оказалось.  Штурмбаннфюрер  вполголоса
выругался. Вернувшись к брошенному "фиату", он попробовал завести мотор. Как
ни странно, тот заработал.
   - Ну что за дерьмо, - с тоской в голосе произнес Ягер  и,  развернувшись,
повел машину назад,
   Через несколько минут он уже был возле грузовиков.  Все  собрались  возле
тел - Богер, Обст и Герниг, который лежал связанный в кузове и разбил голову
о скамью, когда чудовище перевернуло машину. Замке с растерянным видом стоял
поодаль.
   Отряд редел, их осталось совсем мало, и из  присутствующих  Ягер  мог  бы
доверять только Фрисснеру, да и то если капитан не сошел с ума.
   Нет, кажется, не сошел. Он стоял, сняв головной убор, пока набожный  Фриц
Людвиг  читал  молитву.  Штурмбаннфюрер  демонстративно  уселся  в  стороне,
закурил, отхлебнул из фляжки немного спирта. Его почти не  осталось,  а  без
спирта здесь вряд ли выжить.
   Когда импровизированная траурная  церемония  завершилась,  Ягер  негромко
сказал:
   - Теперь самое время пожрать.
   - Ойнер,  Хенне,  сообразите  что-нибудь,  -  распорядился  Фрисснер.  Он
подошел к штурмбаннфюреру и опустился рядом. Ягер взглянул в его глаза  и  с
удовлетворением убедился, что капитан вовсе  не  рехнулся,  более  того,  он
выглядел очень спокойным и трезвым,
   - Глоток спирта? - предложил Ягер.
   - Не стоит. - Капитан покачал головой. - Жарко. Где проводник?
   - Смылся. Надо было пристрелить этого урода, как только мы  добрались  до
места. Он нам все равно больше не нужен.
   - А возвращаться? - возразил Артур.
   Штурмбаннфюрер засмеялся. Он смеялся довольно долго, закидывая  голову  и
хватая ртом воздух, потом успокоился и сказал, убирая свою заветную фляжку:
   - Вы еще продолжаете надеяться на  возвращение,  штурмбаннфюрер?  Вы  еще
надеетесь увидеть Германию, родных? Может, вы мечтаете дожить до победы? Или
хотите, чтобы сам фюрер вручил вам Рыцарский Крест?
   - Прекратите, - безразлично велел Фрисснер.
   - Что?
   - Прекратите, - повторил капитан.
   - Подите к черту, - неожиданно злобно сказал Ягер. - Сраный мертвец!
   Фрисснер ничего не сказал. Он аккуратно положил  у  своих  ног  "стэн"  и
точно, расчетливо ударил штурмбаннфюрера в переносицу.
   Ягер опрокинулся навзничь. В его положении другой  человек  схватился  бы
обеими руками за нос, но штурмбаннфюрер и  без  того  знал,  что  переносица
сломана. Глотая кровь, он пружинисто вскочил  и  нанес  Фрисснеру  несколько
ударов в корпус. Капитан умело уворачивался и один  раз  даже  достал  Ягера
ногой. Вокруг заметался Замке, истерично причитая
   - Разнимите их! Разнимите их, кто-нибудь!
   На капитана набросились Ойнер и Хенне, на Ягера - Шинкель и Лангер.  Фриц
Людвиг стоял с маленькой Библией в руках, не зная, что предпринять.
   - Пустите! Пустите, сволочи! - бился и кричал  Ягер.  Капитан,  напротив,
сплюнул и попросил:
   - Отпустите руки. Я не собираюсь его трогать.
   Его отпустили. Через некоторое  время  отпустили  и  штурмбаннфюрера.  Он
постоял, набычившись, потрогал нос.
   - Вы сломали мне переносицу, - угрожающе сказал он.
   - А вы собирались сниматься в кино? - парировал Фрисснер.
   - Нет.
   - Ну и черт с ней,
   - Действительно... - Штурмбаннфюрер широко улыбнулся. - Спирту?
   - Давайте, - махнул рукой Артур.
   Солдаты еще некоторое время  побродили  рядом  и  отправились  заниматься
пищей. Замке устроился в почтительном отдалении,  наверное,  боялся  попасть
под горячую руку. Заметив это, Ягер позвал его:
   - Эй! Юлиус! Подите сюда. Замке осторожно приблизился.
   - Как думаете, сколько нам осталось?
   - Что вы имеете в виду?
   - Я имею в виду, сколько нам осталось здесь барахтаться, - сказал Ягер. -
Где ваше Зеркало?
   - Мы не нашли всех необходимых примет, - развел  руками  Юлиус.  -  Нужно
продолжать.
   - Машина работает, мы поедем на ней. После обеда. Или это ужин? А, не все
ли равно... Мы рядом, и я это чувствую. Вы чувствуете, Юлиус?
   - Н-нет...
   - Напрасно. Это нельзя не чувствовать. Интересно, наш добрый друг  Муамар
сейчас не наблюдает ли за нами в прицел?
   Замке встрепенулся, принялся пугливо озираться.
   - Оставьте, штурмбаннфюрер. Если бы он желал причинить нам  зло,  у  него
имелась масса возможностей, - сказал Фрисснер.
   - Вы знаете, что он сказал мне, капитан? - спросил Замке.
   - Нет. Что?
   Замке вкратце поведал о разговоре с проводником. Ягер и капитан выслушали
его более чем внимательно, после чего штурмбаннфюрер заключил:
   - Он оказался сволочью, как и следовало ожидать. Религиозный фанатик.
   - Или знает что-то такое, чего не знаем мы. После появления этой твари  я
верю во все с ходу, - сказал Артур.
   - Я тоже. Но наш приятель не так уж прост, чтобы оставить нас на съедение
чудовищам, а самому отправиться назад. Уверен, он где-то поблизости. Ждет.
   - Чего?
   - А вы сами не догадываетесь? Я полагаю, появление твари с двумя  членами
только начало. Веселье впереди.  Пойдемте  посмотрим  лучше,  что  у  нас  с
пулеметом в перевернутом грузовике. Возможно, он нам пригодится.
   - Я не верю в пулеметы. Теперь я скорее верю вот  во  что,  -  и  капитан
Фрисснер показал маленькую фигурку  выгнувшей  спину  кошки,  вырезанную  из
черного камня.

   60

   Те, кто не веровали, - те в наказание будут
   Ввергнуты. Если не превысят они
   количества отсчитанного.
   Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 178(179)

   - Эй, интеллигенция, где  этот  твой  ориентир?!  -  Ягер  остановился  и
старательно начал вытряхивать из волос песок. -  Сколько  же,  черт  возьми,
можно носиться от скалы к скале?
   - В дневниках... - Замке закашлялся, - в  дневниках  сказано,  что  нужно
искать черный камень, который отбрасывает тень, похожую на стоящую на задних
лапах ящерицу. Большую... Я не могу себе этого представить, но так  полагаю,
что мимо нее  пройти  невозможно.  Дело  в  том,  что  отец  пишет  об  этом
мимоходом, значит, этот камень  очень  заметный  и  пропустить  его  нельзя.
Помните, как писалось о трещине... Там все было подробно, очень  подробно...
И мы не прошли мимо.
   - Только потому, что проводник ткнул нас  в  нее  носом,  -  оборвал  его
словесный поток Фрисснер. - Вы можете объяснить в нескольких словах, что  мы
ищем сейчас?
   Артур сел на песок. Их поисковая группа направлялась на поиски  четвертой
приметы Зеркала. Вместе с Ягером, Фрисснером и Замке шел только один солдат,
Рихард Шинкель. Нескольких солдат пришлось оставить  возле  машины,  поручив
командование  Ксавьеру  Лангеру,  единственному  человеку,  который   внушал
доверие и пользовался авторитетом после гибели Обста.  Остальные  были  либо
деморализованы, либо впали в тихое помешательство на религиозной почве,  как
Фриц Людвиг.
   Через два часа блужданий среди  песка  и  камня  подул  мерзкий  ветерок,
который нагонял песок под одежду, в волосы, в  глаза,  в  рот.  Дышать  было
тяжело,  вокруг  не  было  ничего,  кроме  маленьких,  колючих,   вездесущих
песчинок.
   - Дело в том, - снова завел старую песню Замке, - что данные  в  дневнике
не слишком отчетливы. Мы ищем скалу, которая отбрасывает тень...
   - Это мы уже слышали, - оборвал его  Ягер.  -  Учитесь  наконец  говорить
лаконично.
   - Мы ищем скалу или тень? - спросил Фрисснер. Замке неуютно поежился  под
перекрестными взглядами всей команды.
   - И то  и  другое...  -  промямлил  он.  -  Мы  должны  найти  это  и  по
совокупности параметров определить...
   - О черт! - ругнулся Ягер.
   - ...нужное место, - довел мысль до конца Замке.
   Над ложбинкой, в которой они разместились, уныло завывал  ветер  Прохлады
он не приносил,  хотелось  пить,  смыть  набившийся  в  горло  песок.  Глаза
немилосердно щипало.
   - Тени меняются... - уныло и едва слышно  произнес  Рихард  Шинкель.  Ему
никто не ответил.
   - Скоро уже стемнеет, - глядя в песок, сказал Замке, - Вряд ли мы  что-то
найдем сегодня...
   - Вы чертова скотина. - Ягер встал - Проклятая чертова скотина.
   - Прекратите. - Фрисснер тоже поднялся, отряхивая одежду - Он ни в чем не
виноват...
   - Естественно, не виноват, - подтвердил Ягер - Он таким родился.  Это  не
вина, это судьба. Пойдемте назад. Я надеюсь, что ребята не решились на побег
или их не вырезали арабы.
   - Выстрелов не было, - обнадеживающе заявил заметно повеселевший Замке.
   Фрисснер слышал, как проходящий мимо Ягер бормочет, словно молитву:
   - Германия, Германия превыше всего. Германия, Германия превыше всего...
   Он отошел на несколько метров, но  остановился  и,  прекратив  бормотать,
обратился к Юлиусу:
   - Эй, интеллигенция, а дайте-ка мне дневник...
   - Зачем? - поинтересовался Замке.
   Ягер сплюнул, неприятно прищурился, словно целясь, и направился  к  нему.
Юлиус быстро сориентировался и вытащил из кармана потрепанные фотокопии.
   - Вот, вот... - сказал он, протягивая на вытянутых руках бумаги Ягеру.
   Людвиг повертел  их  в  руках,  затем  нашел  нужную  страницу.  Пробежал
глазами.
   - Ну у вашего папаши и почерк... Какие-то значки...
   - Это показания ветра, температуры и...
   -  Сам  знаю.  Черт.   Послушайте   Артур,   вам   будет,   может   быть,
небезынтересно. "Скала совершенно черная. Как и песок вокруг нее. Совершенно
очевидно, что это скальное образование имеет очень большой возраст. Как  оно
сохранилось в этих  жестких  условиях,  непонятно.  Может  быть,  в  Мюнхене
что-нибудь смогут прояснить? К сожалению, я не смог взять  образец,  минерал
очень твердый. Я сломал молоток". Опять  какая-то  дребедень  Ага,  вот.  "Я
испытал шок. Это же огромный ящер, тень указывает на это". Каково?
   Фрисснер молчал.
   - Судя по всему, вы правы, дорогой профессор. Камень действительно трудно
обойти. Но искать, черт возьми, следует не тень, а все-таки скалу. Черную. -
Ягер кинул бумаги Замке. Тот неловко поймал, уронил в песок, какие-то листки
рассыпались. - Удивительно, что мы еще не заблудились.
   И штурмбаннфюрер направился куда-то в пески.
   - Куда вы?! - окликнул его Фрисснер.
   - Назад. К грузовикам... - не оборачиваясь ответил Ягер.
   - Но мы же пришли совсем с другой стороны!
   - Пойдемте, пойдемте! - крикнул Ягер, взбираясь на песчаную горку. - Если
вы хотите успеть до темноты...
   Фрисснер махнул рукой Шинкелю, и они оба  направились  вслед  за  Ягером.
Вскоре их нагнал обиженно бормочущий Замке. Профессор озабоченно  вытряхивал
из бумаг своего отца песок.
   - Он что, сошел с ума? - спросил Замке, поглядывая в спину Ягеру.
   Фрисснер поднял брови:
   - На основании чего вы делаете такой вывод?
   - Ну... Он швырнул в песок бумаги.
   - И что? Это же копии...
   - Понимаете, это очень ценные  бумаги.  Фактически  вся  наша  экспедиция
строится на этих документах.
   - Я полагаю, что она почти закончилась, - ответил  Фрисснер  -  Мы  очень
близко к цели.
   - Осталось еще три приметы и собственно Зеркало, не  забывайте  об  этом.
Конечно, о нем написано очень мало, но даже эти крохи могут пригодиться...
   - Бросьте, профессор, - сказал Артур. - Если Ягер и помешался, то вряд ли
об этом можно судить по тому, бросает он бумажки на землю или не бросает.  В
чем-то я могу с вами согласиться, но больше склоняюсь  к  тому,  что  Людвиг
никогда особенно нормальным и не был.
   Замке ничего не ответил.
   Они подошли к грузовику, когда солнце уже  щедро  раскровенило  небосвод.
Ветерок унялся, а жара стала спадать, предвещая ночной холод.
   К чести Ксавьера Лангера, солдаты  не  разбежались,  не  сделали  попыток
уехать и не стали легкой добычей арабов. Фрисснера встретил Вольдемар Хенне,
который дежурил в охранении.
   - Ну что? - спросил Артур у Лангера.
   - Все в порядке, господин капитан.  Два  раза  мы  видели  что-то  темное
там... - Он указал рукой на запад. - Но я дал команду не стрелять.  Мало  ли
что это могло быть...
   - Где видели черное?
   - Там... - Лангер снова указал рукой.  Фрисснер  всмотрелся  в  указанном
направлении, прикрываясь рукой от солнца.
   - Ничего не вижу...
   - Это как будто проявлялось из ничего. Вдруг там  что-то  образовалось...
Игра света или что-то вроде того. Может быть, мираж?
   - Может быть... - Артур смотрел в направлении, указанном Лангером. Солнце
медленно садилось,  и  казалось,  что  где-то  за  горизонтом  ходит  кто-то
огромный, но едва заметный  на  фоне  пламенеющего  неба.  -  Может  быть...
Спасибо, что сообщили, Ксавьер. Пойдите разберитесь с едой...
   Когда Лангер отошел, Артур еще некоторое время всматривался в  даль,  как
вдруг понял,  что  слышит  какой-то  непрекращающийся  шум.  Бормотание.  Он
оглянулся в поисках исгочника и увидел  коленопреклоненного  Фрица  Людвига,
который громким шепотом читал молитвы.
   Фрисснер вслушался
   - Господи, спаси и сохрани меня. В этих песках только на тебя уповаю, ибо
ты моя защита и опора в трудный час. Отврати  от  меня  взоры  врагов  моих,
отврати от меня огонь ружей их и жар этого чужого солнца. Верю в твою  силу,
господи, верю в защиту твою. Уповаю на твою милость и опеку...
   Фриц Людвиг  явно  состряпал  эту  молитву  сам.  Эти  слова,  наполовину
выхваченные из Библии, которую он держал в руках,  наполовину  обусловленные
реалиями жизни, были искренними,  честными,  наполненными.  Самый  настоящий
заговор, древний, почти языческий.  Наверное,  именно  так  составлялись  те
самые  молитвы,  которыми  зачастую  бездумно  и   бестолково   пользовались
современные христиане. "Господи, спаси... На  тебя  уповаю..."  Эти  простые
слова шли из глубин души человеческой, той самой,  которая  когда-то,  может
быть, вышла из рук Всевышнего.
   - Господи, спаси и сохрани меня. Ибо верю в силу твою... -  раскачиваясь,
шептал Фриц Людвиг. - Господи, спаси и сохрани меня... Господи...
   Фрисснер вдруг понял, что не разум Фрица говорит сейчас, а что-то другое.
Как будто потерявшийся ребенок обращается к отцу... Старается докричаться до
него, хотя родителя не видно, он где-то далеко.
   - Только его никто не слышит, - внезапно сказал кто-то над ухом.
   Фрисснер вздрогнул, обернулся. Рядом стоял Ягер.
   Штурмбаннфюрер что-то прихлебывал из  миски  и  вкусно  хрустел  галетой.
Фрисснер ощутил, что сильно проголодался.
   - Что вы сказали?
   - Не важно, -  туманно  ответил  Ягер  и  направился  к  костерку,  возле
которого что-то колдовал Шинкель.
   Фриц Людвиг продолжал молиться до  наступления  темноты.  Когда  на  небе
высыпали первые звезды, он заступил в дозор.
   Фрисснер  еще  долго  видел  его  фигуру,  то   пропадающую,   то   снова
появляющуюся в свете костра. Фигуру человека, уверенного в своем Боге.
   Впервые за всю жизнь Фрисснер пожалел, что не  верит  ни  в  Бога,  ни  в
дьявола.

   61

   Я ведь - человек, подобный вам.
   Коран. Майрам. 110 (110)

   В эту ночь на небе звезд не было. Звезды хотели подойти ближе  к  костру,
погреться... Но упали, сорвались со своих дорог, назначенных сотни тысяч лет
назад самим Аллахом. Звезды упали, рухнули в непостижимую темень мироздания,
ушли вслед за создателем. А костер под черным небом остался.
   Журчала вода, перекатывая в себе камушки и песок несуществующего  оазиса.
Горел усталый огонь, дул слабый, подвывающий в камнях ветер.
   Три человеческие фигуры, замотанные в тряпки, сидели у  огня,  протягивая
изредка к нему руки. Грелись, стараясь зачерпнуть немного обжигающего тепла,
омыть им руки. Не получалось.
   - Холодно, - сказал Саммад. - Холодно...
   - Тебе? - Имран ухмыльнулся.
   - Да. - Саммад снова протянул руки к огню, и языки пламени, словно живые,
потянулись к этим темным ладоням. - Даже мне холодно...
   Третий человек, закутанный в темные  одежды,  ничего  не  сказал,  только
коротко стрельнул черными глазами в сторону  Саммада.  Тот  перехватил  этот
взгляд, зло прищурился, но смолчал. За него, словно поняв что-то,  заговорил
Имран.
   - Ты сильно опоздал, Муамар. Ты сильно опоздал.
   - Значит, я не мог раньше, - ответил Муамар.
   - Да, но Мухаммад и Ибрахим ушли...
   - И не вернулись! - вставил Саммад.
   - Ушли, - продолжал Ибрахим, словно не слыша Саммада. -  Остались  только
мы, и нет тех, кто поможет нам. Ни один  из  нас  не  смог  основать  Школы.
Мухаммаду и Ибрахиму некуда возвращаться теперь. Ты сильно опоздал, Муамар.
   - На целых две жизни! - сказал Саммад.
   - Значит, я не мог раньше, - повторил Муамар с нажимом.
   Снова над костром повисла молчаливая беззвездная ночь. Только ветер выл в
камнях,  только  вода  ерошила  песок  и  камни  подобно  влюбленной  гурии,
перебирающей волосы возлюбленного своего,
   - Что они делают теперь? - спросил Имран. Муамар посмотрел  на  него,  но
натолкнулся на потухшие угли глаз и опустил лицо.
   - Они ищут Черного Ящера...
   - Так далеко?
   Муамар неопределенно мотнул головой.
   - Они сумели пройти очень далеко. - Имран протянул  руки  к  огню.  -  Ты
провел их... Слишком далеко... Слишком...
   - На целых две жизни, - вздохнул Саммад.
   - Вы же знаете... Я не могу иначе... - сказал  Муамар.  Может  быть,  это
была  игра  света,  может  быть,  просто  ветер  тронул  складки   одежды...
Показалось, что Муамар с трудом вытолкнул из себя эти слова.  -  Я  не  могу
просто так взять и прийти... Я не могу бросить их просто так...  Потому  что
было сказано: "Поклонитесь Адаму!" И поклонились они...
   - Кроме Иблиса... - тихо сказал Имран.
   - Мое Зеркало осталось целым. С вами всегда были  ветер,  вода,  огонь  и
земля. А со мной было только оно, Зеркало. И я взял все, что имею, только от
него. И я могу брать только от него, вы же знаете Закон! А  с  вами  были  и
ветер, и вода, и огонь, и земля... Повсюду. А со мной только Зеркало. Здесь.
   - Мы знаем... - сказал тихо Имран, но Муамар не слышал его.
   - Однажды я посмотрел на них и понял, что они такие же, как я. И  не  зря
Он сказал: "Поклонитесь Адаму!", потому что они были так же одиноки,  как  и
он сам. А мы не понимали его тогда... И только когда Он ушел, мы поняли,  но
было поздно. Мы так же одиноки, как и он, мы так же одиноки, как и все люди.
И мы не люди.
   - Мы знаем - сказал тихо Имран, но Муамар не слышал его.
   - Вы знаете, сколько от Иблиса осталось в людях. Сколько в них  этого  не
расколовшегося до конца камня. Вы же знаете... А я  хочу  знать,  зачем  они
ищут его. Зачем они ищут Зеркало? Потому что я сам -  как  не  расколовшийся
камень, потому что я не такой, как они, я не такой, как вы... Я  такой,  как
Зеркало. И мне очень хочется иметь свой огонь, свой ветер, свою воду и  свою
землю.. Я всегда вожу их сюда. И всегда буду водить. Здесь моя  сила,  здесь
мое знание и где-то там, за нерасколотой твердью, моя земля, мой огонь,  моя
вода и мой воздух.
   - Тысячи лет... - сказал, словно сам себе, Саммад.
   - Тысячи лет, - подтвердил Имран, поняв, что имеет в  виду  темнолицый  с
глазами-углями.
   - Оставьте их... - сказал Муамар. - Я создам Школу.
   Снова наступила  тишина.  Совершенная  тишина.  Перестал  звучать  ручей,
онемел костер, застыл воздух, затаилась земля.
   Наконец зашелестела ткань. Имран достал из  одежды  нож.  Длинный  нож  с
хорошим, отточенным веками лезвием.
   - Никогда бы не подумал, что придется поступать так...
   Саммад кивнул.
   Беззвездная ночь ничего не поняла.

   62

   Да, обнаружилось перед ними то,
   что они скрывали раньше.
   Коран. Скот. 28(28)

   В темноте кабины завозился Ягер. Он  спал  сзади,  на  сиденьях,  которые
обычно  отводятся  для  отдыха  водителя.  Фрисснер,  которому  не  спалось,
прислушался. Ягер  возился,  шуршал  неведомо  откуда  взявшимися  бумагами,
Артуру показалось, что это старые газеты. Хотя откуда они тут?
   Если не глядеть в окно, то один к одному Финляндия, куда пару  лет  назад
скинули Фрисснера и  его  команду.  Была  страшная  зима,  казалось,  воздух
замерзает  сразу,  только-только  покинув  рот.   Облачко   пара   осыпается
маленькими снежинками. Они имели  все  шансы  замерзнуть  тогда,  но  как-то
выкрутились, не без пом