ходились. Для  одного  сквонка  эта  балка  была  слишком
тяжелой;  но  Джим  сосредоточился  и  ясно  передал  сквонку,   как   можно
передвинуть балку вдоль стены на расстояние, равное ее длине.
   Эксперимент завершился полным успехом. Послушный сквонк отошел от балки и
поймал трех других сквонков, которые проходили мимо  и  ничего  не  несли  в
щупальцах.  Вчетвером  они  вернулись  к  балке,  подняли  ее  щупальцами  и
передвинули так, как того хотел Джим.
   Они вовсе не возражали, когда Джим немедленно скомандовал передвинуть  ее
обратно. Потом сквонки разошлись.
   - Что случилось? Что делает сквонк? - голос Мэри отвлек его от  почивания
на лаврах. - Я хотела, чтобы он стоял на месте и дал мне наблюдать за лаагом
на том конвейере.
   - Извини, - сказал Джим. - Я просто хотел проверить,  сможем  ли  мы  при
необходимости привлечь других сквонков.  Я  проверяю  границы  контроля  над
сквонком.
   - В следующий раз предупреждай, - отозвалась она. -  Ты  можешь  помешать
моим наблюдениям, об этом ты подумал?
   - Нет, извини, - сказал Джим. - Обратно к конвейеру, сквонк.
   На этом вопрос был закрыт. Второй задачей Джима было изучение самой Мэри.
   С тех пор  как  он  ее  встретил,  его  отношение  к  ней  переходило  от
раздражения к  активной  неприязни,  потом  к  терпимости  во  время  долгой
подготовки к тому, чтобы он стал частью "ИДруга". Дальше началось осторожное
сотрудничество, которое уже преображалось в искреннюю симпатию. Но  все  это
разлетелось на кусочки под напором его ярости, когда его обманом затащили на
планету лаагов. Теперь, однако, Джим сделал следующий шаг.
   Ярость утихла, а вместе с ней угасли и все негативные чувства, которые он
когда-либо испытывал к Мэри. В  глубине  его  души,  под  внешней  оболочкой
эмоций, родились симпатия и  искренняя  забота  о  ней.  Он  больше  не  мог
по-настоящему  рассердиться  на  нее.  Мэри  ему  нравилась,  и  он  о   ней
беспокоился, но чем дольше они находились на этой планете, тем больше  росло
его беспокойство.
   Они уже установили, что лааги, как и  сквонки  и  другие  общинные  формы
жизни на этой планете, жили ради работы. Они  работали,  пока  хватало  сил,
потом умирали. В этом мире работа была всем. Ничто другое значения не имело.
   А Мэри и сама жила ради  работы,  и  ничто  другое,  насколько  он  сумел
выяснить, не имело для нее значения.  Но  то,  что  для  лаагов  оказывалось
нормальным, для нее, человеческого существа, таковым не было. Тем  не  менее
она оказалась в среде, в которой способность к работе больше не выделяла ее,
не отличала ни от кого, кроме самого  Джима,  которого  она  считала  просто
шофером. Для большинства людей такая среда не  представляла  бы  угрозы.  Но
Мэри, по наблюдениям Джима, окружила себя защитной оболочкой.
   Он проверил ее утверждение, что она почти не нуждается в сне. До какой-то
степени это было правдой: Мэри обходилась местным эквивалентом  в  несколько
земных часов. Но в том, что она ему сказала, оставались недомолвки.
   Прежде всего, она спала не только тогда, когда спал он.  Он  наблюдал  за
тем же, за чем наблюдала она, а потом повторял ее рапорты для записи. Иногда
Джим видел какие-то действия лаагов и знал, что Мэри наверняка  включила  бы
такое в доклад. Но она их не включала.
   Если она не могла различить, когда он молчал, потому что  спал,  а  когда
потому что просто думал, то и Джим не понимал  этого  по  ее  поведению,  за
исключением подобных пропусков в рапортах. Ему было интересно,  замечала  ли
это сама Мэри. Когда Джим только оказался в "ИДруге", он  не  ощущал,  когда
спал. Возможно, Мэри тоже этого не чувствовала. Она могла  искренне  верить,
что спала только вместе с ним. Они оба были лишены тел,  так  что  привычные
физические сигналы пробуждения большей частью отсутствовали.
   Джим сосредоточился на том, чтобы научиться распознавать в себе  признаки
пробуждения.  Постепенно  он  сумел  их  определить.  Он  чувствовал  легкую
утомленность, не обычную тяжесть тела после пробуждения, а краткий период, в
который разум должен  разогнаться  до  сознательных  мыслительных  процессов
после бессознательного существования в стране снов.
   Кроме того, когда он начал замечать периоды своего сна именно как сон, то
заметил, что осознает то,  чего  раньше  не  ощущал,  -  период  бездействия
сознания, пробел в памяти. Когда он это заметил,  то  стал  вспоминать  свои
сновидения, как человек, который записывает их по пробуждении.
   Запоминая    сновидения,    он    сумел     приблизительно     определять
продолжительность своего сна  по  количеству  запомненного.  Измерение  было
неточное, но Джим получил базу для оценки продолжительности своего сна.
   В процессе этих  наблюдений  Джим  впервые  заметил,  что  после  сна  он
чувствовал  себя  лучше.  Его  разум   получал   передышку   от   постоянной
деятельности во время бодрствования. Заметив это, Джим сделал следующий  шаг
и начал осознавать признаки умственной усталости, говорившие ему,  что  пора
спать. Это было странное внетелесное ощущение  нервного  напряжения,  сродни
натянутой резинке, иногда предшествующего головной боли. Ощущение слабое, но
оно возникало, когда требовалось. Джим обнаружил, что, когда оно появлялось,
достаточно было перевести взгляд, отвести внимание от сцены, за  которой  он
наблюдал, или занимавшей его задачи - и он немедленно засыпал.
   После всех этих  открытий  в  себе  самом  Джим  научился  приблизительно
измерять время в этих странных обстоятельствах. Он  начал  учиться  замечать
признаки усталости и пробуждения в Мэри. Если его подозрения были верны, она
постепенно убивала себя.

Глава двадцать первая

   - ...Хотя на основе немногих наблюдений за лаагами,  возможных  за  такое
короткое время, допустимо лишь делать догадки,  -  диктовала  Мэри,  -  есть
несколько  предположительных  причин,  объясняющих  непонятные  до  сих  пор
элементы поведения лаагов.
   Например, такие действия лаагов, как поведение их  кораблей  на  общей  с
нами пространственной границе: иногда большое количество истребителей лаагов
отступают при куда меньшем  количестве  истребителей  людей  или,  наоборот,
горстка их кораблей атакует только что встреченные крупные силы  людей  даже
тогда,  когда  такая  атака  кажется  самоубийственной   и,   следовательно,
бессмысленной.
   Она перестала диктовать. Последовала  долгая  пауза,  и  Джим  уже  начал
думать, что продолжать Мэри не будет.
   - Следовательно... следовательно, - продолжила она  резко,  -  мы  должны
рассмотреть  вариант,  что  эти  на  первый  взгляд  беспричинные   действия
пилотов-лаагов были вызваны системой расовых императив, которая  отсутствует
у людей, и они даже не в силах осознать ее существование.  Другими  словами,
то, что людям кажется беспричинным, для  лаагов  при  определенных  условиях
имеет свои причины.
   Из того, что видела я и что видел Джим Уандер,  который  вместе  со  мной
участвует в наблюдательной экспедиции на территорию лаагов, они могут  более
сильно, чем мы, подвергаться влиянию унаследованных рефлексов,  обеспечивших
выживание их предков.
   Лааги, как я уже неоднократно замечала, по сути  своей  кажутся  общинной
расой, как пчелы в улье или муравьи в муравейнике. Но для того, чтобы  такая
раса разработала технологию, сравнимую с нашей, на каком-то этапе она должна
была позволить  своим  членам  развить  какой-то  уровень  индивидуальности.
Технология  требует   изобретений.   Изобретения   требуют   оригинальности.
Оригинальность - это свойство  уникальной  личности,  отличающейся  от  всех
других родственных индивидуумов. Как я уже упоминала выше, у лаагов нет  зон
отдыха и способов отдыха; их работа и есть  их  отдых.  Даже  наш  носитель,
которого мы назвали сквонком, принадлежащий к местному виду с более  низким,
чем у лаагов, интеллектом, чувствует себя несчастным,  если  не  работает  в
часы бодрствования. То же самое происходит и с самими лаагами. Они рождаются
для работы и до самой смерти работают. Они и умирают на рабочем  месте,  как
рабочие пчелы загоняют себя до смерти. Я... - Она снова прервалась, но через
несколько секунд продолжила:
   - ...Я несколько  раз  пыталась  выяснить,  предопределяются  ли  занятия
лаагов генетически, как у  рабочих  пчел.  Пока  что  я  не  смогла  собрать
подтверждений. Однако и у меня, и у Джима Уандера сложилось впечатление, что
у современных цивилизованных лаагов занятие не  выбирается  генетически  при
рождении.
   Сквонк внезапно споткнулся, попятился на несколько шагов и  начал  заново
обыскивать  уже  осмотренный  участок  пола  комнаты,  где  они   занимались
наблюдениями.  Маленький  инопланетянин  все   еще   целеустремленно   искал
пропавший предмет, который невидимый лааг внутри него  должен  был  опознать
после того, как сквонк его найдет. Сквонк уже не  первый  раз  спотыкался  и
возвращался к ранее осмотренному месту. В первый раз он сделал это  три  дня
назад. Джим забеспокоился, но Мэри, похоже, ничего не замечала.
   -  ...В  качестве  модели  типичного  человеческого  существа  мы   берем
существо, у которого есть базовые инстинкты и основанные на этих  инстинктах
рефлексы. На все это  налагается  модель  культурных  реакций  и  поведения,
приобретенная  от  человеческой  общины,  окружающей  данное  существо   при
взрослении.
   На это накладывается набор  обычных  действий  и  решений,  плюс  текущие
решения, порожденные сознательной обработкой предыдущего опыта, плюс влияние
двух  нижних  слоев  реакций,  и  у  нас  получается  трехслойная  структура
человеческих действий и откликов на конкретную ситуацию.
   По контрасту с  этим  лааги,  очевидно,  реагируют  согласно  двухслойной
структуре, в  которой  ранний  инстинктивный  слой  является  при  некоторых
условиях  доминантным,  но  при  других  новый   сознательный   слой   может
контролировать инстинкты. Возьмем гипотетический пример: если лааг  встретит
другого лаага с  признаками  определенного  заболевания,  то  его  первичные
инстинкты вынудят его уничтожить больного,  даже  если  он  лично  этого  не
хочет. Но если признаки заболевания у больного хоть чуть-чуть отличаются  от
стандартных,  то  новое  индивидуальное  сознание  позволит   нашему   лаагу
поступить по своему усмотрению: не убивать больного или даже отвести  его  в
больницу.
   Мэри резко остановилась. Джим восхитился  ее  способностью  делать  такие
выводы из одних только наблюдений за чуждой расой. Шерлок Холмс гордился  бы
ею. Однако, когда она продолжила, в голосе ее чувствовалась усталость.
   - Еще раз должна заметить, что то, что я описала раньше,  является  чисто
условным примером. Мы не видели лаагов, убивающих других лаагов по какому бы
то ни было поводу. Мы не видели драк или даже того, что абсолютно точно было
бы разногласием между лаагами...
   Она остановилась и на  этот  раз  не  продолжила  говорить,  хотя  обычно
завершала рапорты четкой фразой, свидетельствовавшей об их окончании.
   - Мэри, - сказал Джим после  долгого  молчания,  -  ты  себя  загнала  до
изнеможения.
   - У меня все в порядке, - отозвалась она.
   - Нет, не в порядке. Я же вижу,  ты  все  больше  и  больше  устаешь.  Ты
думаешь, что можешь постоянно работать над чем-нибудь и спать  урывками,  но
утомление накапливается, и пора бы тебе это заметить.
   - Что ты несешь? - удивилась Мэри. - У нас нет тел,  и  утомлять  нечего:
усталость - это чисто физическое явление.  Я  могу  работать  сколько  хочу;
разум не устает.
   - Да вот все-таки устает, извини, - ответил Джим.
   - Ты-то что об этом знаешь? Ты просто катаешься со  мной  за  компанию  и
повторяешь рапорты!
   - И наблюдаю за всем происходящим, - сказал Джим, - так что  я  вижу  то,
что ты в последнее время пропускаешь. Насчет сквонка, например.
   - А что такое со сквонком?
   - Ты загоняешь себя, а заодно и его, а он так устроен, что не заботится о
своем здоровье и безопасности.
   - Ты с ума сошел! - В голосе Мэри впервые послышалась  озабоченность,  но
вместе с тем и недоверие. - Он может вздремнуть, когда захочет, и мы никогда
ему не мешаем.
   -  Он  не  хочет  спать,  -  сказал  Джим.  -  Сквонк  хочет  найти  этот
несуществующий ключ, который уже не первый месяц для нас ищет. Он все больше
и больше лишает себя сна, потому что ты  так  поступаешь.  Он  только  тогда
останавливается и находит место, чтобы улечься и вздремнуть, когда мы  ничем
не заняты, например не отдали  ему  приказ  поискать  в  каком-нибудь  новом
месте; или не разговариваем, как сейчас.
   - Думаешь, он нас слышит?
   - Меня он слышит, - ответил Джим. - Во  всяком  случае,  ту  часть  меня,
которая отдает ему приказы; и вообще, может, он также сильно  чувствует  мои
эмоции, как я его. Если так, то он все это время чувствовал посыл срочности,
который я получаю от тебя, когда ты указываешь новое место, направление  или
что-нибудь такое.
   - Я не верю, что он  перегружен.  Ты  ведь  хочешь  сказать,  что  я  его
перегружаю?
   - Именно. Ты, конечно, не  нарочно  это  делаешь,  но  тем  не  менее  ты
создаешь ситуацию, в которой, по твоим же собственным выводам и наблюдениям,
расовая императива заставит сквонка загнать себя до смерти работой.
   - Я в это не верю. У тебя какой-то  план  помешать  мне  дальше  работать
здесь, чтобы я отпустила тебя на Землю.
   - Ну извини, не веришь так не веришь, - сказал Джим, - но ты забыла,  что
я управляю сквонком. Ему нужен отдых, и он его получит.  Ты  вообще  думала,
что с нами будет, если он умрет? Я не знаю, как мы сумеем перейти в  другого
сквонка или вернуться в "ИДруга".
   Он прервался и обратился прямо к сквонку, используя обычный образ лаага:
   - Сквонк, хороший сквонк, можешь перестать искать.  Пора  спать,  сквонк,
потом будем искать ключ. А сейчас, сквонк, пора отдыхать.
   В эмоциях сквонка почувствовался вопрос.  Он  впервые  попробовал  что-то
вроде прямого общения с управляющим им невидимым лаагом, и  для  Джима  этот
необычный  поступок  свидетельствовал  об  охватившем  сквонка  смятении   и
расстройстве.
   - Спать! - сказал Джим. - Спать, сквонк!
   Сквонк прекратил поиски при первой команде Джима, но все  еще  колебался.
Он опустил голову, попятился и снова начал обыскивать пол перед собой, потом
остановился в растерянности. Он посмотрел на ближайшую стену, потом опять на
пол.
   - Спать! - скомандовал Джим.
   Сквонк повернулся к стене. Он немного покачивался на ходу, и  как  только
он уперся в стену, то втянул разом голову, ноги и щупальца и буквально  упал
на спину. Еще раз качнулся, а потом замер.
   - Что это ты делаешь? - закричала  Мэри.  От  нее  исходили  одновременно
ярость, боль и гнев. - Ты это нарочно, ты хочешь мне помешать. Я не верю  ни
слову из того, что ты говоришь!
   - Мэри, сквонк спит, - сказал Джим, - Пока он не проснется,  делать  тебе
нечего, разве что наблюдать от стены, а ты это уже делала, когда  мы  только
сюда пришли. Почему бы тебе тоже не поспать?
   - Спать? Зачем мне спать? Кто ты такой, чтобы говорить мне, когда я  хочу
и могу спать? - Вспышка эмоций исказила ее голос.
   - Извини, но я не дам тебе убить ни сквонка, ни себя саму, - сказал Джим.
- Ты уже переделала здесь кучу работы. Признайся, пора ведь уже отправляться
на Землю, на базу.
   - Так вот ты про что! -  Голос  Мэри  задрожал  от  гнева.  -  Ты  хочешь
заставить меня выпустить тебя, чтобы ты смог сделать фазовый переход  из-под
этих арок, которыми они привязали "ИДруга". Так вот,  не  выйдет!  Мы  здесь
останемся, пока я не решу, что мы достаточно сделали  и  можем  уходить.  На
годы останемся, если надо; на всю жизнь, если придется.
   - Не надо так говорить, -  ответил  Джим  как  можно  мягче.  -  Ты  меня
вынудишь  найти  способ  высвободить  "ИДруга"  и  увести  его   домой   вне
зависимости от того, что тебе еще нужно или хочется сделать.
   - Лучше и не пытайся! - резко и зло отозвалась Мэри. - Не лезь драться со
мной, Джим, вот увидишь, тебе это будет не по зубам. Я  серьезно!  Я  уже  в
шесть лет знала, что именно хочу делать - то, в чем будет смысл! Тебе  такое
понятно?
   Джим решил не отвечать, а просто дать ей  выговориться.  И  верно,  через
секунду она продолжила, не дожидаясь его ответа:
   - Когда мне было шесть - я как раз должна была пойти в первый класс, -  я
уже понимала, что  из  себя  представляли  мои  родители.  Знаешь,  чем  они
занимались? Мать убивала время с подругами, такими же пустоголовыми, как она
сама. И отец был такой же пустоголовый. Он торговал недвижимостью  и  хорошо
на этом зарабатывал, очень хорошо. И всю жизнь они притворялись, что то, чем
они занимаются, имеет хоть какой-то смысл. А  на  самом  деле  если  бы  они
умерли при рождении, мир ни капли бы не изменился, только вот ребенок у  них
был.
   Она остановилась.
   - Почему ты молчишь? - поинтересовалась она. - Ладно, не отвечай. Я знаю,
что ты слушаешь. Тебе все равно приходится меня слушать, хочешь ты того  или
нет, так что можешь заодно хоть чему-то научиться. В шесть лет я уже решила,
что чем бы я в жизни ни занялась, непременно добьюсь важных результатов. Для
будущего будет иметь значение, жила я или нет. Я решила не быть  нулем,  как
мои родители. Я собралась стать человеком, который добивается своего.
   Она опять остановилась. Джим промолчал.
   - И с тех пор я не забывала этого решения. Я  шла  выбранным  путем.  Вот
почему я не могла дождаться, пока уйду от семьи и  займусь  своим  делом.  Я
выбрала себе дело и не отступала. И я добилась  того,  что  попала  сюда.  И
здесь я останусь, пока не отвечу на все важные вопросы  о  лаагах.  Ты  меня
понял? И ты, и сквонк останетесь со мной, потому что вы мне нужны.  Так  что
не иди против меня, Джим. Я всю жизнь преодолевала то, что стояло у меня  на
пути, и если ты встанешь у меня на пути, я справлюсь и с тобой.  Подумай  об
этом, и хорошенько подумай!
   Мэри остановилась, и на этот раз, похоже, окончательно. Больше она ничего
не говорила, и постепенно натренированное на такие признаки  внимание  Джима
сказало ему, что она, похоже, наконец заснула.
   У самого Джима не было выбора, кроме  как  принять  ее  слова  за  чистую
монету. Мэри твердо решила оставаться, пока не угробит себя, и так или иначе
она себя  точно  угробит,  потому  что  одному  человеку,  или  даже  одному
поколению людей, досконально лаагов  не  изучить.  Потребуются  тысячелетия,
прежде чем человечество сможет сказать, что  понимает  существ,  с  которыми
сражается вот уже  сотню  лет.  Если  бы  Мэри  остановилась  на  секунду  и
подумала, то поняла бы, что уже оставила след в  истории  человечества  тем,
чего она добилась на планете лаагов. Ей вовсе не обязательно было стремиться
к невозможному.
   Но она явно не собиралась этого признавать и добровольно не дала  бы  ему
увести "ИДруга" домой. Это означало, что ему  самому  придется  решить,  как
высвободить корабль и их двоих, невзирая на Мэри и против  ее  воли.  Он  не
сомневался в том, что  сможет  это  сделать,  точно  так  же,  как  Мэри  не
сомневалась в себе. Но обдумать и сделать еще надо было многое.
   Через два дня по времени лаагов  сквонк  споткнулся  и  упал,  осматривая
стену одного из помещений, которые Джим и Мэри стали называть дискуссионными
комнатами. Единственным назначением этих комнат, похоже, были сбор и  беседы
лаагов: для Мэри они стали любимым местом наблюдения.
   Сквонк немедленно поднялся на ноги и  опять  взялся  за  поиски.  Но  он,
похоже,  был  в  смятении:  вскоре  он  выпрямился,  отступил  на  некоторое
расстояние и снова начал  обыскивать  подножие  только  что  осмотренной  им
стены. Но потом, не закончив повторный осмотр, он отошел от  стены  и  начал
бессистемно обыскивать пол между дискутировавшими лаагами.
   - Сквонк, пора отдыхать, - поспешно скомандовал Джим.  -  Спать,  сквонк!
Остановись!
   Сквонк послушно встал, направился к  стене,  втянул  конечности,  ка