вились в подобии усмешки...
   - Штурмбаннфюрер, откройте ему рот, - велел Фрисснер.
   - Что?! - Ягер с удивлением оглянулся.
   - Откройте рот мертвецу.
   Ягер пожал плечами  и,  положив  ладонь  левой  руки  на  лоб  покойника,
решительно потянул правой за  нижнюю  челюсть.  С  хрустом,  от  которого  у
капитана пробежали по спине быстрые и колючие мурашки, рот  открылся,  и  из
него посыпался песок.
   - Он жрал песок, - тревожно сказал Ягер. - Этот  урод  жрал  песок  перед
тем, как умереть. Или чтобы умереть.
   - А-а-а-а-а!  -  дико  закричали  сзади.  Фрисснер  инстинктивно  упал  и
перекатился на бок, Ягер схватил "стэн" и развернулся...
   - А-а-а! - кричал молодой солдат  Герниг,  тот  самый,  который  играл  в
шахматы с Муамаром. Он стоял на коленях, прижав ладони к  ушам,  и  протяжно
вопил, глядя куда-то в небо. К нему  уже  бросился  Обст,  принялся  трясти,
Лангер протягивал флягу...
   Артур, испытывая стыд за свой страх, поднялся. Ягер так и остался  стоять
на коленях.
   - Чокнулся  солдат,  -  сказал  он,  и  Фрисснер  услышал  в  его  голосе
несомненное удовлетворение.
   - Чему вы радуетесь?
   - Кто-то должен был чокнуться, и  я  рад,  что  это  не  я.  И  не  вы  с
профессором, потому что без вас дела были бы еще хуже, чем есть. А так лимит
чокнутых на ближайшее время исчерпан. Свяжите его.
   Это штурмбаннфюрер бросил Обсту и Лангеру,  безуспешно  пытавшимся  унять
безумца.  Унтер-офицер  вопросительно  посмотрел  на  капитана,  и  Фрисснер
кивнул.
   - Свяжите и положите в кузов, - сказал он. -  Может  быть,  он  придет  в
себя.
   - Надо бы его пристрелить, -  деловито  предложил  Ягер,  поднимаясь,  но
"стэн" повесил на плечо. - Обуза... И другие,  глядя  на  него,  тоже  могут
свихнуться.
   - Как можно...- начал было Замке, но Ягер оборвал его:
   - Все можно, господин археолог. Скажите лучше, что там за история с этим,
чьи глаза высохли.
   - Тот, кто нашел две его жертвы, сам станет третьей.
   - А кто нашел-то? Юридически это был я, я его увидел и показал капитану.
   - А я его коснулся, - напомнил Фрисснер.
   - Боюсь, это распространяется на всех нас... - покачал головой ученый.
   - И ночью он придет за нами, не так ли? - Ягер хмыкнул, поскреб  щеку.  -
Ну, сейчас утро, пора завтракать. За день мало ли что может еще случиться...
Давайте решать, будем жрать или же поедем сразу туда, где располагается наша
замечательная цацка.
   - А мы не знаем, где она,  -  просто  сказал  Юлиус,  снял  очки  и  стал
протирать их рукавом.
   - То есть как?
   - Мы знаем лишь примерное местоположение. А сам артефакт нужно искать  по
приметам,  которых  шесть.  Отец  указал  их  достаточно  подробно,  но  вот
сохранились ли они... Время, люди, что-то еще могло их уничтожить.
   - Головоломка. - Ягер понимающе кивнул. -  Головоломки  -  хорошая  вещь.
Итак, мы садимся здесь, начинаем бояться вашего чудовища из пустыни и  ждем,
пока оно высосет из нас все  соки,  или  идем  искать?  Я  лично  за  второй
вариант.
   - Хорошо. Отгоним машины вон туда, к скалам, и  будем  искать,  -  сказал
Фрисснер.
   Они поставили грузовики, в кузове одного из которых бил каблуками в борта
и мычал связанный Герниг, в тени торчавших из песка скал. На "фиате"  решено
было отправиться на  поиски  первой  приметы  -  каменного  столба,  одиноко
стоящего посередине блюдцеобразной впадины. Машину вызвался  вести  Ягер,  а
Макса Артур оставил с солдатами.
   - В случае любой опасности либо чего-то странного стреляйте,  мы  тут  же
вернемся, - наказал он. Богер кивнул и полез в кузов,  где  стоял  станковый
МГ.
   -  Если  придет  это   песчаное   чудище,   сделай   из   него   дуршлаг,
оберштурмфюрер, - пожелал на прощание Ягер.
   Муамара тоже хотели оставить, но он бесцеремонно залез  в  машину  и  сел
сзади Фрисснер не стал спорить, решив, что проводник  может  и  пригодиться,
если случится что-то непонятное.
   Рыча мотором, "фиат" объехал скопление скал  и  принялся  пробираться  по
холмистой местности. Замке что-то бормотал на  заднем  сиденье,  сверяясь  с
записками отца.
   - От столба нужно двигаться строго на восток, - сказал он.
   - Его еще надо найти, - пробормотал Ягер.
   - Он метров пятнадцать высотой, мы его  обязательно  заметим,  -  заверил
Замке.
   Муамар тихонько постучал пальцем по плечу капитана.
   Фрисснер обернулся.
   Муамар помахал направо.
   - Поезжайте, куда он показывает, штурмбаннфюрер, - попросил Артур.
   - Тогда пусть он сядет на ваше место,  а  вы  идите  назад,  -  беззлобно
сказал Ягер.
   Они поменялись местами, и через несколько  минут  "фиат"  уже  был  возле
пресловутого столба, торчащего вверх, словно корявый заскорузлый палец.

   54

   Таите свои слова или открываете... Поистине,
   Он знает про то, что в груди!
   Коран. Власть. 31 (13)

   Однажды Ягер видел черта.
   Его отец, владелец канатной фабрики в Бохуме,  имел  большой  двухэтажный
дом со скрипучими лестницами и глубоким подвалом, в который маленький Людвиг
всегда боялся спускаться. Небольшая детская комнатка  помещалась  на  втором
этаже, и каждый вечер после ужина  Людвиг  поднимался  туда  в  одиночестве,
держа в руке свечу. По стенам бегали зыбкие  тени,  ступеньки  скрипели,  за
дубовыми панелями что-то грызли крысы... Именно в одно из таких  путешествий
Ягер - ему тогда только-только исполнилось десять - увидел черта.
   Поднявшись по лестнице на второй этаж, Людвиг должен был пройти несколько
шагов до двери своей комнаты, миновав при этом глубокую нишу  в  стене.  Там
когда-то стояла то ли ваза, то ли чучело рыцаря - дому как-никак было  сотни
три лет, а сейчас ниша пустовала.
   Именно из нее сверкнули на Людвига маленькие красные глазки.
   Мальчик застыл как вкопанный,  не  чувствуя  даже,  как  капает  на  руку
расплавленный свечной воск.
   Глаза светились совсем рядом, метрах в двух, а потом  из  черного  проема
выскочил кто-то столь же черный, мохнатый и, резво цокая копытцами, пробежал
по коридору и скрылся в дальнем его конце, где имелась  дверца,  ведущая  на
чердак.
   Существо не испугало Людвига Оно не  коснулось  его,  не  укусило,  может
быть, даже не заметило. Но в этот момент Ягер понял,  что  радом  существует
неведомый мир со своим населением, своими правилами, мир, в который,  вполне
возможно, не стоит совать нос людям... Может быть, и  не  стоит,  но  что-то
тянет, манит туда, за грань.
   Возможно, это был не черт. Просто какое-то  существо,  ночной  гость,  не
имевший отношения к тем  христианским  понятиям  об  Аде  и  Рае,  чистых  и
нечистых. Тролль, бэньши... Кто угодно. Людвиг потом много думал об этом,  и
все реже ему казалось, что  мелькнувший  черный  призрак  -  лишь  плод  его
детского воображения, подстегнутого пляшущим пламенем свечи и услышанными от
сверстников историями о духах и привидениях.
   Эту историю Ягер не рассказывал никому. Да и ни к чему было  рассказывать
- все в его дальнейшей жизни не имело никакого  отношения  к  потустороннему
миру. Когда его могли убить во Фландрии или Испании, он, вероятно попал бы в
Ад - но при условии, если Ад есть. А если его нет? А если сам Ягер не  верил
в Ад и Рай, то куда бы он попал? Куда попадают мусульмане?  В  мусульманский
Рай, где их ждут неисчислимые  гурии  или  в  христианский  Ад,  который  им
прочили христианские священники? А что делать с буддистами и с  дикарями  на
каком-нибудь острове, которые молятся своему идолу? Ягер очень редко говорил
об этом с другими людьми, из-за чего и прослыл человеком замкнутым в себе  и
нелюдимым. Видя его интерес к мистическому, многие пытались его разговорить,
втянуть в дешевые теософские споры о вечном... Ягер был откровенен только  с
самим собой. Пока однажды не встретился с Карлом Виллигутом.
   О той встрече Ягер предпочитал без лишней надобности не вспоминать.  Так,
наверное, рыба предпочитает не вспоминать о том,  как  однажды  сорвалась  с
рыболовного крючка. Казалось бы, удача, но... Виллигут был похож на  рыбака,
который ловил в людском море свою рыбу. Ловил по глазам,  по  жестам,  даже,
возможно, по мыслям... По запаху мысли...
   Так и Ягер попался на его наживку.  Этот  рыбак  долго  водил  попавшуюся
добычу, да так и не вытащил, может быть, посчитал, что игра не  стоит  свеч.
Но метку оставил. Когда Ягера  направили  в  эти  проклятые  пески,  это  не
вызвало удивления.
   Заоблачным мистиком-мечтателем Людвиг Ягер не был. В  первую  очередь  он
видел в этом путешествии усиление боевой мощи рейха,  во  вторую  -  петлицы
оберштурмбаннфюрера. Все остальное потом.
   Его одноклассник Мельдерс стал уже штандартенфюрером, а ведь  в  школьные
годы это был сопливый нытик в вечно обмоченных штанах,  которого  почем  зря
лупили  сверстники.  Правда,  Мельдерс  заработал  чины  в  концентрационных
лагерях, а этой работы Ягер не любил, хотя и  понимал,  что  она  полезна  и
кто-то должен ее выполнять.
   Странные события последних дней никак не испугали Ягера. Он был  готов  к
этому. Он стал готов к чему-то подобному, когда из темноты стенной  ниши  на
него глянули глаза обитателя не этой реальности и когда бородатый человек  с
такими же глазами дружески взял его за локоть.
   Но сейчас спокойствие Ягера подтачивал еле заметный червячок. Что-то было
не  так.  Вроде  все  как  всегда  -  зануда  археолог,  выскочка  Фрисснер,
черномазый ублюдок, урчит мотор "фиата".
   Но что-то было... в воздухе.
   В песке.
   В скалах.
   Везде.
   Штурмбаннфюрер переключил скорость - начинался подъем, "фиат" с  утробным
воем принялся разбрасывать из-под колес песок. По переносице сбегали струйки
пота, норовя попасть в глаза, и Ягер с руганью утерся рукавом.

   55

   На нем немилость Его. На долгие
   Дни...
   Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 16

   Быстрые, как смерть. Это и была смерть, такая, какой она  должна  быть  у
настоящего мужчины, - скорая, решительная, жестокая и бескомпромиссная.
   Наверное, так  и  действовал  бы  сам  Альтобелли,  поручи  ему  нехитрую
операцию по захвату отряда. Немцы заранее были обречены на  проигрыш  -  они
полагали, что об экспедиции не знает никто. По сути,  так  и  планировалось,
ведь присутствие Альтобелли никто не учитывал...
   "Даймлеры"   и   южноафриканские   бронемашины    "мармон    херрингтон".
Подполковник уже видел такие -  и  подбитые,  жалко  чадящие  среди  желтого
песка, и захваченные, с нарисованными поверх британских эмблем свастиками, и
лихо налетающие в составе разведгрупп. Эти машины относились к  последним  -
три "даймлера" и два "мармона". Пулеметы "виккерс", противотанковые ружья  и
двухфунтовые пушки против беспомощных, в общем-то, "бедфордов".
   Британцы не стали церемониться: головной грузовик  встал  как  вкопанный,
получив очередь по передним  колесам.  Из  него  кто-то  выстрелил  короткой
очередью, но британские машины уже исчезли за барханами. Остальные грузовики
лихорадочно разворачивались, фон Акстхельм толкнул  подполковника  локтем  в
бок и крикнул:
   - Быстрее! Давайте быстрее!
   - Но  не  так  быстро,  -  возразил  Альтобелли.  Капитан  с  недоумением
воззрился на ствол "вальтера", который уперся ему в грудь.
   - Что за... - начал было фон Акстхельм, но итальянец перебил:
   - Не дергайтесь, капитан. Я не хотел бы причинять вам вред.
   Глупо было ожидать, что десантник так вот запросто послушается. В  тесной
кабине особенно не развоюешься, и Альтобелли  сделал  то,  что  и  собирался
сделать в таком случае, - ударил фон Акстхельма по голове  рукоятью  второго
пистолета, который он держал  в  левой  руке.  Капитан  уткнулся  головой  в
приборную панель.
   Солдаты тем временем высыпали из головного грузовика с пробитыми шинами и
залегли вдоль обочины. Никто не стрелял - противник был  за  барханами,  вне
зоны поражения. Не теряя времени,  подполковник  примотал  руки  капитана  к
баранке предусмотрительно заготовленной проволокой.
   -  Немецкие  солдаты!  -  послышался  усиленный  мегафоном  голос.  -  Вы
окружены! Любое сопротивление бесполезно. Сложите оружие, и  мы  гарантируем
вам жизнь.
   - С-сволочь... - процедил очнувшийся фон Акстхельм. По  лбу  его  стекала
струйка крови.
   - Оставьте, - отмахнулся подполковник.
   -  Любое  сопротивление  бесполезно!  -  продолжал  вещать  мегафон.  Они
сломаются. Не могут не сломаться. С этой мыслью Альтобелли  запихнул  в  рот
капитану  какую-то  тряпку,  валявшуюся  на  сиденье,  и  вылез  из  кабины.
Пригнувшись,  он  подбежал  ко  второму  грузовику  и  постучал  в   дверцу.
Перекошенное лицо профессора повернулось к нему.
   - Выходите, - сказал Альтобелли.
   - Какого черта? - осведомился Корнелиус, энергично двигая бородой.
   - Выходите, - повторил Альтобелли. - Нам некогда!
   Кто-то из солдат перевернулся на спину и  привязывал  к  стволу  винтовки
белую тряпку. Второй перекатился к нему, навалился и стал душить.
   Доктора отпихнул Мирш - потный, ощеренный, с автоматом наперевес.
   - Что с капитаном? - выдохнул он.
   - Капитан убит, - не вдаваясь в подробности, сказал Альтобелли. - Скажите
солдатам, чтобы они перестали стрелять.
   - Вы с ума сошли!
   - Мы в ловушке.
   Словно в подтверждение слов итальянца, с характерным  хлопком  выстрелила
башенная пушка  одного  из  "даймлеров".  Многострадальная  головная  машина
подпрыгнула и запылала, из-под нее поползли укрывавшиеся там солдаты.
   Над  кабиной  прошла  пулеметная  очередь.  Стреляли   сзади,   из   чего
подполковник заключил, что англичане зашли и с тыла. Мирш спрыгнул на песок,
выволок неожиданно покорного доктора и рявкнул:
   - Лезьте под грузовик!
   Доктор пал на четвереньки и послушно полез.
   - Вы  серьезно  предлагаете...  -  Мирш  не  договорил,  получив  удар  в
подбородок.
   - Всем стоять! - крикнул Альтобелли  вылезавшим  из  кузова  солдатам.  -
Иначе я его пристрелю, не сомневайтесь.
   - Не стоит, - сказали сзади.
   Подполковник обернулся - перед ним  стоял  британский  майор  с  веселым,
запорошенным песком лицом. За ним цепью шли автоматчики,  поодаль  выкатился
"мармон", уставив пулеметное жерло прямо на грузовик.  На  вполне  приличном
немецком майор продолжал:
   - Доктор, вылезайте из своего укрытия. Все будет в порядке, уверяю вас.
   - В кабине того грузовика капитан фон Акстхельм, - указал подполковник.
   Спустя несколько секунд все вокруг заполнили британские  солдаты.  Шустро
разоружив небольшой отряд, они положили в сторонке  тела  пятерых  погибших,
среди которых был и обер-лейтенант Кельтен. Он лежал,  глядя  остекленевшими
глазами прямо на низкое ливийское солнце.
   Неслышно подошел тот же майор.
   - Бикслер, - сказал он,  набивая  черную,  очень  старую  с  виду  трубку
лохматым табаком. - Джеймс Бикслер. А вы, очевидно, и есть Ворон?
   - К вашим услугам, - картинно поклонился Альтобелли.
   - Удачно все прошло, ничего не скажешь... Зачем вы поехали с отрядом?
   - На всякий случай.
   - Неоправданный риск, - неодобрительно заметил  майор.  -  Вы  поедете  с
нами?
   - Нет. Дайте мне одну машину, я вернусь.
   - С ума сошли? В одиночку в пустыне?
   - Уверяю вас, так будет лучше. Мне нужно вернуться, - сказал  Альтобелли.
- Воды там достаточно, бензином я  разживусь  в  другой  машине...  В  конце
концов, мы не настолько удалились от цивилизованных мест.
   - Тут вовсе нет цивилизованных мест, -  возразил  майор.  -  Один  чертов
песок... Колючки, ветер, жара. Я всю жизнь  прожил  в  Глазго,  надеюсь,  вы
понимаете разницу.
   Подбежал молодой лейтенант, косясь на Альтобелли, доложил:
   - Погрузка завершена.
   - Сейчас тронемся, Бертон. Вот этот грузовик, - майор показал на  ближний
"бедфорд", - оставим. Заправьте баки, погрузите в  кузов  достаточный  запас
горючего, воду. Продукты нужны?
   - Нет, там достаточно, - сказал Альтобелли. - Если можно, немного кофе.
   - Кофе дрянной, индийский, - предупредил майор.
   - Сойдет и такой. - Подполковник улыбнулся. - Вы  не  представляете,  что
мне иногда приходилось пить.

   56

   Когда же увидели его, сказали:
   "Поистине, мы сбились с пути!"
   Коран. Письменная трость. 26 (26)

   - От каменного столба строго на восток, - напомнил Замке. Ягер сверился с
компасом, ткнул пальцем:
   - Туда!
   "Фиат" свернул, в двигателе заскрежетало, заколотилось, и  штурмбаннфюрер
с руганью остановил машину.
   - Что еще? - спросил капитан, морщась. Нога в ботинке отчаянно  чесалась,
наверное, грибок.
   - По-моему, мотор сдох.
   - Пойдем пешком, - решил Фрисснер. - На обратном пути посмотрим, если что
- перетащим на буксире.
   Он взял с сиденья свой "стэн" и первым вылез из автомобиля.
   Снаружи оказалось неожиданно прохладно. Высившийся  в  нескольких  метрах
камень, казалось, излучал холод, волнами расходившийся в стороны. Его черная
щербатая поверхность местами была покрыта желтовато-белым налетом.
   Фрисснер поднял голову - высоко в небе  кружила  какая-то  птица,  словно
самолет-разведчик, неотвратимо сужая круги. Неожиданно капитан понял, что за
ними наблюдают. Наблюдают давно и терпеливо, вот только с  какой  целью?  По
коже пробежали мурашки, руку свело судорогой. Фрисснер тихонько охнул,  и  к
нему тут же повернулся археолог:
   - Что с вами?
   - Желудок, - соврал Артур.
   - Выпьете? - дружелюбно предложил  штурмбаннфюрер,  извлекая  из  кармана
маленькую фляжку. Интересно, когда у него наконец закончатся запасы? Тем  не
менее Артур протянул руку, отвинтил пробочку и сделал большой глоток.
   Спирт.  Неразбавленный  спирт.  Поняв   это   слишком   поздно,   капитан
закашлялся, сипло втягивая воздух, а Ягер улыбнулся и, аккуратно  завинчивая
фляжку, сказал:
   - Больше ничего нет. Но для желудка незаменимо. Равно как и для остальных
частей организма.
   - Спасибо... - выдохнул Фрисснер, вытирая слезящиеся глаза. - Итак, где у
нас восток?
   - Вон там, - махнул рукой штурмбаннфюрер.
   - Идти на восток, пока не увидим трещину в земле, - сказал археолог.
   Они шли довольно долго, и  Ягер  уже  принялся  изрекать  пророчества  по
поводу того, что трещину засыпало песком, но тут Муамар остановился и  издал
протяжный мычащий звук.
   - Кажется, он что-то нашел. - Замке тут же поспешил к проводнику. За  ним
последовали офицеры.
   Араб тыкал пальцем себе под ноги. Полузасыпанная трещина, которую  трудно
было заметить уже на расстоянии нескольких шагов. Она расширялась в  сторону
нависающих скал, затем снова сужалась и превращалась в еле видную нить.
   - Дальше что? - спросил Ягер.
   - Дальше нужно идти на юг. Скала, похожая на наковальню,  под  ней  будет
пометка. Ее рисовал отец...
   Скала нашлась совсем быстро - приземистая,  расплющенная,  в  самом  деле
похожая на изъеденную временем и кузнечной работой наковальню. С ее  плоской
вершины, завидев приближавшихся людей, сорвалась крупная птица  и,  с  шумом
хлопая крыльями, исчезла в вышине.  Фрисснер  готов  был  отдать  голову  на
отсечение, что это была та же самая тварь,  что  наблюдала  за  ними.  Ягер,
кажется, тоже собирался что-то сказать, но  тут  шуршащую  тишину  разорвала
пулеметная очередь.
   - Богер! - воскликнул капитан. - Там что-то случилось! Замке, оставайтесь
здесь!
   И, развернувшись,  побежал  в  обратном  направлении.  За  ним,  отчаянно
ругаясь, последовал штурмбаннфюрер, а  проводник  остался  с  археологом,  в
растерянности севшим на корточки и обхватившим голову руками.
   - Ты ученый человек, - певуче сказал  Муамар,  когда  немцы  скрылись  из
виду.
   Замке с удивлением посмотрел на него:
   - Ты можешь говорить?1
   - Да, я могу говорить, - с достоинством  ответил  Муамар.  -  Но  к  чему
говорить с глупцами? А твои хозяева глупцы.
   - Они мне не хозяева!
   - Хозяева, ученый человек. У таких, как ты, всегда есть  хозяева,  потому
что ты не умный, а всего лишь ученый человек. Такие, как ты,  не  могут  без
них. Из-за этого все ваши войны...
   Муамар подошел ближе, сел на песок:
   - Заче