изменил свою точку обзора  в
пробе так, чтобы двигаться вперед. Прошло какое-то время - какое именно,  он
определить не мог, - и его вынесло в больший канал с более сильным потоком.
   Джим был не  в  состоянии  определить,  где  именно  в  теле  сквонка  он
находится, но то же ощущение, которое помогало ему в навигационных расчетах,
подсказывало, что он уже в туловище, а не в левой ноге,  в  которую  вкололи
пробы. Теперь он настроил пробу так, чтобы она касалась  стенок  сосуда,  по
которому его нес сквонковский эквивалент крови. В жидкости он был невесом  и
только чувствовал давление потока. Твердый материал стенок,  однако,  должен
был подсказать ему, в каком направлении его несет  сила  тяжести.  И  почему
только он с самого начала не определил, в  каком  направлении  сила  тяжести
оттягивает плоть сквонка?
   Сейчас это будет труднее. Джим все еще  не  мог  судить  о  том,  сколько
времени прошло, но наконец он определил, что поток движется горизонтально по
отношению к силе притяжения...
   Внезапно его  завертело  во  всех  направлениях  сразу.  Он  добрался  до
какого-то перекрестка, может, даже до центра этой системы, до сердца.
   Джим начал отчаянно толкать пробу в одном постоянном, как  ему  казалось,
направлении. Его еще какое-то время болтало, и он не знал,  продвигается  он
или нет, но наконец шторм успокоился и мощный поток понес  его  явно  против
направления силы тяжести.
   Он направлялся вверх. Если мозг сквонка был в голове, как  у  лаагов,  на
что указывала хрящевая ермолка среди костей давно умерших  членов  экипажей,
то он наконец двигался в нужном направлении.
   Похоже, сегодня ему везло. Поток донес его до точки, где он расходился по
бесчисленным мелким каналам.
   Джим ткнулся носом в материал, окружавший маленький канал, в который  его
занесло. За стенкой канала материал был другой, помягче.
   - Это может быть мозг, - обратился он к Мэри впервые за долгое время.
   - Тогда если ты найдешь импульсное волокно, - заметила она, - то  сможешь
прочесть послание, которое оно несло, и раздвигать свое сознание дальше.
   "Умно", - подумал Джим, но не стал высказывать похвалу вслух.
   - Посмотрю, не смогу ли я определить разницу в фактуре тканей,  -  сказал
он.
   Он попробовал ткани вокруг себя.
   Внезапно он коснулся чего-то твердого в твердом. Что это было,  он  тогда
не понял,  а  потом  уже  некогда  было  разбираться.  Но  вокруг  него  все
осветилось. Он увидел кабину "ИДруга" глазами сквонка.
   Уборка как раз  заканчивалась.  Джим  увидел,  как  сквонк  повернулся  к
входному люку, неся с собой восприятие Джима и Мэри. Люк открылся. Они вышли
вместе со сквонком.
   - Ну, как тебе это? - крикнул он Мэри, в порыве восторга снова  забыв  об
обиде. - Еще минут пять, и мы подойдем вплотную к этим фигурам,  которых  ты
считаешь лаагами!
   Но он ошибался. Покинув "ИДруга" и спустившись на окружавший  его  бетон,
сквонк начал медленно и упорно расчищать себе дорогу к далеким  строениям  и
темно-зеленым полосам, где двигались другие фигуры.

Глава шестнадцатая

   - Это ужасно! - воскликнула Мэри. - Как же  мы  хоть  что-нибудь  увидим,
если сквонк смотрит только на место, над которым работает? И  почему  только
мы об этом не подумали!
   - Потому что вы не знали, что пробы с "ИДруга" попадут в такое  существо.
Хотя люди, конечно, тоже часто так поступают при работе, - ответил Джим.
   - Но что же нам делать?
   - Не знаю, - сказал Джим, - но я думаю. Если ты не  против,  я  бы  хотел
подумать спокойно.
   - И вот еще... - начала Мэри, но Джим уже  отключился.  Теперь  это  было
легче - ее голос у него в мозгу звучал так, будто доносился издалека.
   Он и правда хотел подумать. Кое-какие мысли вертелись у него в  голове  с
того самого момента, как он начал свой  путь  через  тело  сквонка  к  месту
расположения его мозга.
   Джиму, конечно, очень повезло, что  он  нашел  нерв,  ведущий  к  органам
зрения сквонка. Но перспектива миллиметр за  миллиметром  изучать  песчаного
цвета мостовую, пока сквонк ее чистит, привлекала его не больше, чем Мэри.
   Таким образом, прежде всего надо было решить, что теперь делать - как раз
то, о чем Мэри только что спросила. Второй, более важный вопрос,  заключался
в том, как он сам взаимодействовал со сквонком.
   Скорее всего, на первый вопрос невозможно было ответить прежде,  чем  они
найдут и осознают  ответ  на  второй  вопрос.  Второй  вопрос  (при  обычных
обстоятельствах он сразу обсудил бы это с Мэри, но сейчас  не  стал)  пришел
Джиму в голову, когда он вдруг  задумался  -  почему  через  глаза  сквонка,
сильно  отличавшиеся  от  человеческих,  он  видел  внутренности  корабля  и
мостовую снаружи как человек.
   Отсюда следовала интересная мысль: а глазами ли он видел то, что видел?
   В  "ИДруте"  у  него  получалось   использовать   внешнюю   металлическую
поверхность корпуса как глаза. Не просто как  один  глаз  или  тысячу  глаз,
покрывавших поверхность, а как пару человеческих глаз. Кроме того, когда  он
проснулся на базе в теле корабля, то  смог  посмотреть  сквозь  непрозрачную
оболочку, окружавшую его и "Охотника на бабочек".
   Что-то было не так, как он изначально предполагал.
   Все это возвращало Джима к вопросу  о  том,  действительно  ли  он  видел
глазами  сквонка.  Как  он  вообще  видел?  Механический  это  процесс   или
физический? Может, это было что-то совсем другое?
   Сама Мэри сказала, что она и ее коллеги понятия не имели о  том,  как  на
самом деле они добились его перемещения в "ИДруга". Действительно ли у  него
была повышена чувствительность к кораблю, или это просто, по выражению Мэри,
тарабарщина - болтовня, пытающаяся объяснить то,  чему  объяснения  пока  не
было?
   Присутствовал ли он сам в пробах, вколотых в сквонка? Или это было просто
оправдание для необъяснимой магии, позволившей сначала Раулю, а потом и  ему
переместить разум из тела во что-то совсем другое?
   Предположим,  это  все-таки  магия,  за  отсутствием  более   подходящего
термина. Или можно назвать это внетелесной транспортировкой, чтобы  уйти  от
понятия магии как чего-то, не имеющего рационального объяснения.
   Если это не имело никакого отношения к пробам, то  он,  предположительно,
мог  делать  все  что  угодно  внутри  самого  сквонка.  Например,  смотреть
человеческим зрением  через  его  кожу  и  оболочку,  как  он  это  делал  с
"ИДругом".
   Почему бы и нет?
   Попробовать стоило.
   Прежде всего, решил Джим, надо избавиться от иллюзии.
   "Я не смотрю глазами сквонка, - беззвучно, но решительно убеждал  он  сам
себя. - Я не смотрю глазами сквонка. Я не связан с глазами сквонка..."
   И вдруг он перестал видеть что-либо.
   - Джим!
   Это был встревоженный оклик Мэри.
   - Джим! - снова крикнула она. -  В  чем  дело?  Джим,  ты  меня  слышишь?
Откликнись!
   Но ему было не до ответов. Джим панически твердил: "Я сквонк.  Я  сквонк.
Мы со сквонком одно целое. Я сквонк. Я сквонк". Он отчаянно пытался  ощутить
себя сквонком. "Сквонк - это я. Я сквонк, так же, как я "ИДруг".  "ИДруг"  -
сквонк, никакой разницы. Я сквонк..."
   Так же вдруг, без предупреждения, вокруг вспыхнул свет. Но теперь он  мог
смотреть на то, что хотел, и видеть это. Джим с облегчением заметил, что они
уже прошли треть  пути  к  темно-зеленым  дорогам,  по  которым  шли  другие
сквонки, и... его охватило  изумление.  Двуногие  существа,  на  которых  он
глянул мельком прежде и смотрел вблизи сейчас, не могли  быть  лаагами.  Они
просто не могли быть той самой расой, которая столько лет яростно воевала  с
землянами...
   - ...Джим! - В голосе Мэри слышалась паника. - О господи, Джим,  с  тобой
все в порядке? Джим, отзовись, если можешь говорить, отзовись!
   - Все в порядке, - сказал он успокаивающим тоном. - Я только что выяснил,
как видеть всей поверхностью сквонка, так же, как я это делал с "ИДругом".
   Но Мэри не желала успокаиваться.
   - Если все так замечательно, почему тебя было не дозваться?
   - Я тебя слышал вообще-то, просто был занят...
   - Ты был занят, а я все звала и звала  и  думала,  как  мне  узнать,  что
произошло! Ты вдруг меня бросил, и  я  могла  только  гадать,  что  с  тобой
случилось, а ты и не подумал, что я беспокоюсь, что бы я стала делать,  если
бы с тобой что-то было не так! Ты просто забыл обо  мне!  Ты  вообще  думал,
каково мне сидеть тут беспомощной и звать, звать, а  ты  все  не  отвечаешь?
Думал ты об этом?
   - Вообще-то...
   - Вообще-то нет, не думал. Я понимаю, что у тебя нет причин особенно  обо
мне переживать после того, что мы с тобой сделали, чтобы заслать тебя  сюда.
Но бросить меня в темноте, не отвечать, не дать знать, что  случилось...  ты
мог что-нибудь сказать, хоть слово...
   Она замолчала. От нее шла такая буря эмоций, что Джим  почувствовал  себя
куда более виноватым, чем собирался. Он и правда был занят. Но на ее  месте,
конечно...
   - Извини, - сказал он. - Я не подумал...
   - Это точно, не подумал!
   - Но я не отвечал вовсе не из-за того,  что  ваша  команда  так  со  мной
поступила перед этим заданием. Я просто был очень занят. Я и  сам  не  знал,
смогу ли вернуть себе зрение, так что целиком сосредоточился на этом. Честно
говоря, мне и в голову не пришло, что ты испугаешься.
   - Я не испугалась! Я... ладно, я испугалась. Конечно,  я  испугалась.  Ты
забываешь, что сама по себе я ничего не  могу  контролировать.  Я  полностью
завишу от тебя. Что я должна была думать, когда все вдруг потемнело, а ты не
отзывался? Правда, ты и так  через  раз  считаешь  ниже  своего  достоинства
отвечать мне...
   Она внезапно оборвала фразу. Ее  мысленный  голос  умолк.  Джим  отчаянно
пытался придумать, что сказать, чтобы исправить дело, но ничего не приходило
в голову.
   - Ох, Джим, - сказала она наконец, когда он все  еще  мучился  в  поисках
слов, которые бы ее утешили, - никогда, никогда больше так не делай!
   - Не буду, - отозвался он.
   - Это было очень нехорошо с твоей стороны, - сказала она уже спокойнее.
   - Больше я так делать не буду, - сказал он,  пробуя  волшебные  слова  во
второй раз, - в первый они, кажется, подействовали.
   - А если будешь, - сказала она холодно, совсем  другим  тоном,  -  то  не
забудь, что и я кое-что могу сделать, кое-что, что тебе вовсе не понравится.
Не заходи слишком далеко, Джим. Нас здесь только  двое,  и  лучше,  если  мы
будем друг с другом считаться.  А  теперь  хватит  об  этом.  Как  ты  сумел
добиться зрения, которое не задействует глаза сквонка?
   - Ну, - сказал Джим осторожно, - это не так легко объяснить. -  Не  знаю,
сумею ли я подобрать нужные слова. По-моему, я  просто  сделал  то  же,  что
позволяет мне видеть через внешнюю поверхность  "ИДруга".  Но  я  толком  не
знаю, как я это делаю, так что не  могу  объяснить,  как  справился  сейчас.
Насчет того, что я тебе не отвечал... Если бы ты только поняла,  каково  мне
было тогда, когда я переключался...
   - Я же сказала, хватит об этом.
   - Ну ладно, - сказал он, - если ты так хочешь.
   - Я так хочу, - ответила она.
   Они снова  замолчали.  Джим  попробовал  потихоньку  подтолкнуть  сквонка
бросить  уборку  и  идти  прямо  к  ближайшей  зеленой  дорожке.  Ничего  не
произошло. Он попробовал опять, но все равно ничего не произошло.
   Джим подумал, не бросить ли это, не подождать ли, пока они  доберутся  до
места. Он не хотел сразу рассматривать создания, которые, скорее всего, были
лаагами. Ему необходимо было мысленно привыкнуть к  их  облику,  прежде  чем
признать невероятный факт - это и есть раса, битвам с  которой  он  посвятил
всю свою жизнь.  Джим  сосредоточился  на  первоначальном  впечатлении:  они
выглядели прямоходящими двуногими разного роста с болтающимися руками.
   Мэри тоже молчала, и за  это  он  был  ей  благодарен.  У  него  возникло
необъяснимое ощущение, что она целиком  погрузилась  в  изучение  того,  что
видела перед собой.
   Наконец они дошли до первой зеленой  дороги.  Сквонк  повернул  налево  и
пошел по  ней  в  направлении  ближайшего  здания-улья.  Теперь,  когда  они
приблизились, стало ясно, что окна в зданиях отсутствовали, по крайней  мере
в тех, что находились рядом, оконных проемов видно не было. Дверьми  служили
треугольные отверстия, вертикальные стороны  которых  выступали  вперед.  Их
форма повторяла форму самих зданий. Сквонки и существа,  которых  Джим  пока
считал лаагами, входили и выходили из этих дверей на зеленые  дороги.  Кроме
этих дорог, пространства между зданиями не  оставалось.  Поверхность  дороги
под твердыми красными ступнями сквонка казалась  мягкой  и  податливой,  как
ковровое покрытие.
   - Похоже, это и в самом деле лааги, - неожиданно услышал он голос Мэри.
   Значит, она тоже не могла поверить, что это правда.
   Джим наконец позволил  себе  посмотреть  в  упор  на  ближайшее  двуногое
существо.
   - Да, - мрачно отозвался он. - Но это ерунда какая-то, правда?
   - Поверить трудно, - сказала она. - Может, конечно, это тоже  прирученный
подвид, как сквонки, но они ведут себя не как сквонки. Они ведут  себя  так,
как будто это их мир. И посмотри, двери на зданиях размером как раз для них.
Сквонкам такие высокие не нужны.
   - Верно,  -  сказал  Джим.  -  Но  они  похожи  на  трехмерных  пряничных
человечков.
   - Скорее на больших резиновых кукол, - заметила Мэри.
   Джим решил, что они оба правы. То ли лааги отличались по размерам, то  ли
размер у них менялся, но в остальном  они  выглядели  совершенно  одинаково,
различить их по полу не удавалось. У них были круглые тела и  круглые  руки,
покрытые серой кожей. Точнее, их тела выглядели как цистерны, покрытые серой
кожей, а руки и ноги напоминали куски толстого шланга, прикрепленные попарно
вверху и внизу цистерны. В этом они напоминали человеческие  конечности,  но
отличались от них отсутствием суставов - они  просто  гнулись,  как  шланги.
Ноги у  них  заканчивались  подушечками  мускулов,  но  темно-серыми,  а  не
красными, как у сквонков, а руки - либо обрубками, либо толстыми пальцами.
   Все они двигались туда-сюда по зеленым дорогам или собирались в группы по
несколько особей. В последнем случае ноги их стояли спокойно, но руки были в
постоянном движении, болтались вверх-вниз, вытягиваясь и  сокращаясь.  Время
от времени у кого-нибудь из идущих или стоящих лаагов ноги  тоже  удлинялись
или укорачивались по непонятной причине.
   Головы, маленькие и шарообразные, покрывались  плотью  тоже  темно-серого
цвета. Они наполовину скрывались в сморщенной коже  наверху  туловища-бочки.
Как и у сквонков, у них было по два крошечных блестящих глаза, расположенных
рядом и утопленных в том, что у них сходило за лицо. Но эти  глаза,  похоже,
не двигались по отдельности, как у сквонков.  На  месте  человеческого  носа
была пара вертикальных прорезей,  расходящихся  книзу,  а  на  месте  рта  -
горизонтальная щель. Рты иногда приоткрывались и  закрывались,  когда  лааги
собирались в группы. Но особенно размашисто они двигали руками - болтали ими
вверх-вниз, сгибали, вытягивали и укорачивали, но в основном размахивали.
   И за все это время они не издали ни звука.
   По человеческим меркам, это казалось неестественным.  Слышался  негромкий
шорох шагов идущих по дорожкам лаагов и сквонков; шум  ветра  среди  зданий;
один раз поперек дороги на уровне среднего  роста  лаага  прожужжало  что-то
мелкое, скорее всего, птица или насекомое. Но из уст лаагов не вырывалось ни
слова, вообще ни звука.
   - Это уже по твоей части, - сказал Джим. - Я вообще  ничего  не  понимаю.
Зачем они сходятся вместе, если  не  собираются  разговаривать?  Как  у  них
вообще может существовать цивилизация, если они не общаются?
   - Они явно общаются, - голос Мэри в его мозгу показался бы  бесстрастным,
если бы Джим не различал за ее тоном волнение и лихорадочное возбуждение.  -
Им незачем было бы собираться, если бы они не общались. Но они не используют
для этого звуки. Пока я бы предположила, что они сигналят друг другу.
   - Сигналят? - повторил Джим. Он уставился на  болтающиеся  и  дергающиеся
руки группы лаагов. - Да, наверное, из жестов  и  сигналов  можно  составить
довольно сложный язык. Но как на нем обсуждать технологические вопросы  этой
цивилизации, которая строит истребители не хуже наших, а то и лучше?
   - В нашей цивилизации технологические вопросы обсуждают не  только  и  не
столько словами, - заметила Мэри. - У нас есть формулы, чертежи, модели...
   Она прервалась, потому что сквонк, их  сквонк,  внезапно  сменил  курс  и
направился к одной из групп и конкретно к одному лаагу  в  этой  группе.  Он
остановился около этого лаага и нелепо вытянул шею, будто предлагая отрубить
ему голову.
   Лааг опустил руку-шланг так резко, будто собирался ударить сквонка. Но на
самом деле складки кожи едва коснулись  его  шеи  и  завибрировали.  Нервная
система передала Джиму ощущение, будто  по  шее  сквонка  легко  постукивали
перышком.
   - Что еще... - начала Мэри.
   - Не знаю, но сквонку это нравится, - заметил Джим. - Это, должно быть...
ох!
   Восклицание вырвалось у Джима потому, что сквонк начал дрожать,  будто  в
экстазе. Он укоротил ноги настолько, что тело его коснулось земли,  и  вдруг
перекатился так, что красные ступни торчали вверх. Лааг повибрировал рукой и
около них, и сквонк опять радостно задрожал. Потом  лааг  слегка  подтолкнул
одну из поднятых ног, сквонк перекатился обратно, удлинил  ноги  и  ушел  от
собравшейся группы.
   - Похоже, его только что  похвалили,  -  заметил  Джим  после  некоторого
молчания.
   - Или просто приласкали как собаку.
   - Нет, именно похвалили, я думаю, - возразил Джим. - Обрати  внимание  на
то, как он сейчас себя чувствует. Он доволен,  прямо  как  человек,  который
знает, что сделал что-то хорошо.
   На секунду воцарилось молчание.
   - Джим, - сказала наконец Мэри, и он почувствовал, что признание было  ей
тяжело, - я не ощущаю никаких эмоций от сквонка. Ты уверен,  что  чувствуешь
их?
   - Конечно, а ты нет? - удивленно отозвался Джим.
   - Я же сказала, что не могу.
   - Верно. Извини, просто это странно.
   - Не так уж и странно. - В тоне Мэри  чувствовалась  горечь.  -  В  конце
концов, я просто пассажир внутри тебя. Со сквонком у меня нет прямой связи.
   - А со мной есть? Я имею в виду мои ощущения.
   - Иногда, - сказала она, - когда ты от меня не прячешься.
   - Я этого не делаю!
   - Ты все время это делаешь! - она  заколебалась.  -  Наверное,  это  даже
хорошо, что мы можем иногда друг от друга отгородиться. Ты же не хочешь  все
время знать, что я чувствую?
   Вопрос прозвучал неуверенно, как будто, задавая  его,  Мэри  преследовала
какую-то скрытую цель.
   - Нет. Конечно нет, - ответил он. - Ты права, разумеется.
   - Ну вот, - продолжила она с облегчением, - так  что  ты  хотел  сказать,
когда сквонка приласкали, или похвалили, или что там еще?
   - Что я хотел сказать? - Джим нахмурился. - Не помню... Ах да,  я  решил,
что сквонк, возможно, шел к этому лаагу за указаниями, и по тому, что сквонк
сделает потом, мы сможем узнать, как сотрудничают сквонки и лааги. Но нашего
сквонка всего лишь приласкали.
   - Погоди-ка-может, это и не так, - сказала Мэри.
   - Не так?
   - То, что лааг сделал рукой, когда прикасался  к  сквонку,  -  продолжила
она. - Как ты и сказал, лааг мог его хвалить. Но мог и говорить с  ним.  Или
даже давать ему указания.
   - Ты сказала, что не чувствуешь эмоций сквонка, - сказал Джим, - а  жаль.
Слишком уж он был счастлив, чтобы это оказалось просто новым заданием.
   Он чуть ли не впал в экстаз.
   - Может, он любит работать.
   - До такой степени?
   - Откуда нам знать, насколько сквонки любят работать? -  поинтересовалась
Мэри. - Пастушьи собаки любят перегонять отары. Лайки любят  тащить  сани  в
упряжке. Может, сквонк такой же, только он еще сильнее любит работу.  Откуда
нам знать?
   - Неоткуда, - согласился Джим. - Но поверить в эт