ив  взгляд  на
грандиозные космические постройки эладельди, или  на  сияющую,  высотой  в
километр, иглу веспанского Омикрона.
   Обо всем этом ходили теории, некоторые  явно  теологического  свойства.
Свидетели Всеобщего Слияния составили каталог всех этих кораблей, которые,
как  считалось,  принадлежали  расам,  находившимся  под  покровительством
Капеллы.  Расположив  их  в  нишах  по  степени  большего   или   меньшего
благоприятствования на каббалистическом дереве, они  заявили  о  том,  что
нашли некий принцип  метаморфозы.  Человеческий  корабль,  пророчествовали
Свидетели, тоже пройдет все эти формы на  пути  к  наиболее  совершенному,
трансцендентальному космолету. В день, когда  он  достигнет  совершенства,
несколько  эр  спустя,  тайна  капеллийского  двигателя  будет,   наконец,
разгадана, и невидимый барьер вокруг орбиты Плутона рассеется. В  этот  же
день, утверждала одна из ересей, человек тоже завершит  свою  эволюцию,  и
все люди станут капеллийцами. Пророчество Всеобщего Слияния  свершится,  и
инопланетяне перестанут быть инопланетянами.
   Сколько правды было во всех этих мифах, вы знаете так же хорошо, как  и
я. Конечно, Свидетели опирались  на  тот  факт,  что,  постоянно  совершая
прыжки в сверхпространство и назад, даже  такие  фундаментальные  корабли,
как "Берген Кобольд", каждый раз слегка меняются. Составляющие их частицы,
будучи повреждены, никогда не восстанавливаются точно в прежнем виде.  Это
бы означало хотеть слишком многого от законов  сохранения.  Иногда  пилоты
замечают эти аберрации, иногда - нет;  потому  что  в  конечном  итоге  их
собственные частицы тоже транссубстантивируются.
   Что касается эволюции человека, то тут я  знаю  ровно  то,  что  и  так
очевидно просто при взгляде на меня. Но я знала "Элис Лиддел"  -  кто  мог
знать ее лучше? - и я хорошо ее помню. Я знала ее очень  близко  с  самого
начала - с третьего года Большого Скачка, когда она была создана и приняла
крещение. Ибо она была старым кораблем, когда Табита Джут впервые  увидела
ее, когда стащила с нее  просмоленный  брезент  в  высокой  траве  на  том
заброшенном винограднике. Бронзовое  покрытие  "Элис"  было  исцарапано  и
потеряло цвет от ожогов космического холода. Ее  батареи  были  разряжены,
гидравлика  высохла,  и  в  ней  было  полно  паутины.  Она   уже   прошла
стерилизацию и была настолько инертна, насколько вообще может быть инертен
корабль; а мы уже предположили, что совсем инертным он  быть  все-таки  не
может. Люди верили (простите мне - это в последний раз), что если привести
в действие капеллийский  привод,  то  дезактивировать  его  полностью  уже
невозможно до тех пор, пока он не будет разрушен или физически  уничтожен.
А я, где же была я все эти  годы,  когда  бурундуки  прыгали  через  шасси
повидавшего виды маленького "Кобольда"? Я спала.
   Откровенно говоря, корабль, носивший имя "Лиддел", был примитивным.  Он
был низким  и  неуклюжим.  Я  запомнила,  что  он  был  тесным.  В  кабине
помещались двое: пилот и второй пилот, каждый  в  стандартных  ремнях  для
невесомости. На  корме  находились  две  маленькие  отдельные  кабинки  со
скромным личным запасом,  маленький  камбуз  и  санузел.  Размеры  корабля
составляли до двадцати пяти  метров  от  носа  до  хвоста  и  чуть  больше
половины  от  одного  кончика  приземистого  крыла  до  другого.  Номер  -
BGK009059 - указывал на то, что корабль  был  одним  из  первых  на  линии
"Берген  К."  -  Кобольдов,  бороздивших  космические  просторы  солнечной
системы, отвозя то одно, то другое в  различные  места,  в  течение  почти
пятидесяти лет.
   "Элис" была создана для работы  и  на  века.  В  ее  центральной  части
помещались до 250  кубометров  отдельных  товаров,  или  туда  можно  было
поместить любой из семнадцати видов  контейнеров.  Ее  четыре  погрузочных
экстензора и четыре робота-грузчика  на  время  полета  устанавливались  в
двойной стене корпуса. У  нее  было  шестнадцать  направляющих  плазменных
ракетных двигателей, по четыре на каждую ось, и три огромных фиксированных
"раундмаунта". На ней были всюду понатыканы сканеры, их было  больше,  чем
на   стандартных   "Бергенах".   Ее   солнечные   батареи    были    также
усовершенствованы, так, словно те, кто вводил ее в  строй,  ждали  от  нее
большего, чем ее создатели. И  все  неприятности,  которые  она  доставила
своему последнему пилоту, произошли главным образом из-за  неблагоприятных
условий и всех этих лет  полнейшего  небрежения,  а  не  в  силу  каких-то
дефектов в ее конструкции. Кроме того, у Табиты никогда не доходили  руки,
чтобы провести техобслуживание так, как она собиралась.
   Назовите это плодом воображения, если хотите,  но  про  себя  я  всегда
считала, что у них было много общего -  у  "Элис  Лиддел"  и  ее  капитана
Табиты Джут. Обе были маленькие, крепкие и сильные. Обе  были  сделаны  из
самого обычного, будничного материала, и все же в них жил дух авантюризма,
а под непритязательной внешностью скрывались поразительные ресурсы.
   А  может  быть,  это  просто  мудрость  задним  числом,  розовый   свет
сентиментальности, отбрасываемый на  эту  сцену  ностальгией.  Представьте
себе их - Табиту Джут и Марко Метца, как в этот холодный вечер они идут по
бетонированной  площадке  перед  ангарами  в  порту   Скиапарелли,   чтобы
подняться на борт еще не совсем  восстановленной  Элис  и  взять  старт  в
марсианское небо - в полет, который должен привести их на  Изобилие,  -  и
много-много дальше.




ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЗАТЕРЯННЫЕ В ПЕЩЕРАХ ИЗОБИЛИЯ


13

   - Можешь занять эту каюту, - сказала Табита, открывая дверь. - Я вытащу
отсюда всю эту дрянь.
   Можно подумать, он раньше никогда не видел Кобольда:
   - Но это же потрясающе! Просто потрясающе! Какой корабль! - Он обнял ее
сзади. - Я хочу лететь впереди, рядом с тобой.
   - Нет, - сказала Табита. - Я никого не пускаю в кабину  пилота.  -  Она
заглянула в его большие карие глаза. - Извини.
   - Что это? - спросил Марко. - Меры безопасности?
   - Ну, да, - ответила она.
   - Не верю, - заявил он, крепко прижимая ее к себе и откидываясь,  чтобы
взглянуть на нее.  -  Ты  хочешь  сказать,  что  такая  женщина,  как  ты,
действительно подчиняется этой ерунде?
   Табита отвернулась  и  стала  возиться  с  дверью  пассажирской  каюты,
застрявшей на полпути:
   - Я не люблю, чтобы в кабине сидел кто-то еще, когда я веду корабль,  -
сказала она, - вот и все.
   Марко смягчился:
   - Что ж, хорошо, - сказал он. Его руки скользили по ее телу. Он ткнулся
носом к ее ухо: - Мне будет не хватать тебя.  Всю  дорогу  до  Изобилия...
сколько это - три, четыре часа условно?
   - Пять, - ответила  Табита,  освобождаясь,  -  я  никуда  не  убегу.  С
таким-то кристаллом. И еще с пассажиром впридачу.
   - Пять часов! - воскликнул Марко. - И что же мне делать все  это  время
без тебя?
   Табиту это привело в раздражение и одновременно позабавило:
   - Не знаю! Поупражняйся со своей перчаткой. Поболтай с Тэлом.
   - Он вырубился, - сказал Марко. Тэл лежал в проходе  за  его  спиной  в
своем белом фарфоровом ящике для путешествий. На таможне эладельди поджали
губы при виде усыпленного попугая, но  все  процедуры  были  соблюдены,  и
Марко протолкнул их через таможню: - Он немного поспит. Терпеть  не  может
летать.
   Руки Марко снова потянулись к бедрам Табиты. Он бросил взгляд через  ее
плечо:
   - Там много всего напихано, - заявил он.
   Табита налегла на дверь. Дверь не поддавалась.
   - Это просто мусор, - сказала девушка. - Я его уберу.
   Но ее решимость таяла. Там было столько  всего.  Запасные  комбинезоны,
брошенные упаковки, надувной  спасательный  плот,  большая  часть  деталей
подержанного робота для камбуза, купленного ею по  дешевке,  -  так  и  не
дошли руки собрать его... Она так и оставила все это  парить  в  свободном
полете, большей частью незакрепленным.
   - У меня здесь некоторое  время  никого  не  было,  -  сказала  Табита,
наполовину извиняясь, - он просто накапливается.
   - Никогда не знаешь и половины своих вещей, до тех пор,  пока  тебе  не
надо что-то с ними делать, - приветливо отозвался он.
   Табита снова налегла на дверь. Раздался грохот  -  там,  внутри  что-то
свалилось на пол.
   - Давай, - спокойно сказал Марко.
   - Не подгоняй меня, - ответила Табита. Но она уже сдавалась.
   То, что он только что сказал,  напомнило  ей  историю  с  той  пленкой.
Может, это просто одна из тех вещей, которые случаются, или  думаешь,  что
случились, когда ты вдребезги пьяна и полусонная. Но Табита продолжала все
время об этом думать.
   Она отвернулась от двери и в нерешительности остановилась перед  дверью
своей собственной каюты. Рассуждая логически, она могла поместить его там.
Как бы она ни устала и ни мучилась с похмелья, в течение последующих  пяти
часов спать ей не придется, пока они не доберутся до Изобилия.
   - Табита. Расслабься, - сказал Марко, снова  притягивая  ее  к  себе  в
узком проходе. - Посмотри на себя, ты так напряжена. Как ты вообще сможешь
вести корабль, если так себя заводишь? - Он стал массировать ей плечи.
   В следующую минуту она уже целовала его.
   Эта была редкая возможность - целоваться с восхитительным  мужчиной  на
борту своего корабля. Почему бы ей не  воспользоваться?  Очень  скоро  это
удовольствие закончится, так всегда бывало.
   - О'кей, - сказал он рассудительным  тоном,  когда  они  спустились  на
грешную землю. - Ты не собираешься показать мне все остальное?
   Кормовой шлюз трюма был не заперт. Марко поднял ящик  с  Тэлом.  Табита
взяла его за руку и повела внутрь.
   - О, да! Это здорово! -  объявил  он,  ставя  ящик  на  пол.  -  Просто
здорово. - Его голос эхом отзывался в пустоте.
   Его вид, когда он стоял, засунув руки в задние карманы брюк, с  улыбкой
на лице, можно было назвать только  видом  триумфатора.  Табите  это  было
приятно: он восхищался ее кораблем. Но у нее снова возникли сомнения:
   - Сколько груза мы берем?
   - О, мы поместимся, нет вопросов.
   Он   по-настоящему   разглядывал    помещение.    Он    посмотрел    на
роботов-грузчиков,  засунутых  в  свою   конуру,   обследовал   воздух   и
электросоединения, шлюзы с обоих сторон,  систему  внутреннего  управления
дверьми и крышей. Он забрался вверх по узкому мостику и исследовал  крышу,
потом стал расхаживать, рассматривая пустое помещение и хмыкая со  знанием
дела:
   - Гм. О'кей. О'кей.
   Затем залез вверх по стропе  и  стал  раскачиваться  своим  мускулистым
телом на толстом конце одного из погрузочных экстензоров.
   Табита стояла внизу, скрестив руки на груди и наблюдая за ним:
   - А на одной руке можешь?
   - Конечно, -  сказал  он.  Но  не  смог.  Он  приземлился  на  ноги.  -
Гравитация немного не та, - сообщил он ей, потирая руки. - Но я  могу  над
этим поработать. Сделать из этого номер. А здесь что?
   И открыл бак, на  котором  большими  красными  буквами  было  написано:
"НЕПРИКОСНОВЕННЫЙ ЗАПАС ПРОДОВОЛЬСТВИЯ".
   Ему под ноги посыпались: большой пакет со стиральным  порошком,  старый
микрофон с гибким  шнуром,  громоздкий  и  конусообразный,  полиэтиленовый
пакет с трубчатыми бинтами, герметический пистолет и коробочка с изюмом.
   - С ним всегда  так,  -  сказала  Табита,  Она  опустилась  на  колени,
запихнула все назад в бак и поспешно закрыла крышку.
   - Зато теперь, если мне понадобится изюм, я знаю, где искать, -  сказал
Марко.
   - На здоровье, - ответила Табита. Она стояла на коленях и терла ладонью
о ладонь. Марко нагнулся и поцеловал ее в губы.
   - А сейчас я голоден, - заявил он.
   Табита резко поднялась и встала так, чтобы ему было неудобно ее обнять.
Она чуть приоткрыла крышку бака, выудила изюм и сунула коробку ему в руки:
   - Держи, - сказала она.
   Но Марко не взял изюм, он продолжал смотреть ей в глаза:
   - Я хочу вовсе не изюма, - тихонько произнес он.
   - Я думала, ты торопишься, - сказала Табита.
   - Тороплюсь, тороплюсь, - ответил он, пытаясь схватить ее в объятия.
   Табита уперлась коробкой ему в грудь:
   - Потом, - сказала она, проявляя твердость по  отношению  к  себе  и  к
нему, - надо идти.
   - Пошли, - отозвался Марко.
   Он поднял Тэла. Когда они покидали  корму,  Табита  открыла  коробку  и
сунула в рот горсть изюма.
   - Хочешь? - спросила она с набитым ртом.
   - А, нет.
   - О'кей.
   Этот  день  и   вправду   был   какой-то   ненормальный.   Все   как-то
накапливалось. Быть обязанной  этому  человеку.  Необходимость  лететь  на
Изобилие. С неисправным  кристаллом  осевого  запора,  состояние  которого
продолжало ухудшаться. Полиция с  этим  ее  делом.  У  нее  будут  крупные
неприятности, если она не уложится в двадцать четыре часа.
   И у Элис тоже.
   Казалось, он почувствовал ее состояние и чуть  отодвинулся,  когда  они
шли через передний отсек и поднимались по ступенькам в кабину пилота.
   - Не волнуйся, - сказал Марко, - мы все уладим. Ты только  доставь  нас
на место. Мы переведем деньги  по  телефону,  первым  делом.  Приоритетная
важность.  Ты  сможешь  познакомиться  с  ребятами,  посмотреть  шоу,   мы
пообедаем, пару раз выпьем, хорошенько выспимся, а завтра мы достанем тебе
твой кристалл. Ты знаешь там кого-нибудь, кто занимается этими делами?
   - Нет, - сказала Табита.  Она  практически  не  знала  никого,  кто  бы
работал на Изобилии, и не доверяла никому, кто бы стал там работать. В тех
случаях, когда  ей  приходилось  доставлять  туда  что-либо  или  забирать
оттуда, она приезжала и уезжала как можно скорее.
   Табита ступила на верхнюю палубу,  Марко  следовал  за  ней  по  пятам.
Все-таки все вышло, как он хотел. Решение было принято, и ее чувства взяли
верх. Она была явно не на высоте. Когда случались такие вещи, все летело в
тартарары.
   Они установили ящик с Тэлом позади своих сидений. Марко  и  слышать  не
хотел о том, чтобы оставить его в пассажирской каюте. Ему надо было, чтобы
ящик все время стоял рядом с  ним,  чтобы  он  мог  постоянно  следить  за
приборами-индикаторами  признаков  жизни.  У  Табиты  мелькнула  мысль   о
правилах перевозки животных. Она натянула на ящик сетку и пристегнула ее.
   - Тебе не мешают все эти штуки?
   - Да нет, в общем.
   Сеть на что-то наткнулась. Табита  пошарила  между  ногами  и  вытащила
засохшую дыню.
   - А я-то думала, куда она делась, - сказала она.
   Табита уселась в свое  кресло,  подтянула  к  себе  панель  приборов  и
включила компьютер,  оставив  его  немым.  Она  терпеть  не  могла,  чтобы
кто-нибудь подслушивал, как она разговаривает с Элис.
   "ВНИМАНИЕ", - сообщил экран. Он вспыхнул ей в лицо схемой, повернул  ее
на 180 градусов, загудел и включился. На экране вспыхивал  и  гас  большой
голубой бриллиант.  "ДЕФЕКТ  КРИСТАЛЛА  ОСЕВОГО  ЗАПОРА",  -  сообщал  он.
"ВЕРОЯТНОСТЬ АВАРИИ - 43.29%".
   Табита нажала ручную перезагрузку.
   Она откинула манжету, проверяя свой монитор, и заговорила в микрофон:
   - Браво Гольф Канзас ноль-ноль-девять-ноль-пять-девять - диспетчеру.
   Марко стоял рядом с ней в узком проходе  между  креслами.  Он  протянул
руку над пультом и стер немного пыли с ветрового  стекла.  Снаружи  лежала
бесконечная  предангарная  площадь   космопорта   Скиапарелли,   бурая   и
обожженная.
   - Диспетчер - Браво  Гольф  Канзасу  ноль-ноль-девять-ноль-пять-девять.
Ваш номер стоянки, пожалуйста.
   - Черт, - сказала Табита. Она стала рыться в ворохе карточек, засунутых
за герметическую раму стекла.
   - Повторяю, ваш номер стоянки, пожалуйста, Браво Гольф  Канзас  ноль  -
...
   - Минутку, - сказала Табита. Она  раскладывала  карточки.  Она  бросила
взгляд на Марко. - Он где-то здесь.
   Марко сочувственно кивнул, держа руки в карманах.
   - Многовато карточек, - заметил он.
   - Он должен быть у вас в журнале, - сказал диспетчер.
   - Нет, - ответила Табита. - Я его не  занесла.  -  Она  закусила  губу,
наугад взяла одну из карточек, бросила на нее взгляд, скомкала и  швырнула
в мусорный контейнер, стоявший у ее левого колена.
   - Процедура требует, чтобы номер стоянки был занесен в  судовой  журнал
по прибытии, Браво Гольф Ка...
   - Он где-то здесь, - перебила Табита.
   -      Подождите,      пожалуйста,       Браво       Гольф       Канзас
ноль-ноль-девять-ноль-пять-девять, - сухо сказал диспетчер.
   - Спасибо,  -  одними  губами  выговорила  Табита  и  скорчила  гримасу
микрофону.
   Затем указала на кресло второго пилота.
   - Забирайся, - сказала она. Затем нажала кнопку. Кабину  залил  красный
свет, и раздался высокий жужжащий звук.
   - Браво Гольф Канзас ноль-ноль-девять-ноль-пять-девять,  Джут,  Табита,
капитан?
   - Да.
   - Ваш номер стоянки - Танго Танго один-пять.
   - Хорошо.
   - На будущее во время визитов в порты этой или  любой  другой  системы,
пожалуйста, заносите ваш номер в память судового журнала по прибытии.
   - Хорошо. - Она обследовала линию огней, нажала  еще  три  кнопки.  Над
жужжанием закружился вой. Свет погас, затем вспыхнул снова.
   - Я могу теперь стартовать?
   - Вы подали заявку о вылете?
   - Изобилие, пассажирский рейс.
   - Вы подали уведомление об этой заявке, капитан Джут?
   - Послушайте, я всего лишь лечу на Изобилие, а  не  на  Харон  или  еще
куда-нибудь!
   -    Каков    маршрут    вашего    полета,    Браво    Гольф     Канзас
ноль-ноль-девять-ноль-пять-девять?
   Табита откинулась в кресле и  стала  нараспев  произносить  координаты,
потом повернулась к приборной доске сбоку и дала еще координаты,  считывая
их с экрана.
   Диспетчер в точности повторил все данные,  а  в  это  время  под  полом
начался тихий, медленный, приглушенный стук. Температура в  кабине  пилота
стала повышаться. Табита ударила по ряду красных кнопок. Все, кроме одной,
стали зелеными.
   Табита ткнула красную кнопку. Затем с силой нажала ее.
   Кнопка мигнула зеленым, затем опять стала красной.
   Табита стукнула по ней ребром ладони.
   Корабль трясся, стук участился.
   - Вы можете стартовать, Браво Гольф  Канзас  ноль-ноль-девять-ноль-пять
девять.
   Снаружи взвился вверх  ослепительный  белый  свет,  потом  он  пронесся
наискосок и вернулся назад, начертив на бетоне вокруг них квадрат.
   - Не включайте двигатели, пока...
   Табита притронулась к клавише, и все потонуло в грохоте.
   Вне мягких, плавающих полей, окружавших  кресла  Табиты  и  Марко,  все
стонало и гнулось. Все  экраны  шипели.  По  приборной  панели  вверх-вниз
пробегали всплески света.
   Грохот нарастал.
   "Элис Лиддел" задрожала. Потом завибрировала. Она оторвала три ноги  от
поверхности, затем снова опустила. В кабине было жарко. Снаружи  все  было
окутано дымом, кроме светящегося квадрата, ставшего теперь зеленым.
   Они качались, шатались, а потом что-то  схватило  их,  и  они  взвились
вверх, в небо.
   Под ними исчезал  порт  Скиапарелли,  уменьшались  грузовики,  грузовые
платформы с кислородом;  ангары,  блочные  дома  и  мосты  уменьшались  до
размеров модели, миниатюры,  затем  -  сложной  геометрической  диаграммы,
поглощенной красными  туманами  Марса.  Дальше  они  могли  видеть  город,
бурливший уже без них. От каналов отражался солнечный свет.
   А грохот все продолжался,  все  сотрясал  их.  Вокруг  корпуса  корабля
молниями извивались электрические  разряды,  катализируя  хрупкий  воздух.
Раздался свист на высокой частоте и страшный  шум,  словно  рвалась  ткань
неба. Он все звучал и звучал.
   А потом шум и тряска стали стихать, и очертания Марса стали удаляться и
помчались прочь под ними, как волна откатывается от песка, и  уже  ни  под
ними, ни над ними, ни вокруг не было  ничего,  кроме  синевы  и  какого-то
непрекращающегося шипения.
   Первым  в  следующий  момент  включилось  радио.   Корабль   наполнился
голосами,    информировавшими,    дававшими    инструкции,     просившими,
объявлявшими,   подтверждавшими.   Статика   смешала   их   все,    сделав
нечленораздельными. На экранах рывками сменялис