ством.
     - Мания  -  это  состояние  болезненно-повышенного  возбуждения   при
некоторых видах психоза или травмах мозга. Во-первых, он  бредил  каким-то
сверхчеловеком  по  имени  Джинн,  которого  нельзя  выпускать  на   волю.
Во-вторых, ему казалось,  что  за  ним  следят,  -  так  называемая  мания
преследования. В-третьих, всем доказывал, что он ни в чем  не  виноват,  -
это комплекс несуществующей вины. Ну и тому подобное.
     - Как же ему удалось уйти в таком состоянии? Шоллак смутился.
     - Понимаете, невероятно,  но  факт  -  он  каким-то  образом  изменил
параметры регистраторов, следящих за здоровьем, и автоматы  открыли  дверь
палаты. До сих пор не знаю, как это ему  удалось!  Я  попросил  у  Шоллака
информацию о Зо Ли, которая  имелась  в  медцентре,  получил  кристаллы  и
гистрокарту после пятиминутных дебатов  Шоллака  с  главврачом  и  покинул
медцентр...
     - Ум-гум... -  неопределенно  промычал.  Лапарра,  выслушав  меня,  и
посмотрел на Игната. - Зо  Ли  бредил  сверхчеловеком...  это  не  наш  ли
"Суперхомо"?
     Игнат промолчал. Он всегда молчит, если ему нечего сказать. А  вот  у
меня, увы, такого качества нет. - Это все? - Все.
     Я виновато опустил голову.
     - Мало! Не  оперативно  работаете.  Есть  древняя  -  ей  около  двух
десятков веков - пословица: "Делай все не  спеша,  словно  тебе  еще  жить
тысячу  лет,  но  так  основательно,  будто  завтра  умрешь".  Итак,  ваши
отправные точки: Зо Ли, "дракон", лаборатория "Суперхомо". Вопросы?
     - Нет, - сказал Игнат, который, как  и  я,  не  видел  особых  причин
недовольства начальника отдела.
     В своем кабинете мы сели на диван  и  стали  не  торопясь  потягивать
тоник, думая каждый о своем.
     - Ничего я что-то не соображаю, - признался наконец Игнат.  -  Стадия
накопления тумана продолжается.
     Он встал  и  вернул  бару  пустые  бокалы.  -  Сегодня  снова  будешь
заниматься Зо Ли. Попробуй узнать, где он в настоящее время,  что  с  ним,
почему удрал из лечебницы, не закончив курса лечения.
     - Но, может быть, это уже известно? рискнул я возразить.  Шеф  только
что врезал мне...
     - Во-первых, не тебе, а мне, во-вторых, выяснение местонахождения  Зо
Ли наша прямая обязанность. Кроме всего прочего, разузнай о Зо Ли все, что
можно, у сотрудников  по  отряду.  Для  розыска  нужен  его  физический  и
психологический  идентификат,  а  мне  почему-то  кажется,  что   придется
объявлять  по  малайцу  всеземной  розыск.  Задание  понятно?  -   Неужели
информация уцелевшего свидетеля катастрофы так ценна?  Его  же  нашли  без
сознания, что он может знать? Да если бы он хоть  что-нибудь  знал,  давно
рассказал бы. И вообще странно,  что  этим  делом  занялись  лишь  полгода
спустя.
     - Вот именно! - поднял палец Игнат. - Вот  именно,  варяг,  неспроста
начальство заинтересовалось этим делом повторно. Надо нам поторопиться.  Я
постараюсь   договориться   с   Даль-разведкой   о   предоставлении    нам
исследовательского киберкомплекса БИИМ, завтра же прочешем всю  территорию
Ховенвипа. Не дает мне покоя найденная нами железная дорога.
     Я  нехотя  встал,   показалось,   что   Игнат   поручил   мне   самую
неответственную часть задания,  но  высказывать  свои  сомнения  вслух  не
решился.
     - Тебе привет от Дениз, - сказал я через плечо уже на пороге. - Зашел
бы как-нибудь, она там ждет твоих звонков каждый день...
     Я  оглянулся  и  впервые  увидел   на   лице   Игната   нечто   вроде
растерянности. Но я говорил правду: Дениз каждый день спрашивала  меня  об
Игнате. По дороге в архив я прикинул, сколько времени понадобится  мне  на
выполнение задания, и вспомнил эту прикидку  к  вечеру,  когда  дальнейшие
события показали, что свободного времени  у  стажера  отдела  безопасности
УАСС в общем-то меньше, чем ему хотелось бы иметь.



                       ИНФОРМАЦИЯ К РАССЛЕДОВАНИЮ.

                           Тампа, апрель 12-208


     Двенадцатого апреля, в День космонавтики,  тампинский  стадион  "Грин
фиал"  был  заполнен  с  утра:  спортивный  праздник,  посвященный  началу
проникновения человека в космос, собрал  триста  тысяч  жителей  города  и
многочисленных гостей центра туризма Флориды.
     К шестнадцати часам  над  городом  установилась  прекрасная  "летняя"
погода. Синоптики превзошли самих себя: солнце сияло  вовсю,  ветер  стих,
воздух прогрелся  до  двадцати  градусов.  Стадион  пел  и  смеялся,  ждал
основного события - футбольного  матча  между  сборной  города  "Тампа"  и
испанской "Барселоной".
     Матч начался в шестнадцать  десять  под  нарастающий  гул  голосов  и
музыкальные аккорды: болельщики всех времен и народов мало чем  отличаются
друг от друга.
     На двадцатой  минуте  защитники  "Барселоны"  остановили  нападающего
"Тампы" недозволенным приемом  в  пределах  вратарской  площадки.  Стадион
взорвался бешеным свистом и криками, судья остановил игру, но вместо того,
чтобы наказать  виновных,  дал  свисток  в  пользу  "Барселоны",  усмотрев
нарушение со стороны защитников команды хозяев поля.  Часы  над  стадионом
показывали половину пятого.
     Стадион, недовольный решением судьи,  ревел.  И  в  этот  момент  все
триста  пятьдесят  тысяч  болельщиков  ощутили  волну   холода,   странное
будоражащее волнение, нетерпение, гнев и десятки других негативных эмоций.
Стадион превратился в ад!
     Тысячи зрителей ринулись на поле, давя  друг  друга,  набросились  на
судей и игроков. Тысячи других кинулись защищать  этих  последних,  свалка
росла, грозя  перерасти  в  невиданное  по  масштабам  побоище.  Работники
стадиона, отвечающие  за  общественный  порядок,  попытались  вмешаться  в
события,  но  были  сметены  в  первую  же  минуту.  Над  стадионом  повис
многоголосый рев разъяренной  толпы  -  явление,  чрезвычайно  редкое  для
начала третьего справедливого века.
     И почти никто из болельщиков, присутствующих на трибунах, не  заметил
странных световых эффектов над чашей стадиона, на высоте  шестисот  метров
...
     Когда к стадиону  примчались  машины  "скорой  помощи"  и  городского
линейного отдела УАСС, волна холода, а с ней и волна отрицательных  эмоций
пошли на убыль. Опомнившиеся болельщики с недоумением начали оглядываться,
приводить себя в порядок, искать виновника переполоха.  К  счастью,  судья
остаются жив...
     А над стадионом таяла полупрозрачная фигура - нечто вроде  гигантской
когтистой лапы - не то облако, не то след капсулы метеоконтроля...



                              ИГНАТ РОМАШИН


     В три часа дня  я  вспомнил  о  своем  предположении,  нуждающемся  в
проверке, и, внутренне его отвергая, все же решил перестраховаться.
     - Я, кажется, забыл выключить дома утюг, - обратился я к  соседям  по
комнате, с утра занятым  расчетами  и  моделированием  какой-то  аварийной
ситуации. - Если шеф начнет искать, буду через полчаса как штык.
     - Нам и так надоело отвечать, что тебя нет, - поднял голову от панели
драйвера один из инспекторов, Дайнис Пурниекс, флегматичный, белобрысый, в
распахнутой на груди рубашке. - Кстати, час назад  он  тебя  искал  весьма
настойчиво. - Зачем? - поинтересовался я. - Очевидно, затем, чтобы еще раз
дать втык за оперативность, - сказал  суровый  Аристарх  Видов,  снимая  с
головы эмкан.
     - Ну у вас и осведомленность! - Я с любопытством посмотрел на Видова.
- Прямая связь с бункером начальника отдела?
     - Стараемся, - отозвался Аристарх.
     - Если серьезно, то  тебе  в  помощь  придается  военный  историк  из
СЭКОНа. - Дайнис  аккуратно  закатал  рукава  рубашки.  -  Очень  красивая
женщина, зовут Люция.
     Я озадаченно пожал плечами: новость была из разряда неожиданных и  не
совсем приятных. В это время мягко прозуммерил координатор связи  комнаты,
и динамик интеркома проговорил голосом Лапарры:
     - Игнат, спустись в холл  к  седьмому  информу.  -  О!  -  выпрямился
Дайнис. - Сейчас и получишь.
     - Да ну вас! - Мне было не до шуток. В  громадном  холле,  отделанном
под инму - китайское "дерево  с  туманными  картинами",  и  криппискристый
лунный базальт, я подошел к стойке седьмого  информа,  еще  издали  увидев
Лапарру. Рядом  с  ним  стояла  поразительной  красоты  женщина  в  летнем
костюме, который во все времена назывался сафари.  Смуглая,  с  фигурой  и
грацией богини, с волосами, схваченными  у  затылка  рубиновым  обручем  и
свободно  падающими   за   спину.   Глаза   дерзкие   и   предостерегающие
одновременно, черные, как пространство, губы крупные,  четкого  рисунка  и
без малейших признаков косметики. Вкус недурен. И, по всему видно,  шутить
не любит.
     - Знакомьтесь, - буркнул  Лапарра.  -  Ромашин-младший.  -  Игнат,  -
слегка поклонился я. - Люция, -  подала  руку  незнакомка.  Я  не  решился
поцеловать ей пальцы, почувствовав, что выйдет не слишком по-светски.
     - Люция Чикобава - военный историк, - продолжил Ян. - Будет  работать
в твоей группе по делу "Демон". Я  введу  ее  в  курс  дела,  ты  сообщишь
подробности.
     Приказ есть приказ, оспаривать его бессмысленно, да я и не стал бы. С
женщинами в одной связке я не работал, да еще с такими.
     - С инструкцией отдела вы хорошо знакомы? - спросил я, невольно глядя
на ее губы, и получил в ответ короткий изучающий взгляд.
     - Достаточно. - Голос  у  нее  был  гортанный,  бархатистого  тембра,
глубокое контральто. - Я вижу, вы не рады. Но это решение директора вашего
управления. Если не возражаете, встретимся вечером. В восемь вас  устроит?
- Вполне.
     - Тогда до встречи. А у вас, Ян, я буду в шесть. Люция повернулась  и
пошла по залу к одному из выходов, а мы молча смотрели ей вслед.
     - Она пять лет  работала  в  погранслужбе,  -  сказал  Лаппара  через
минуту. - Имеет степень историка-универсалиста, хорошая спортсменка.
     - Похожа на индонезийку. Больше вы с отцом ничего не могли придумать?
Я же завалю задание.
     Чапарра фыркнул.
     - Шутишь, значит, все в норме. Ну, будь, встретимся в девять.
     Он подошел к лифту, а я,  размышляя  о  высших  законах,  соединяющих
людские судьбы, поднялся на седьмой горизонт управления, в зал тайм-фага.
     Станция тайм-фага занимала весь седьмой горизонт южного крыла здания.
Так как работникам управления приходится переноситься во все точки земного
шара и за его пределы на планеты Солнечной системы и других  звезд,  то  и
станция пассажирского ТФ-сообщения  была  самой  крупной  для  официальных
организаций: зал тайм-фага занимал площадь  в  тридцать  тысяч  квадратных
метров, и располагалось в нем полторы тысячи кабин.
     Я нашел свободную кабину, набрал код Москвы и через секунду вышел  из
тайм-фага  Басова,  на  площади   Славы.   От   площади   до   моего   сто
двадцатиэтажного дома идти всего полчаса, но я  все  же  взял  такси  -  в
сердце закопошилась тоскливая, как ненастье, тревога.
     Дома оказался отец - разговаривал в гостиной по виому,  переодетый  в
домашний халат. Рано он сегодня.
     Я прошел в  свою  комнату,  открыл  стенной  шкаф  и  хмыкнул.  Потом
переложил из угла в угол виброласты,  флайтинг  для  глубоководной  охоты,
пакет надувной лодки с баллончиком газа, пакет  со  значками  и  орденами,
который я так и не  удосужился  отдать  однокашнику,  тихо  присвистнул  и
уставился в пустую нишу: "дракона" в шкафу не было.
     - Пришел?  -  весьма  оригинально  отреагировал  отец,  появляясь  на
пороге. - Что ищешь? Я оглянулся.
     - Па, ты из моего шкафа ничего не брал?
     - Нет, конечно, это же твой шкаф.
     - Понимаешь... - Я почесал переносицу. - Домой  из  полета  я  принес
кое-какие трофеи, думал удивить  друзей...  ну,  и  до  сих  пор  не  сдал
облачение. Короче, пропал мой карабин. Отец с интересом посмотрел на  меня
и заглянул в нишу.
     - Пропал "дракон"? Ты хоть представляешь, что говоришь? Везде  искал?
Может быть, оставил в тире?
     - Я не ходил с ним в тир, не успел. Он был здесь.
     - А если мать переложила?
     - Зачем? -  Я  снова  принялся  перекладывать  вещи,  уже  зная,  что
карабина в шкафу не найду. Предчувствие не обмануло меня. Еще на Ховенвипе
у меня мелькнула мысль, что  по  мне  вели  огонь  из  моего  собственного
карабина, но тогда я лишь посмеялся над собой. Вот,  значит,  где  стрелок
его достал!
     Отец, прищурясь, ждал объяснений, и я вкратце пересказал ему  события
на  Ховенвипе,  опустив   кое-какие   подробности   нашего   с   Витольдом
отступления. Он слушал молча, с непроницаемым  лицом,  но  я-то  знал  его
хорошо, почти как себя.
     - А патроны? - спросил  он,  когда  я  закончил.  У  тебя  же  их  не
осталось. - Патроны он мог достать в другом  месте...  тем  более  что  не
перевелись на свете безголовые разини вроде меня. Никогда  не  думал,  что
такое может случиться.
     Не произнеся ни слова, отец вышел из комнаты.
     - Ты явно не представляешь, что произошло, -  донесся  из  кухни  его
голос. - Звони немедленно Лапарре, иначе рискуешь вылететь из отдела.
     От неожиданности я выронил рубашку и, переодеваясь на ходу, зашел  на
кухню,  изумленно  уставился  на  отца,  набиравшего  программу  ужина  на
домашнем комбайне "Комфорт-8".
     - Ты серьезно?
     Отец, не оборачиваясь, повел лопатками. Вполне  может  быть,  что  ты
вооружил  какого-то  маньяка  из  тех,  которых  все-таки  иногда  рождает
человечество. В таком случае ты подверг риску ни в чем не повинных людей.
     Я медленно вернулся в комнату,  размышляя  над  словами  отца,  вдруг
подумал: а ведь для того, чтобы взять карабин у  меня,  сотрудника  отдела
безопасности,    надо    быть     очень     информированным     человеком!
Сверхинформированным! Надо знать, что  я  был  в  экспедиции  под  кодовым
названием "Погоня", что вернулся и  привез  карабин  и  что  не  сдал  его
вовремя в сектор учета... Кто мог знать такие подробности? Только Умник  -
главный оперативный компьютер отдела...
     Я выдвинул из стены пульт  домашнего  координатора  и  набрал  телекс
отдела. К счастью, Ян был на месте. Я рассказал ему то же, что и отцу.
     - У меня даже  мысли  подобной  не  возникало!  -  угрюмо  проговорил
Лапарра. - На кой ляд тебе карабин? Ты  же  не  коллекционер.  Да  и  куда
смотрел сектор учета, хотел бы я знать?! Будто у меня забот не хватает...
     - Кто же мог предполагать...
     - Ты мог, обязан был предполагать, не опускайся до оправданий. За то,
что не сообщил о карабине учетчикам, ты свое получишь, как и они,  что  не
потребовали. Давай в отдел, будем думать, как выкручиваться из положения.
     Я вспомнил скалы Ховенвипа, мерзкий посвист пуль, влипавших в  камень
рядом с телом, и понял отца. И Лапарру. Карабин "дракон" в руках маньяка -
это пострашнее стихийного бедствия!
     - Уходишь? -  окликнул  меня  отец,  продолжая  колдовать  на  кухне.
Вмешиваться в разговор с Яном он не стал.
     - Извини, ты, кажется, прав, па, я в отдел. - А что я матери скажу?
     - Ты же видишь, в какое положение я попал. Придумай что-нибудь, скажи
- пошел в спортзал.
     Я вздохнул, представив, как огорчится мать -  в  последнее  время  мы
почти не разговаривали по  вечерам,  и  шагнул  за  порог.  Вечер  я  себе
испортил окончательно. И не только себе...



                        ИНФОРМАЦИЯ К РАССЛЕДОВАНИЮ

    Атлантический океан, район подводной горы Роккевей, апрель 28-208


     Невидимая  глазу  холодная  масса  воздуха   диаметром   около   двух
километров опускалась с неведомых высот к океану. Чем ниже она опускалась,
тем интенсивнее охлаждался воздух,  зона  низких  температур  расширялась,
закручивалась, выдавливая теплые слои воздуха к американскому  материку  и
порождая барометрические волны - инфразвук с частотой в доли герца.
     Первые  слабые  толчки  воздуха  достигли   автоматических   датчиков
синоптической  сети  и  включили  режим  повышенной  опасности.   Дежурные
геопатруля  главного  центра   изменения   погоды   Северной   Америки   с
любопытством приняли сообщения автоматов и принялись за  проверку  данных.
Они еще не догадывались, в чем дело, да и не могли  догадаться:  программа
погоды над Атлантикой не предусматривала глобальных  изменений  в  течение
ближайших суток, а  так  как,  кроме  людей,  никто  не  мог  вмешаться  в
программу, то, по мысли  дежурных,  сведения  о  зарождении  тайфуна  были
просто интересным казусом, сбоем в цепи автоматической сети регистраторов.
     Между тем область холодного воздуха  все  увеличивалась,  скапливаясь
над поверхностью океана и закручиваясь все сильнее в спираль. Ветры из-под
ее основания устремились к берегам материка, поднимая  зыбь  на  спокойной
доселе глади воды. Первый смерч образовался спустя полчаса  после  падения
"массы  холода"  -  невероятно  быстро  по  меркам   метеорологов.   Затем
образовались еще два смерча. Захватив гигантские массы воды, они слились в
один и превратились в  глаз  тайфуна,  устремившегося  в  сторону  Африки,
постепенно наращивая скорость.
     Лишь через двадцать минут опомнившиеся дежурные метеоцентра выслали к
восточной  окраине  Северо-Американской  котловины  истребители  ураганов.
Битва с  тайфуном  длилась  пять  часов,  почти  ночь,  поэтому  никто  из
пилотов-истребителей не заметил необычных  эффектов,  сопровождавших  глаз
тайфуна до его распада.
     Причин возникновения необычайно холодной  массы  воздуха,  которая  и
породила тайфун, отыскать не удалось. Загадка тайфуна "Роккевей"  вошла  в
сводку происшествий климатологов Академии наук Земли и была похоронена под
слоем других информационных сообщений, требующих дополнительного анализа.



                            ВИТОЛЬД СОСНОВСКИЙ


     С  высоты  в  четыреста  метров  Ховенвип  выглядел  иначе,   чем   с
горизонтали   земли.   Я   долго   разглядывал    хаос    кроваво-красных,
причудливо-чудовищных  гребней,   фестонов   и   шпилей,   среди   которых
проглядывали иногда  ровные  столообразные  участки,  и  меня  все  больше
увлекала красота этого  дикого  уголка  природы,  не  тронутого,  хотя  бы
внешне, руками человека. Теперь нам предстояло разобраться в том,  что  же
люди соорудили в глубинах этих гор и ради чего они когда-то  посягнули  на
такую неповторимую ни в одном из районов Земли красоту.
     - Не налюбовался? - подошел ко мне Игнат. С  ним  был  невысокий,  но
плотный -  этакий  крепышок-боровичок  -  начальник  летающей  лаборатории
БИИМ-З по фамилии Юранов. У  начальника  были  седые  виски  и  совершенно
ледяные глаза. - Красиво, - сказал я, невольно краснея.  -  Вид  хорош.  -
Юранов бросил взгляд вниз, как прицелился.
     Летающая лаборатория - шестиугольная платформа размером с треть  поля
зимнего стадиона, накрытая прозрачным изнутри куполом, медленно дрейфовала
на  юго-восток  над  заповедником  Ховенвип.  Десять  человек  ее  команды
готовились к пуску аппаратуры научно-исследовательского комплекса.
     - Итак, что мне вводить в программу? - обратился к  Игнату  начальник
БИИМа. - Какова сфинктура объекта? - Сфинктура? - Что, незнакомый  термин?
Ввели его около двухсот лет назад,  и  происходит  он  от  слова  "сфинкс"
Обозначает степень загадочности объекта, качественные  характеристики  его
таинственности.
     - В таком случае сфинктура плато Ховенвип искусственные сооружения  в
его  недрах:  туннели  машины,  аппаратура,   кабели   связи,   волноводы,
энерговоды и тому подобное.
     - Годится. Этот комплекс проходит последит  полевые  испытания  перед
дальней звездной заброс кой, ваш  запрос  решили  удовлетворить  в  первую
очередь. После Ховенвипа нам предстоит работать под водой - это уже  заказ
археологов.
     Они направившись по кольцевому коридору ко входу  в  центральный  зал
лаборатории, разговаривая на ходу.  Я  поплелся  сзади,  с  одной  стороны
захваченный потрясающей дикой красотой Ховенвипа, а с другой -  осознающий
свою ненужность на борту этого летучего агрегата.
     Зал лаб