чал было Макс, но Фрисснер его прервал:
   - Разговорчики! Выполнять!  -  В  минуты  опасности  он  отдавал  резкие,
короткие, понятные всем команды, - Ягер, что там?
   - Проводник был против, но я его уговорил. Тут  считается,  что  песчаную
бурю нужно пережидать на месте. Меньше шансов потеряться. Вероятно, в чем-то
он прав.
   - Ну и к какому же выводу вы пришли?
   - Будем убегать от облака,  пока  сможем,  шансы  у  нас  еще  есть,  это
признает  даже  Муамар.  Но  если  не   получится,   остановимся,   заглушим
двигатели...
   - Я понял.  Забирайтесь  в  машину...  -  Фрисснер  хлопнул  водительской
дверцей. Рядом тут же  упал  на  сиденье  Ягер.  "Фиат"  тронулся  с  места,
выбрасывая из-под колес фонтанчики песка. Следом, тяжело  рыкая,  потянулись
грузовики.
   - Что вы можете сказать о песчаных бурях, профессор? - Ягер  обернулся  к
Замке, который  заинтересованно  рассматривал  что-то  в  нескольких  метрах
позади на песке. - И что вы там увидели?
   - Змею... Мы ее переехали. Очень редкий в этих местах вид, знаете ли. Уже
одного такого экземпляра достаточно, чтобы получить ученую степень. Досадно,
что я не биолог.
   - Отлично, профессор, но все-таки что насчет бурь?  -  спросил  Фрисснер,
натягивая на лицо маску.
   - Ничего хорошего, - ответил Замке. - Мельчайшая пыль и песок, поднятые в
воздух сильным ветром. Как  вы  сами  понимаете,  пустыня  -  это  местность
довольно плоская. Поэтому ветер тут  разгоняется  до  уровня  урагана  легче
легкого. Он несет с собой тучи  мелкого  песка,  которые  закрывают  солнце.
Буквально становится нечем дышать. Песок  заполняет  собой  все  и  способен
погрести под собой караван побольше нашего. Ничего утешительного  я  вам  не
сказал, верно?
   - Хорошенькая встреча, - пробормотал Ягер.
   - И какие рекомендации имеются у науки на этот счет? - спросил  Фрисснер,
ловко объезжая какую-то  горушку  на  дороге.  Богер  одобрительно  хмыкнул,
комментируя этот маневр.
   - Собственно, никаких, - уклончиво отозвался Замке, снова оборачиваясь  и
внимательно прищуриваясь.
   На этот раз Ягер знал, что там пытается высмотреть  профессор.  Он  успел
заметить, что из той горушки, которую так  ловко  объехал  Фрисснер,  торчал
солдатский сапог.
   - То есть как?
   - Ну, в этом вопросе лучше положиться на опыт бедуинов и местных жителей.
Они рекомендуют уйти с пути бури, а если уж попали в нее, то пережидать и не
двигаться. Говорят, что некоторые ухитряются выжить под слоем песка... Потом
выкапываются...
   - Машины у них тоже выкапываются? -  вдруг  спросил  молчавший  до  этого
момента Богер.
   - Что-то вроде... - Профессор ухватился за ручку над  дверцей,  чтобы  не
завалиться на бок. Машину немилосердно трясло. - Верблюды.
   Колонна въехала на участок дороги, усеянный крупными камнями.
   - Жаль, что я не верблюд, - сказал Богер, явно вложив в  эту  фразу  свой
особый смысл.
   - Через несколько километров дорога делает петлю!  -  прокричал  Фрисснер
Ягеру. - Посмотрите по карте... Там  есть  более  прямой  путь...  Старый...
Должен быть...
   Ягер открыл планшетку, стараясь что-то разобрать в бешеной тряске.
   - Черт возьми! - воскликнул он, стукнувшись лбом о боковое стекло. - Черт
возьми!
   - Ну, что там?!
   - Если я не ошибся, то уже скоро... Километра полтора... На карте отмечен
небольшой оазис, как раз на той старой дороге, о которой вы  говорили.  Если
там есть вода, то, может быть, там удастся переждать...
   Он не договорил, его прервал Замке.
   - Она меняет направление! - закричал он, перекрывая рев двигателя.
   Теперь назад  обернулись  все,  кроме  Фрисснера,  который,  оскалившись,
яростно крутил баранку.
   Уже недалекие  черные  тучи  хищно  заворачивались,  обретая  сходство  с
огромным осьминогом. Вся  западная  часть  неба  уже  затянулась  целиком  и
полностью в траурный цвет.
   - Вы уверены? - спросил Ягер.
   - Абсолютно! Мы ехали по прямой на юго-восток... Изначальное  направление
бури было строго на север. Она вообще должна была  пройти  стороной,  еще  в
самом начале... Когда мы начали двигаться, направление  ветра  изменилось  и
буря взяла явно восточное направление... Это необычно, но случается. В любом
случае  мы  должны  были  бы  миновать  ее,  сместившись  к  югу.  Фронт  ее
относительно невелик... В худшем случае нас зацепило бы краем. Но  сейчас...
Она следует за нами!
   - Что вы хотите сказать?
   - Да, собственно, ничего.  Просто...  Мы  вроде  бы  попали  в  серьезные
неприятности.
   - Удивительное  открытие!  -  заорал  Ягер.  -  Гоните,  Артур!  К  черту
подвеску!
   Фрисснер ничего не ответил, только покрепче ухватился за руль. С его лица
не сходила усмешка, делающая его похожим на рычащего волка.
   Машина неслась по неровной дороге. Крупные камни сменились более мелкими,
покрытыми  тонким  слоем  песка.  Такое  покрытие  заставляло   трястись   и
подпрыгивать каждую незакрепленную деталь в автомобиле.
   - Развилка! - закричал Богер, указывая куда-то вперед. - Развилка!
   И действительно, в неясном свете, который  еще  давало  запыленное  небо,
прямо посреди дороги торчал полосатый столб. Дорога в  этом  месте  делилась
надвое, плавно расходясь в стороны.
   - Налево, - сказал Ягер, и Фрисснер, не раздумывая  ни  минуты,  повернул
руль. В тот же миг тряска уменьшилась.
   - Дорога, кажется, лучше... - неуверенно сказал Богер.
   - Это просто песок, - тихо сказал Замке. - По этому пути  редко  ездят...
Толщина песка над камнями тут  больше,  поэтому  колеса  идут  ровнее.  Есть
возможность завязнуть.
   - Только этого не хватало. - Макс оглянулся на тучу.
   Черный осьминог расползся на полнеба, заслонив солнце и  погрузив  мир  в
сумерки, которые грозили перейти в ночь. Уже можно было разглядеть отдельные
вращающиеся струи в общем теле бури. Как длинные, гибкие ноги,  они  ползли,
пульсируя и извиваясь, по песку, всасывая пустыню в себя, поднимая ее  вверх
к самым небесам, словно стремясь поглотить весь мир!
   Людвиг Ягер не мог оторвать глаз от этого устрашающего зрелища.  Огромная
мистическая мощь скрывалась в  этой  смертоносной  силе,  с  которой  играла
природа. Сама Пустыня летела за маленьким караваном!
   - Людвиг, не спите! Карту! - Ягера вырвал из транса  окрик  Фрисснера.  -
Сколько до оазиса?
   - Совсем недалеко, мы уже должны его увидеть!
   - Черта лысого увидишь в этом киселе! Что там по карте?!
   Фрисснер включил фары, но они были не в  состоянии  пробить  коктейль  из
беспокойных воздушных струй, которые предшествовали буре, и песка.
   - Не знаю, можно ли ей доверять! По ней судить - так мы уже  движемся  по
территории оазиса...
   - Дьявол!
   В этот момент  едва  видимые  сзади  огни  грузовика  вдруг  вспыхнули  и
тревожно  замигали  Фрисснер  осторожно  остановился.  Муамар  снова   успел
подскочить к головной машине  раньше,  чем  ее  пассажиры  сумели  выбраться
наружу.
   Проводник размахивал руками, как ополоумевший.
   - Что? Что он говорит? - старался перекричать вой ветра Фрисснер.
   - Ждать, он говорит, что нужно ждать, -  закричал  Замке,  который  сумел
перевести жесты Муамара раньше Ягера. - Согнать  грузовики  в  один  ряд,  и
ждать под их прикрытием. Так делают бедуины, когда их застигает в пути буря.
Только у них вместо грузовиков..
   - Черт! - заорал Ягер. И, обращаясь к возникшему рядом Обету, рявкнул:  -
Слышали?! Исполняйте, дьявол вас раздери!
   Серый то ли от ужаса, то  ли  от  песка  Обст  кинул  быстрый  взгляд  на
Фрисснера и кинулся исполнять распоряжение, лишь дождавшись короткого  кивка
командира экспедиции. Даже угроза смерти  не  могла  выбить  из  него  смесь
солдатской дисциплины и немецкой пунктуальности.
   Грузовики заворчали, становясь бортом к фронту надвигающейся бури.
   Взбесившийся  ветер  ревел  раненым  львом,  заглушая  звук   двигателей.
Казалось, что огромное, черное,  косматое  животное  наваливается  боком  на
одинокий, маленький караван.
   Солдаты повысыпали из машин, сбиваясь в кучу.
   И тут, в миг, когда песчаная буря  уже  почти  нависла  над  беззащитными
людьми, случилось нечто такое, что заставило некоторых  из  них  рухнуть  на
колени.
   В теле огромного пылевого облака, повинуясь дикой  воле  ветра,  открылся
гигантский  глаз  и  обратил  на  людей  пылающий,  кроваво-красный   зрачок
предвечернего  солнца.  Нижнее  "веко"  чуть  прикрывало  "зрачок",   отчего
казалось, что буря свирепо  смотрит  именно  вниз,  на  людей,  которых  она
собралась раздавить. Смотрит мстительным оком Бога в день Страшного суда.
   Среди солдат раздались крики ужаса. Кто-то распростерся ниц, пряча лицо в
пыли. Каунитц закрыл лицо ладонями, Замке упал на спину. На  ногах  остались
только Фрисснер, Ягер и Муамар. Им почудилось в реве бури  что-то  знакомое,
человеческое.
   Смех.
   Когда наконец злобное око закрылось и тьма пополам со смертью уже  совсем
намеревалась накрыть людей, ветер вдруг начал  слабеть.  Постепенно  секущие
плети песка сменились омерзительной взвесью пыли, висящей в воздухе.
   Буря в очередной раз непостижимо резко изменила направление и  сместилась
к северу, уходя к морю.
   Показалось солнце, багровое, с трудом пробивающееся сквозь пыль.
   Длинные вечерние тени протянулись на песке. Тишина оглушала.
   Ягер наконец позволил себе упасть  на  песок.  Его  взгляд  зацепился  за
нелепую корягу, торчащую неподалеку
   - Оазис.. - прохрипел он и закашлялся.
   - Что? - не понял Фрисснер. Его красные глаза слезились, часть  лица,  не
защищенная маской, была черна от грязи. - Что?
   Артуру казалось, что он ничего не слышит, а Ягер  говорит  слишком  тихо,
почти шепчет.
   - Оазис...
   - Он просто высох... - задыхаясь, сказал Замке, лежа на  песке  -  Потому
эта дорога оказалась такой заброшенной. Странно,  что  мы  не  поняли  этого
сразу.
   - Дьявол!  Готовьтесь  к  ночевке...  -  обессилено  прошептал  Фрисснер,
опускаясь на песок рядом с Ягером.

   31

   Ночь - для сна День - для действий. Что же для размышлений?
   Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 5

   Пыль окончательно осела далеко за полночь, когда уже горели два костра  и
большая часть солдат спала.
   Макс Богер лежал на спине и смотрел в звездное  небо.  В  горле  першило,
как, впрочем, у всей команды. В  темноте  было  слышно,  как  глухо  кашляют
спящие. Богер им завидовал. Спят. И ничего-то их не волнует. А  у  Макса  не
осталось сил даже на то, чтобы задремать, даже на то, чтобы  повернуться  на
бок и закрыть глаза.
   У костров завозились. Это часовой встал и  подбросил  в  огонь  несколько
сухих веток. Пламя  алчно  затрепетало,  затрещало,  заглатывая  их  подобно
гурману, поглощающему новую порцию деликатесов.
   - Не спишь? - раздалось над  ухом.  Это  Каунитц  повернулся  под  теплым
одеялом на живот и с любопытством посмотрел на Богера.
   - Как ты догадался? Каунитц пожал плечами:
   - Почувствовал. Я вот тоже никак не могу...
   - Почему?
   - Все думаю... - Эмиль в нерешительности замолчал.
   - О чем? - спросил Богер, подталкивая его к откровенности.
   - Да так... Ты вот думаешь... мы дойдем?
   - С чего это тебя на такие рассуждения потянуло?
   - Ну, после сегодняшнего и не на такое потянет...
   - Что ты имеешь в виду? - Богер поднял бровь.
   - А то ты не знаешь...
   - Боишься?
   - Макс... - Каунитц приподнял голову и осторожно огляделся по сторонам. -
Ты меня знаешь давно. Я когда-нибудь от пуль бегал?
   - Нет...
   - И не побегу, можешь мне поверить. А с нашим Артуром я куда угодно... Но
тут совсем другое дело. Ты... Я тебя спрошу?
   - Спроси. - Богер тихонько покашлял. Лучше от этого  в  горле  не  стало,
наоборот, першение только усилилось. Казалось, что по всей глотке  ссыпаются
маленькие противные песчинки.
   - Ты раньше... Понимаешь? Раньше, в церковь ходил?
   - Ходил. Меня родители таскали каждое воскресенье. Меня и брата. Я помню,
был такой забавный священник. У него глаза были как у жабы, навыкате... И он
всегда говорил так: "Аминь!" и прибавлял: "Да". Он вообще вставлял это  "да"
где попало. Он контуженный был.
   - Я не про то, - нетерпеливо пояснил  Каунитц.  -  Я  хочу  спросить,  ты
вообще верил?
   - Ты имеешь в виду в Бога?
   - Ну...  -  Каунитц  снова  осторожно  огляделся.  -  Я  имею  в  виду  в
христианского Бога...
   Богер молчал. Он смотрел в непроглядную темноту ночного неба  и  старался
представить, как это - быть засыпанным песком. Наверное, как утонуть.  Максу
уже доводилось тонуть, в море. Вода противно заливалась в нос и горло,  жгла
глаза, а вынырнуть было нельзя, над головой  горела  нефть,  разлившаяся  по
поверхности воды тонкой пленкой. Тогда уцелели единицы...
   - Макс... - Каунитц высунул руку из-под одеяла и толкнул Богера в  плечо.
Тот вздрогнул и понял, что на минуту заснул. - Я говорю, ты верил?
   - Не знаю, -  сказал  Макс.  По  его  горлу  снова  покатились  маленькие
песчинки. - Наверное, нет.
   - Почему?
   - Как можно верить человеку, который говорит одно, а делает другое?
   - Но ведь он не говорит, чтобы пример брали с него.
   - Все равно, неприятно. Каунитц не нашелся что ответить.
   - А ты, - в свою очередь спросил Богер. - Ты верил?
   Эмиль поежился под одеялом и нехотя сказал:
   - Не знаю... Когда нас сегодня эта туча накрывала, я вдруг  подумал,  что
на самом деле я червь. Никто... А Он может сделать со мной все.
   - Эмиль... - Богер осторожно прочистил горло, стараясь сдержать  рвущийся
наружу кашель. - Ты упускаешь из виду одно обстоятельство. Туча отвернула  в
сторону.
   - Но ведь могла бы и не отвернуть.
   - Могла бы, но отвернула... Ты меня давно знаешь, Эмиль?
   - Давно... - согласился Каунитц, прикинув в уме.
   - Так ты, я думаю, не обидишься, если я скажу,  что  ты  дурак?  От  этой
штуки сегодня все в штаны наложили и на колени попадали. Солдатня так вообще
молиться начала. А наш Артур и этот чокнутый штурмбаннфюрер как стояли,  так
и остались стоять. Я не знаю, куда ты смотрел, а я видел... Так что мне твоя
церковь до одного места. Вон моя церковь, у костра сидит.
   - Нет... Ты не так понял, Макс. Я не про церковь, я про  Бога...  А  что,
если он есть?
   - А этого никто и не отрицает... - безразлично отозвался Богер.
   Каунитц еще что-то говорил, говорил, стараясь  разобраться  в  себе  и  в
богах, и в своих взаимоотношениях с ними. Богер сразу понял, что Эмилю нужно
было выговориться, что говорит он скорее для себя,  следуя  привычной  своей
манере иметь обо всем четкое мнение. Ну и  пусть  говорит...  Звезды  начали
покачиваться у него над головой. Они раскачивались и раскачивались, и  Богер
испугался, что они сейчас сорвутся со своих креплений и начнут падать. И они
упали, а он бегал по пустыне и ловил их...
   - Спит... -  констатировал  Каунитц  и  перевернулся  на  спину.  Он  был
образованным человеком, но после сегодняшней встряски, после солидной порции
спиртного,  которую  он  принял  тихонько  от  командира,  в  голове  царила
удивительная путаница из отрывков  "Майн  Кампф",  Старшей  Эдды,  Библии  и
Корана... Каунитц попытался разобраться в ней, разложить  все  по  привычным
полочкам, навести порядок. И незаметно уснул, приоткрыв  рот  и  похрапывая.
Ему снилось, что он ищет Макса Богера где-то на равнине, усыпанной  упавшими
с неба звездами. Ищет и никак не может найти.
   - Как вы считаете, Артур, то, за чем мы идем, действительно существует? -
спросил Ягер, кидая в костер причудливо изогнутую ветку.
   Фрисснер проследил  за  ее  полетом,  окончившимся  целым  взрывом  искр,
улетевших в черноту неба.
   - Вы меня извините, Людвиг, но вы не слишком обидитесь, если я не отвечу?
Операции придана определенная степень секретности...
   - Так не превращайте ее в клоунаду, -  прервал  его  Ягер.  -  Вы  же  не
станете утверждать,  что  вас  удивляет  моя  осведомленность  о  цели  этой
экспедиции?
   - Не удивляет... Больше тревожит. - Фрисснер проводил взглядом  часового,
который отошел по малой нужде под прикрытием  второго.  Солдаты  знали  свое
дело. Правила придуманы для того, чтобы сберечь их же собственную шкуру, так
зачем их нарушать?
   - Я вас понимаю. Однако скажите свое мнение.
   - Зачем оно вам?
   - Можете считать, что я соскучился по  умному  собеседнику.  После  наших
дневных   приключений   тянет   пофилософствовать,    согласны?    Установим
перемирие...
   - Да. - Фрисснер  усмехнулся.  -  Говорят,  такое  бывает  после  ночного
артобстрела.
   - Охотно верю...
   - Странно, но однозначно ответить на ваш вопрос, Людвиг, я не могу.
   - То есть? Вам все равно, есть ли эта штука или ее вообще нет?
   - Нет, почему же? Не все равно, я как-то не привык гонять своих ребят  на
рискованное дело без всякого смысла. Конечно, мне бы хотелось найти  то,  за
чем мы идем. Так что получается, что в существование... - Фрисснер  помялся,
- артефакта, будем так называть, я верю.
   - Да, действительно получается. Вы ухитрились дать название тому, о чем я
говорил. Вера. Вы верите, но не знаете.
   - Это еще называется: хотеть верить.
   - На мой взгляд, разница между  верой  и  желанием  верить  не  такая  уж
большая.
   - Как посмотреть...
   - И смотреть нечего, хочешь верить - верь!  А  что  касается  мистических
особенностей артефакта?
   - Мне кажется, это бред, - отозвался Фрисснер. - Сказки, которые  местное
население наплело в изобилии вокруг чего-то... обыкновенного.
   - Почему?
   - Знаете,  Людвиг,  технический  уровень  всего  исламского  мира  сильно
отстает от технической мысли Европы. Представьте, как посмотрели бы эти люди
всего пару сотен лет назад на наш сегодняшний танк! Сколько легенд и  сказок
наворочали бы они вокруг обыкновенной, пусть и сложной, машины.
   - Да, но современный танк не может попасть в то время.
   - Не может, но это только пример. Предположение.
   - Вы хотите сказать...
   - Я хочу сказать, что все эти мистические сказки о чудесах, об артефактах
не больше чем... результат нашего непонимания. Огромного непонимания чего-то
вполне объяснимого.
   - И какова же, по-вашему, природа непонимания?
   - Очень просто. Нет знаний, которые бы помогли нам освоить  то,  чего  мы
сейчас не понимаем. Так же, как у бедуинов сто лет назад не было  бы  знаний
для того, чтобы постигнуть случайно заскочивший к ним танк. И даже для того,
чтобы как-то объяснить сам факт его появления.
   - Вы сами себя  опровергли.  Получается,  что  вы  верите  в  те  сказки,
которыми кишит пустыня. Просто, по вашим же словам, мы не обладаем  должными
знаниями, чтобы увидеть в этих сказках истину и... - Ягер покрутил в воздухе
пальцами, - и вскипятить на огне воду.
   - Да, но среди сказок еще нужно выделить ложь,  которая  неизменно  будет
там присутствовать.
   - Совсем не обязательно. В примере с тем же танком...  Тогдашние  бедуины
могли бы слышать от  кого-то,  что  этот  неведомый  артефакт-танк  способен
метать на невероятное расстояние огонь и  смерть.  Но  привести  в  действие
механизм  они  бы  не   смогли.   Таким   образом,   таинственное   свойство
артефакта-танка оказалось бы недоказуемым и со  временем  было  бы  признано
враньем. Мы опять упираемся в вашу теорию о том, что обществу  нужны  знания
для использования той или иной системы. А значит, неправды в сказках нет!
   Фрисснер задумался.
   - Получается, - через некоторое время сказал он, - что  с  большой  долей
вероятности можно допустить существование всего. Только  следует  учитывать,
что у человечества часто нет достаточно знания, чтобы  убедительно  доказать
это?
   - Ну, в общем так.
   - То есть легенды не лгут. И если у  тебя  не  получается  то  или  иное,
описанное ранее, действие, то виноват в этом только ты. Это  весьма  опасные
речи, Людвиг.
   - Не сказал бы. Это частный случай ницшеанской философии.
   - Вы изучали Ницше? - спросил Фрисснер.
   - Так же как и вы.
   Фрисснер кивнул и выудил из вещмешка флягу.
   - Глотните. Коньяк.
   Ягер