ал головой:

- Что-то я не припомню случая, чтобы кладбищенская мафия откликалась на
добрые слова. Такие структуры признают только силу или деньги.

- Ты не рад, что все закончилось мирно? - прищурился Кирилл.

- Почему? Рад, конечно. Просто подумал, что надо было идти всем мужикам,
для представительства.

- Такие конфликты лучше всего решать тихо, без угроз и силового давления.
Махать кулаками попусту не стоит.

- А ты мог бы их побить, если бы понадобилось?

Кирилл улыбнулся:

- Мог бы.

- Они же вон какие здоровые! Хотя ты ведь до сих пор занимаешься
рукопашкой?

- Это образ жизни.

- Понимаю. Хотя отношусь к этому по-другому. Как говорится, водка - сила,
спорт - могила. А приходится применять навыки в твоей работе? Кстати, чем
ты занимаешься на своей службе? Чудно, ей-богу, - финансовая разведка.
Звучит как подглядывание за чужими деньгами.

- Навыки применять не приходилось, а занимаюсь я довольно нудным делом -
охраняю финансовых инспекторов. Бывают случаи, когда на них оказывается
давление, им угрожают, суют взятки, требуют не совать нос куда не надо и
даже захватывают в заложники. Тогда поднимают по тревоге мой отдел, и мы
разряжаем ситуацию. А вообще наша служба сугубо гражданская, мирная,
призванная отслеживать финансовые потоки всех уровней. По сути это
компьютерный финансово-аналитический центр при Минфине.

- Значит, иногда тебе все-таки приходится воевать?

- Ну, смотря что понимать под этим термином. Во всяком случае, оружие и
боевые навыки мы применяем редко.

- Но все же применяете?

Кирилл не успел ответить. К нему подсела мама, и разговор свернул в другое
русло. Вспоминали бабушку, ее мужа и родителей, согласились, что бабы Ули
будет всем не хватать, поговорили о житейских проблемах. Дед Степан
предложил продать бабкин дом, но с ним не согласились, так как дом
оставался особым местом, хранилищем памяти поколений, хранилищем традиций,
где всегда собирались родичи Тихомировых и Пантюшиных, чтобы не только
пообщаться и вспомнить прошлое, но и подпитаться положительной энергетикой
этого места. Решено бьшо, что в дом переедет тетка Валентина, которая жила
в двухкомнатной квартире в центре Пскова вместе с семьей младших
Пантюшиных.

Засиделись До позднего вечера. Потом мужчины вышли покурить, пока женщины
прибирали в доме. Кирилл не курил, но постоял вместе со всеми, не принимая
участия в разговоре. На него снова напала тоска, хотя он и понимал, что
бабушка не могла жить вечно. Да и умерла светло, умиротворенно.

Отец и дядьки поговорили еще о том о сем и стали расходиться. Вскоре в
опустевшем доме остался один Кирилл, собиравшийся переночевать здесь, а
утром отправиться в Москву. Побродив по комнатам со скрипучими половицами,
он расположился в бывшей спальне отца, за печкой, поворочался некоторое
время, прислушиваясь к тишине дома, потом понял, что не уснет, и встал.
Выбрал на полке томик из собрания сочинений Некрасова, зажег торшер,
расположился в кресле в горнице, где он всегда любил сидеть, когда приезжал
сюда, и начал листать книгу, вспоминая, как держал ее в руках много-много
лет назад, когда еще учился в школе. Наткнулся на знакомое стихотворение,
медленно прочитал вслух:

Я твой. Пусть ропот укоризны
За мною по пятам бежал,
Не небесам чужой отчизны -
Я песни родине слагал!

И в это время послышался стук в дверь.

Кирилл удивленно глянул на часы: третий час ночи. Подумал: кто бы это мог
быть? Может, вернулся отец, чтобы сыну не было одиноко?

Но это был не отец.

Прислушиваясь к своим ощущениям и не чувствуя холодка тревоги, Кирилл вышел
в сени, включил свет и распахнул дверь. На него исподлобья, оценивающе
смотрела высокая молодая женщина в собольей шубке с непокрытой головой. На
улице шел легкий снежок, и волосы ночной гостьи искрились от снежинок,
словно посыпанные жемчугом. Она была не то чтобы красива, но миловидна, с
крупными, красивого рисунка губами и слегка раскосыми зеленовато-серыми
глазами. И эту женщину Кирилл знал. Ее звали Лилией Калашниковой. Больше
десяти лет назад она была его женой.

- Здравствуй, - сказала она низким, слегка хрипловатым голосом, от которого
он когда-то сходил с ума. - Я опоздала? Бабу Улю уже похоронили?

Кирилл кивнул, сглатывая слюну, как завороженный разглядывая бывшую жену.

- Как жаль! - огорчилась Лилия, сморщив нос. - Я поздно узнала, а так
хотелось успеть.

Кирилл промолчал, подумав, что ее присутствие не принесло бы радости никому
из его родных и близких.

Никто из них не знал причины ее ухода от него, все осуждали жену и не
жаждали с ней встреч. Все, кроме него самого.

Лилия усмехнулась:

- Ты не впустишь меня?

Кирилл очнулся, безмолвно отступил в сторону. Потом выглянул на улицу, ища
глазами машину или какой-нибудь другой транспорт, на котором прибыла Лилия,
ничего и никого не увидел и закрыл дверь.

В горнице сильно пахло смолой, на полу еще лежали еловые ветки. Гостья
сбросила шубку и осталась в серебристо-белой пушистой водолазке,
обтягивающей высокую грудь, и бежевого цвета, с черными кистями, юбке.
Кирилл предложил ей теплые тапочки, которые баба Уля держала специально для
гостей, и Лилия сбросила кремовые сапожки почти без следов снега.
По-видимому, ее высадили у дома Тихомировых и машина сразу уехала. Хотя
Кирилл и не слышал мотора.

- Чай, кофе? Могу сделать глинтвейн.

- Я не замерзла. Но от глинтвейна пожалуй, не откажусь.

Кирилл отмерил в необходимых пропорциях ингредиенты для напитка: красное
сухое вино бордо, сахар, корица, гвоздика и две дольки апельсина и лимона,
подогрел вино, смешал все и подал гостье в фарфоровой чашке - бокалов у
бабы Ули не водилось издавна.

Лилия взяла чашку обеими руками, отхлебнула, поискала глазами, где бы
сесть, и Кирилл усадил ее в свое кресло. Когда-то и ей нравилось сидеть в
нем, забравшись с ногами, в те времена, когда они вместе приезжали
погостить на родину Тихомировых.

Словно подслушав его мысли, она поджала ноги и с удовольствием
расположилась в кресле, сразу придав уют и законченность интерьеру комнаты.

- Ты один? - Лиля подняла взгляд на хозяина, севшего на стул у круглого
столика, стоявшего по центру горницы.

Кроме стола, кресла, трех стульев и кровати, здесь еще стояли этажерка с
книгами, платяной шкаф, подставка с телевизором "Енисей" - подарком
Кирилла, и прялка, чей возраст не уступал бабушкиному. На стене висели
оленьи рога и старые фотографии в рамочках - своеобразная история рода.
Кроме рогов и фотографий, на другой стене, между окнами, висел репродуктор
времен Отечественной войны, а в углу красовалась старинная икона в
серебряном окладе - божья матерь с младенцем на руках.

- Один, - с запозданием ответил он, понимая, о чем идет речь.

Лилия оценила его заторможенность, улыбнулась с какой-то странной грустью.

- Не ожидал?

- Нет, - честно признался Кирилл.

- Почему не женился?

- Не нашел пары.

- Может быть, плохо искал?

- Ты же знаешь, что это бесполезно. Женщина, необходимая как воздух,
встречается на пути только раз. Мне не повезло, что это была ты.

Лилия с любопытством посмотрела на собеседника.

- Раньше ты говорил другое.

- То было давно. Я был молод и влюблен.

- А сейчас разлюбил?

Кирилл промолчал, ловя себя на мысли, что не знает ответа на этот вопрос.
Но представить, что Лилия снова с ним, было трудно.

Подождав ответа, гостья сделала вид, что ничего особенного не заметила.
Взгляд ее упал на затрепанный томик Некрасова на столе. Она взяла его в
руки, перелистнула и прочитала со значением:

За личным счастьем не гонись
И богу уступай, не споря...

- Говорят, ты работаешь в другом месте. Это правда?

- Правда.

- Почему ты решил уйти из своей сверхсекретной конторы?

- Расформировали одну из служб, счел за благо уйти в отставку.

- Но ведь и новая служба - тоже разведка?

Кирилл внимательно посмотрел на женщину. Она не спрашивала, она знала о
месте его новой работы, хотя выяснить это было довольно сложно, не имея
доступа к кадровой службе ФСФР.

- Ты неплохо информирована для обыкновенного бухгалтера.

Лилия засмеялась.

- А может быть, я уже главный бухгалтер.

Заметив, как неприязненно сжались губы Тихомирова, она перестала смеяться,
добавила виноватым тоном:

- Извини, шутить в такой день грешно. Жаль, что ушла баба Уля. Я ее тоже
любила. Кристальной души был человек.

Помолчали.

Потом Лилия допила глинтвейн, поставила чашку на стол, остро пригляделась к
лицу Кирилла.

- А ведь ты, похоже, не простил... ведь так?

Кирилл стиснул зубы, чтобы не наговорить лишнего. Прошлое всколыхнулось в
душе с такой силой, что заныло сердце.

Лилия понимающе качнула головой, усмехнулась сквозь все ту же странную
грусть и боль.

- Похоже, шансов у меня нет.

- У нас разные жизни, - с трудом разлепил губы Кирилл.

- Наверное. Ты не хочешь спросить, как я живу?

Он посмотрел ей в глаза, но прямого взгляда не выдержал, отвернулся. Сказал
глухо, понимая, что выглядит неуверенно:

- Нет!

В своих мечтах он не раз проигрывал ситуацию возвращения жены, но там все
было так романтично и празднично, можно сказать, торжественно, что едва ли
могло реализоваться в жизни. И он не был уверен, что простил жене ее
увлечение. Он тогда уехал в Германию и год не возвращался, выполняя
задание, требующее полной самоотдачи. Но она этого не поняла и
демонстративно подала на развод...

- Что ж, значит, не судьба, - сказала она с грустной улыбкой, превращаясь в
прежнюю Лилию, властную и своенравную. - По правде говоря, я тоже редко
вспоминала тебя, такого прямого и твердого. Мой второй муж ни разу не дал
мне повода сомневаться в нем.

- А я давал?

- Во всяком случае, ты никогда не делился со мной своими заботами, никогда
не спрашивал меня, чем я занята... - Она прервала себя. - Впрочем, зачем я
тебе об этом говорю?

Кирилл отвернулся, помолчал.

- Кто твой муж?

- Он недавно погиб... при странных обстоятельствах. Авария на шоссе,
взорвался бензовоз... я чудом осталась жива... Сообщаю не для того, чтобы
ты сочувствовал.

- Прости...

- Кстати, я до сих пор не уверена, что была тогда виновата перед тобой.
Если бы ты захотел, ты бы меня понял.

Она потянулась, вылезла из кресла, так что в разрезе юбки мелькнуло
красивое бедро; фигура у нее была все такой же прекрасной, вызывающе
женственной и влекущей.

- Прощай, полковник.

Он тоже поднялся.

- Куда же ты на ночь глядя? Оставайся, места хватит.

Она покачала головой.

- Меня ждут. К тому же у меня неприятности, не хочу, чтобы они отразились
на твоей праведной жизни. Если бы ты этого действительно хотел, я бы
осталась. Спасибо за глинтвейн.

- Но сейчас не ходит никакой транспорт. Подбросить тебя?

- Не беспокойся, я доберусь. Прощай, Кирилл Иванович. Давно хотела
встретиться с тобой, посмотреть, каким ты стал. Жаль, что нас свел этот
прискорбный случай. Но ты не изменился.

Кирилл нахмурился.

- Это плохо?

Она погрустнела.

- Не знаю... Для тебя, наверное, хорошо.

Лилия взяла шубку и зашагала к двери, ступая широко и решительно. На пороге
оглянулась:

- Один вопрос, если можно. Если мне вдруг понадобится твоя помощь, ты не
откажешь?

Он озадаченно пожевал губами, не зная, что стоит за словами Лилии.

Она усмехнулась и вышла.

Постояв несколько секунд в ступоре, Кирилл опомнился, выбежал в сени, потом
на улицу.

Шел снег. В полусотне метров мелькнула в свете фонаря светлая фигурка.

- Я помогу! - крикнул он.

- ...сибо, - донеслось из снежной круговерти.

Фигурка исчезла.

Вот и все, проговорил кто-то внутри Кирилла трезвым голосом. Вы больше не
встретитесь. А ее просьба о помощи - только тест на вежливость. Ты
обладаешь многими достоинствами и умениями, полковник, кроме одного: умения
прощать. Может быть, поэтому счастье так и не поселилось в твоем доме?..
Кстати, что она там говорила о неприятностях? Муж погиб... неприятности...
Может быть, ей тоже угрожает опасность?..

Захотелось броситься вслед за ней, остановить, ударить, убить и воскресить
снова, заплакать и засмеяться и с ненавистью признаться, что он до сих пор
любит ее...

Кирилл провел ладонью по лицу, стирая капельки воды от растаявших снежинок,
покачал головой и вернулся в дом. Зря не спросил, где она работает, пришла
вторая трезвая мысль. Придется искать по старым каналам.

До утра он так и не уснул, а утром пришел отец, помог очистить двор от
снега и выкатить машину сына за ворота. Напившись чаю и поговорив с Иваном
Васильевичем о предстоящих заботах по уходу за могилой бабушки, Кирилл
обнял его и поехал в центр Пскова, на улицу Толстого, где жила мама.
Попрощался и с ней. Но о том, что приезжала Лилия, он не сказгл ни отцу, ни
матери.

Через полчаса Кирилл был на шоссе Москва - Санкт-Петербург. Еще через
несколько минут он заметил, что его "двадцатку" сопровождает черная
"Волга".

Глава 3. ПРИШЕСТВИЕ НЕОБЪЯСНИМОГО

Все звали его Лавриком, хотя шел ему уже тридцать восьмой год и по паспорту
он был Лаврентием Павловичем Киндиновым. Слежку за собой он заметил
случайно, когда по привычке зашел поужинать в китайский ресторанчик
"Дружба" рядом со станцией метро "Новослободская"; очень уж там был хорош
"шведский стол", которым можно пользоваться хоть целый день - благо
количество подходов не ограничивалось.

Съев салат из медуз и утиные яйца в желе, Лаврентий обратил внимание на
взгляд человека в сером свитере и вспомнил, что он его уже видел. Этот
парень встретился ему еще днем, когда Лаврентий ездил на своем новеньком
"Фольксвагене-Бора" для получения визы: в отпуске он хотел побывать в
Австралии. Затем молодой человек в куртке и лыжной шапочке провожал Лаврика
по дороге из офиса к автостоянке. И вот теперь он сидел в ресторане за три
столика от него и делал вид, что ужинает.

Лаврик не обратил бы на него внимания, если бы не этот острый изучающий
взгляд, таящий скрытую угрозу и пренебрежение. Будто обладатель свитера,
куртки и вязаной шапочки знал за Лавриком некие прегрешения, рисующие его в
негативном свете.

Впрочем, прегрешения у Лаврика были.

Во-первых, он был любопытен и в свободные от работы минуты нередко залезал
в чужие сети, взламывал серверы и секретные файлы с весьма серьезной
защитой, хотя хакером не был. Точнее, был им несколько лет назад, до того
как его пригласили работать программистом в Центробанк, а оттуда - в службу
финансовой разведки. В настоящее время Лаврентий Киндинов работал главным
специалистом центра компьютерных технологий ФСФР и сам вынужден был
сражаться с хакерами, которые норовили взломать защиту центра.

Вообще же парень в свитере олицетворял собой последнее звено в цепи
странных происшествий, в течение последних трех месяцев преследовавших
Лаврентия. А началось все с визита сурового с виду мужика лет тридцати
пяти, который, как оказалось, знал о Лаврике все и который предложил ему
решить интересную проблему. За очень большие деньги. И Лаврентий не
удержался от соблазна, хотя речь шла о создании универсального алгоритма,
позволявшего взламывать любую защитную систему, какой бы принцип она ни
использовала.

Подогревало интерес Лаврика и то обстоятельство, что современные компьютеры
недавно получили способы защиты не только от онлайновых грабителей, но и от
так называемых "зомби-атак", когда ложные пакеты идут с различных
неповторяющихся ай-пи-адресов, принадлежащих несуществующим компьютерам -
"зомби". Вдобавок к этому ученые предложили новинку - фотонный способ
защиты от вторжений, использующий на страже информации фотоны-близнецы,
реагирующие на внешнее влияние одновременно и одинаково, даже если они
разнесены на немалые расстояния; этот способ позволял отслеживать и ловить
злоумышленника очень быстро - в течение нескольких минут. В свое время
Лаврентий пытался разработать соответствующую технологию обхода такой
защиты, но забросил, так как появились новые интересы, связанные теперь уже
с защитой сетей, а не с нападением на них. Теперь же, получив от визитера
заказ, он взялся за его реализацию с интересом и энтузиазмом, не заботясь о
последствиях. По его убеждению, проблемами последствий и безопасности сетей
и вообще информационных разработок должны были заниматься компании,
заинтересованные в сохранении тайн.

Лаврентий Киндинов с рождения был склонен к анализу, пытался все объяснить
с точки зрения логики, имел высокие интеллектуальные показатели и
целеустремленно добивался поставленной цели, что помогло ему поступить в
институт, закончить его и стать классным специалистом, знающим принципы
работы современных компьютеров, в том числе квантовых.

Вместе с тем для него характерны были резкие перепады настроения,
стремление отодвинуть на потом решение важных общественных вопросов,
отсутствие интереса к людям и материальной сфере, зацикленность на своих
рабочих проблемах и пренебрежение к проблемам житейским. Вероятно, именно
эти черты характера и отпугивали женщин, с которыми он завязывал отношения,
поэтому попытавшись дважды начать семейную жизнь, он в конце концов
отказался от дальнейших экспериментов и жил один, целиком отдаваясь работе.

Зарабатывал он неплохо и мог позволить себе жить на широкую ногу, тем более
что в наследство от деда ему досталась хорошая четырехкомнатная квартира в
районе Суворовской площади, недалеко от сада ЦДРА. Однако в силу тех же
личностных приоритетов Лаврентий тратить деньги не любил, в том числе на
одежду и рестораны (ресторан "Дружба" не в счет, это был обыкновенный пункт
питания, достаточно дешевый и расположенный близко к дому), и позволил себе
потратиться лишь на приобретение компьютера и машины. Виртуальное
пространство компьютера стало его второй вселенной, более необходимой, чем
реальная, а машина стала средством доставки тела в нужную точку городского
пространства, более удобным, чем все остальные транспортные средства. Хотя
ездил Лаврентий в основном на работу да иногда к родителям и друзьям,
точнее - приятелям, таким же фанатам компьютерных развлечений. Друзей у
Лаврика не было со школьных времен.

Если бы он обращал на себя хоть чуточку внимания, от женщин отбоя бы не
было, так как природа наградила его почти всем: ростом (метр девяносто),
широкими плечами, осанкой, красивыми пышными волосами, волной падающими на
шею, хорошо вылепленным лицом с прямым носом и карими глазами.

Бриться он не любил и периодически зарастал до протодьяконовского облика,
что при минимальном уходе даже шло ему. Беда была в том, что Лйврик забывал
даже о минимальном уходе за собой и брился, а заодно мылся и приводил в
порядок одежду не чаще одного раза в месяц.

Лицо его слегка портили губы, слишком большие и безвольные (в школе его
дразнили губошлепом), но подбородок - крутой и сильный - скрашивал общее
впечатление, и если красавцем Лаврика назвать было трудно, то уверенным в
себе экземпляром мужика - можно. Знали обратное только женщины, с которыми
он встречался по необходимости. Что, впрочем, его абсолютно не трогало.
Лаврентий Павлович Киндинов был вполне самодостаточен и упрям в своих
заблуждениях.

Появление парня в шапочке, олицетворявшего некую структуру, о которой
Лаврентий имел самое смутное представление, переполнило наконец и его чашу
терпения. Надо было что-то делать, с кем-то советоваться, а он не знал - с
кем, ибо понимал, что довериться приятелям не может. Тем более что в жизни
началось необъяснимое.

За три месяца, прошедшие с момента получения задания от визитера,
представившегося капитаном Утолиным, Лаврик добился многого, постепенно
подбираясь к решению задачи, но как только у него начало что-то получаться,
тут же пошла полоса необычных происшествий, тянувшаяся до сих пор.

Сначала он потерял свой паспорт. Во всяком случае, его не удалось найти
нигде, хотя Лаврентий не поленился перерыть всю квартиру, гараж и машину, а
также опросил всех знакомых, у кого он мог случайно оставить удостоверение
личности. Паспорт канул в неизвестность. И тут же через два дня после этого