м вам знание, злые глупцы? Зачем вы  хотите  положить  все  в  свои
большие карманы, не думая о том, надо ли это вам, к добру это или же к худу?
Вы хотите, но почему?.. Ты, ученый человек, должен бы это знать.
   - О чем ты говоришь? - не понял Замке.
   - О Зеркале. О Зеркале Иблиса, хотя имя это неназываемо.
   - Это... Это величайшая археологическая находка! Она может  изменить  все
представления...
   - А зачем тебе нужно их менять, ученый человек? Почему тебе  так  хочется
их изменить? - перебил Муамар. - Чтобы о тебе писали в ваших  книгах?  Чтобы
толпы несли тебя на руках и ваяли с тебя  идола?  Чтобы  получить  золото  и
женщин? Какие новые удовольствия ты можешь выдумать? Наверное, никаких...
   - Ты меня не понимаешь, - возразил Замке. - Это наука. Наука делает  так,
чтобы людям стало лучше, легче жить.
   - Это глупость. Наука не делает жизнь  легче,  легче  делают  свою  жизнь
люди. Вы никак не можете понять, невозможно дойти до Зеркала, не поняв, чего
же ты хочешь на самом деле. Женщины, золото, развлечения, наука  -  игрушки,
которыми тешатся дети. Что вы будете делать теперь, ученый  человек?  Каждый
из вас хочет разного, и ты, и злой глупый воин, и добрый глупый воин.
   - Злой глупый воин - это штурмбаннфюрер Ягер?
   - Зови его как тебе угодно, ученый человек. Он хороший солдат, но он глуп
и зол. Слишком зол. А второй, который мнит себя главным, слишком  добр...  -
Муамар с сожалением покачал головой. - Все вы лишь жалкие вши.  К  чему  вам
знание? Ни один из вас не знает истинной  причины  вашего  здесь  появления.
Может быть, злой воин подошел достаточно близко к ответу, очень  близко,  но
все равно этого мало...
   - А ты можешь ответить?
   - Э нет, - Муамар отрицательно помотал головой. - Моя правда  не  годится
для вас. Мои ответы вам покажутся бессмысленными, а мои цели глупыми.  Я  не
такой, как вы, вы не такие, как я. Ваша цель в другом...
   - В чем?
   - Ты все-таки глуп, ученый человек. Многие знания сделали тебя  слепым  и
глухим.
   - Почему в таком случае ты решил говорить со мной?
   - Потому что сейчас уже нет никакой разницы.  За  ними  пришел  Тот,  Чьи
Глаза Высохли. Они мертвы, ученый человек. Они  мертвы.  Два  воина  подошли
ближе тебя...
   Замке развернулся и кинулся вверх по склону бархана.

   57

   ...были погублены вышедшим за пределы.
   Коран. Неизбежное. 5 (5)

   - Нет! - закричал Фрисснер так громко и протяжно, что тошнота подкатила к
горлу горьким комком и смяла крик в бесформенный клекот.
   Чудовище обернулось.
   Однажды  Фрисснер,  тогда  еще  двенадцатилетний  ушастый  неуч,   поймал
большого карпа. Рыбина тяжело плюхнулась на прибрежный песок и стала биться,
вся облепленная песчинками, словно  отвратительной  коростой.  Юному  Артуру
стало противно взять в руки улов, он носком ботинка столкнул карпа обратно в
реку и внимательно наблюдал, как  он  некоторое  время  лежит  на  боку,  не
понимая, что вновь оказался в родной привычной  среде,  как  поворачивается,
как вода смывает песок и на солнце блестит чешуя... Карп ударил  хвостом,  и
Артур, метнувшийся к рыбине, вновь ставшей красивой, радужно сверкающей,  не
успел на считанные доли секунды.
   Туловище монстра  напомнило  Фрисснеру  того  карпа.  Серое,  облепленное
шероховатой коркой песка, покрытое трещинами на сгибах... Оно словно плыло в
жарком мареве, казалось нереальным, но  лежащий  чуть  поодаль  скорчившийся
труп унтер-офицера Обста говорил о том, что монстр более чем реален.  Более,
чем хотелось бы этим жалким людишкам, бог весть зачем явившимся из неведомых
стран за своей погибелью.
   Полуприкрытые  глаза  под  нависшими  веками,  узкая  щель  рта...  Тварь
походила на подвальный гриб, вывалянный в песке и  выставленный  на  солнце,
где он еще более поник. Длинные руки волочились, оставляя глубокие  борозды,
точно так же тащились по песку и два вялых фаллоса - один  спереди,  другой,
наподобие хвоста, сзади.
   Почему-то штурмбаннфюрера поразил именно этот факт.
   А вот Богер не терял времени даром. Пока чудовище отвлеклось, он еще  раз
ударил по нему из станкового МГ - правда, твари это  с  виду  не  повредило,
хотя капитан видел, как пули  входят  в  тело,  разрывая  серую  кожу,  -  и
спрыгнул с кузова, потому что незваный гость был уже слишком близко.  А  то,
что монстр мог легко перевернуть "фиат", не вызывало сомнений  -  хлипкий  с
виду, он тем не менее достигал метров четырех в высоту...
   Фрисснер внезапно  представил  себе  ужас  кочевников,  видящих,  как  из
пустыни к ним мерно бредет  этот  полупризрак,  волоча  свои  жуткие  члены.
Несчастные арабы, наверное, бежали прочь, бросая товары,  бросая  лошадей  и
верблюдов... А может быть, каменели перед неизбежностью, падая  на  песок  и
ожидая только одного  -  как  можно  менее  мучительного  конца.  Но  что-то
подсказывало капитану, что смерть их была именно мучительной, насколько  она
может таковой являться.
   Скукожившийся труп унтер-офицера Обста также указывал  на  это.  Еще  раз
взглянув на него, на скрюченные пальцы,  вцепившиеся  в  рукоять  пистолета,
Фрисснер поразился, сколько всего произошло, сколько он успел всего  увидеть
и подумать за несколько мгновений,  пока  чудовище  оборачивалось,  а  Богер
выстрелил по нему из пулемета и покинул машину.
   Ухватив "фиат" за край кузова - капитан увидел, как треснули под  напором
окрашенные в песочный цвет доски, - Тот, Чьи Глаза Высохли легко  перевернул
двухтонный грузовик. С грохотом и скрежетом  сминаемого  металла  автомобиль
упал, едва не задев отскочившего солдата, которого Фрисснер  в  суматохе  не
узнал. Все  это  чудовище  проделало,  отвернувшись  от  основной  группы  и
пристально глядя на Артура и Ягера, появившихся из-за уродливых скал.
   "Интересно, почему его так назвали? -  мелькнуло  в  мозгу  Фрисснера.  -
Глаза вроде на месте"... Это были скорее кожистые  мешки  с  дырами,  как  у
хамелеона, которого капитан  видел  в  Лейпцигском  зоопарке,  но  взгляд  -
тяжелый и холодный, - казалось, вдавливал в землю.
   - Ну и сволочь! - выдохнул  штурмбаннфюрер.  В  этой  реплике  сочетались
испуг и восторг. Фрисснер готов был поклясться, что Ягер  в  первую  очередь
подумал о том, что  случилось  бы,  запусти  подобную  тварь  на  английские
позиции или сбрось ее с самолета на Москву.
   Монстр сделал несколько шагов к ним, и Ягер крикнул:
   - Ложись!
   Это, понятное дело, относилось не к монстру. Мимо Артура пролетела ручная
граната, упала к ногам чудовища, разлапистым и  когтистым.  Тот,  Чьи  Глаза
Высохли отшатнулся, внимательно посмотрел вниз и скрылся  по  пояс  в  яркой
вспышке.
   Фрисснер  упал  на  колени,  рядом  отчаянно  ругался  штурмбаннфюрер.  С
противоположной стороны ударили сразу две  автоматных  очереди,  и  капитану
хотелось верить, что это солдаты добивают поверженную  тварь,  но  когда  он
протер  запорошенные  песчаной  пылью  глаза,  то   увидел,   как   чудовище
поднимается с колен.  Громкий  хрип,  перешедший  в  сухой,  лающий  кашель,
огласил окрестности.
   - Кажется, он по-настоящему разозлился, - заорал  Ягер.  Неловко  ухватив
капитана за ворот, он поволок его под прикрытие камней.
   ... Рядом с головой Макса Богера тяжело шлепнулась вылетевшая  из  кузова
канистра с водой. Сантиметров двадцать левее - и он был бы уже мертв. Может,
так бы и лучше...
   - Лейтенант! Лейтенант!
   Это оказался Хенне. Вытаращив глаза, солдат тряс Богера и тараторил:
   - Оно перевернуло машину! Дьявол, господин лейтенант! Это дьявол!
   - Тогда молись, - бросил ему  Макс,  и  в  этот  момент  раздался  взрыв.
"Очевидно, капитан с Ягером вступили в бой", - подумал Макс, и от этой мысли
ему стало неожиданно хорошо. Сталь и огонь,  заводы  Франкфурта  и  Лейпцига
против пустынного ублюдка, бог весть зачем выползшего из своего укрывища  им
навстречу.
   - Стреляйте в него! - крикнул Макс  и  подал  пример,  откатившись  из-за
упавшей машины, чтобы та не перекрывала сектор обстрела. Чертов "стэн", весь
вывалянный в песке, и в самом деле работал как часы. "С МП не  сравнить",  -
успел подумать Богер, и тут же выронил автомат, чтобы зажать ладонями уши.
   Жуткий, невыносимый звук, скрипящий кашель  -  словно  огромный  механизм
проворачивал шестерни, посыпанные мелким абразивным порошком,  -  ударил  по
барабанным перепонкам. Рядом что-то беззвучно кричал Хенне, но  Макс  ничего
не слышал. Он нашарил оружие, выпустил еще одну очередь по содрогающемуся  в
крике монстру и понял, что магазин  опустел.  Запасной  лежал  в  кабине.  В
кабине перевернутого грузовика.
   Богер запустил руку в карман  -  по  старой  и,  надо  сказать,  полезной
привычке он всегда носил там десяток патронов про запас. Они и  сейчас  были
там. Со счастливой  улыбкой  сумасшедшего  Макс  принялся  запихивать  их  в
магазин, ломая ногти и что-то бормоча, и вместо седьмого патрона он  нашарил
что-то другое. Что-то, что ударило его в ладонь коротким и слабым  разрядом,
словно электрическая батарея. Во рту стало кисло,  а  с  глаз  словно  спала
застилавшая их пелена.
   - Что они там  делают?!  -  Ягер  выглянул  из-за  выщербленного  осколка
размером с танк, за которым они прятались. - Черт! Твои парни сошли  с  ума,
Фрисснер! На это стоит посмотреть!
   Капитан оттолкнул Ягера  и  увидел,  как  из-за  перевернутого  грузовика
выходит Макс Богер.
   Он шел, словно на прогулке, заложив одну руку за спину.  Другая  свободно
болталась вдоль тела. Никакого оружия Артур не увидел.
   Что он там прячет за спиной?
   Гранату?
   Тот, Чьи Глаза Высохли уже почти преодолел то небольшое  расстояние,  что
отделяло его от гряды скал, но внезапно  остановился.  Зашарил  вокруг  себя
руками, кожистые мешки-глаза сморгнули.
   - Макс, назад! - завопил Фрисснер. - Назад! Назад!
   Вопреки его ожиданиям, монстр не обратил на его крик  никакого  внимания,
равно как и на очередь, выпущенную из автомата. С  ужасом  Фрисснер  увидел,
как некоторые пули отскочили в  сторону  и  бессильно  зарылись  в  песок  -
очевидно,  на  теле   чудовища   существовали   абсолютно   неуязвимые   для
огнестрельного оружия места.
   Тот, Чьи Глаза Высохли повернулся спиной к скалам и навис над Богером.
   Макс  стоял  спокойно,  глядя  прямо  в   глаза   чудовищу.   И   капитан
почувствовал, что Богер что-то знает.
   Что-то, способное остановить эту тварь.
   Что-то, чему его не учили ни в школе маленького силезского городка, ни  в
военном училище.
   Что-то, чего знать ему попросту не положено.
   - Стой, - сказал Богер. Эти слова он произнес  совсем  негромко,  но  они
буквально прогремели в мертвой тишине, стоявшей над местом сражения.  Слышно
было лишь, как булькает вода, выливающаяся на песок из открывшейся канистры.
   Тот, Чьи Глаза Высохли наклонил голову набок,  словно  любопытный  щенок.
Казалось, он рассуждал: раздавить  наглого  смертного  одним  движением  или
подождать, посмотреть, что у него на  уме.  Наверное,  он  был  своего  рода
натуралистом, естествоиспытателем. Убить козявку легко, а вот  выяснить,  на
что она способна, что изменилось в них, козявках, за  последние  двести  или
триста лет...
   Богер вынул из-за спины другую руку и разжал ладонь.
   Что в ней было - Артур Фрисснер  не  мог  разглядеть.  Что-то  маленькое,
черное... Не граната, нет, вообще не оружие. Но то,  что  лежало  на  ладони
Макса, испугало чудовище.  Тот,  Чьи  Глаза  Высохли  совсем  по-человечески
отшатнулся, а Макс пошел на него. Монстр попятился, и Фрисснер снова  поднял
автомат, чтобы выстрелить, но ладонь штурмбаннфюрера пригнула ствол к земле:
   - Не мешайте! Он знает, что делает.
   Монстр  снова  издал  свой  жуткий  вопль,  но  теперь  уже   он   звучал
нерешительно. И тут капитан увидел, как песок под  ногами  чудовища  поплыл,
зашевелился, стал похож на полупрозрачное желтоватое  желе.  Уродливые  лапы
тут же погрузились по колено, затем по пояс,  задний  фаллос  несколько  раз
упруго ударил по каменистой почве и тоже исчез в песчаном плывуне.
   Богер подошел совсем близко.
   Издав в последний раз уже не ужасающий, а скорее жалобный рык,  Тот,  Чьи
Глаза Высохли пропал из виду, песок сомкнулся над его  головой,  снова  став
обычным песком, а Макс Богер упал на колени, постоял секунду и лег ничком.
   Отшвырнув в сторону "стэн", Фрисснер бросился к  нему,  перевернул.  Макс
лежал с закрытыми  глазами  и  что-то  шептал.  Он  сильно  изменился,  лицо
осунулось, пожелтевшая кожа словно присохла к костям черепа, Спекшиеся  губы
потрескались... Богер словно постарел на добрых полвека.
   Нагнувшись к самым губам, капитан тем не менее ничего не понял  из  того,
что шептал ему - а ему ли? - Макс.
   - Воды! - крикнул он. - Воды!
   Ягер сунул ему флягу, вырванную у кого-то из солдат.  Струйка  потекла  в
рот Богера, он стал ловить ее губами, закашлялся.
   - Живой... - обрадованно сказал Ойнер.
   - Кошка.
   Фрисснер поднял брови.
   - Кошка, - повторил штурмбаннфюрер,  поднимая  черную  фигурку  Купленная
Богером еще в Триполи у старичка-араба кошка все так же выгибала спину.
   - Он ее в  руке  держал,  -  благоговейно  прошептал  кто-то  из  солдат,
кажется, Лангер.
   - Что это такое? - спросил Ягер, подбрасывая кошачью фигурку на ладони.
   - Черт его знает, штурмбаннфюрер Но это спасло всем нам жизнь.
   - Кроме него, как я полагаю, - покачал головой Ягер.
   - Вы что, врач? - оскалился капитан.
   - Нет, но я видел достаточно парней, которые собирались отдать  концы.  А
этот сильно смахивает на попавшихся нам дохлых англичашек. Да и  на  унтера.
Похоже, эта тварь его все-таки зацепила, может, и  слабее,  чем  хотела,  но
своего добилась.
   С этими словами Ягер отошел к телу Обста,  присел  рядом  на  корточки  и
принялся его внимательно разглядывать. Капитан скрипнул зубами  и  попытался
нащупать пульс. Артерия на  руке  Богера,  тоненькой,  точно  птичья  лапка,
отозвалась редкими слабыми толчками. Кожа, казалось, шуршала  под  пальцами,
словно пергамент.
   Макс умирал, и штурмбаннфюрер оказался прав. Артур понимал,  что  никакие
врачи, ничье вмешательство не помогут, будь  они  даже  не  в  самом  сердце
Ливийской пустыне, а посреди Триполи или Берлина. Это не  то,  с  чем  может
справиться человек.
   Он нагнулся еще ниже к шевелящимся губам, чтобы услышать, разобрать  хотя
бы слово, но в этот момент Макс дернулся всем телом и затих.

   58

   Это не слова поэта. Мало вы веруете!
   Коран. Неизбежное. 41 (41)

   Металлическая модель тяжелого танка, принесенная  Фердинандом  Порше,  не
вызвала у фюрера ожидаемого интереса. Он с раздражением  буркнул  что-то  об
"осточертевших советских средних танках" и велел передать конструктору,  что
хотел бы иметь более весомые результаты, нежели детская игрушка.
   Шпеер спокойно снес эту вспышку гнева, перебирая  бумаги.  Наконец  фюрер
звонко щелкнул по игрушечной башенке карандашом и сказал:
   - Заберите это с собой и намекните Порше, что я хотел бы увидеть танк  не
на своем столе, а на полигоне.
   - Да, мой фюрер.
   - Порадуйте хоть вы меня, Шпеер, раз ваши подчиненные и  подведомственные
не могут. Что с "Тангейзером"?
   - Мы ждем, мой фюрер.
   - Ждете чего?
   - Ждем результатов Пока не вернется хоть кто-то из экспедиции, ничего  не
прояснится.
   - Так... - Фюрер недовольно поджал губы. - Полная неопределенность. Я  не
люблю неопределенности, Шпеер. Хотя в данном случае она, видимо, оправданна.
А вы сами, Шпеер... Вы верите в успех?
   - Я склонен в большей степени верить разработкам Гейзенберга, мой  фюрер.
Они, по крайней мере, обоснованы  научными  расчетами,  а  я,  как  инженер,
привык верить таким вещам. "Тангейзер" же... "Тангейзер" - это  красиво,  но
больше напоминает сказку, - сказал Шпеер.
   Гитлер хмыкнул.
   - Думаете? Нельзя сбрасывать со счетов даже  сказки.  Потеря  или  пустая
поездка экспедиции в Ливию не нанесет большого ущерба, но может принести  ни
с чем не сопоставимую пользу.
   - Я полностью согласен с вами, мой фюрер.
   - И вы туда же, - горько сказал Гитлер, - Все со мной  соглашаются.  "Да,
мой фюрер!". "Будет выполнено, мой фюрер!". "Так точно, мой фюрер!". И что в
результате? Что происходит, хотел бы я спросить? Они хотят списать  на  меня
все неудачи, вот что я вам скажу, Шпеер! Вы разумный человек, вы  не  можете
этого не видеть! А когда мне нужно что-то действительно потребовать от  них,
они обещают и не выполняют. Еще  в  июле  1940  года  я  приказал  авиаторам
прекратить все экспериментальные работы, результаты которых  не  могут  быть
применены в военных целях в пределах ближайших восьми  месяцев.  И  что  же?
Мессершмитт  с  ЮМО   по-прежнему   возились   над   своим   турбореактивным
истребителем. Им наплевать на то, что я приказываю. Им наплевать даже на мои
просьбы. И где он? Где истребитель?  Да,  турбореактивные  двигатели  -  это
прогресс, но я требовал от них блиц-бомбардировщик, при  помощи  которою  мы
могли бы продолжать наступательную войну.  И  где  бомбардировщик?  Что  мне
может сказать Мессершмитт?
   Гитлер, двигая кадыком, отпил воды из стакана и продолжал:
   - В день рождения эти клоуны показывают  мне  новые  тяжелые  танки.  Они
волокут их в Вольфшанце в Восточной Пруссии. На  время  перевозки  закрывают
движение на всех участках железнодорожной линии Кассель - Растенбург. Машина
Порше при выгрузке с платформы вязнет в грунте.  Тем  не  менее  я  все-таки
вручил ему Крест за военные заслуги I класса. Да что я рассказываю, вы  сами
видели, что это были за жестянки!
   - Да, мой фюрер, я помню, - сказал Шпеер. - Мы с Герингом  присутствовали
на испытаниях.
   - И с ними мы хотим выиграть войну! - патетически воскликнул  Гитлер.  Он
сел, помолчал и хитро посмотрел на рейхсминистра: - Но мы-то с вами умнее их
всех, Шпеер. Умнее.
   - Умнее, мой фюрер, - согласился  Шпеер,  который  и  в  самом  деле  так
считал.
   - С "Тангейзером" или без, но мы выиграем эту войну.
   - Выиграем, мой фюрер, - сказал Шпеер. Правда,  в  этом  он  уже  не  был
уверен на сто процентов.

   59

   Разве ж другому, чем Аллах, вы
   приказываете мне поклоняться,
   о невежды!
   Коран. Толпы. 64 (64)

   Археолог полз в гору на четвереньках, разбив колени в кровь.
   Несколько  минут  назад  он  оставил  Муамара  возле  скалы,  похожей  на
наковальню, а по пути услыхал жуткий вой, явно принадлежащий существу не  из
этого мира. С этого момента Замке не  смог  бы  сказать,  что  движет  им  в
большей  степени  -  желание  помочь  спутникам  или   возможность   увидеть
непознанное, то, что никто до него не видел.
   "Тот, Чьи Глаза Высохли - реальный феномен Ливийской пустыни" - вертелось
в голове название статьи. Наверное, штурмбаннфюрер Ягер назвал бы  археолога
тщеславным ублюдком, но сейчас Замке об этом не думал.
   Ради этого стоило пройти Бельзен.
   Ради этого стоило проехать через пустыню.
   Ради этого...
   - Стойте, - сказал Ягер, выходя из тени, в которой стоял.
   Замке остановился.  Поднялся,  отряхиваясь,  с  удивлением  уставился  на
собственную кровь.
   - Вам было велено оставаться на месте.
   - Муамар... - забормотал археолог. - Он  сказал...  Сказал,  что  вы  все
сейчас погибнете...
   - Интересно, чем вы могли нам  помочь,  -  усмехнулся  Ягер.  -  Прочесть
молитву? Или лекцию о  том,  что  этого  урода  не  существует  и  не  может
существовать с точки зрения современной науки?
   - Нет... Я... Я не знаю.
   - А где ваш приятель? Этот чертов араб?
   - Остался там. - Замке показал трясущейся рукой.
   - Остался там... - передразнил штурмбаннфюрер. - Ладно, идите к  машинам,
а я пойду посмотрю, чем он там занимается. Хотя уверен, что этого ублюдка  и
след простыл.
   Замке заковылял дальше, а Ягер внимательно посмотрел ему вслед,  поправил
на плече автомат  и  зашагал  к  месту,  где  они  совсем  недавно  оставили
археолога и проводника.
   Как он и ожидал, Муамара  там  не