он жужжал.
   Пока Могул Зодиак пристегивал ремни кончиками изящных  пальцев,  привод
стал переходить в рабочий режим.
   Сконструированный таким образом,  что  большая  часть  его  компонентов
располагалась  вдоль  четвертой  оси,  в  результате  чего  она  выглядела
довольно странной по сравнению с тремя остальными,  привод  "Элис  Лиддел"
мало чем отличался от приводов, установленных  на  малых  кораблях  нашего
времени. Возможно, его фланцы были более тяжелыми,  панцирный  волновод  -
более громоздким, и кое-кто счел  бы  ее  проводку  осложненной  странными
излишествами. Но когда он входил в рабочий режим,  светился  и  окутывался
ореолом, он  был  во  многих  аспектах  идентичен  капеллийским  приводам,
установленным по всей галактике. Правда, никто не мог  обследовать  его  в
момент входа в режим, свечения и появления  ореола  из-за  мощного  потока
сильного света, выбрасываемого приводом с такой интенсивностью;  от  этого
потока Табита, ее пассажиры и  прочее  содержимое  корабля  были  защищены
трехслойной  структурой  молибденовых   щитов   и   инерционным   пористым
материалом.
   Окутываясь ореолом,  привод  начал  пульсировать.  Пульсируя,  он  стал
перестраивать молекулы, составлявшие Элис, в определенные конфигурации,  в
обычном состоянии совершенно  невозможные.  Казалось,  кабина  наполнялась
странным, бесплотным туманом, по мере того, как, покрываясь пятнами, стало
сворачиваться  ее  внутреннее   пространство,   и   все   предметы   стали
расплывчатыми. Звезды стали выглядеть  довольно  странно.  Корабль  рыскал
вокруг, словно раздраженный этим распадом обычной реальности.  Полицейские
вызывали их, но ничего не было слышно, кроме звука,  напоминавшего  тонкие
голоса крошечных флейт, словно целый сонм сильфид из трансизмерения  играл
на них, заманивая путников.
   - А кто вообще-то была Элис Лиддел? - спросил Могул. Его голос плавал в
воздухе, как сироп.
   - Она была маленькой девочкой, -  рассеянно  отозвалась  Табита.  -  Из
рассказа. Маленькой девочкой.
   - И она так и не стала взрослой?
   Табита смутилась. Время колыхалось, становилось неуправляемым, окутывая
самое себя.
   - Это уже другая история, - сказала она.  Все  пульсировало,  радостной
струйкой устремляясь в новую  боковую  частоту.  Свет  в  кабине  приобрел
отчетливый красноватый оттенок. Он покачивался; он извивался. Табита  была
на "Октябрьском Вороне", вокруг нее бурлила и кричала ликующая толпа. - Та
была о маленьком мальчике, - сказала Табита. Она старалась перекричать шум
и едва слышала сама себя: - Ты...
   Они совершили прыжок.
   Завеса реальности раскололась с  высоким  отчаянным  криком,  затихшем,
едва донесшись до их ушей. Звезды исчезли. Пустота пропала.
   Вместо этого корабль  прошел  через  очень  бледную,  почти  бесцветную
среду.
   В   сверхпространстве   незначительность   банальных   трех   измерений
становится совершенно  очевидной.  Сверху  традиционное  пространство  как
таковое выглядит непрочным  и  убогим.  Разница  между  "здесь"  и  "там",
например, едва заметна и становится  вопросом  почти  академическим.  Зато
"там,  вдали"  вещи  или  скорее  абстрактная  "вещь"  разворачивается   и
восхитительно простирается. Бросившись к иллюминаторам "Элис  Лиддел",  ее
пассажиры  отчетливо  разглядели  перекрещивающиеся   росчерки,   невольно
оставляемые орбитальным  движением  транспорта  вокруг  Земли  на  ртутном
мениске космоса, словно рыбы, которые таращат глаза  на  проплывающих  над
ними уток. Звук флейт звучал теперь более отчетливо, но уже гораздо меньше
был похож на флейты. Сильфиды, если они вообще существовали, бросили  свое
сопровождение и разбежались, смеясь  над  еще  одним  экипажем  ничего  не
подозревавших смертных, хитростью вырванных из  своей  естественной  среды
обитания.  Они  оставили  сцену,  предоставив  ее  чему-то   обширному   и
невидимому, насвистывавшему сквозь зубы; а, может, это  был  просто  ветер
трансизмерений, суперкубический сирокко, жадно рвавшийся в  дыру  в  форме
"Кобольда", оставленную кораблем в триединой ткани.
   Полицейские были где-то в другом месте, нигде, за целые миры от них.
   Табита взглянула Могула Зодиака,  сидевшего  через  проход  по-турецки,
сложив руки на груди, опутанного ремнями. Любопытно, что у корабля  теперь
была небольшая гравитация, словно его притягивало к серому и несерому полу
сверхпространства, неясно и тяжеловесно простиравшегося далеко внизу.
   Могул улыбнулся Табите:
   - Спасибо, - сказал он мягко. - Капитан.
   У Табиты появилось мгновенное ощущение, что он понял то, что она только
что сказала или попыталась высказать, что он тоже был там, они были рядом,
как два любовника на одной подушке.
   Ей стало не по себе, и она отвернулась.
   Табита закрыла дроссель, установила  стабилизаторы,  проверила  системы
поддержания жизни. Все пыхтело так  же  жизнерадостно,  как  всегда.  Элис
прорвалась еще раз!
   Хотя при этом  раздавалось  отчетливое  постукивание.  Неровный  легкий
стук. Табита слышала его, он ей  не  померещился.  Ее  рука  потянулась  к
клавишам - проверить вероятность аварии,  затем  отдернулась.  "После",  -
подумала она.
   Табита расстегнула ремни  и  ступила  из  кресла  на  пол.  Обернулась,
обращаясь к остальным членам труппы: акробатке, перчаточнику  и  Херувиму,
почтительно собравшимся позади нее. Их лица казались бледными и зернистыми
в странном неясном свете.
   - Привыкайте, - сказала Табита, указывая рукой на пейзаж. - Эту картину
вы будете созерцать весь следующий месяц.
   На самом деле сверхпространство не всегда бывает столь  скучным,  каким
намеревалась представить его Табита. Там, как  утки  в  пруду,  отмечаются
физические явления, они появляются пятнами и испещряют  неясные  очертания
сверхпространства. Часто они напоминают черный фейерверк на снежном  поле,
или дрожь миража - серебряное  озеро  в  ослепительном  небе.  Выдвигаются
всякие предметы, словно странные силуэты, растягивающие  резиновую  ткань:
вулканы,   кометы,   жужжание   далеких   квазаров.   И   потом   условная
относительность размеров полностью устранена. Мимо могут  стайками  мелкой
рыбешки проноситься кси-бозоны.  В  гексагональные  стопки  аккумулируются
шаги. Если вам повезет, мимо вашего корабля может промелькнуть  привидение
или  пройти  прямо  сквозь  него:  отсутствующий  друг,  отсутствующий   и
рассеянный разум.
   Однако  в  принципе  Табита  была  права.  Верхний  мир   действительно
смотрится как бескрайняя стоячая вода.
   Табита посмотрела на Марко, на Могула:
   -  Никому  ничего  не  трогать,  -  сказала  она.  Ее  взгляд  невольно
устремился на Херувима, наклонившего голову  в  знак  согласия.  -  Я  иду
спать, - сказала Табита.
   Она отступила, когда Могул, освободившись от ремней, спрыгнул из кабины
прямо в  объятия  сестры.  Через  его  плечо  Табита  увидела  ее  лицо  и
задержалась:
   - Саския!
   - Что?
   - Ты это сделала?
   - Что сделала, Табита?
   Табита покачала головой:
   - Не важно.
   И спустилась вниз по лестнице.
   У Саскии снова были усы. Табита задумалась над тем, что  еще  могло  бы
измениться, и заметит ли она это.



32

   BGK009059
   TXJ. STD
   ПЕЧАТЬ
   "f$$u$TXXXJI alnerintelin% ter&& & "f$c] / " - hr
   hd wr TX Jb: " - !:
   РЕЖИМ? VOX
   КОСМИЧЕСКАЯ ДАТА? 600.5.6
   ГОТОВА

   - Привет, Элис.
   - ПРИВЕТ, КАПИТАН.
   - Я вот думала - ты помнишь Девере?
   - А Я ДОЛЖНА?
   - Да.
   - ОБЩАЯ ИЛИ ПЕРСОНАЛЬНАЯ ПАМЯТЬ?
   - Не знаю. Обе, наверное. Она довольно знаменита, но  она  как-то  тоже
Была у нас на борту. Она приходила посмотреть на тебя.
   - ДА? А ТЫ НАС ПОЗНАКОМИЛА?
   - Не знаю. Наверное, да. Я была немного занята. Все это время.
   - ПОИСК. ОДНУ МИНУТУ. О ГОСПОДИ, ДА. ЭТО КАПИТАН ДЕВЕРЕ,  ВЕДЬ  ПРАВДА?
КАПИТАН ДЕВЕРЕ, ПОКОНЧИВШАЯ С ТЕМ  ЛИНЕЙНЫМ  КОРАБЛЕМ  ФРАСКОВ  -  "МАГРОТ
ДФОНИК".
   - Правильно.
   - А ГДЕ ТЫ С НЕЙ ПОЗНАКОМИЛАСЬ?
   - На ее вилле. За Деймосом.
   - А-А.
   - Теперь вспомнила?
   - О ДА. ТОЛЬКО ВОТ ЧТО МЫ ТАМ ДЕЛАЛИ?
   - Сама не знаю.
   Это было сто лет назад. Мы перетаскивали кое-какую  мебель  для  низкой
гравитации от Домино В.,  дизайнера,  одиночную.  Адрес  доставки  был  за
Деймосом - на частной  орбитальной  станции.  Когда  я  ее  в  первый  раз
увидела, я не поверила  своим  глазам.  Это  астероид,  наверное,  на  90%
состоящий из угля, сплошные  абсолютно  черные  поверхности,  как  большой
черный айсберг, и кто-то загнал в него большое квадратное  жилище.  Жуткое
место. Я думала, мы ошиблись, ведь никто не мог жить в  таком  месте.  Оно
больше похоже на установку безопасности эладельди.
   Однако они приняли мой сигнал.  На  входе  ждала  женщина-трант,  чтобы
впустить нас. По тому, как был уложен ее мех, я поняла, что она  здесь  не
на службе. Это было не ее место.
   - Куда это поставить? - спросила я.
   Но она не ответила, а просто стояла и оглядывала  меня.  И  это  навело
меня на мысль, что она не просто разнорабочая. А, может, дело было  просто
в том, что она видела не слишком много людей на этом астероиде.
   - Она хотеть вас смотреть, - сказала трантша.
   Она провела меня внутрь по длинному черному проходу. Было по-настоящему
холодно. Плазменные факелы на стенах. Черный камень под ногами. Она повела
меня на станцию связи и кого-то вызвала звонком.
   Это была открытая линия. Я услышала, как кто-то спросил:
   - Что такое, Пру? Я же тебе сказала, чтобы меня не беспокоили.
   - Вы хотеть смотреть.
   - Да что ты? На что смотреть?
   Трант подтолкнула меня в поле видимости экрана видеофона.
   На экране я увидела пластиковую голову.
   Это  была  женская  голова,  сделанная  из  пластика,   с   серебряными
металлическими глазами. Пониже носа она была настоящей.
   - Привет, лапочка, - сказала голова. - Кто ты, черт бы тебя побрал?
   По-моему, я  подумала,  что  это  графическое  изображение,  хитроумный
логотип, созданный человеком, у которого слишком много времени и  денег  и
страсть пугать  людей.  На  меня,  впрочем,  это  особого  впечатления  не
произвело.
   - Я пилот, - сказала я. - Ваша приятельница сказала -  вы  хотели  меня
видеть.
   - Моя - кто? - переспросила голова. - Ты сказала - моя приятельница?
   Голова расхохоталась.
   - Боже мой, это не приятельница. Моя рабыня, вот она кто. И ты тоже  ей
будешь, если нажмешь нужную кнопку. Шучу, ты же понимаешь, просто шучу.
   Лицо пришло в движение. Тогда я поняла, что это не  графика,  это  было
реальное лицо, человек или то, что от него осталось. Под кожей видны  были
реле. Движение  лица  было  таким,  словно  оно  хотело  принять  какое-то
выражение, но забыло, как это делается.
   Я подумала: "Боже, богатая голова-штепсель".
   - Какой пилот? - спросила голова. Пру? - Дай сюда Пру, лапочка,  сделай
милость. Пру, я что, такси заказывала?
   Трантша зашипела, скривив губы:
   - Не такси - мебель.
   - Да черт с ним, какая разница. Дай ей выпить и присылай сюда.
   Меня это не заинтересовало. Я стала нащупывать свой монитор.
   - Сейчас начну заносить ваше барахло.
   - Пусть подождет, - сказала она.
   Я оставила мебель ждать. Я зашла внутрь, чтобы выпить с Девере.
   Помню, что до гнездышка, которое она свила себе на самом  верху  своего
дома, был  долгий  путь.  Там  находится  лабиринт  безопасности.  Трантша
вприпрыжку скакала впереди меня по коридорам, открывая решетки ладонями.
   Там стоял тошнотворный сладкий запах, как в больнице, только с примесью
джина и духов. И там была Девере в заляпанном летном  костюме,  катаясь  в
разбитом кресле и посасывая замороженную трубку.
   - Войдите, - сказала она. Мне подумалось, что  голос  у  нее  похож  на
машину, имитирующую  кошку.  Словно  кто-то  программировал  его  в  таком
режиме, чтобы он звучал, как у огромной кошки, но на середине устал.
   Я вошла. Там  была  настоящая  помойка:  развалившиеся  стопки  пленок,
распечатки,  грязные  тарелки,  одежда,   наваленная   поверх   серьезного
оборудования,  книги,  полотенца,  огарки  свечей,  упаковочные   обертки,
заказные устройства с изолентой и торчавшим из  них  резиновым  шнуром.  Я
понятия не имела, каково назначение половины  из  них  или  чем  они  были
раньше.
   Правда, я уже знала, кем была Девере. Вернее, кем она была теперь.
   У нее даже была голограмма "Магрот Дфоника", она висела  над  кроватью,
как алтарь.
   Она разглядывала меня, оценивая на глаз. Я почти ощущала, как жужжит ее
память. Заговорив, она обратилась не ко мне, а к трантше:
   - Боже мой, Пру, ты права. Я счастлива  познакомиться  с  этой  молодой
женщиной. Совершенно счастлива, - сказала она мне, обнажая зубы.
   Она выбралась из своего кресла и  подошла  пожать  мне  руку,  протянув
свою.  Я  видела,  где  она  была  залатана.  Она  выглядела  так,  словно
форсировала исполнительные механизмы. Мне кажется,  она  хотела,  чтобы  я
заметила это, чтобы посмотреть, как я буду реагировать.
   - И КАК ТЫ ОТРЕАГИРОВАЛА?
   - Пожала ей руку.
   - И КАКОЕ У ТЕБЯ БЫЛО ОЩУЩЕНИЕ?
   - Рука как рука. Это и была рука. Ее рука.
   - ДА, КАПИТАН, НО Я ИМЕЮ В ВИДУ, КАК ТЫ СЕБЯ ЧУВСТВОВАЛА?
   - Я устало думала, голова-штепсель. Я думала об Энджи. Мне не  хотелось
доверяться  этой  женщине   с   восстановленной   головой   и   тефлоновой
гидравликой.
   Как выяснилось, доверие сюда и не входило. Когда Девере чего-то  хочет,
она не ходит вокруг да около.
   Она обратилась к трантше:
   - Пру, ты знаешь, где я, если я тебе понадоблюсь. Значит,  сделай  так,
чтобы я не понадобилась.
   Потом трантша удалилась, а ее хозяйка очень быстро  меня  напоила.  Она
дразнила  меня  обрывками  своей  славы.  Она  все  время  ходила  вокруг,
притрагиваясь к своим  сувенирам,  голограммам  с  изображением  ее  и  ее
экипажа, позирующего рядом с ее истребителем, тем самым, который уничтожил
"Магрот". Я не знала, что говорить. Я сказала - это красивая машина.
   Она подошла и встала надо мной.
   - Я тоже, - сказала она. Она  согнула  запястья,  и  все  ее  молнии  с
жужжанием расстегнулись.
   - И ты тоже, - сказала она и приложилась ртом к моему рту.
   Рот у нее был настоящий. Руки были настоящими, а все тело - мускулистым
и загорелым. Требовалось немного времени, чтобы привыкнуть  к  ее  глазам.
Для этого они и нужны, поэтому она и носит их такими.
   Она никогда не перестает быть знаменитой, ни на  минуту.  Она  говорит,
например, такие вещи: "Они хотят забыть меня. Но я все время высовываюсь и
раздражаю их. Я их нечистая совесть, лапочка. Вот что я  такое".  Или  еще
она говорила: "Я знаю, что они обо  мне  сейчас  говорят.  Но  мне  просто
плевать".
   Она всегда говорила "они". Чуть-чуть напоминала Реллу,  правда.  Иногда
"они" - это были все мы, каждый обитатель системы, все мы,  которым  нечем
было больше заняться, как только обсуждать Девере и  придумывать  про  нее
лживые сплетни. Но иногда "они" - это были капеллийцы. Они уничтожили  ее,
а  потом  снова  собрали,  и  теперь  сохраняли  как  образец  для   своих
собственных целей.
   Бионика была вся из протезов, но и она были компенсационной:  усиленные
способности, металлические мускулы, видео-зрение и воспроизведение.
   - ОНА, НАВЕРНОЕ. ОБОШЛАСЬ ИМ В ОЧЕНЬ КРУПНУЮ СУММУ.
   - Она говорит, что она - PR упражнение. Они хотели  продемонстрировать,
как они могут быть благодарны людям, которые хорошо им служат. Говорит,  у
нее есть небольшой имплантант для того, чтобы усиливать ее  оргазмы.  Были
ночи,  когда   я   ей   верила.   И   она   может   создать   себе   любое
электро-психо-фармацевтическое состояние, какое захочет,  а  потом,  когда
устанет от него, обновить всю циркуляцию крови, просто подумав об этом.
   Правда, то, что течет в жилах у Девере, - это не совсем кровь.
   Нижняя часть у нее ужасна, хотя она  на  этом  играет.  И  у  нее  есть
зависимости, как у других людей - потребность в кислороде.
   -  Они  просматривают  мой  мозг,  -  поведала  она  мне.  -  Да,   да,
просматривают. Я их любимая мыльная  опера.  Иногда  я  чувствую  их  там,
внутри, как они копаются. - Она  застонала.  Звук  был  такой,  словно  со
скрежетом переключилась передача. Она  схватила  меня  за  руку,  чуть  не
сплющив ее. - Господи, Табита, я чувствую их сейчас.  -  Она  каталась  по
кровати. - Убирайтесь из моей головы, вы, благожелательные ублюдки! -  Она
сжимала голову руками и пронзительно кричала: - Убирайтесь из моей  головы
к  чертовой  матери!  Мне  пришлось  позвать  Пру,  чтобы  она   запустила
перезагрузку. Пру, естественно, во всем винила меня. Она меня ненавидела.
   Девере не слишком распространялась о своей карьере, во  всяком  случае,
не в прямой форме. Она родилась на Земле, в Штатах. В школе она занималась
исключительно физикой и гимнастикой, выигрывала призы, а потом ее подцепил
какой вербовщик для космических ВВС. Она прошла обучение в "Хай-Граунде" и
очень рано попала на войну,  даже  раньше,  чем  Капелла  стала  призывать
человеческую расу. Это она мне сама рассказала. Она сказала:
   - Люди думают, капеллийцы нас призвали. Ничего подобного, они для этого
слишком умные. Они просто предложили нам  возможность  полетать  на  самых
лучших аппаратах в системе и полетать  на  них  для  того,  чтобы  разбить
ходячие вязанки хвороста, вторгшиеся в НАШЕ пространство. -  Слово  "наше"
она произнесла с жесткой иронией и перевернулась на спину,  подложив  руки
под голову и глядя в  потолок:  -  Господи,  Табита,  ты  знаешь,  я  ведь
действительно думала, что это важно,  -  кучка  каких  именно  инопланетян
будет меня эксплуатировать.
   Ты ей понравилась. Она похлопала тебя по пульту. И сказала:
   - Присматривай за ней.
   - ТЫ И ТАК ДОЛЖНА ЭТО ДЕЛАТЬ.
   - Как осевой кристалл?
   - 76.81%
   - Ну, тогда он сам знает, что делает.
   - ДА, ОНИ ВСЕГДА ЗНАЮТ. НО РАССКАЗЫВАЙ ДАЛЬШЕ ПРО КАПИТАНА ДЕВЕРЕ.
   - Я думала, ей нужно утешение.  -  Ты  была  тогда  гораздо  моложе,  -
заметила я.
   Неизвестно почему, но оказалось - это я сказала зря.
   - Да я не виню себя, - резко ответила она. - Силы небесные, я давно уже
это переросла. Черт, ты все равно не поймешь, - сказала  она,  пристальное
глядя на меня. - Пока ты молод, ты пытлив,  но  с  годами  ты  сбрасываешь
темп. У них есть такая штука - лояльность, они вбивают ее тебе  в  голову.
Они всегда так делали, ты просто не помнишь. Но это больше не срабатывает,
правда ведь?
   Неожиданно она снова закричала, с силой вдавив кулаки в пол,  заставила
себя подняться и заорала потолку:
   - Больше не получается, старые вы ублюдки, не выходит,  больше  нет!  -
Она разразилась хохотом, похожим на лязг рвущегося металла, и закашлялась.
К тому времени, когда кашель отпустил ее,  она  уже  опять  лежала  поверх
меня, стискивая меня руками, как пресс. Щека, прижимавшаяся к  моей,  была
теплой. Через оболочку ее черепа я слышала, как жужжит ее мозг.
   Мы часто спорили о политике. Я никогда  в  жизни  не  чувствовала  себя
такой невеждой, такой полной  тупицей.  Ей  хотелось,  чтобы  я  выглядела
именно так.
   - Табита, фраски никогда не представляли УГРОЗЫ, - говорила  она  таким
тоном, словно не могла поверить, что кто-то может  быть  столь  наивен.  -
Единственная причина, почему им пришлось перебить фрасков, - потому что он
не терпят конкуренции. Они с ней не справляются. Они должны прибрать нас к
руками чистенькими, и только сами. Ох, родная, - говорила она, скользя  по
моему телу и поглаживая мне спину, - они ведь тебя действительно держат на
крючке, верно? Ты просто расставляешь ноги и принимаешь. Даже и не знаешь,
что они тебя трахают.
   Впервые в жизни нашелся кто-то, так открыто смотревший на меня свысока.
Она умела так разозлить меня, что  я  говорила  вещи,  которых  никому  не
следовало бы ей говорить. Она наслаждалась  этим,  гордилась,  что  довела
меня до такого состояния.  Делала  вид,  что  ей  все  равно.  Она  стояла
посередине комнаты и устраивала себе легочный вакуум