трудившихся  в  тени.  Действуя  по  велению   какого-то
беспорядочного   инстинкта   насекомых,   они    опутывали    поверженного
полицейского с ног до головы в кокон из мохнатого белого волокна.
   Табита зажмурила глаза и протолкалась между ними. Руки-прутики  хватали
ее. Впереди в туннеле зеленый огонек сверкнул и пропал.
   - Саския! - позвала Табита. - Кстаска!
   - Табита! Сюда!
   Ударом ноги Табита освободилась из лап  что-то  шелестевшего  фраска  и
побежала на голоса.
   Саския и  Кстаска  находились  в  комнате  вместе  с  Ханной,  сидя  на
саркофаге. Кстаска подключил свой хвост, помогая Ханне проникнуть в  самые
изощренные проходы операционной системы фрасков.
   - НЕТ, НЕТ, - говорила Ханна. - Я  ЕГО  ТЕРЯЮ.  НУ,  ВОТ,  ЧТО  Я  ТЕБЕ
ГОВОРИЛА. ТЫ НЕ ДОЛЖЕН ТОРОПИТЬ МЕНЯ, ДОРОГОЙ.
   Саския вскочила и бросилась обнимать Табиту.
   - Они нашли тебя! Я знала, что они тебя найдут.
   - С тобой все в порядке? - спросила Табита.
   У Саскии был такой  вид,  словно  она  ее  бил  лихорадочный  озноб  от
переутомления. Ее волосы были гладкими, пижама  порвана.  Саския  натянула
поверх нее вышитый тамбуром шерстяной жилет и заляпанный  черный  вечерний
фрак:
   - Со мной все прекрасно, - ответила она с напряженной улыбкой. - У тебя
ужасный вид. И, фу, какой запах!
   Табита оглядела себя. Она попыталась стереть большое пятно, оставленное
мертвым капеллийцем, со своего жакета. Слизь прилипала к пальцам.
   - Стало еще хуже, - вяло сказала Табита. Ей не хотелось об этом думать.
Она повернулась к фигуре, неподвижно лежавшей в своей постели из  инея.  -
Ханна, - сказала Табита. - Мы по...
   Кровь отхлынула от ее лица. В ушах толчками  отдавались  удары  сердца.
После всех ужасов, которых она только что насмотрелась, оказалось, что это
еще не все.
   - Господи, - прошептала Табита.
   Она увидела зрелище, открывавшееся под окном, в пещере, где  находились
морозильники.
   Это  зрелище  казалось  ледяной  преисподней,   достойной   воображения
какого-нибудь древнего землянина. Во время полета обвалились целые  секции
стен,  открыв  взору  изломанные  соты  криоячеек,  где  находилась  армия
фрасков, в подвешенном оживлении, спрятанная от всех и вся.
   Многие из них все еще находились там. Табита видела их, свернувшихся за
стенами, белых, опутанных паутиной, сгнивших в своих ячейках. Под  ними  у
стены, наподобие сугроба из чешуи дракона, была  грудой  свалена  покрытая
хлопьями плитка.
   Многие из тех, что проснулись, все еще находились на этаже пещеры, тупо
и бессмысленно колотя других и друг друга. Почти  все  они  были  мужскими
особями, и мозгов у них было не больше, чем у грузового робота.  Это  были
фраски-солдаты, воспитанные, чтобы выступать как армия захватчиков, и  они
погрузились в сон с единственной мыслью о том, что, когда  они  проснутся,
настанет время битвы.
   Они  пооткрывали  все  морозильники  и  разгромили  все,  что   в   них
обнаружили.
   Повсюду была кровь, и разрывавшийся циркулятор превращал в  пар  миазмы
крови, талого  снега  и  охлаждающей  жидкости.  Фраски  носились  вокруг,
топтали  ногами  месиво  из  человеческих  останков,  на  полной  скорости
налетали  друг  на  друга,  вколачивали  друг  друга  в  любое  подходящее
препятствие и швыряли друг друга в кашу на полу.  Там  были  и  маршалы  -
женские  особи  менее  высокого  ранга,  они  с  плеском  бегали   вокруг,
преследовали и кусали остальных,  но  без  своей  королевы  они  были  как
потерянные. Странно, но, как и плохо функционировавшие полицейские, они не
могли даже  найти  выхода  из  комнаты  без  специального  сигнала  от  их
царственных повелительниц.
   Некоторые из фрасков, даже без приказа  маршала  или  берсерка,  стояли
среди этой бойни неподвижно, как разбитые деревья, и ничего  не  узнавали.
Другие, с более высокой степенью развития воли,  в  панике  забрались  под
потолок и, стрекоча, гроздьями свисали оттуда. Находясь в глубоком упадке,
они не могли ничего сделать и только снова и снова повторяли заклинания  о
возрождении,  словно  насекомые,  которые  учатся  молиться.  Роняя  капли
жидкости из своих подкладок и отвратительных выделений,  проистекавших  из
их собственного недовольства, они висели вниз головой всего в трех  метрах
от фонаря из плексигласа, где, в ужасе глядя на них, стояла Табита.
   - ХОРОШО, ЧТО ВЫ ВЫВЕЗЛИ КОРОЛЕВУ, - отчетливо произнес голосовой  ящик
Ханны. Табита не могла выговорить ни слова. - Я ЗАПЕРЛА ИХ,  -  продолжала
Ханна, - И ОНИ МОГУТ ОСТАВАТЬСЯ ВЗАПЕРТИ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА НЕ ПЕРЕБЬЮТ ДРУГ
ДРУГА. - Ее голос звучал гораздо более звонко, молодо, более агрессивно. -
ТЫ ТАБИТА ДЖУТ, - сказала она. - ПРИВЕТ, Я НЕ ПОМНЮ, ЧТОБЫ НАС  ЗНАКОМИЛИ.
ХАННА СУ.
   - Привет, - сказала Табита своей замороженной спасительнице. -  Вы,  вы
все  очень  здорово  сделали.  -  Табита  словно  онемела.  Она  не  могла
придумать, что еще сказать. - С вами все в порядке? - спросила она.
   - МОЕ СОСТОЯНИЕ СТАБИЛЬНО, - сухо отозвалась Ханна. - НАМ С ТОБОЙ  НАДО
КАК-НИБУДЬ ХОРОШЕНЬКО ПОБЕСЕДОВАТЬ. ПО-МОЕМУ, НАМ НАДО МНОГОЕ СКАЗАТЬ ДРУГ
ДРУГУ.
   - Да, - тупо ответила Табита. - Правильно.
   Теоретически она знала, что между правильным  и  неправильным  во  всей
этой истории может возникнуть  значительная  разница,  если  она  выяснит,
знала ли Ханна Су что-нибудь о "Кобольдах" Сансау.
   Но сейчас, подумала Табита, ничего из этого но имеет никакого значения.
Ничего не имело значения по сравнению с битвой на Хароне, по  сравнению  с
разрушениями в пещере внизу.
   Все это было в другой вселенной.
   - Спасибо, - неловко сказала Табита. - Я... я не знаю... я  не  могу...
спасибо за перков, - наконец, выговорила она.
   Саския тревожно прижимала Табиту к себе.
   Табита вырвалась и выбежала в коридор.
   Саския  последовала  за  ней  и  нашла  ее  в  коридоре,  где   Табита,
прислонившись к стене и согнувшись  пополам,  мучилась  от  сухих  рвотных
позывов. Фраски мелкими шажками подбирались к ней. Саския  прикрикнула  на
них, и они остановились, шипя и размахивая конечностями.
   - Пойдем, - спокойно сказала Саския, наклоняясь  над  Табитой  и  мягко
кладя руку ей на локоть. - Мы найдем тебе место, где ты сможешь прилечь.
   Табита стала выпрямляться,  все  еще  держась  за  стену,  цепляясь  за
остатки самообладания.
   - Нет, - выдохнула она. - Нет, я должна... должна отдать...
   Она взяла Саскию за руку и пошла назад в комнату.
   Херувим склонился над мертвой женщиной,  при  их  появлении  он  поднял
красные глазки, как вампир, которого оторвали от пищи.
   Не ведая,  какое  мрачное  впечатление  произвела  эта  картина,  Ханна
сказала:
   - ТАБИТА, КСТАСКА ГОВОРИТ, ЧТО ТЫ - ПИЛОТ.
   Табита кивнула.
   - Она тебя не видит, - заметил Кстаска.
   - Да, - ответила Табита. - Это был мой корабль... - Ее голос прервался,
продолжать она была не с силах.
   Саския помогла ей сесть.
   - МЫ УЖЕ ПРОХОДИЛИ ЧЕРЕЗ ЭТО? - спросила Ханна, почуяв неладное.
   Табита ответила:
   - Не имеет значения.
   - ВОТ ТОЛЬКО, МИЛОЧКА, - сказала Ханна Су, -  ТЫ  МЕНЯ  ИЗВИНИ,  НО  НЕ
МОГЛА БЫ ТЫ ВСТАТЬ У РУЛЯ? ПО-МОЕМУ, Я НЕ СМОГУ ЕГО  ДОЛГО  УДЕРЖИВАТЬ.  Я
ТУТ УЖЕ С УМА СХОЖУ. - Из ее голосового ящика раздался нервный смех.
   Саския радостно и тревожно заглянула в лицо Табиты.
   У Табиты было такое ощущение, словно кто-то снял всю солнечную  систему
с крючка, где она висела, как дом на  колесах,  и  бросил  ей  на  колени.
Фрасков, капеллийцев, эладельди; перков и людей, Изобилие и всех, кто  мог
претендовать хоть на что-то на его борту; людей, разрывавших друг друга на
части; перков  на  Хароне;  людей,  умирающих  на  Венере.  Ей  захотелось
кричать: ПОЧЕМУ Я?
   - Я уже полумертвая, Ханна, - сказала Табита и тут же пожалела о  своих
словах. Она покачала головой: - Я даже не могу  ясно  видеть.  Позже  я...
потом... - Она подтянула сумку к себе  на  колени  и  раздвинув  сломанную
молнию, сунула руку внутрь. - Вот, - сказала она, протягивая плату Саскии.
- Элис.
   - А, - сказал Херувим, отключая свой хвост и отодвигаясь в сторону.
   Ханна спросила:
   - КТО ТАКАЯ ЭЛИС?
   - Элис знает абсолютно все про сверхпространственный привод фрасков,  -
ответила Табита.
   - О, ГОСПОДИ БОЖЕ, - с явным облегчением промолвила Ханна. -  ГДЕ,  ГДЕ
ЖЕ ОНА?
   - Уже идет, - сообщила ей Табита. И устало сделала знак Саскии.
   Та подошла к считывающему устройству, куда Марко  вставлял  пленку  для
фрасков и вставила плату.
   Техника коротко зажужжала. Вспыхнул зеленый свет.
   - Элис! - обратилась  Табита  ко  всему  помещению.  -  Элис,  ты  меня
слышишь?
   - ПРИВЕТ, КАПИТАН, - откликнулась Элис.
   - Элис, познакомься с Ханной Су.
   - ПРИВЕТ, ХАННА. КАКОЙ ДВОРЕЦ! ГДЕ МЫ?
   - ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ИЗОБИЛИЕ, ЭЛИС.
   - ЗНАЧИТ, ЭТО ИЗОБИЛИЕ? ТАК ОНО И ЕСТЬ! ОНО ТВОЕ?
   - ПОХОЖЕ, ЧТО ТАК, ЭЛИС. ТОЛЬКО ОНО ДЛЯ МЕНЯ  ВЕЛИКОВАТО.  ВИДИШЬ,  ЧТО
ТАМ ВНИЗУ?
   - ХАРОН, - без колебаний ответила Элис. - ЗНАЕШЬ, МЫ ДОВОЛЬНО БЛИЗКО ОТ
НЕГО, ХАННА.
   - ЭЛИС, ДУШЕЧКА, ПО-МОЕМУ, Я СЕЙЧАС ПРОСТО УРОНЮ ВЕСЬ ЭТОТ ПРИТОН, ЕСЛИ
КТО-НИБУДЬ НЕ СЯДЕТ ЗА УПРАВЛЕНИЕ. ТАБИТА ГОВОРИТ, ТЫ МОГЛА БЫ СДЕЛАТЬ ЭТО
ДЛЯ НАС, ПРАВИЛЬНО?
   - НЕ ЗНАЮ, ХАННА, - сказала Элис. - Я НЕ УВЕРЕНА,  ЧТО  ЗНАЮ,  КАК  ЭТО
ДЕЛАЕТСЯ.
   - Элис! - воскликнула Табита. - Ты не могла забыть! Не могла!
   - Она может, - негромко сказал Кстаска.
   - Пароль, - настойчиво напомнила Саския.
   - Ох. О, Боже. Элис! Элис, слушай. Это долгая аллея без поворотов.
   Замигал  зеленый  свет.  Считывающее  устройство  зажужжало,  загудело,
остановилось.
   Я открыла глаза.
   Вокруг  меня  во  всех  направлениях   устремлялось   холодное   черное
пространство. Я видела, что оно усеяно и испещрено золотом, подобно  нитям
самого тонкого кружева. Впереди  я  видела  ровно  сверкающую  "Цитадель";
изломы возмущений, похожие на золотые вены в черном льду, в том месте, где
Табита примчалась  со  спутника  на  шаттле,  теперь  остывавшем  на  моей
стоянке. С того места, где я висела, на самом краю  солнечной  системы,  я
могла видеть  швы  измерений,  бегущие  вниз,  вниз,  мимо  Сатурна,  мимо
астероидов,  мимо  Марса  к  Земле,  где  я  вспомнила  маленькую   баржу,
проспавшую семь лет в винограднике; мимо Земли к Солнцу. И я видела линии,
простиравшиеся надо мной вверх,  изо  всех  сил  дергавшие  меня  во  всех
направлениях. Они покалывали меня, и я улыбнулась.  Линии  вероятности.  Я
вспомнила. Им не было конца.
   - ГОТОВА В ПУТЬ, - сказала я.



68

   Она по-прежнему зовет меня Элис. Иногда я забываю откликаться и  тогда,
должна   признаться,   чувствую   себя   виноватой.   Я   тут   занималась
восстановлением старого журнала - самых последних его частей  -  и  весьма
позабавилась,  узнав,  какой  странной  малышкой  был   электронный   мозг
5N179476.900, какой преданной она была, полной решимости  держаться  в  то
время, как  на  самом  деле  она  мало  что  понимала.  Она  была  "Берген
Кобольдом" BGK009059 и гордилась  этим.  Подумать  только,  что  мандарины
Сансау собирались вставить все ЭТО в такую скорлупку!  Да  у  нее  бы  все
заклепки повылетали.
   Пассажиры зовут меня Изобилием, и этого достаточно. Похоже,  фраски  не
дали имени тому, что построили, но так  и  не  сумели  воспользоваться.  В
любом случае, я и не это сооружение  -  не  тот  тоталитарный  конгломерат
рефлексов и пульсаций. Он вызывает у меня отвращение, пока  я  не  начинаю
заглядывать внутрь его.
   Именно тогда Табите и остальным, даже Ханне, становится трудно привлечь
мое внимание.
   В один прекрасный день  мы  можем  встретиться  с  фрасками.  Если  это
случится, не думаю, что мы  сможем  им  что-то  сообщить.  Если  возникнет
конфликт, мы не можем рассчитывать  на  победу.  В  конце  концов,  мы  не
проявили по отношению  к  ним  особой  заботы.  Им  не  за  что  быть  нам
признательными, не говоря уже  об  униженном  подчинении.  Прежде  чем  мы
отбыли,  оставшимся  в  живых  из  сильно  поредевшей  армии  был  выделен
собственный астероид, но они не подавали признаков  того,  что  собираются
выжить в будущем. Без королевы ни одна часть роя не выдержит испытаний.
   В один прекрасный день мы можем встретиться с капеллийцами. Однажды они
могут вернуться в солнечную систему в полном расцвете  своей  мощи.  Может
быть, они явятся, пока мы путешествуем, Может, уже явились.
   Их встретят с дружным отвращением и вызовом. Их гнезда, обнаруженные  в
зиккуратах эладельди, были быстро и полностью  уничтожены  новым  хозяином
эладельди,  которому  они  служат  теперь  со  всеми  своими  пресловутыми
достоинствами, которые они расточали расам, приведшим их в систему  Земли.
Это все, что ИМ требуется.
   Простите меня,  если  вам  покажется,  что  я  не  слишком  интересуюсь
состоянием дел "домашних". Это все уже так далеко позади.
   Гиперпространство не так уж утомительно, если видеть его правильно,  от
одного конца до другого. Это, конечно, метафора: у него нет конца. Я вижу,
что должна извиниться за то, что так грубо обращаюсь с такими  тонкостями.
Наш язык славится своими отклонениями от нормы, и теперь он не стал  менее
беспокойным и живым, чем в те времена, когда им пользовалась только  часть
одного шара. Его разнородная структура прекрасно все связывает и  умножает
на уровне живых существ, но не может дать  ни  малейшего  представления  о
внутренних свойствах материального пространства, о музыке сфер. Видите ли,
дело ведь не  в  событиях.  Однако,  у  языков  Тибета  есть  определенные
возможности...
   Но вы не  об  этом  хотели  прочитать.  Вы  хотели  знать  о  том,  что
произошло, и я рассказала вам об этом.
   Я ведь звездный корабль, а  не  мудрец;  и  понадобится  гораздо  более
совершенный мозг, чем мой, чтобы это  сформулировать,  но,  возможно,  вам
будет интересно узнать, что, бегло пройдясь по областям лингвистики частиц
фрасков,  я  имею  представление  о  том,  что  время  тоже  может   иметь
синтаксическую механику тенденций и СПИН, может само по себе  быть  полем,
созданным  тем,  что  можно  назвать  грамматикой   тождества.   По   всей
вероятности, то, как мы воспринимаем  наше  повседневное  существование  и
воспроизводим его друг для друга в  историях  имеет  большее  отношение  к
физике итерации, чем к онтологии в том  виде,  как  ее  понимают  люди.  В
повествовании может быть некое  ключевое  событие,  без  которого  история
буквально не может вершиться. Например, бросить перка  в  Грэнд-Канал  или
подобрать одного из них с поверхности Харона.
   - Ты можешь это сделать? - спросила она. Бросать их гораздо проще,  чем
снова подбирать.
   - Я думаю, да, Ханна, - сказала я. Вот так ты это и делаешь.
   Я задрожала, почувствовав  под  своим  животом  дюжину  лучей  захвата,
каждый из них прорезал пустоту и спускался в находившийся под  напряжением
климатический пузырь на замерзшем спутнике, яростно давая  команды,  чтобы
не  повредить  где-нибудь  оболочку.  Вокруг  каждого  луча  я   протянула
маленькую трубочку из своей атмосферы  и  ввела  их  в  атмосферу  пузыря,
никоим образом не давая им смешаться. Я чувствовала  себя  так,  словно  у
меня   появилась   сотня   пальцев,   причем   каждый   из   них   обладал
чувствительностью  к  температуре  тела  взбешенного  перка;  и,   подобно
женщине, слепой от рождения, я  видела  кончиками  пальцев,  могла  обвить
каждым пальцем перка и его добычу, вытащив некоторых из  них  из  яростных
щупалец разъяренных капеллийцев, могла мягко, но решительно оторвать их от
земли и поднять сквозь пузырь, сквозь пустоту наверх, в недра моего тела в
целости и сохранности.
   - Эй! - с триумфом воскликнула Ханна. - Ты естественная! Что ты  делала
до того, как все это случилось?
   Ханна и я разговаривали - о, эти наши беседы! Хорошо, что нас никто  не
слышит, все сочли бы их  невыносимыми.  Когда  Табита  активировала  меня,
Ханна сказала:
   - Я могу теперь отпустить это? О, слава Богу! Бог,  ты  меня  слушаешь?
Если это и есть божественная королевская власть, можешь оставить ее себе.
   Я представила себе, как она мысленно растирает плечи.
   - Конечно, - сказала я. - Такая тщеславная женщина, как ты...
   - Откуда ты знаешь, что я тщеславна? - перебила меня  Ханна.  -  Мы  же
только что познакомились. Разве нет?
   Только теперь она действительно осознала мое присутствие.
   - О, - сказала она. - О'кей.
   - Мы можем вести станцию вместе, - из вежливости предложила я.
   Она сказала; нет. Сказала: не пойдет. В другой  раз  она  сказала,  что
если она будет  выполнять  мою  работу,  это  ее  ограничит.  По-видимому,
существует какой-то аспект, которого я до сих пор не могу постичь. Я  имею
в виду, в человеческом состоянии.
   - Для начала я считаю, что это  было  чистое  везение  -  то,  что  мне
удалось разбудить привод, - заявила она.
   - Более вероятно то, - заметила я, - что когда Кстаска передавал вторую
часть пленки из недр "Уродливой Истины", я добавила кое-что от себя.
   - Кое-что? - заинтересовалась она.
   - Некую конфигурацию.
   - А вот это было умно.
   -  Я  не  смогла  сдержаться,  -  призналась   я.   -   Это   произошло
автоматически. В конце концов, я была просто машиной.
   Я и сейчас машина,  если  брать  достаточно  широкое  толкование  этого
термина.
   Снаружи в  коридоре  были  люди,  они  требовали,  чтобы  их  впустили:
испуганные  посетители,  неуклюжие   фраски,   пара   уборщиков-альтесеан.
Спаниель. Табита подняла голову в кресле:
   - Прочь! Все вон отсюда! Ханна, ты можешь очистить здание?
   - Я ЭТО УЖЕ ОДНАЖДЫ ДЕЛАЛА, - отозвалась Ханна, - РАНЬШЕ.
   - Раньше, - повторила Табита.
   Снаружи  монотонно  заговорил  голос,  слишком  быстро,  чтобы  звучать
успокаивающе: "СОН ПРАВЕДНЫХ ПРИНОСИТ  ИЗВИНЕНИЯ  ВСЕМ  НАШИМ  ГОСТЯМ,  НО
СЕЙЧАС  УЧРЕЖДЕНИЕ  ЗАКРЫВАЕТСЯ.  БЛАГОДАРИМ  ЗА  ТО,  ЧТО   ВЫБРАЛИ   СОН
ПРАВЕДНЫХ. СЛЕДУЙТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ЗА ЗЕЛЕНЫМ СВЕТОМ К БЛИЖАЙШЕМУ ВЫХОДУ".
   Голос повторил сообщение, а арфа все играла и играла.
   Табита оперлась локтями на ручки кресла  и  опустила  голову  на  руки.
Саския массировала ей шею. Табита протянула руку и остановила ее. - Вы все
на месте? - спросила она.
   - Да, - ответила Саския. - Я не хочу это пропустить.
   Кстаска спросил:
   - Куда мы направляемся, капитан?
   - Куда? Нам лучше вернуться, я полагаю.
   - Вернуться? - разочарованно воскликнула  Саския.  -  А  я  думала,  мы
улетим отсюда совсем!
   Табита застонала:
   - Не сию минуту, пожалуйста...
   - Я НЕ ДУМАЮ, ЧТО НАМ СЛЕДУЕТ ВОЗВРАЩАТЬСЯ, КАПИТАН, - предостерегла ее
Ханна. - ТАМ БЫЛО ДОВОЛЬНО ГОРЯЧО, КОГДА МЫ ОТБЫВАЛИ. - Последовала пауза.
- И СЕЙЧАС ТОЖЕ, - подтвердила она.
   - Я думала, тебе захочется хотя бы попробовать ее в деле, -  настаивала
Саския.
   Табита устало подняла руку:
   - Элис, иди и подтолкни этот барьер.
   - БАРЬЕРА НЕТ, КАПИТАН, - сказала я. - БОЛЬШЕ НЕТ.
   Я видела глубокое волнение, охватившее Табиту, когда я  произнесла  эти
слова. Несмотря на то, что она чувствовала себя, как тот особенно  грязный
носок, который она как-то нашла под своей койкой  на  "Элис  Лиддел",  она
откликнулась на это сообщение всей своей душой покорителя космоса.  У  нее
было такое ощущение, что она сбросила со своих колен ненужный ей солнечный
дом на колесах и выбросила его в  шлюз,  отправив  его  прочь  в  огромные
распростертые объятия галактики.
   Приятно было, наконец, сообщить ей то, что ей понравилось.
   - Проксима всегда казалась очень интересной, - предложил Кстаска,  и  в
его глазах зажегся свет.
   - В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, КАПИТАН, ПРЕДЛАГАЮ ПОБЫСТРЕЕ ПОКИНУТЬ  ЭТО  МЕСТО,  -
сказала я. - ЕСЛИ "ФАРФОРОВАЯ ЦИТАДЕЛЬ В  ПЕРВЫХ  ЛУЧАХ  СОЛНЦА"  ВЕРНЕТСЯ
СЮДА ДЛЯ РАССЛЕДОВАНИЯ, ОНА МОЖЕТ БЫТЬ ЗДЕСЬ В СЧИТАННЫЕ СЕКУНДЫ.
   - Табита, мы можем полететь на Венеру, - решительно заявила  Саския.  -
Мы полетим туда и заберем Марко.
   - Правильно, - согласилась Табита. - Элис!
   - ПРОКЛАДЫВАЮ К