знание
передало стремление продолжить работу. Джим вернулся к вопросу, как покинуть
корабль с этими невидимыми мыслесуществами. Он представил, как он  -  только
его разум - выходит из корпуса "ИДруга",  чтобы  в  одиночестве  бродить  по
вселенной  как  бестелесное  мыслящее  создание.  Ничего  не  произошло.  Он
рассердился и попробовал еще,  с  усилием  пробиваясь  сквозь  то,  что  его
удерживало.
   У него возникло странное ощущение - потом он решил, что так  .может  себя
почувствовать живая пробка, которую газы выдавливают из горлышка  бутылки  с
шампанским, потому что бутылку взболтали. Он оказался снаружи корабля.
   - Ну вот и все, ничего тут сложного нет, - сказал  он,  -  Как  тебе  это
нравится, Мэри... Мэри? Ты где?
   Он внезапно почувствовал потерю, и потерял он личность Мэри, которая  все
это время была так близко к нему.
   - Джим, я здесь. Куда ты делся, Джим? -  услышал  он  ее  голос.  -  Я  в
корабле, но я больше не часть тебя. Ты где?
   - Я сейчас вне корабля. Очевидно, в виде свободных духов мы  путешествуем
самостоятельно. Давай выходи, Мэри. Просто решись и  присоединяйся  ко  мне.
Вопросу Первому и остальным. Тебе, возможно, придется подтолкнуть себя - мне
пришлось, - но у тебя получится.
   - Подтолкнуть? Как? Джим, я не знаю...
   - Ну что ж, наверное, ты на  это  просто  не  способна.  У  меня  никаких
проблем  не  было,  но  у  тебя,  наверное,  совсем  ничего  не  выйдет.  Не
перенапрягайся, если не получится...
   - О чем это ты? - возмутилась Мэри. - Если ты это можешь, конечно, я тоже
смогу. Я могу добиться... Ну вот, я вышла!
   Она действительно вышла. Джим каким-то образом чувствовал по  ее  голосу,
что теперь она была рядом с ним, а не вдалеке или внутри, как  он  привык  в
последнее  время.  Джима  беспокоило  странное  чувство  покинутости,  и  он
утешился, вызвав у себя перед глазами ее портрет.  Это  его  успокоило.  Она
была тут, такая же живая и яркая, как всегда.
   - Ничего себе ощущение, а, Мэри? - спросил он.
   - Это точно, - ее голос звучал необычно мягко. - Ты ведь сейчас рядом  со
мной, верно, Джим?
   - Да, прямо рядом с тобой, - сказал он. - Может, меня и не  видно,  но  я
тут и готов ко всему.
   - Отлично, - сказала она.
   - И как вам, странно не быть в дыре? - поинтересовался Вопрос Первый.
   - Очень странно, - сказала Мэри, по-прежнему с этой необычной мягкостью в
голосе. - Очень странно, но замечательно.
   - Ты тоже считаешь, что это замечательно? - спросил Вопрос Первый, и Джим
без пояснений понял, что обращаются к нему.
   - Можно и так выразиться, наверное, - ответил он.
   - Разумеется, это естественный порядок вещей, - сказал Вопрос  Первый.  -
Когда-нибудь, когда мы получше научимся общаться, вы обязательно должны  мне
объяснить, почему вы вообще решили жить в дырах.
   - А откуда ваш народ взялся?
   Ответу Вопроса Первого предшествовала необычно долгая пауза.
   - Мы не знаем, - сказал он. - Нам раньше не приходило в  голову  об  этом
задумываться.  Может,  мы  тоже  вначале  жили  в  дырах  и  сумели  из  них
вырваться?
   - А какие еще могут быть варианты? - отозвался Джим.
   - Ну, мы могли просто вдруг  возникнуть...  нет,  это  смешно,  -  сказал
Вопрос Первый задумчиво. - Нет, - сказал он, явно обращаясь  к  кому-то  еще
помимо Джима и Мэри, - я не  верю,  что  мы  существовали  до  возникновения
вселенной, а тем более создали ее. Конечно,  мы  могли  создать  ее  -  пока
неизвестны факты, любая гипотеза возможна, - но большинство из нас в это  не
верят.
   - Большую часть времени  ты  говорить  от  своего  лица,  а  потом  вдруг
начинаешь говорить за всех, или по  крайней  мере  за  всех,  кто  находится
здесь, - сказал Джим. - Ты  просто  гадаешь,  что  они  чувствуют  по  этому
поводу, или ты и правда знаешь?
   - Нет, конечно, я не  гадал,  -  ответил  Вопрос  Первый.  -  Согласие  и
несогласие очевидны, разве вы сами этого не чувствуете?
   - Обычно мы передаем согласие  или  несогласие  не  с  помощью  ощущений,
особенно когда мы в наших дырах, - сказал Джим.
   - Странно, сейчас, когда ты сказал  "дыра",  это  было  в  более  широком
значении, - заметил Вопрос Первый.
   - Я и сказал "дыра", а не одно из наших  слов,  которые  вы  слышите  как
"дыра", - ответил Джим. - Я учусь у вас.
   - Как это чудесно для вас!
   -  Незачем  так  восхищаться,  -  смущенно  сказал  Джим.  -   Учение   -
естественный процесс для любого мыслящего разума, разве не так?
   - Да, но важна воля к учебе! Проявить  такую  волю  -  это,  кроме  всего
прочего, еще и комплимент. Я должен приложить  усилия  и,  в  свою  очередь,
учиться у вас!
   - Ну... спасибо, конечно, - отозвался Джим.
   - Не стоит благодарить меня за  удовольствие,  которое  вы  мне  открыли,
сказал Вопрос Первый. - Раз  мы  теперь  все  во  вселенной,  не  хотите  ли
потанцевать? Или вы хотите заняться чем-нибудь еще?
   - Чем, например? - спросил Джим.
   - Понятия не имею, - сказал Вопрос Первый. - Я не знаю,  что  может  быть
вам приятно.
   - Давайте просто продолжим разговаривать, - предложила Мэри.
   - Нет, разговаривать мы можем все  время,  -  отозвался  Джим.  -  Вопрос
Первый, я прав насчет этого?
   - А как может быть иначе?
   - Тогда нельзя ли нам сейчас осмотреть звезды типа G0, и если у них  есть
планеты, то приземлиться на них? Я хочу посмотреть, не соответствует ли одна
из них рассказам Рауля о найденном им рае.
   - А тебе это тоже будет приятно?
   - Конечно, я же сказал...
   - Думаю, он спрашивал меня, - перебила его Мэри. - Да, спасибо. Хоть  это
и Джим предложил, мне тоже было бы интересно  посмотреть  планеты  ближайших
звезд типа G0.
   - А что вы считаете ближайшими? - поинтересовался Вопрос Первый.
   - Те, что мы можем видеть, - сказала Мэри.
   - Я вижу шесть миллионов двести тысяч сорок  девять  звезд  интересующего
вас типа с вращающимися вокруг них планетами.
   - О, ну тогда давайте начнем с ближайшей к нам и оттуда двинемся  дальше,
- предложил Джим. - Согласна, Мэри?
   - Отлично, - ответила она.
   - Тогда пойдем, - сказал Вопрос Первый.

Глава двадцать четвертая

   И они пошли. Это была великолепная, но на  удивление  короткая  прогулка.
Путешествуя теперь вне корабля, они  оказались  во  главе  кометного  шлейфа
невидимых, но все же радужных светлячков - тех  сородичей  Вопроса  Первого,
которые решили пойти с ними. И весь этот шлейф направился к ближайшей желтой
точке в окружавшей их тверди, но не прямым путем.
   Как Джим сумел понять из бессловесного общения, по научным причинам,  они
подходили к звезде своего назначения  по  плавной  кривой.  Он  был  немного
разочарован, потому что прибыли они так быстро, будто эта звезда  находилась
на расстоянии длины "ИДруга".
   Через несколько минут они зависли над поверхностью очень похожей на Землю
планеты. Выглядела она так,  будто  ее  можно  было  сделать  пригодной  для
обитания с помощью простого терраформирования.
   Но по крайней мере тот кусок, который был им виден, к сожалению, никак не
соответствовал человеческим понятиям о рае.  Они  приземлились  -  если  это
слово подходило - на сухой, как в пустыне,  поверхности  из  черного  песка,
сквозь который то тут, то там  торчали  неуклюжие  зелено-коричневые  ростки
высотой в три-четыре метра. Небо было безоблачным и ярко-голубым, ветер  дул
со скоростью от пяти до  десяти  узлов,  которой  было  недостаточно,  чтобы
заставить пошевелиться толстые, похожие  на  луковицу  стволы  и  безлистные
ветки этих стволов.
   - Что вы видите? - с волнением поинтересовался Вопрос Первый.
   Джим описал, что это место ему напоминало.
   - Это меня успокаивает, - сказал Вопрос Первый, а от тучи  его  собратьев
донеслось жужжание голосов, соглашавшихся с его реакцией. - Здесь ваш бедный
особо любимый друг видел вещи, которых не существовало.
   - Да? - быстро отозвалась Мэри, прежде чем Джим успел что-либо сказать.
   - Да, здесь он видел то, что называл рождественскими елками...
   Вопрос Первый внезапно прервался.
   - Ну, продолжай, - сказала Мэри.
   - Вы слышали? - с волнением воскликнул Вопрос Первый. - Я употребил  один
из пробелов, сказанных вашим другом, и потому что я знал, как это  выглядело
для него, я сам услышал  эти  слова.  "Рождественская  елка...".  Я  начинаю
произносить ваши пробелы! И кроме того, думаю, что я понимаю это,  поскольку
разглядел видение вашего  друга.  Эти  рождественские  елки  -  как  зеленые
пирамиды, и на них яркие огоньки, которые не входят в  естественный  вид  их
дыр, верно?
   - Да, - сказал Джим.
   - И снег, рождественские гимны и подарки...
   Внезапно Джим и сам все это увидел  так,  как,  должно  быть,  видел  это
тоскующий разум Рауля Пенара, уже искалеченный расстоянием,  одиночеством  и
потерянностью. Сухая пустынная равнина со странными растениями  превратилась
в возвышенности  Канады.  Время  праздников,  полная  народу  церковь,  люди
приходят и уходят, снег и струйки пара от дыхания на морозном воздухе.
   Ему внезапно захотелось оплакивать Рауля  Пенара,  который  был  тогда  в
одиночестве и очень хотел домой. Джим ощущал, что Мэри видит и чувствует это
вместе с ним, глубоко внутри...  а  тем  временем  Вопрос  Первый  продолжал
болтать.
   - ...срабатывает! Это срабатывает, мы все видим одно и то же.  Теперь  мы
можем разговаривать, заполнять пробелы и понимать  друг  друга.  И  все  это
потому, что вы представляете то, о чем говорите. Вы сейчас  показываете  нам
чудесные картины. Вы только подумайте - такое замечательное решение,  и  все
потому, что мы видим одно и то же.
   - Нет, Вопрос Первый, - сказал Джим. - Извини, что я тебе противоречу,  -
он вдруг ни с того ни с сего подумал, что начал копировать  даже  их  манеру
говорить, - но дело не в том, что мы видим одно и то же, а  в  том,  что  мы
чувствуем одно и то же. Вот как сейчас Мэри и я ощущали то же, что и  Рауль,
когда он был здесь с вами.
   - Чувства! Конечно же чувства! Как очевидно! - засиял  Вопрос  Первый.  -
Ответ на все проблемы непонимания - чувствовать одно и то  же.  Как  просто.
Как легко. Как естественно! Я научусь чувствовать как вы, дорогие друзья,  -
вы явно дорогие друзья - и мы  сможем  вести  сколько  угодно  замечательных
бесед...
   - Это придется отложить на будущее, - сказал Джим.  -  Нам  с  Мэри  надо
вернуться к своему народу, если только мы сумеем без проблем обойти лаагов.
   - Лааги - это ваши друзья прошу прощения, не совсем такие  же  друзья,  -
живые дыры, которым мы велели не заходить дальше в эту сторону? Почему бы им
вздумалось не пускать вас в место, которое волнует так, как оно  взволновало
вас и Рауля? Ведь наверняка их оно тоже взволнует?
   - Скорее всего, нет, - сказала Мэри. - Они живут в другом  мире  и  видят
все по-другому.
   - Но у нас, например, нет дыр, и мы все видим совсем не так,  как  вы,  а
нас сейчас глубоко взволновало то, что вас так затронуло  увиденное  вами  и
Раулем.
   - Это трудно объяснить, - сказала Мэри. - Во-первых, Рауль и правда видел
то, на что вы почувствовали нашу реакцию. Но мы просто представили  то,  что
он видел, а не видели это на самом деле. И еще...
   - Но из-за вас мы снова все это увидели, то, что видел Рауль, хотя  этого
там не было.
   Мэри заколебалась, и Джим быстро  вступил  в  этот  странный  бестелесный
разговор.
   - Можно предположить, что либо то, что вы видели через разум Рауля, снова
выявилось из-за наших ощущений, либо вы восприняли наши чувства и связали их
с картинкой, которую вспомнили из общения с Раулем, - сказал он.
   - Тем не менее у нас есть способ понимать друг друга, разве нет?
   - Да, - сказали одновременно Джим и Мэри.
   - Замечательно, -  сказал  Вопрос  Первый.  -  Очень  хороший  ответ.  Вы
начинаете учиться одновременно говорить и слушать, как мы?
   - Сомневаюсь, - сухо заметил Джим. - Это просто случайность. Мы  нечаянно
ответили тебе одновременно. Такое случается потому, что мы не  можем  читать
мысли друг друга, а не наоборот.
   - Мне очень жаль.
   - Ты ни в чем не виноват, - сказал Джим.
   - Тем не менее нам жаль. Нам  жаль,  что  вы  так  искалечены  и  многого
лишены.
   - Спасибо, но мы, люди, вполне довольны этим обстоятельством, -  заметила
Мэри.
   - Довольны быть искалеченными?
   - Мы предпочитаем уединение, чтобы другие люди не читали все  время  наши
мысли.
   - Опять пробел, - грустно сказал Вопрос Первый, - а я уже решил, что  так
хорошо вас понимаю.
   - Я не знаю, о каком пробеле ты говоришь, - сказала Мэри.
   - Он, наверное, про уединение, - предположил Джим.
   - Что означает это понятие, "уединение"?
   - Это удовольствие и право быть одному, - сказала Мэри.
   - Но вам же нравится быть вместе, как и нам!
   - Верно, - ответил Джим, - но иногда нам нравится и быть одним.
   - Как вы можете получать удовольствие и  в  компании,  и  в  одиночестве?
Разве одно другое не отменяет?
   - Видишь ли, - сказал Джим, - все люди индивидуальны...
   - И мы тоже - извини, я тебя перебил.
   - В результате, - продолжил Джим, - когда мы одни, мы часто хотим быть  с
другими, а  когда  мы  с  другими,  то  можем  очень  захотеть  оказаться  в
одиночестве.
   - Вы меня сбиваете с толку, - сказал Вопрос Первый. - Такое беспорядочное
у вас существование.  Но  давайте  отложим  вопрос  о  том,  как  вы  можете
наслаждаться двумя противоположными состояниями, на потом, когда  мы  станем
лучше понимать друг друга. Кажется, "рождественские  елки"  я  теперь  лучше
понимаю. Но вот что такое "снег"?
   Какое-то время Джим и Мэри занимались приданием смысла  видению,  которое
Вопрос Первый и его сородичи подобрали в больном разуме Рауля, когда он  был
у них.
   - Вся поверхность планеты так выглядит? - спросил Джим у Вопроса Первого,
когда они как могли закончили с объяснениями.
   - Нет, конечно, -  отозвался  Вопрос  Первый,  -  разные  места  выглядят
по-разному.
   - Почему тогда ты привел нас сюда? - спросила Мэри.
   - Я думал, что это очевидно. Это было любимое место Рауля.
   - А другие любимые места у него были? - спросил Джим.
   - На этой планете - нет, но на других много. Вы хотите их увидеть?
   - Да, - ответил Джим.
   Так что Вопрос Первый и его друзья отвели  их  в  другие  любимые  Раулем
места - места, о которых он потом вспоминал как о рае.
   Места эти находились на двенадцати разных, похожих на  Землю  планетах  -
три из них были настолько похожи на Землю, что  если  бы  атмосфера  на  них
оказалась подходящей и нигде бы не таилось неведомых опасностей, то  земляне
могли бы  хоть  на  следующий  день  приземлиться  и  начать  строительство.
Остальным потребовалось бы терраформирование, в некоторых случаях  такое  же
серьезное, какое потребовалось бы, чтобы убрать облака  с  Венеры,  понизить
там температуру и сделать планету зеленой и плодоносящей. Четыре  посещенных
ими планеты почти целиком состояли из океана.
   Но на каждой было как минимум одно место, которое вызывало в памяти Рауля
любовно хранимые им воспоминания о Канаде его юности. В большинстве  случаев
его  разуму  приходилось  идти  странными  путями,  чтобы  превратить  часть
местности планеты в пейзаж его юности. Но некоторые места были так похожи на
Землю, что даже Джиму и  Мэри  достаточно  было  только  прищуриться,  чтобы
увидеть их как часть родного мира.
   Полная деревьев долина, голая отвесная скала, берег реки,  озеро  -  даже
одна пустыня, полная обветренных скал, которые воображение Рауля  превратило
в дома его родного города. Все это показали Джиму и  Мэри  Вопрос  Первый  и
бесчисленный эскорт живых разумов. И чем дальше они продвигались, тем больше
Джим видел в чуждой реальности этих пейзажей узнанные Раулем знакомые  формы
и линии.
   Способность Вопроса Первого понимать, что творилось в головах у  Джима  и
Мэри, росла  с  постоянной  скоростью.  Бесплотный  инопланетянин  постоянно
находил все больше слов для осмысленного общения с ними и с каждой  секундой
все быстрее понимал, что означали слова, которые  они  мысленно  обращали  к
нему. Про себя Джим изумлялся способности Вопроса Первого учиться. Ему очень
хотелось  похвалить  инопланетянина  за  это  и   обратиться   к   Мэри   за
подтверждением, только вот Мэри становилась чем дальше, тем  молчаливее.  По
своему опыту общения с ней Джим не решался включать ее в разговор,  пока  не
будет уверен, что она этого хочет. С другой стороны, он все больше и  больше
убеждался в том, что им многое надо было обсудить.
   Джим решил рискнуть.
   - Мы недавно говорили об уединении и о человеческом стремлении к нему,  -
сказал он Вопросу Первому. Он  постепенно  привыкал  к  тому,  что  если  он
представлял, что говорит с Вопросом  Первым,  тот  немедленно  понимал,  что
разговаривают с ним. Как такое понимание достигалось, Джим  не  представлял,
но  поскольку  оно  срабатывало,  он  им  пользовался.  Он  так   привык   к
автоматическому узнаванию адресата, что иногда забывал и обращался  к  Мэри,
не указывая, что обращается именно к ней.
   - Да, конечно, я помню, - сказал Вопрос Первый.
   - Скажи, а есть какой-нибудь способ, чтобы я поговорил с Мэри наедине? То
есть не разговаривая одновременно с тобой и  твоими  друзьями?  Наверное,  я
плохо объясняю. Я хочу сказать, что хочу сейчас поговорить с Мэри и не хочу,
чтобы нас слышал кто-нибудь еще.
   - Конечно, если хотите, мы не будем слушать, - сказал  Вопрос  Первый.  -
Если ты обратишься только  к  Мэри,  всем  остальным  станет  очевидно,  что
слушать вас было бы очень невежливо и просто невозможно.
   - Что ж, хорошо, - ответил Джим. - Значит, я просто должен  помнить,  что
говорю только с Мэри, и никто из вас нас не услышит?
   - Естественно, - подтвердил Вопрос Первый.
   - В чем дело, Джим? - спросила Мэри.
   - Ну, я... - Джим не прочь бы услышать от Вопроса  Первого  и  остального
шлейфа какое-нибудь подтверждение того, что они действительно не слушают то,
что он собирался сказать, но это было, очевидно,  настолько  не  нужно,  что
никому, даже Вопросу Первому, не пришло в голову делать такое подтверждение.
Тут дело обстояло так же, как довольно скоро оказалось не нужно говорить  "Я
закончил" после каждой фразы, когда говорящий закончил и был готов слушать.
   - Ну вот, насчет этих миров, которые мы видели, - сказал  он  наконец.  -
Это, конечно, не рай, который воображал Рауль, но люди  точно  могли  бы  их
заселить, некоторые даже без терраформирования. Но  отсюда  следует,  что  и
лааги могли бы заселить их после такого же точно  уровня  терраформирования,
чтобы сделать их пригодными для своей расы.
   - Да, конечно, и что из этого? - отозвалась Мэри.
   - Это поднимает вопрос нашей  ответственности  за  то,  чтобы  как  можно
скорее закрепить эти планеты за человечеством, - объяснил Джим. - Извини,  я
не хочу казаться напыщенным, но эти  планеты  можем  использовать  и  мы,  и
лааги, а мы сейчас общаемся с расой, которая контролирует  эти  планеты,  но
сама их не использует. Вопрос в том, что нам делать в связи с этим.
   - Если хочешь знать мое мнение, -  произнесла  Мэри,  -  я  думаю,  стоит
сказать нашим новым друзьям, что эти миры нам очень нужны и мы бы хотели  их
заселить, и узнать, не помешает ли им это. Но это исключительно мое  мнение.
Все контакты с Вопросом Первым и компанией я оставляю тебе.
   - Мне?
   - Да, я же сказала.
   - Почему мне?
   - Я скажу, почему тебе.  Джим,  я  много  отдыхала  и  думала,  когда  мы
оказались в той больнице у лаагов...
   - Да, но я сейчас говорю о...
   - Дай мне закончить. Потерпи, я  веду  к  тому,  что  хочу  сказать.  Для
начала, ты был прав. Я перетрудилась.
   - Ну...
   - Более того, - упрямо  продолжила  она,  -  я  потеряла  перспективу.  Я
многому научилась от тебя и от сквонка да, и от сквонка. Ты был прав,  когда
сравнивал меня с ним. Часть меня и правда как  он,  как  лааги  вообще.  Вот
почему с самого начала я понимала их куда лучше, чем ты.
   Джи