ы, и тени  прыгали
по стенам зданий, расположенных на  другом  берегу.  Сквозь  стекло  снизу
доносился приглушенный звук рожков и пьяные приветственные возгласы.
   Табита Джут стояла, слегка покачиваясь, в окне квартиры Марко  Метца  в
пентхаусе, и смотрела вниз на бренные  останки  карнавала  в  Скиапарелли.
Неужели они никогда не отправятся по домам спать?
   Табита ткнула в силовое поле,  препятствовавшее  проникновению  холода.
Поле вяло укусило ее за палец. Окно было от потолка  до  пола,  генераторы
поля - безмолвны и невидимы. Играла музыка. Табита попыталась опереться на
поле.
   - Не надо этого делать, - сказал Марко. - Ты только что сюда пришла.
   Он подошел к ней сзади, положил одну руку ей  на  плечо,  вторую  -  на
талию, прижался губами к ее шее.
   Табита повернулась и очутилась в его объятиях. Она прильнула  губами  к
его твердым губам, прижалась к его крепко сбитому маленькому телу.
   Марко поцеловал ее в щеку и шепнул ей на ухо:
   - Может быть, тебе лучше снять жакет?
   - Может быть, - ответила Табита. Она была совершенно разбита. Казалось,
все стремительно несется вперед, и она  легко  металась  во  времени,  как
ригелийская  сильфида.  Все  было  таким  блестящим,  покрытым  серебряной
пленкой. Она стряхивала звездную пыль  со  своих  ног.  Она  потянулась  к
своему великолепному мужчине, но он повел себя очень практично и  взял  ее
сумку - ее сумку.
   - Я просто положу  ее  здесь,  -  сказал  он  и  отнес  ее  на  столик,
представлявший  из  себя  просто  низкую  длинную   плиту   из   какого-то
прозрачного  материала.  -   Слушай,   что   у   тебя   там   набито,   ты
специализируешься на поднимании тяжестей?
   - Я подбираю вещи, - ответила она,  -  во  время  своих  странствий.  Я
подбираю странные вещи, - сказала она, глядя  на  него.  Он  стоял  совсем
близко, так близко, что трудно было смотреть  ему  в  лицо.  Табита  стала
расстегивать пуговицы его рубашки. На нем было  термальная  майка,  Табита
нетерпеливо подтянула ее вверх и нагнулась, чтобы поцеловать  его  широкую
смуглую грудь.
   - Я тебе не верю, - сказала она.
   И почувствовала, как он напрягся.
   - Что такое? - спросил он. - Ты о чем?
   - Я вожу грузовой корабль,  -  сказала  Табита.  -  Я  встречаю  многих
мужчин. Я встречаю многих женщин. Но ты, ты - межпланетный артист... - это
она выговорила очень тщательно, ей становилось трудно говорить -  язык  не
слушался. - Ты, - сказала она, перебирая пальцами густую  поросль  на  его
груди, - ты... это место - и ты собираешься нанять меня!
   Марко расслабился.
   - Ты, - сказал он, легонько целуя ее, - здорово нагрузилась.
   -  В  доску,  -  ответила  Табита.  -  Это  прекрасно.  Тебе  досталось
что-нибудь из этого?
   - Из чего?
   - Да что там было, - сказала она, - на вечеринке.
   Марко коротко рассмеялся.
   - Что там было, - повторил он. - Что бы там ни было,  думаю,  мне  тоже
досталось.
   - Это был кристалл, - сказала Табита, - хорошая штука.  Она  заморгала,
глядя на него: - Правда. - Может, он ей не верит.
   Табита потянулась к нему. Ее рука прошла сквозь ртутную суспензию,  как
Элис сквозь отклонение, глянцевитую, прохладную и поблескивающую.  Он  уже
снял нижнюю рубашку. Табита взялась за его  ремень.  Пряжка  была  модной,
сложной, но и она растаяла в ее руках.
   Позади Марко Табита заметила какой-то предмет, стоявший в углу. Он  был
высокий, тонкий и серебристый. Табита решила, что  это  какая-то  антенна;
потом поняла, что это пустой насест.
   - Где твой дружок? - спросила она.
   - Тэл? Где-то здесь. Я думаю, он решил, что нам надо остаться наедине.
   Почему-то это  невероятно  насмешило  Табиту.  Тактичный  попугай!  Она
хохотала и не могла остановиться. Когда она смеялась, смех выходил  из  ее
рта, как зеркальные пузырьки жидкого кислорода и пятнами расплескивался по
радужным стенам, мерцающему  потолку,  по  этому  чудесному  мужчине,  его
прекрасным блестящим карим глазам. Она погружала его в волну удовольствия,
неужели он этого не понимал?
   Табита подумала, что это важно - сказать ему:
   - Когда я впервые тебя увидела,  -  заявила  она,  -  я  была  в  такой
заднице. Знаешь, что они сказали?
   - И что же они сказали?
   - Они назвали это нарушением гармоники, - язык у нее снова  заплетался,
- гармонии между видами,  -  выговорила  она.  Говорить  было  значительно
труднее, чем смеяться.
   Ей показалось важным сказать ему и об этом.
   - Говорить, - сообщила Табита, изящно присев, чтобы снять с него  брюки
- настоящие псевдобрюки, - не так  легко,  как  смеяться.  Произнося  это,
Табита задумалась. - Только иногда легче, - прибавила она.
   Она принялась возиться с его ботинками.
   Марко тоже уселся рядом с ней на полу.
   Табита улыбнулась. Она ощущала истинное блаженство. Она  погладила  его
сияющее лицо:
   - Но теперь все в порядке, - сказала она. Музыка парила и покачивалась.
   - Все прекрасно, черт побери, - сказал  Марко.  Он  прорычал  это,  как
медведь и оскалил зубы в улыбке, как акула. Он был чудом, настоящим чудом!
   Он снял с нее жакет, грязную рубашку. Поцеловал ее соски  сквозь  ткань
тенниски, расстегнул  ее  башмаки  и  снял  их.  Табита  сидела  на  полу,
наблюдая, как он снимает башмаки с нее и с себя. Он возился  на  роскошном
толстом ковре, как ребенок, только начинающий ходить, и ей было смешно. Он
был обнажен. Он собирался дать ей работу. От улыбки  у  нее  уже  отвисала
челюсть. Марко вернулся и некоторое время подержал ее в объятиях. Его тело
было теплым и гибким,  а  кожа  казалась  золотистой  в  серебристой  ряби
воздуха, Они вместе справились с ее джинсами.
   Вдруг Табита вскочила. Он стояла в одной тенниске, трусиках  и  носках.
Марко по-турецки сидел у ее  ног.  Табита  чувствовала  себя  подавленной,
неизвестно почему.
   Табита, Табита, упорно повторяла она про себя. Потом вспомнила.
   - Мне нужно взять мое приспособление, - сказала она.
   Он протянул руку, погладил ее голень:
   - Мы можем...
   - Нет, - возразила Табита, - я должна вести себя разумно. Разумно!
   Она нетвердой походкой подошла к  сумке,  расстегнула  молнию  и  стала
рыться  внутри.  Вынула  какую-то  вещь.  Это  была   черная   пластиковая
коробочка. Какая-то кассета.
   Табита ее не помнила. Все остальное содержимое  сумки  было  ей  хорошо
знакомо, но это - нет.
   - Что это?
   - Похоже на пленку, - ровным голосом ответил Марко.
   Табита взглянула на него, держа кассету в руке:
   - Я ее не помню.
   Мужчина снова улыбался:
   - Ты сейчас не в том состоянии, чтобы  вообще  что-нибудь  помнить,  а,
лапочка?
   - Но я ее СОВСЕМ не помню, - очень серьезно сказала Табита.
   Пока она говорила, Марко поднялся и, отвернувшись от нее, быстро прошел
через всю комнату - поправить журналы на полке.
   - Может быть, это одна из тех странных  вещиц,  что  ты  подбираешь,  -
сказал он, повторяя ее собственные слова. - Почему  бы  тебе  не  пойти  и
поставить свою штуковину, пока ты про нее не забыла?
   Он был прав. Он был прав. Он был чудесный. Табита  положила  пленку  на
стол.
   - Ванная, - сказала она.
   - Вторая дверь налево.
   Табита медленно поплелась по коридору. Музыка проводила ее  до  ванной.
Ванная была вся в зеркалах.
   Табита села и молча строго обратилась к своему отражению. Ты  нарушаешь
правила, а, Табита, сказала она. Да, признало отражение. Впрочем,  ее  это
не очень волновало. Он был такой  красивый.  Сегодня  она  будет  спать  в
красивом месте, с красивым мужчиной, а утром он  собирается  заплатить  за
нее штраф. И купить новый кристалл для Элис.
   Правила были таковы. Если она и шла  куда-то  с  кем  бы  то  ни  было,
особенно с мужчиной, то только на ее условиях. Она никогда не ходила ни  к
кому, не проверив предварительно, что это за жилище. И никогда  никому  не
доверялась, ОСОБЕННО мужчине, когда не очень контролировала себя.
   А сегодня вечером она уже нарушила все эти правила.
   Но сегодня был необычный вечер. И Марко не  был  обычным  мужчиной,  не
тем, к каким она привыкла. Начать с того, что у  мужчин,  с  которыми  она
обычно встречалась, не было  ванных  с  биде  и  сидений  для  унитаза  из
настоящего земного дерева. Как он мог позволить себе жить в  таком  месте,
если  ему  приходилось  играть  в  забегаловках  вроде  "Ленты   Мебиуса"?
Наверное, потихоньку катится вниз. Но раз ей заплатят,  для  Табиты  этого
было достаточно.
   На вечеринке она ненадолго потеряла Марко из виду, но  к  тому  времени
она была уже слишком пьяна, чтобы об этом беспокоиться.  Она  танцевала  с
палернианцами, со всеми пятью сразу.  Они  дали  ей  какой-то  потрясающий
кристалл Офира, от которого  у  нее  появилось  такое  ощущение,  что  она
выросла на три метра и все чувства у нее обострились.  Именно  тогда  весь
мир стал серебряным, Там был генератор,  он  выдувал  по  всему  помещению
пузыри-голограммы - кадры из старых фильмов, рекламные  ролики,  случайные
лица, пейзажи с других планет. Это напоминало копание в чужих снах. Табита
смеялась и прыгала вместе с палернианками, пытаясь поймать  пузыри.  Потом
вернулся Марко. Она поцеловала его.
   Рядом с унитазом не было никаких кнопок. Табита тщетно  оглядывалась  в
течение нескольких минут. Когда она отошла от унитаза, он  зашумел  и  сам
опорожнился. Табита пожала плечами, подошла к биде,  вымылась  и  вставила
крошечное устройство. Ей откуда-то слышался тихий голос - то разговор,  то
пауза, словно чье-то радио вмешивалось в звуки музыки, но к тому  времени,
когда она вышла из ванной, звуки  прекратились.  Свет  выключился  сам  по
себе.
   - Табита, - позвал голос ее прекрасного мужчины.
   Стены коридора куда-то  погружались  и  разверзались.  Табита  начинала
спускаться.
   - Ты где? - спросила она.
   - Здесь.
   Потеряв ориентацию, она попыталась  определить,  откуда  доносится  его
голос. Пока она искала, вокруг бродила музыка. Наконец, она нашла его.  Он
стоял  в  темноте  перед  окном-картиной,  а  за   его   спиной   неслышно
распускались огни фейерверка. Табита вошла и стала целовать его. В комнате
была кровать. Это была спальня.
   На столике у кровати стояла фляжка с какой-то жидкостью -  текилой  или
вином, к этому моменту Табита уже с трудом могла что-нибудь различить. Они
оба пили из фляжки. Он пил у нее изо рта.
   Затем они сняли с нее тенниску. Это  был  очень  сложный  и  запутанный
процесс.
   По комнате прыгали  отблески  фейерверка.  По  стенам  рябью  проходили
металлические круги.
   Табита сказала:
   - Ты все все уладишь утром?
   Прекрасный мужчина целовал ее пупок, проводил губами по  верхнему  краю
трусиков. Он стал целовать низ ее живота, очень нежно, чуть касаясь губами
ткани. Он сказал:
   - Конечно, я все улажу. Я же не могу упустить такой шанс - нанять самую
красивую перевозчицу во всей солнечной системе.
   Он зубами снял с нее трусики. Кроме всего прочего, он явно  был  еще  и
чем-то вроде акробата.
   Табита стала ласкать его языком. Казалось, огни фейерверка пульсировали
вместе с музыкой, с каждой минутой  ее  кожа  таяла  и  рождалась  заново.
Табита уже не знала, где начинался он и кончалась она.



10

   Табита проснулась и тотчас пожалела об этом. Она обнаружила, что  спала
на спине. У нее было такое ощущение, словно у нее вместо  головы  мешок  с
цементом или, по крайней мере, что ее ударили мешком  по  голове.  Все  ее
полости сосредоточились в одной опухоли между глазами.
   - Кхм, - слабо произнесла Табита.
   Она была в чужой постели, в чужой комнате.  Уже  приближался  день.  По
краям серой шторы просачивался  слабый  оранжевый  свет.  В  углу  у  окна
находилось  волокнистое  растение,   отчаянно   тянувшееся   из   грязного
коричневого горшка, словно в поисках воды. Табите было хорошо известно это
ощущение.
   Она моргнула и  сделала  попытку  сосредоточиться.  На  стене  рядом  с
растением она с  трудом  различила  неровные  нарисованные  бледно-золотые
спирали. Рядом стояла пустая голубая трубчатая вешалка, голубой  трубчатый
стул, голубое трубчатое аудиовизуальное устройство.
   Табита снова закрыла глаза.
   Постель была теплой и исключительно удобной.
   Табита  повернулась  на  бок  и  увидела  мужчину.  Он   крепко   спал,
повернувшись к ней спиной и тихонько похрапывая.  Он  был  так  закутан  в
пуховое одеяло, что она могла видеть только макушку его головы.
   В одной яркой вспышке звука, света, музыки  и  стремительного  движения
Табита мгновенно все вспомнила.
   - Гм-м, - сказала она.
   Это был возглас, в котором смешались вина, изумление и облегчение.
   Табита слегка подвигала губами, чтобы проверить,  найдет  ли  она  свой
язык. Похоже, что за ночь он застрял где-то в горле.
   Ей ужасно хотелось в уборную.
   Она осторожно села.
   Спустя мгновение, когда в голове  у  нее  немного  прояснилось,  Табита
медленно откинула одеяло. Она заметила, что на ней все еще надеты носки. И
запах от нее шел просто ужасный.
   Марко Метц продолжал храпеть.
   Табита поставила ноги на пол. Зрение ее  было  затуманено,  а  рот  был
словно набит песком. Она впервые задумалась, как это  получается,  что  ее
тело одновременно жаждет влаги и отчаянно стремится от нее избавиться.
   В ванной она снова встала перед своим отражением.  Даже  при  спущенных
шторах были видны темные круги у нее под глазами.
   Неряха, сказала она себе. Это было словечко, которое  часто  употреблял
ее отец. Неряха, снова подумала она, успокаиваясь.
   Табита сходила в уборную, приняла душ - с настоящей водой. Намыленный и
хорошо промытый водой, мир стал выглядеть гораздо  лучше.  Она  подошла  к
окну и осторожно подняла штору.
   Было все еще очень рано. В небесном водовороте черносмородинного  цвета
солнце казалось оранжевым шариком. Внизу около стеклянных колонн на  Аллее
Масерати  валялись  тусклые  кучи  отбросов.  Вдали,  за   крышами   домов
единственным  движущимся  объектом  на  холодной  глади  Грэнд-канала  был
одинокий патрульный катер.
   Завернувшись в большое зеленое полотенце, Табита вышла из  ванной.  Она
заглянула в спальню. Закутанная в одеяло масса так и не шелохнулась.
   Табита бродила по квартире, пока не нашла кухню. Та была  просторной  и
очень-очень  белой.  Табита   подумала,   найдется   ли   в   холодильнике
какой-нибудь фруктовый сок. Грейпфрутовый, например. Она загадала, чтобы в
холодильнике был Грейпфрутовый сок.
   Но холодильник был пуст. Или все равно что пуст.  Там  была  прозрачная
коробка с чем-то густым и коричневым, шоколадной пастой или пюре; засохший
анчоус в открытой жестянке в рассоле, застывшем в твердую корку, и  что-то
размазанное на блюдце - когда-то это вполне могло быть соусом  песто.  Или
рвотой попугая, сварливо подумала Табита.
   Тэл сидел в гостиной на своем футуристическом насесте.
   - Добрый вечер, - поздоровался он.
   - Доброе утро, - пробурчала Табита.
   - Добрый вечер, - повторил Тэл.  Он  выглядел,  как  дерзкий  маленький
старичок.
   На полу была разбросана одежда. Кое-что из нее принадлежало Табите. Она
подняла свои вещи и надела их. Попугай серьезно наблюдал за тем,  как  она
одевалась.
   -  Нечего  смотреть  на  меня,  Тэл.  -  Но  он  не  перестал.   Табита
почувствовала себя несколько неловко, когда ее изучала птица.
   Затем она стала искать свою сумку и нашла ее на низком длинном столике.
Она подумала, что где-то там должна находиться ее  зубная  щетка  и  стала
перерывать сумку в ее поисках. Щетку  Табита  не  нашла,  зато  обнаружила
погребенную на самом дне кассету в коробке.
   Табита вытащила кассету и стала ее разглядывать. Она смутно припомнила,
что вчера вечером доставала кассету из сумки, но не помнила,  чтобы  клала
ее назад. Что бы это  ни  было,  Табита  вообще  ничего  не  могла  о  ней
вспомнить. Кассета была простая, черная: без этикетки, даже без фирменного
знака. Табита недоумевала, где она подобрала ее, и кто ее потерял.
   Рядом  с  полками  для  пленок  в  пыльном  аудиовизуальном  устройстве
находился считывающий аппарат. Табита подошла и включила его.
   - Печальная история обо всех заблудших! - неожиданно взвыл Тэл.
   Табита чуть не выскочила из собственной кожи.
   - Господи, птичка, не надо так делать,  -  пробормотала  она.  Тэл  уже
начинал действовать ей на нервы.
   Табита вставила в аппарат неопознанную пленку.
   Однако то, что зазвучало из динамиков, ничего  ей  не  сказало:  мягкий
океан шипения, намек  на  ультразвук  и  постоянный,  упорный  треск.  Это
настолько приближалось к нулю,  что  Табита  засомневалась,  правильно  ли
вставила пленку. Она нагнулась, чтобы убедиться,  что  пленка  крутится  и
проверить регулировку усилителей.
   Марко протянул руку через плечо Табиты и дважды нажал "стоп".
   Кассета выскочила.
   Он приподнял Табиту за локти  и  развернул  прочь  от  аудиовизуального
устройства.
   Марко был небрит, на нем был ветхий банный халат, из  которого  торчали
нитки. Его большие карие глаза были тусклы и невыразительны. От него пахло
теплом и сном.
   Табита шагнула в его объятия и поцеловала его.
   - На ней ничего нет, - сказала она.
   Он снова протянул руку через плечо Табиты, вынул пленку из АВ  и  сунул
ее в коробку.
   - Ты хочешь музыку, я тебе сейчас что-нибудь найду, - быстро сказал он,
отворачиваясь от нее. Затем достал с полки одну из пленок и вставил ее.
   Она  началась  с  середины  какой-то  пьесы,  чего-то  пустого,  гладко
отшлифованного, вливавшегося в себя все нараставшим  звуком.  Музыка  была
спокойной и вполне приятной.
   - Это ты? - спросила Табита.
   - Это? - сказал Марко, бросив взгляд на только что поставленную пленку.
- Да.
   Он бросил таинственную пленку на стол рядом с сумкой Табиты.
   - Доброе утро, Тэл, - сказал  он,  подошел  и  приласкал  птицу,  а  та
зачирикала, запищала и ущипнула его за палец.
   - Я чувствую себя ужасно, - сказала Табита. - А ты - нет?
   - Конечно, - небрежно бросил он. - Хочешь кофе? Я принесу.
   Он принес кофе и, кроме того, побрился и переоделся в рубашку под горло
и вчерашние брюки.
   - Мне надо лететь на Изобилие, - сказал  он,  -  забрать  остальных  из
нашей труппы и все наше оборудование.  -  Он  сидел  на  кушетке  напротив
Табиты, вытянув руку вдоль спинки. -  Мы  там  сегодня  играем.  Потом  ты
можешь отвезти нас к месту нашего следующего ангажемента.
   - А где ваш следующий ангажемент? - спросила Табита.
   - На Титане, - ответил Марко. Он выпил свой кофе.
   - Сколько вас всего?
   - Я. Тэл. Еще другая пара. Скажем, всего пятеро.  Ну,  может,  четверо,
Тэл не считается.
   Попугай, услышав свое имя, издал протяжный крик.
   - Странно, - сказала Табита. - Он похож на обыкновенного попугая.
   - Ну, он и есть попугай, что-то вроде попугая. Он с Альтесеи, с планеты
где-то в тех местах. Я его  выиграл  в  покер,  научил  петь.  Проделывать
фокусы. Космоса он не любит, правда, дружок?
   - Банановое дерево! -  зачирикал  Тэл.  -  Шрити  наогар  доместика!  В
Монгу-тауне, откуда я родом, высоко на банановом дереве жила-была  веселая
девица!
   - Тэл, заткнись! - резко прикрикнул на него Марко.
   Птица затихла, что-то бормоча.
   - Он терпеть не может путешествий, - сообщил Марко. - У него есть ящик,
в котором ему приходится ездить. Он где-то здесь.
   Марко небрежно огляделся.
   - Итак, - сказал он, - ты готова к этому?
   Табита кивнула:
   - Но нам нужен новый кристалл осевого запора, - сообщила она ему.
   - Нам? Кому это "нам", я думал, ты одна?
   - Я хочу сказать, он нужен Элис.
   - Кто такая Элис?
   - Мой корабль. Ей нужен новый кристалл.
   - Мы его найдем. На Изобилии.
   Табита задумалась. Ей эта мысль не понравилась. С Изобилием всегда были
одни неприятности. И Титан находился в стороне от ее путей,  вряд  ли  она
сможет рассчитывать на обратный груз. Но  Титан  был  далеко.  А  Марко  -
здесь, рядом. И у него были деньги.
   Табита прочистила горло:
   - Ладно, придется рискнуть на Изобилии. Но