вимся...  Я  знаю
десять способо...
   Его голос оборвался. Фрисснер сжал зубы и только  когда  по  ушам  ударил
визг, он открыл глаза и едва успел упасть на песок. Упасть  и  покатиться  в
сторону. Туда, где черная, страшная  тень  скалы-ящера  не  сможет  до  него
дотянуться. Сквозь  забивающийся  под  веки  песок  Фрисснер  видел  страшно
изломанные фигуры солдат, которые пытаются что-то стряхнуть  с  себя,  через
мешанину крови, мяса и кишок... Падают на песок... Хрипят, булькают,  но  не
умирают.
   Не умирают!!!
   Артур разрядил почти всю обойму в  эти  омерзительные  шевелящиеся  куски
мяса. Выстрелы вывели его из ступора,  он  вдруг  сообразил,  что  на  песке
остались только трое. Лангер, Шинкель и Хенне. Ойнер не попал в тень и стоял
с оружием наготове.
   Беспокоиться не следовало. Подмяв  Ойнера  под  себя,  Ягер  со  звериным
оскалом, медленно, преодолевая  сопротивление  руки  солдата,  всаживал  ему
острый карандаш в глаз. Рука  Ойнера  дрогнула,  подломилась.  Ягер  ткнулся
лицом в песок.
   - Готов, - произнес он, поднимаясь, отряхивая одежду  и  отплевываясь.  -
Никогда не доверял  гражданским  и  армии...  Кстати  о  штатских.  Где  наш
драгоценный очкарик?
   Они обнаружили Замке под колесами  грузовика,  профессор  весь  дрожал  и
пытался что-то бормотать. Удалось  разобрать  только:  "Они  все  исчезли...
Исчезли... не забыть о черном песке..."
   - Дайте ему спирту, Ягер. Из ваших личных запасов... - сказал Фрисснер, а
когда Ягер направился к машине, добавил: - И мне тоже.
   Тень потеряла свою глубокую черноту, втянулась. Стала  обычной  тенью  от
необычной скалы.
   - Господи сохрани, на твою милость уповаю. Верю в твою власть на  небе  и
под небом на земле. Повсюду царствие твое... - Фриц Людвиг  уже  не  отдавал
себе отчета в том, что происходит вокруг.
   За черным камнем, словно мираж, из воздуха  вырисовывались  два  огромных
каменных столба, похожие на опоры от ворот...

   66

   Достойно встречайте смерть свою. Ибо
   она одна у вас и другой не будет.
   Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 6 (5)

   - Ну вот. Мы остались втроем,  -  констатировал  Ягер,  втыкая  лопату  в
песок.
   Собственно, говорить этого не требовалось, но по какой-то причине Людвигу
захотелось это сказать. Так иногда  хочется  подвести  под  трудной  задачей
черту. Все. Кончилось. Решил.
   Под холмиком песка  лежал  Фриц  Людвиг.  Могила  получилась  неглубокая.
Буквально  через  метр-полтора  лопата  наткнулась  на   сплошное   скальное
основание.
   Фрисснер подумал, что это был единственный  солдат,  который  умер  почти
своей смертью. После гибели остальных солдат он читал молитву не переставая.
Бубнил, что-то выкрикивая. А потом внезапно замолк и упал лицом вперед.
   Фрисснеру показалось, что то, чему молился Фриц, наконец помогло ему. Для
него кончились пески, жажда, голод, страх. Кончилось все. Может быть, именно
этого и хотел Фриц Людвиг.
   Ягер еще немного постоял, качнулся с носков на пятки и пошел к грузовику.
   - Что вы собираетесь делать? - спросил Фрисснер, не оборачиваясь.
   - Я? Я собираюсь завести грузовик и прокатиться до  этих  столбов.  А  вы
думаете остаться тут и впасть в уныние?
   - Вы все-таки чертова свинья, Ягер...
   - Что?
   - Вы чертова свинья!
   - Я знаю. А вот вы жалкий слюнтяи... -  сказал  Ягер  и  полез  в  кузов.
Достал оттуда канистру с бензином и начал заливать в топливный  бак.  Бензин
расплескивался, брызгал Людвигу на одежду, - Всего лишь жалкий слюнтяй...  В
компании с бесполезным интеллигентишкой.
   Когда наконец канистра была опустошена, Людвиг забрался в  кабину,  завел
двигатель и закричал, высовываясь в окно:
   - Вы собираетесь двигать своими задницами или  нет?!  Или  будете  ждать,
пока это чертово дерьмо снова проголодается?!
   Замке первым прореагировал на "приглашение", забрался назад. Фрисснер сел
рядом с Ягером.
   Грузовик резко дернулся, выбросив из-под колес фонтаны песка.
   - Сколько до них? - бодро спросил Ягер, указывая на столбы.
   Фрисснер равнодушно пожал плечами:
   - Если бы в этой пустыне я в чем-нибудь был  уверен,  то  назвал  бы  вам
точные цифры... А так... Километра четыре, я думаю.
   Артуром овладела откровенная  апатия.  Вдруг  что-то  покосилось  внутри,
стало непрочным. Все, чего хотелось, так это окончания.  Не  конца,  который
обычно подразумевает смерть, гибель, плен, отступление...  Фрисснер  не  был
фаталистом и не призывал смерть раньше времени.  Хотелось  окончания.  Найти
Зеркало. Или обнаружить на его месте кратер,  или  просто  яму,  или  вообще
ничего и заявить во всеуслышание, что Зеркало это - миф. Так или  иначе,  но
покончить с этой безумной, дикой и нелепой операцией. Даже  не  важно,  есть
Зеркало или нет. За него заплачена такая высокая цена, что результат,  ранее
казавшийся важным, уже перестал интересовать.
   Столбы приближались.
   Фрисснер прищурился, ему показалось, что возле столбов что-то шевелится.
   - Что это там?..
   - Где? - Ягер лихо давил на газ, машина ревела, но шла ровно.
   - Возле столбов...
   - Не имею ни малейшего понятия!
   Когда грузовик подошел  к  столбам,  стало  ясно,  что  к  их  основаниям
привалены два трупа. Точнее, уже и не трупа вовсе. Просто кучки праха. Ветер
грустно трепал истлевшие остатки одежды.
   - Эти люди не из экспедиции отца, - сказал Замке, когда  они  вылезли  из
машины. - Одежда не такая, да и истлеть они не могли так...
   - Тут все могло быть, - сказал Фрисснер.
   - Посмотрите-ка... - Ягер нагнулся над одним из трупов и достал откуда-то
из кучки праха большой нож с широким  лезвием,  острым  даже  на  вид.  -  У
другого то же самое. Это что-то вроде ритуального самоубийства...
   - Почему самоубийства? - спросил Замке.
   - Ну, или убийства, но ритуального. Уж очень красиво они  сидят.  А  если
присмотреться, то можно определить положение рук...
   - Смотрите! - воскликнул Юлиус Замке. Фрисснер оглянулся. Профессор стоял
перед воротами и дрожащей рукой указывал куда-то внутрь.
   - Смотрите... - Он сделал шаг, другой. Затем побежал, что-то  выкрикивая.
Артур кинулся за ним.
   Ягер помедлил с мгновение, потом брезгливо кинул  нож,  расчехлил  кобуру
пистолета и решительным шагом направился следом.
   -  Стойте,  Замке,  стойте!  -  кричал  Фрисснер,  но  профессор   развил
удивительную для  его  возраста  и  телосложения  прыть.  Он  бежал,  что-то
нечленораздельно крича и размахивая руками.
   Артур разобрал только.
   - Вот оно! Вот!!! Нашел!
   Они выбежали к огромному амфитеатру из темной породы. Казалось, что земля
всколыхнулась  когда-то.  Вздрогнула,  как  поверхность  воды  под  тяжестью
дождевой капли. Да  так  и  замерла.  Это  было  первое  впечатление,  потом
замершему Фрисснеру показалось, что он стоит в  огромном  следе  от  кулака,
ударившего в землю всей своей тяжестью...
   Замке, распластавшись, рыдал. Самозабвенно, до  истерики.  Просто  рыдал,
всхлипывал и трясся, вцепившись в породу руками.
   А перед ним на небольшом песчаном холме стояло  оно.  Чуть-чуть  глядя  в
небо, словно делая ему укор своей слепотой. Оно ничего  не  могло  отражать,
его темная в разводах поверхность, гладкая, но не блестящая, была  слепа.  И
где-то  внутри  змеилась  большая  острая  изломанная  трещина.  Так  и   не
выбравшаяся наружу, застрявшая там по чьей-то воле... Чьей?
   Вопреки ожиданиям,  Зеркало  не  было  большим.  Неправильной  формы,  со
сколотым краем, метра полтора в ширину и столько же в высоту.  Артур  обошел
его сзади и увидел, что Зеркало словно бы вросло в кусок  породы,  но  сбоку
высовывается гладкая грань.
   "Может  быть,  это  просто  такая  плоскость,   прямоугольник...   Только
вплавленный в кусок камня или что-то  вроде  того..."  -  подумал  Фрисснер,
подходя ближе к Зеркалу.
   Он  вгляделся  в  темные  глубины  камня.  "Как  там  говорил  профессор?
Отразился в нем лик Аллаха...
   Или нет? С этим-то как раз все было не  так.  Это  Зеркало  отразило  лик
Иблиса... Потому и валяется тут,  забытое  богом.  Или,  может  быть,  и  не
забытое, а специально заброшенное. А мы ломимся... Пытаемся взять  то,  чего
брать нам и не следует. Зачем нам это? Может быть, Ягер прав... Может  быть,
только для того, чтобы уничтожить самих себя?"
   Он провел ладонью по  поверхности,  стирая  редкие  песчинки  и  пыль.  И
Зеркало ожило. Фрисснер увидел себя. Вдруг ни с того ни с  сего  поверхность
перестала поглощать свет  и  начала  отражать  его.  Фрисснер  увидел  себя,
заросшее, небритое лицо, глубокие морщины  на  лбу.  Откуда  они  взялись?..
Когда? Артур вдруг понял, что постарел...
   Перед ним медленно текли картины его жизни.  Школа,  университет,  армия,
СС... События, драки, дуэли, любовь, военные операции, возвращения домой.
   "Я же ничего за свою жизнь не сделал...  -  подумал  Фрисснер.  -  Спасал
жизнь другим, выживал сам. Но разве этого мало?!"
   Он выпрямился. Стряхнул с себя этот  странный  туман.  И  вдруг  на  него
накатило.
   С обжигающей ясностью он понял, что именно эта операция (эта  экспедиция,
это приключение!) была самым ярким  событием  его  жизни!  Самым  настоящим!
Пиком, вершиной, апогеем! Потому что миллионы людей проживают  свою  тусклую
жизнь и умирают, так и не прикоснувшись к тому, на чем держится этот мир.
   - Вот он, момент истины... - тихо сказал Артур.  Он  поднял  руки  вверх,
словно призывая небо посмотреть на это великое событие в его жизни.
   И увидел в Зеркале, как штурмбаннфюрер  СС  Людвиг  Ягер  целится  ему  в
затылок из "вальтера". Нет. Не целится. Стреляет.
   "Всегда хотел заглянуть в глаза своей смерти", - успел подумать Фрисснер,
ловя в Зеркале глаза Ягера.
   Выстрела он не слышал: просто Зеркало перестало отражать...
   Людвиг Ягер застрелил так и не пришедшего в себя Замке. Тот  умер  сразу:
просто дернулся и затих.
   - Ну, вот я и один... - сказал Ягер, непонятно к кому обращаясь.
   Потом обошел амфитеатр,  Зеркало.  Снял  с  полированной  плоскости  руку
Фрисснера.
   - Ну что ж... - обратился Людвиг к Зеркалу.  -  Я  вернусь...  Я  вернусь
домой вместе с тобой. Воды у меня много. Бензина тоже.  А  здоровья  мне  не
занимать.
   И он хихикнул. Прозвучало глупо.
   - И никто мне не помешает, - сказал Ягер столбам, возвышающимся над краем
амфитеатра. - Мне никто не помешает, потому что я всех убил!
   - Да! - прикрикнул Людвиг на небо, - Да! Я нарушил приказ! Да! Ну и что?!
Какая разница? Какая? Мне все равно, где убить этих людей!!! Мне  все  равно
где! Тут или сдать их в  гестапо  в  Триполи...  Плевать!  И  пусть  все  их
долбаные агенты-наркоманы катятся к черту! Я решаю сам,  кого  и  когда  мне
убивать...
   Последнюю фразу он произнес уже с трудом. Силы оставили его, он сел возле
Зеркала, безучастно глядя в песок.
   Потом  наконец  встал,  словно  какой-то  невидимый  кукловод  дернул  за
ниточки. И вышел из амфитеатра.
   Грузовик ревел, разбрасывая песок в разные стороны.  Цепи,  которыми  был
опутан камень, звенели от напряжения.
   - Еще... - шипел сквозь зубы Ягер. - Еще! Его руки были все  в  ссадинах,
из разорванной скулы текла кровь.
   - Еще! Тварь! - крикнул Ягер и надавил на газ. По  его  расчетам,  камень
нужно было только сдернуть с места, чтобы все пошло проще, - Еще немного!!!
   Рывок был таким, что ему показалось, будто цепи все-таки не выдержали.
   Зеркало сорвало с места и потащило по песку.
   - А-а-а!!  -  закричал  Ягер.  Он  засмеялся,  захохотал  во  все  горло,
выруливая из ворот...
   На песке, перед воротами, стояла фигура, замотанная в темные тряпки.
   Муамар.
   Ягер притормозил. Обострившимся чутьем сумасшедшего он ощутил, что именно
эта маленькая фигурка перед машиной и есть самая большая  опасность  в  этом
мире сейчас.
   Людвиг оскалился.
   - Нет... Не-е-ет... - процедил он сквозь зубы. - У тебя не получится.
   Он несколько раз утопил в пол педаль газа. Двигатель взревел.
   - Не получится, кем бы ты ни был!
   Грузовик пошел на разгон. Казалось, что огромный монолит  Зеркала  позади
не только не мешал, а наоборот,  помогал  движению.  Толкал  машину  вперед!
Грузовик летел по песку, сокращая расстояние.
   И  чувствуя,  что  сейчас  произойдет  что-то  непоправимое,  Ягер  запел
сорванным голосом:
   - Германия, Германия превыше всего!!! Германия...

   67

   Немилость Аллаха на них. Вкусите же
   наказание за то, что вы были
   неверующими.
   Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 175 (175)

   Чертов "бедфорд", наверное, уже занесло песком...
   Когда он оставил его?
   Месяц назад?
   Два месяца?
   Буря не утихала. Альтобелли сидел, скорчившись, укутав голову в  пахнущую
потом и человеческой грязью ткань,  и  бормотал  себе  под  нос  технические
характеристики истребителя "макки". Просто так, чтобы не спятить.
   Для  человека,  проведшего  в  пустыне   бог   весть   сколько   времени,
подполковник выглядел вполне сносно. Он даже брился, всухую,  с  проклятиями
скобля щетину все еще острым десантным ножом. Британская форма  истрепалась,
и он кутался в изодранное одеяло, одну из немногих вещей, что  был  в  силах
забрать из брошенного грузовика.
   Пару раз ему встречались люди на лошадях  и  верблюдах.  Они  не  трогали
Альтобелли, наоборот, давали ему воду, вяленое мясо,  лепешки.  Подполковник
благодарил и кланялся, а когда один из  всадников,  угрюмый  бородач,  ткнул
пальцем в "стэн", Альтобелли тут же отдал  ему  автомат.  У  него  оставался
небольшой "маузер" с двумя магазинами, и этого было достаточно.
   Однажды он забрел в маленькую  деревню,  населенную  странными  пугливыми
людьми, которые при виде его попрятались в хилые  желто-коричневые  домишки.
Одетые в бахромчатые накидки, худолицые и  безбородые,  с  большими  черными
глазами, обитатели деревеньки совсем не походили на арабов.
   Это случилось, когда подполковник был на грани помешательства, и потом он
не раз думал, видел ли деревню на самом деле или она  пригрезилась  больному
мозгу... Правда, на следующий день, когда подполковник обнаружил себя  слепо
бредущим  через  барханы,  в  большой  фляге  за  спиной  плескалась  мутная
глинистая вода...
   Еще Альтобелли часто размышлял, что и  зачем  искали  они  в  пустыне,  а
вернее, для чего  был  послан  на  заклание  маленький  отряд  капитана  фон
Акстхельма. Более нелепой операции подполковник в своей жизни не  видел,  но
за этой показной нелепостью явно что-то скрывалось. Что?
   Это еще предстояло узнать. А для этого необходимо вернуться. Вернуться во
что бы то ни стало.
   Он осторожно освободил от ткани отверстие для  глаза  и  огляделся.  Буря
вроде бы пошла на убыль, и подполковник с  кряхтеньем  поднялся  сначала  на
колени, потом, шатаясь, встал на ноги.
   Постоял несколько минут, сделал глоток воды из  фляги,  в  которой  почти
ничего не осталось, и пошел на север, туда, где находилось побережье.
   Время давным-давно стало для него  неведомым.  Часы,  надежная  вроде  бы
"омега", то ли забились  мельчайшими  частицами  песка,  то  ли  швейцарский
механизм  просто  не  выдержал  одуряющей  жары.  Но  часов   через   шесть,
перемежающихся редкими остановками, подполковник понял, что дальше идти пока
не может. Солнце поднималось высоко над головой, и он принялся  озираться  в
поисках благословенной тени.
   Но тени не было.

   - Что это там такое? - спросил Тони Брамилла, закуривая.
   - Сколько раз я тебя просил, не  дыми  в  кабине,  -  укоризненно  сказал
сидящий за рулем черноволосый крепыш.  Брамилла  хихикнул,  но  сигарету  не
выбросил.
   - Что ты спрашивал?
   - Я говорю, что это там такое? Водитель вгляделся.
   - Матерь божья, похоже, человек! Это лежит человек!
   - Надо подъехать и посмотреть, что там такое, - предложил Брамилла.
   - А если это ливийский партизан с гранатой? - опасливо спросил водитель.
   - Успокойся, Артуро. Тут нет партизан. Партизаны западнее.
   - Никогда не знаешь, где могут быть партизаны и  что  у  них  на  уме,  -
резонно заметил водитель, но свернул с еле заметной дороги.
   Спрыгнув на песок, Брамилла нагнулся над лежавшей фигурой, в то время как
водитель с автоматом в руках страховал его.
   - Эй, приятель! - сказал Брамилла. - Ты  жив?  Он  потряс  незнакомца  за
плечо, перевернул.
   - Не араб, - заметил водитель. - Бритый и похож на европейца.
   - Я итальянец, - прошептал лежащий человек потрескавшимися  губами.  -  Я
итальянец...
   - Матерь божья, он из наших! - заорал Брамилла.
   Вдвоем они перенесли снова потерявшего сознание соотечественника в крытый
брезентом кузов.
   - Я останусь при нем, - сказал Брамилла. - Гони назад, он совсем плох.
   - Как скажешь.
   - Парень, а тебе повезло, - заметил Брамилла, устроившись поудобнее среди
сваленных в кузове шин. -  Тебе  очень  повезло,  и  ты  должен  благодарить
мадонну за то, что не проскочил немного левее или немного правее  и  что  мы
ехали мимо... Похоже, совсем скоро нас тут уже и не будет. Ну  да  оно  и  к
лучшему. Ни дуче, ни фюрер не заставят меня подставлять задницу под  пули  в
этом пекле...
   Брамилла осекся и посмотрел, не пришел ли тот в себя. Но незнакомец лежал
с закрытыми глазами, и Брамилла подумал, что, если он помрет в дороге,  надо
его хоть похоронить по-человечески, по-христиански... И перекрестился.
   - Вы слышите меня? Как вас зовут? Голос доносился словно  из-под  большой
пуховой подушки.
   - Я итальянец, -  сказал  Альтобелли.  Слова  словно  продирались  наружу
сквозь высохшие голосовые связки.
   - Как вас зовут?
   - Джанфранко... Джанфранко Иньяги.
   Подполковник не стал называть свою настоящую фамилию. Почему? Он и сам не
знал. Но что-то подсказало ему, что  стоит  поиграть  в  прятки.  Тем  более
маловероятно, чтобы сейчас можно было что-то проверить...
   - Иньяги? Хорошо. Вы рядовой?
   - Да, господин...
   - Капитан Мингоцци.
   -  Да,  господин  капитан...  Я  выполнял  секретную  миссию.  Мне  нужно
встретиться с вашим старшим офицером.
   - Со старшим? Вы можете сообщить все мне.
   - Извините, господин капитан, но я хотел бы видеть старшего офицера.
   Подполковнику  наконец-то  удалось  разлепить  веки.  Мингоцци   оказался
молодым человеком с внешностью  киноактера  и  новеньким  немецким  Железным
крестом на груди. Он явно был недоволен  тем,  что  какой-то  подозрительный
солдат, одетый к тому же в британскую форму, не желает с ним разговаривать.
   - Вас устроит майор Тольдо,  начальник  штаба?  -  поджав  губы,  спросил
капитан.
   - Да, господин капитан. Спасибо.
   Мингоцци удалился, видимо, за майором. Альтобелли огляделся. Он лежал  на
походной койке в большой палатке, неподалеку на  такой  же  койке  помещался
кто-то забинтованный с головы до ног.
   Майор Тольдо не заставил себя долго ждать. Толстый и  неповоротливый,  он
напомнил подполковнику одного знакомого интенданта с военно-морской  базы  в
Бари, который проиграл ему в бильярд отличный серебряный портсигар.
   - Рядовой Иньяги? Что у вас ко мне?
   - Я не рядовой, господин майор, - сказал Альтобелли  и  попытался  сесть.
Это ему, как ни странно, удалось. Голова сильно кружилась,  но  в  общем  он
чувствовал себя совсем не так плохо, как ожидал. - Меня фамилия  Альтобелли,
подполковник Альтобелли. Вы можете проверить  сведения,  если  свяжетесь  со
штабом Кавальери... Или с князем Боргезе...
   Если фамилии и потрясли толстого майора, он никак этого не выказал.
   - Подполковник? Допустим. И что вы делали здесь, да еще в этой форме?
   - Я был проводником  немецкого  разведывательного  отряда,  майор.  Отряд
погиб.
   - Когда это случилось?
   - Я... Какое сегодня число? Майор молча указал на полотняную стенку,  где
висел календарь с видами Неаполя.
   - Черт побери... - выдохнул Альтобелли.  -  Я  полагал...  Я  думал,  что
прошло куда меньше времени...
   - Подполковник Альтобелли. Хорошо, я проверю, - кивнул  майор.  -  У  вас
есть какие-то сведения?
   - Господин майор, я