ачества,  которые  ценю  в  руководителе:
волю, гибкое, раскованное мышление, самообладание, чувство долга и  умение
работать с людьми. С годами эти качества не пропали, что только  укрепляло
мое уважение к Филиппу. Работать с ним нелегко, но интересно. - Что нового
по Ховенвипу? - Намечаю контуры задания. Работать будет Игнат.
     - Знаю, он мне уже сказал. Что это за организация - "Суперхомо"? - Не
знаю. Ромашин хмыкнул.
     - По-моему, одного Игната будет мало. Я  еще  раз  просмотрел  отчеты
комиссии по расследованию  обстоятельств  гибели  группы  Шерстова,  новое
расследование необходимо форсировать.
     Меня не нужно было убеждать, но я имел в руках только отчеты  той  же
комиссии, сводку странных происшествий с  участием  Зо  Ли,  единственного
свидетеля гибели чистильщиков, да кое-какие  туманные  предложения,  новых
данных не было. Не поздно ли я подключил Игната? Впрочем, раньше  не  было
особых причин ворошить это дело, к тому  же  Игнат  вернулся  всего  месяц
назад.
     - В начальной стадии расследования достаточно одного-двух человек,  -
сказал я. - Потом, по мере развития, буду подключать людей.
     Ромашин кивнул, утвердил подбородок на сплетенных пальцах рук:
     - Не  нравится  мне  эта  история...  Несколько  странных  аварий   с
полумистическим финалом - и везде видели Зо Ли... Читал акт медэкспертизы?
Почему так долго медики не могли определить, отчего погибли чистильщики? -
Власть авторитета. - Как? Не понял.
     - К сожалению, до сих пор встречаются случаи, когда заявление  одного
из корифеев считается верным априори только потому, что его сделал, видите
ли, непререкаемый авторитет.  Так  было  и  в  этом  случае.  Руководитель
медкомиссии усмотрел  виновником  смерти  чистильщиков  редкий  вирус,  за
изучение которого он лет сорок назад получил академическую степень.  Вирус
вызывает  спастическое  сокращение  сердечной  мышцы  и  почти  мгновенную
смерть. Слов нет, очень похоже... Профессору пробовали возражать, робко  и
недолго, но он сумел отстоять свою  точку  зрения.  И  лишь  пять  месяцев
спустя нашелся медэксперт,  один  из  оппонентов  профессора,  у  которого
остались  сомнения  и  который  решился  сделать  анализ  и   доложить   о
результатах.
     - Ошибка с далеко идущими последствиями. Такие специалисты не  должны
работать в управлении. Как назовешь дело? Я пожал плечами.
     - Может быть, "Сверхчеловек", по названию лаборатории?
     - Предлагаю  "Демон".  Кстати,  почему  ты  связываешь  в  одну  цепь
Ховенвип, Зо Ли и "Суперхомо"?
     - Почему я связываю? - хмуро удивился я. - Разве не Зо Ли связал  эти
события? Что касается дела - пусть будет "Демон".
     Директор кивнул, бросил короткое: "Будь" - и исчез. Я  снова  остался
один в кабинете, запрятанном в недрах оперативного центра  УАСС,  и  вдруг
подумал, что директору управления действительно  известно  о  трагедии  на
Ховенвипе нечто большее, чем мне, иначе он не стал бы четко  формулировать
название новому расследованию. "Демон"... Кто демон, уж не этот ли Зо Ли?
     Я невольно усмехнулся каламбуру и посмотрел на часы: первый час  ночи
восьмого июля двести восьмого года.
     Проходя мимо комнаты Игната, я  увидел,  что  зеленый  кружок  номера
светится, очевидно, кто-то из хозяев забыл заблокировать дверной  автомат.
Непорядок. Я шагнул в дверь и увидел Ромашина - младшего сидящим на  столе
с пирожным в одной руке и стаканом молока в другой.
     - Так, - сказал я. - Пир во время сна. Это же явное нарушение режима.
Выйдешь из формы - уволю!
     Игнат вместо ответа  поставил  недопитый  стакан  на  стол,  гортанно
крикнул и прыгнул ко мне через всю комнату - это метров шесть -  в  манере
школы "тигра". Я с трудом ушел  от  удара  ногой  в  голову,  зафиксировал
ответный удар в живот, но Игнат непостижимым образом  перехватил  прием  и
ответил серией "колено - печень - шея". Ловок, шельма!
     - Ну хватит, хватит,  -  буркнул  я,  потирая  шею.  -  Что  я  тебе,
тренажер? Будь я помоложе... Почему засиживаешься?
     - Читаю кое-какие умные документы  о  древних  военных  организациях,
союзах и спецслужбах типа НАТО, "Сентком-2000", Норд-Армад, Пентагон, ФБР,
ЦРУ, Моссад, Какурэдан и других. - Зачем?
     - Чтобы  выиграть  сражение,  надо  хорошо  знать  не   только   свои
возможности, но и  потенциал  противника.  Аксиома.  Военные  союзы  давно
вымерли, как динозавры, а мы все еще сражаемся  с  ними.  Это  сколько  же
ошибок надо было совершить предкам, чтобы потомки сотни лет их исправляли?
     - Полегче, мой друг, полегче. - Я сел,  с  любопытством  поглядел  на
страницу  какого-то  древнего  манускрипта,  воспроизведенного  в  глубине
черной панели стола; я читал эти документы  лет  семь  назад.  -  Мы  тоже
подчас совершаем ошибки, не заботясь о последствиях. Не  все  предки  были
одинаковы, и не  всем  их  потомкам  можно  судить  о  прошлом  с  позиций
холодного разума. Хотя, с другой стороны, не стоит забывать и о  том,  что
человечество в не давнем прошлом напоминало канатоходца, балансирующего на
тонком нерве командира одной из стратегических ракетных  установок.  Слова
не мои. Я не спорить зашел. Поздно уже, предлагаю пойти в ближайшее  кафе,
посидим, поужинаем - и по домам. Идет?
     Игнат поколебался немного, я понял, что он кого-то ждет.
     - Понимаешь, - сказал он, - мне сегодня позвонить должны. - Часом  не
сестрица стажера? Игнат изумленно вытаращился на меня, я засмеялся.
     - Не переживай, это не утечка информации, а только  интуиция.  Девица
звонила в твое отсутствие в спросила, не берем ли  мы  в  отдел  стажерами
девушек. - Дениз спросила?!
     - Ну да. Я ответил, что не слышал об этом. А что тут такого?
     - Ничего особенного, просто не думал, что она настолько...  осмелеет,
что ли.
     - Мне она показалась отнюдь не робкого десятка. А ты, оказывается, не
знаешь, что такое треугольник любви.
     Игнат с интересом посмотрел на меня.
     - Это когда третий лишний?
     - Это йога. Первый угол - любовь не  торгуется,  второй  -  не  знает
страха, третий - не знает соперника.
     - Арифметика любви? Что-то  слишком  рационально.  Не  хочешь  ли  ты
сказать, что Дениз...
     Я сделал протестующий жест.
     - Ничего не хочу, разбирайтесь сами. Ну, так ты идешь?
     Игнат не успел ответить, мяукнул сигнал вызова. Ну и звук!
     Вспыхнул виом связи. Ну конечно, Дениз Сосновская.
     Я похлопал Игната по виноватой спине - не переживай,  мол,  за  меня,
все понимаю, поздоровался с Дениз и вышел. И лишь в коридоре  спохватился,
что забыл предупредить Игната об осторожности контактов с Зо  Ли.  "Демон"
не "демон", а береженого Бог бережет, как говаривали встарь.



                       ИНФОРМАЦИЯ К РАССЛЕДОВАНИЮ.

                         Сан-Антонио, март 8-208


     По  разработкам  центра  изменения   погоды   Северной   Америки   на
юго-востоке Техаса в день восьмого марта должна была установиться  теплая,
без осадков, солнечная погода: температура до восьми градусов тепла, ветер
слабый, облачность нулевая, относительная влажность  воздуха  -  семьдесят
процентов.
     Утро  восьмого  марта  в  долине   Сан-Антонио   началось   точно   в
соответствии с погодной программой  дня,  тихое,  солнечное,  теплое.  Тем
более удивительным для многочисленных жителей города, вышедших  с  утра  в
парки и скверы на зарядку, показалось  событие,  начавшееся  без  двадцати
минут восемь. Привыкшие верить разработчикам погоды, жители Сан-Антонио  с
недоумением, а некоторые с негодованием наблюдали... снегопад!
     Снег  шел  полосой  шириной  в  несколько  километров   ниоткуда,   с
безоблачного неба! Он шел всего полчаса и так же быстро растаял, и  случай
этот, наверное, стерся бы из памяти старожилов уже на другой день, если бы
не три факта. Первый -  снегопад  оказался  полной  неожиданностью  и  для
метеоцентра, второй - несколько свидетелей явления  обратили  внимание  на
необычные ощущения, пережитые ими во время снегопада:  мгновенный  колющий
мороз, от которого двум свидетелям стало плохо - до вызова  машин  "скорой
помощи",  а  третий  -  удивительное  видение,  не   поддающееся   никаким
объяснениям, ибо оно противоречило здравому смыслу:  после  снегопада  над
городом возникла из воздуха сияющая снежно-белая конструкция, напоминающая
гигантскую снежинку диаметром около двух  километров,  разве  что  рисунок
"снежинки" не был симметричным.
     Продержалась она примерно полдня - на нее любовались, не  подозревая,
что это такое, - и растаяла в четырнадцать часов дня, не оставив следа.
     Снегопад и "снежинка" вошли в сводку необъяснимых наукой событий  как
курьез работы метеоцентра, и сообщение о них было передано  в  спецвыпуске
новостей  Интервидения.  В  информ-банк  Управления  аварийно-спасательной
службы оно не попало.



                              ИГНАТ РОМАШИН


     Утро выдалось росистое, хрустальное, синее. Над  лугом,  цепляясь  за
кусты ивы, стлался туман, пели птицы,  и  где-то  в  глубине  лесной  зоны
ворочался кто-то тяжелый и угрюмый - судя по ворчанию и треску.
     Я побегал по мокрой траве, окунаясь  в  низине  в  туман  с  головой,
поискал ворчуна - он  оказался  громадным  быком.  Как  он  сюда  попал  -
неизвестно. Я сделал зарядку и умылся росой. Спустя полчаса я  уже  был  в
семейной столовой. - Чья сегодня программа?
     - Моя, - сказал отец. - Надеюсь,  всем  понравится.  А  ну-ка,  ставь
руку.
     Я с готовностью уперся локтем в стол и встретил твердую руку отца.  С
минуту пытался сломить его сопротивление,  будучи  не  очень  уверенным  в
успехе: я еще помнил, как эти руки с легкостью подбрасывали меня в воздух.
Мать смотрела на нашу борьбу с улыбкой, и  я  знал,  что  душа  ее  сейчас
поделена на равные части...
     Борьба закончилась  ничьей,  хотя  мне  понравился  мгновенный  косой
взгляд отца на мать.
     - Жульничаешь? - обиделся я. - А еще директор УАСС! Отец улыбнулся.
     - Ничуть, хотя резервы у меня еще есть. А ты, брат, вырос, я бы  даже
сказал - возмужал. Там  часто  приходилось  использовать  физику  тела  на
пределе? Мать, разливая дымящийся бульон, замерла. Я взглядом  показал  на
нее, отец виновато заморгал. "ТАМ" означало -  в  экспедиции.  Я  небрежно
пожал плечами.
     - Мало. За нас все делали роботы. Я вспомнил, как в  трюме  головного
корабля армады с оружием, которую мы догнали  в  семи  световых  годах  от
Солнца, сработала автоматическая защита  и  на  группу  десанта  обрушился
огонь "драконов": пули гудящими белыми шмелями  жалили  корпус  десантного
когга, прожигали  металл  переборок  и  перекрытий.  Двое  товарищей  были
ранены, третий убит пулей в голову... Если бы я не  успеют  взорвать  блок
управления всей электроникой трюма, уйти в живых из бункера никому  бы  не
удалось... Завтрак прошел в  молчании,  потом  я  заспешил,  пожелал  всем
творческих забот и оставил родителей выяснять ту меру опасности, которой я
подвергался  в  полете;  мама  ничего  об  этом,  конечно,  не  знала,  но
догадывалась, а тут эта неосторожная фраза отца...
     В отдел я прибыл на полчаса раньше остальных сотрудников.  Сосновский
заявился следом и молча выложил на  стол  две  пронумерованные  кассеты  к
видео.
     - Здесь  все,  что  удалось   узнать.   Я   перестал   диктовать   на
информбраслет программу предстоящих  дел  и  вынул  из  копира  "таблетку"
кассеты.
     - Отлично. Сейчас мы с тобой  летим  в  Северную  Америку,  на  место
гибели чистильщиков, по дороге введешь в курс дела.
     Тайм-фаг мгновенно перенес нас из здания главного оперативного центра
УАСС в Финике, откуда нам предстояло добираться до места  еще  неизвестным
мне видом транспорта.
     Разница во времени между Брянском, где  располагалось  управление,  и
Финиксом составляла десять часов. В Финике мы прибыли  около  шести  часов
вечера по местному времени, и я первым делом направился в  линейный  отдел
американского филиала УАСС.
     В  отделе,  занимавшем  шестиэтажную  башню  в   стиле   "опрокинутая
пирамида",  диспетчер  любезно  выделил   нам   четырехместный   триер   с
неограниченным  запасом  хода  аппарат  имел  устройство   подзарядки   от
высотных, невидимых человеческому глазу энерголиний. Стартовали в  седьмом
часу вечера.
     Я набрал курс на пульте "Джорджа", как называли автопилот англичане и
американцы, устроился поудобней и закрыл глаза.
     Рассказывай, что там у тебя нового. До цели минут сорок ходу.
     Витольд встрепенулся - он любовался вечерним  пейзажем  Американского
континента.
     - Зо Ли - малаец, родился в Пинагре. Тридцать шесть  лет,  рост  метр
семьдесят восемь, вес семьдесят два килограмма - это  данные  его  личного
дела. По образованию он инженер-механик  больших  интегральных  систем,  в
"Аиде" работает уже шесть  лет.  Имеет  феноменально  быструю  реакцию  на
опасность, спортсмен - золотой пояс по тайбо.
     - Ого! - не выдержал я, и не зря. В Системе всего  несколько  человек
имеют золотой пояс абсолютного чемпиона по  тайбо.  Чтобы  овладеть  таким
поясом, надо чуть ли не со дня рождения заниматься борьбой и не прекращать
тренировки ни на один день.
     - Серьезный парень! Что у него за школа  по  тайбо,  узнал?  -  Школа
"скорпиона".
     М-да, есть чему позавидовать!  Школа  "скорпиона"  родилась  в  Южном
Китае более двух тысяч лет назад и была наиболее сложной и  секретной.  Ни
одна из школ тайбо - самообороны без оружия - не могла соперничать  с  ней
по количеству приемов и знанию  нервных  узлов  человеческого  тела,  даже
школа "тигра", навыки которой освоил я. Где же он проходил обучение? Может
быть, и в живых он остался благодаря своим способностям? - Продолжай.
     - Собственно, это все, что мне  удалось  узнать.  Данные  паспорта...
личное дело... характеристика... Он не женат, родителей нет... - Как это -
нет? Он что же, в пробирке родился? - Ну, не знаю... нет, и  все...  я  не
интересовался. Разве это важно? - Может быть. А  друзья  у  него  есть?  -
Близких, кажется, ни одного. - Кажется или точно нет?
     Сосновский молчал так долго, что я  невольно  засмеялся,  представив,
как он мучается.
     - Так что же ты все-таки узнал? Личное дело  и  характеристику  можно
было изучить потом. - Еще информация о  лечении  Зо  Ли...  -  Это  другой
разговор,  но  запомни:  в  таком  поиске,  как  наш,   нет   мелочей,   и
анализировать события надо со всех, даже самых неожиданных сторон.  С  кем
ты разговаривал о Зо Ли?
     - Только  с  заместителем  начальника  американского   "Аида"   Ларри
Хэмпстером. Те, кто его знал лично, сейчас в командировках. - И что сказал
Ларри? Сосновский вздохнул.
     - Он его мало знал. Сказал  только,  что  кадровики  готовили  Зо  Ли
начальником группы, но Гриффиге назначил Шерстова, хотя  в  резерве  стоял
именно Зо Ли...
     - Интересно. Зо Ли был обижен тем, что вместо него назначили другого?
     - Не знаю, но Гриффитс дважды отклонял кандидатуру Зо Ли.
     - Чем же он руководствовался? Впрочем, это я у него выясню сам. Итак,
где же наш подопечный?
     - Он две недели находился на лечении  в  клинике  "Скорой  помощи"  в
Мексикан-Хате, потом в Си-муширском центре  нервных  заболеваний,  однако,
пролежав там пять дней, таинственно исчез из палаты,  не  оставив  никаких
объяснений. Я побывал у его лечащего врача, привез все, что дали: диагноз,
методы терапии, мнение врачей.
     - Странное  поведение,  странное...  Исчезает  из  лечебницы,   чтобы
появиться в Сааремаа... Помнишь на сааремском пляже спокойного незнакомца?
Это был Зо Ли.
     На  крохотной  панели  управления  триера  загорелся  желтый  огонек,
означающий  конец  курсограммы,  аппарат  плавно   притормозил   бесшумное
скольжение.
     - Мы почти у  цели.  Километров  через  сорок  за  рекой  Сан-Хуан  и
начинается Ховенвип. Я сяду за управление, а  ты  понаблюдай  за  пустыней
внизу.
     Через  несколько  минут  я  выбрал  место  и  посадил  триер  на  дно
неглубокого ущелья, заросшего молодыми елями, пихтами и папоротником.  Под
козырьком  одной  из  стен  ущелья  струился  ручей,  вода  в   нем   была
необычайного темно-орехового цвета.
     - Порядок,  -  сказал  я,  пробуя  готовность  мышц   к   мгновенному
напряжению, - можно выступать. Пойдем так: впереди я,  метрах  в  двадцати
сзади - ты. Сначала просто обойдем местность вокруг пещеры, потом вернемся
за снаряжением. Вопросы? - Разве здесь надо кого-то бояться? Я внимательно
присмотрелся к лицу  Витольда.  -  Привыкай  ходить  в  разведку,  стажер.
Бояться не надо, мы на Земле, но  у  меня  неопределенное  предчувствие...
короче, пойдем так, как я сказал.
     У  меня  и  в  самом  деле  появилось  знакомое   ощущение   скрытого
наблюдения, и хотя я внимательнейшим  образом  осмотрел  местность  вокруг
триера и ничего не заметил, тем не менее в интуицию свою верил и спокойным
поэтому быть не мог.
     Прыгая с валуна на валун, я выбрался на  длинную  каменистую  насыпь,
прошел  по  ней  до  поворота,  и  вдруг  под   ногами   тускло   блеснула
металлическая полоска. Присев на корточки, я разгреб щебень и присвистнул.
Полоса оказалась... старым рельсом,  непонятным  образом  сохранившимся  в
эпоху безрельсового транспорта в таком виде, будто им пользовались  вчера.
О рельсах в докладной записке экспертной комиссии не было  ни  слова.  Или
мне невероятно повезло, и это след "Суперхомо", или  я  просто  набрел  на
древнюю дорогу к какому-нибудь не менее древнему карьеру  или  руднику,  и
тогда это след ложный.
     Рельсы, утонувшие в щебенчатой подсыпке, тянулись почти на  километр,
следуя изгибам ущелья,  а  потом  нырнули  в  отвесную  скалу,  казавшуюся
настоящей. Без техники делать здесь  было  нечего.  И  все  же  совпадение
настораживало: "легальных" технических сооружений  на  Ховенвипе  быть  не
могло,  а  все  "нелегальные"  так  или  иначе  были  связаны  с  военными
организациями прошлого. Что ж, рельсовый путь, насчитывающий,  по  крайней
мере,  полтора   столетия   -   именно   столько   лет   назад   перестали
эксплуатироваться железные дороги, - появился в этой глуши неспроста.
     Махнув рукой точно соблюдавшему дистанцию Сосновскому, я вскарабкался
по склону ущелья наверх и попал совсем в другой  мир.  Надо  мной  нависли
величественные вековые дубы, образующие сплошной тенистый полог.  Подлеска
в этом лесу не было совсем, под ногой  зашуршал  толстый  пружинящий  слой
опавших  листьев,  сквозь  который  с  трудом  пробивалась  трава;  листья
сменились ковром из мхов.  С  самых  громадных  деревьев  свисали  толстые
ползучие кольца ядовитого сумаха и плети дикого винограда.
     Через несколько сот метров лес внезапно кончился,  и  я  оказался  на
длинном  скалистом  обрыве,  на  котором  бледными  копнами   обосновалось
несколько папоротников и росли  крохотные  голубоватые  лесные  цвет.  Под
обрывом влево открылось волнистое пространство низких холмов до горизонта,
поросших редкими куртинами полыни, а справа тянулся  стено-подобный  уступ
алого  с  пурпурным  оттенком  цвета,  усеянный  выемками,   выпуклостями,
вертикальными рытвинами колоссальных размеров. Рытвины порой  складывались
в сложные узоры ниш и пещер. Между обрывом, на котором я стоял, и  уступом
располагались странные конусы зеленоватой пыли и  щебня,  будто  ссыпанные
сюда из огромных бункеров, и веяло оттуда,  несмотря  на  вечернее  время,
зноем и раскаленной духотой, как из жаровни.
     За уступом, высоту которого я определил метров  в  двести,  шел  хаос
стенок, барьеров, башен и других замысловатых  скальных  образований  всех
оттенков красного цвета.
     - Преисподняя!  -  сказал   над   плечом   незаметно   приблизившийся
Сосновский. - Смотри, нам, кажется, сюда.
     Место гибели группы было помечено металлическим шестом с флагом УАСС.
Шест стоял на краю воронки, выбросившей из недр язык каменного крошева. До
него было с килом