вас  на  след  НЕРвов,  а   потом
заинтересовать с помощью госпожи  Энгельберт.  Как  вы  помните,  впервые  о
НЕРвах вам сказал небезызвестный Шептун. Информация скорее всего просочилась
от Антона и вашего  покойного  приятеля  Тройки,  который  отличался  редкой
несобранностью и за языком не следил. Но это сыграло нам  на  руку,  за  что
Шептуну  большое  спасибо.  Теперь  требовалось  придать  ускорение,  и  это
ускорение вы получили на блюдечке в виде Игоря. Согласитесь,  это  было  для
вас неожиданно. Конечно, имелся определенный риск, но мы были  уверены,  что
вы, во-первых, не обидите парнишку, а  во-вторых,  по  природной  склонности
заинтересуетесь делом еще больше. Так и получилось.
   - Можно мне закурить? - поинтересовался я.
   - Курите, курите... Так вот, после того как в  игру  вошли  люди  якудза,
начались гонки. К финишу мог прийти первым кто угодно, и здесь потребовалось
второе ускорение - госпожа Энгельберт.  Кстати,  она  была  очень  удивлена,
когда узнала, что Игорь также  действовал  по  нашему  плану.  А  потом  все
складывалось самым удачным образом. Нам повезло, что Тодзи не нашел  времени
и желания распорядиться НЕРвами. Но теперь Тодзи  мертв  -  поправьте  меня,
если это не так. Не знаю, каким образом эти НЕРвы попали именно  к  вам,  но
рискну предположить,  что  они  попросту  никому  не  нужны.  Все  участники
добились того, чего хотели -  устранения  конкурентов,  укрепления  позиций,
просто мести - и теперь довольны. Мы, как видите, получили украденную у  нас
господином Кимом вещь. Вы - госпожу  Энгельберт,  плюс  к  тому  я  осмелюсь
предложить вам некоторое денежное вознаграждение.
   - Идите к черту, - сухо сказал я, бросив недокуренную сигарету на дорогое
ковровое покрытие. Окурок зашипел и погас - специальная обработка. Даже  тут
не сумел им насолить.
   - Что ж, это можно отложить на потом. Если вы  имеете  какие-то  вопросы,
задавайте.
   - Где сейчас Игорь?
   - У Шептуна. Свое разовое задание он выполнил, деньги  получит  позже,  а
Шептуну он понравился, и на здоровье. Игорь нам больше не нужен. По сути,  у
него даже не было легенды - он есть то, что есть.
   - Что со Спрогисом?
   - Господин полковник задержан пару часов назад за участие  в  перевороте.
Думаю, его разжалуют, может быть, посадят.
   - Соколов?
   - А вот тут я полный пас, - развел руками Мыльников.  Судя  по  лицу,  он
действительно не врал. - Зачем вас  хотели  убить,  зачем  понадобился  этот
чертов андроид, зачем, в конце концов, вас пытались не пустить  в  Москву  и
мариновали у Ягера - ума не приложу. Разбирайтесь  сами,  если  есть  охота.
Ягер, кстати, почти сразу после вашего визита укатил в Браззавиль, чего  ему
там надо - неизвестно. Вроде бы он работал на японцев, но на кого он  только
не работал... Это какая-то  третья  сила,  Таманский.  Подозреваю,  что  они
предугадывали возможность вашего участия в  игре  с  НЕРвами  и  решили  вас
безболезненно устранить.  Но  это  только  теория.  Если  узнаете  правду  -
расскажите мне, пожалуйста, буду весьма благодарен.
   - Вы меня переоцениваете, майор.
   - А может  быть,  недооцениваю?  Так  или  иначе,  вы  свободны,  госпожа
Энгельберт тоже, если  вы  решите  возобновить  разговор  о  вознаграждении,
свяжитесь с господином Цурикатой или Добсоном...
   Бородач учтиво кивнул - стало быть, он и есть Добсон, - Идите к черту,  -
повторил я, поднялся и вышел. Ласточка вышла за мной.
   В машине мы не разговаривали. Я высадил ее возле дома, вежливо попрощался
и покатил к себе. Не могу сказать, что я  чувствовал  себя  оскорбленным  до
глубины души, но что-то такое внутри ворочалось,  кипело  и  вот-вот  готово
было выплеснуться. Меня использовали как пешку. Меня часто использовали  как
пешку, что было в порядке вещей, но на сей раз я  был  пешкой  проходной,  к
тому же активно сбивавшей с дороги более сильные фигуры.  Не  говоря  уже  о
других пешках, таких, как Тройка, Артем, Мартин.
   Остановив "форд" у древнего телефона-автомата,  я  сунул  в  сканер  свою
карточку и набрал сложный номер с  тремя  паузами  -  специальная  секретная
линия, по которой мы с Шепом общались, не боясь прослушивания.
   Шеп ответил сразу.
   - Привет, Скример. Соскучился? Мы же только что расстались. У тебя все  в
порядке?
   - Более чем. Нужно встретиться, Шеп.
   - В "Алебастре"?
   - Нет. Кафе "Турандот" на Вахтангова, время обычное. Очень важно.
   - Есть.
   Ну вот и все. До самого рандеву я усиленно накачивался спиртным  во  всех
попутных забегаловках. В одном месте я подрался,  в  другом  -  наблевал  на
стойку и был вышвырнут вон. В  результате  в  "Турандот"  я  вошел,  изрядно
покачиваясь, чем  заметно  поразил  трезвенника  Шепа.  Обрушившись  за  его
столик, я для начала перевернул подставочку с приправами.
   - Прими антиалк, - сказал  Шеп,  брезгливо  отстраняясь  от  растекшегося
кетчупа.
   - Н-нехочу, - промычал я. - Никчему щас...
   - Прими. - Он бесцеремонно порылся у меня в кармане и запихал мне  в  рот
капсулу.  Через  минуту  я  уже  мог  что-то  соображать  и  даже  улыбнулся
прибежавшей прибрать на столике официантке.
   - Теперь говори. - Шеп выглядел мрачно.
   - Тебе нужны Алмазные НЕРвы? - спросил я без обиняков.
   - Что?
   - Алмазные НЕРвы, - повторил я. - Такие штучки, которые перевернули  весь
город кверху задницей. Из-за которых меня поимели, как младенца. Такие...
   - Не дури, - перебил Щеп. - Без истерик. Что ты имеешь в виду?
   - Да вот что. - И я бросил их на стол. Мгновение  Шеп  смотрел  на  НЕРвы
остановившимся взглядом, потом накрыл их ладонью.
   - Ты что? Ты их не отдал?
   - Почему же? Отдал, вместе с футляром. Но почему-то все были уверены -  и
я, кстати, тоже, - что НЕРвы уникальны. Что Ким сделал только  один  опытный
экземпляр. И никто не подумал, что экземпляров может быть  два,  три,  пять,
десять...
   - Десять? Ты серьезно?
   - Да нет. - Я перевел дух. - Если бы их и впрямь оказалось десять,  я  бы
застрелился. Но там было два. Один сейчас находится в  "Ультра  Якузи",  где
радует взор господ Цурикаты и Добсона.  Второй  ты  нежно  держишь  в  руке,
подозревая меня в обмане.
   - Нет, ты не шутишь? Это серьезно они?
   - Они, они. Я понимаю, что играю сейчас против себя, потому что если есть
вторые НЕРвы,  то  тут  же  появятся  подозрения  о  существовании  третьих,
четвертых, сотых... Но я  думаю,  что  ты  мне  доверяешь,  и  потому  прошу
поверить: это вторые и последние.  Я  не  знаю,  как  скоро  "Ультра  Якузи"
запустит их в оборот, но ты можешь их обойти.  Я  не  знаю,  что  именно  ты
сделаешь с этими НЕРвами, но я и не хочу знать.  Единственная  просьба  -  я
хочу, чтобы ты помог моим ребятам.
   Странно это у меня выскочило - "моим ребятам". Вот  и  у  меня  появились
ребята, черт побери.
   - Кому конкретно?
   - Артему, Мартину... Игорю.
   - С Мартином сложнее, Скример.
   - Почему? Не...
   - Мартин погиб.
   Я остановился на полуслове.
   - Когда ты ушел, - начал Шеп, прикрывая НЕРвы ладонью, - мы тащили Артема
по коридору. Из шахты лифта выскочил японец. На чем он  там  висел,  за  что
держался, но он весь был обмотан пластинами У-40...  Знаешь,  эта  корейская
взрывчатка. Там было килограмма два, и от нас  бы  ничего  не  осталось,  но
Мартин прыгнул на японца и упал вместе с ним в шахту. Мало того, что высоко,
через секунду еще и рвануло... На первом этаже разворотило стену, так что, я
думаю, Мартин не имел шансов.
   Я выругался. Грязно, длинно.
   - С Артемом все в порядке, - продолжал  Шеп,  наверное  желая  меня  хоть
немного успокоить. - У него сильное переутомление, наш  врач  его  осмотрел,
сейчас он в  надежном  месте,  приходит  в  себя.  Через  неделю  будет  как
новенький.
   - Только не вздумайте напихать в него своих штучек, - предостерег я. - Он
этого не любит.
   Ладно, я тебя найду потом. Кстати, вот твой пистолет.
   И я положил "зауэр" на столик рядом с накрытыми Шеповой ладонью НЕРвами.

   48. Артем Яковлев. Кличка Аякс
   Программист, Без места работы

   Это исключительно редкое  состояние  -  отключка.  Единственное,  что  ты
осознаешь, - темная занавеска  перед  глазами.  Сквозь  которую  пробиваются
только самые яркие события и  образы.  Пробиваются  и  тут  же  теряют  свои
краски,  ранящие,  кричащие  и  смертоносные.  Эта  информационная   блокада
является платой за покой. Покой, безмятежность и особенную легкость в теле.
   Где-то на пороге сознательной  деятельности  я  еще  старался  воспринять
окружающий мир. Буквально на пороге, на грани полного забытья... На  кончике
иглы, удерживая связь с реальностью. Какие-то дороги, лестницы, коридоры...
   Зачем все это?
   Ответами на подобные  вопросы  я  не  владел.  Все,  что  я  мог,  -  это
фиксировать, да и то не полностью, окружающую обстановку.  Анализировать  ее
было уже выше моих сил.
   Но даже это пустое наблюдение было неприятно, и, когда темная стена вдруг
рванулась навстречу, я рефлекторно сжал пальцы руки, в которых  должно  было
быть что-то для меня важное... и обнаружил в них пустоту. Пустоту и  темноту
забытья.
   Я не знаю, что видят те, кто пережил состояние клинической смерти,  может
быть, коридор, может быть, свет, не знаю. Зато я точно знаю, что  они  видят
после того, как "добрые" врачи выдернут их из преддверия лучшего  мира.  Они
видят потолок. Белый потолок больничной  палаты,  который  не  изменился  ни
капли за все то время, пока существуют больницы.
   Или изменился? Медленно я думаю, как ответить на  этот  вопрос.  Медленно
движутся мысли в моей голове.  Мысли-улитки.  Ползут  по  поверхности  моего
мозга и оставляют на нем клейкие  следы.  Противные  такие  следы  из  более
мелких мыслишек, которые  тоже  ползут  куда-то  по  своим  микроскопическим
делам...
   Кто-то из литературных героев уже приходил в себя на больничной  койке...
И ему это не понравилось. Как  его  звали?  "Корвин",  -  подсказало  что-то
изнутри.
   - Корвин... - растягивая гласные, произнес я,  вслушиваясь  в  незнакомые
вибрации и нотки в собственном голосе.
   Предчувствуя, зная, что  сейчас  произойдет,  я  закрыл  глаза...  С  еле
слышимым  шелестом  упала  темная  перегородка,  что,  щадя  мой   рассудок,
сдерживала что-то страшное, тяжелое и убийственное. И все события  последних
нескольких суток обрушились на меня, сверкая  вспышками  выстрелов,  оглушая
криками боли, удушая запахами гари. Память вернулась.

   - Артем? - Внешность не заслуживает внимания. Стандартная до  безобразия.
Зато он надо мной, а я к койке пристегнут... - Артем,  вы  меня  слышите?  -
спросила личность снова.
   - Слышу - Что-то голос у меня слабый.
   - Вы находитесь в частной клинике. У вас... -  и  он  ввернул  что-то  на
латыни, - то есть переутомление Несколько дней вам придется провести с нами.
Вы меня понимаете?
   - Понимаю...ответил я, а про себя ужаснулся: "До какой же степени мне  на
все наплевать..." - Вот и замечательно. Зовите меня  Георгием  Юрьевичем,  я
ваш врач. Есть у вас какие-нибудь вопросы, пожелания?
   - Есть...
   Георгий Юрьевич изобразил на своем лице живейшее внимание.
   - Как давно я здесь?
   - Недолго. Вас привезли сюда ваши друзья в очень измотанном состоянии. Вы
спите уже около... суток. Если быть точным, то ровно 23 часа.  Замечательный
оздоровительный сон...
   - Кто-нибудь из тех, кто меня принес, остался?
   - Нет... Они все ушли. У нас  свои  порядки  и  законы.  Посторонним  тут
делать нечего.
   - Хорошо... Снимите с меня эти ремни. У меня все чешется.
   - Что чешется?
   Я ответил. Георгий Юрьевич некоторое время подумал, а  затем  несколькими
быстрыми движениями расстегнул застежки на ремнях.
   - Итак... Я надеюсь на ваше благоразумие и питаю надежду на то, что вы не
попытаетесь убежать. Поверьте мне, все, что тут  делается,  делается  только
для вашего же здоровья.
   - Верю. - Я действительно верил.
   - Ну вот и замечательно... - После этих слов я перестал слушать врача.
   - Матрица. - тихо позвал я.
   - Да, Артем? - Уже почти привычное головокружение и короткая острая боль.
   - Где я?
   - Частная клиника, расположенная на окраине  города.  -  Далее  прозвучал
ничего мне не сказавший адрес - Принадлежит корпорации "Зенит". При  анализе
документов   выяснено,   что   корпорация   "Зенит"   является   прикрытием.
Действительных хозяев установить сложно. Тебе нужен план?
   - Нет...
   -  Должна  отметить,  что  передача  данных  довольно  затруднена...   Ты
находишься под очень надежной защитой.
   - Что там с Алмазными НЕРвами?
   - На данный момент их местонахождение определить почти невозможно.
   - А кто последний имел с ними дело?
   - Информация отрывочна. Предположительно Константин Таманский.
   - Ясно...
   Господин журналист все-таки добился своего.  А  меня  выключил  из  игры.
Такое складывается впечатление.  Вот  только  куда  делся  Мартин...  И  все
остальные.
   А господин журналист мог работать на Шептуна... И  клиника  эта...  очень
какая-то "шептунская".
   - Матрица, найди информацию о личности
   "Шептун".
   - Информация  неполная.  Желтая  пресса,  рабочие  файлы,  слухи,  архивы
спецслужб. Что тебя интересует?
   - Если бы я знал. Наверное, как с ним связаться.
   Матрица некоторое время помолчала, а затем предложила: - Могу  предложить
канал связи через личный код Константина Таманского, - Давай... - сказал  я,
забыв, что никакого переговорного устройства у меня нет.
   - Вывожу на изолированный канал внутренней связи в твоей  палате.  Просто
говори, тут очень чувствительные микрофоны.
   Некоторое время была тишина, а  затем  чуть  возбужденный  голос  Шептуна
произнес: - Привет, Скример. Ты откуда?
   - От верблюда, - ответил я, не придумав ничего умнее. - Это не Скример..
   - Понятно, - после паузы ответил Шептун - Это не Скример. Это Артем.
   Шептун был не лыком шит. И я успел оценить  мощность  встроенных  в  него
систем, объем перекачиваемой информации и изумительную  вещь  под  названием
"идентификационная голосовая база  данных",  которую  может  себе  позволить
служба охраны не всякой корпорации.
   - Совершенно верно, Шептун... Это Артем.  -  Я  не  имел  никакого  плана
действий. - Нам бы встретиться.
   - Хм... Прошу прощения, Артем, но зачем? Хотя я много дам  за  то,  чтобы
узнать способ, каким вы обнаружили код связи с Таманским. Пожалуй,  можно  и
встретиться. Мне подойти к вам?
   - Ко мне? - спросил я и понял, кого скрывала ширмовая корпорация "Зенит".
- Нет, спасибо. Знаете, не могли бы вы дать сигнал  кому  надо,  чтобы  меня
привели к вам. Я  не  слишком-то  люблю  больничные  палаты.  И  кормят  тут
преотвратно.
   - Преотвратно? - Шептун помолчал. - Ну да... Как я понимаю,  вам  вводили
внутривенно. Да, питательный раствор не самая интересная еда.
   Господи, нельзя же с такой скоростью  перекачивать  данные!  Вряд  ли  он
сейчас сидит за местным терминалом и смотрит в мою больничную карту.
   - Хорошо, - продолжил Шептун. - Вас проводят. О мелочах не  беспокойтесь.
Одежда, документы... Это мелочи. - И я почувствовал, что он ухмыляется.
   - Приятно быть богом? - вдруг неожиданно даже для самого себя спросил я.
   - Богом? Наверное. Не знаю. А почему вы спросили?
   - Просто пошутил... Когда мы увидимся?
   - Через час.
   И наступила тишина.
   - Спасибо, Матрица! - Но она тоже молчала. - Матрица?
   - Да?
   - Что можно  найти,  -  под  ложечкой  у  меня  засосало,  перед  глазами
завертелись противные цветные искры, появилось  предчувствие  нехорошего,  -
найти по Мартину.
   - Мартин... - Матрица на миг замолчала. Миллионы маленьких  электрончиков
срывались с орбит и  неслись  по  своим  делам.  Закрывались  и  открывались
транзисторы...  -  По  данным  службы  внешней  разведки  России,  лейтенант
Мыльников Мартин Александрович погиб при выполнении...
   Противные цветные  точки  перед  глазами  вспыхнули  яркими  и  радужными
змеями. Дико  заболели  виски...  Я  почувствовал,  что  опять  это  темное,
страшное...

   В сознание меня привел Георгий Юрьевич, который принес одежду и  какие-то
стимуляторы. Очень неодобрительным тоном он сообщил мне, что по  своей  воле
ни  за  какие  коврижки  не  выпустил  бы  меня  из-под  своей   опеки,   но
обстоятельства...   Здоровье...   Критическое   состояние...    Компетентные
органы...
   Его голос сливался в бесконечный гул. Гул походил  на  жужжание  одинокой
пчелы в совершенно пустой, выгоревшей сфере человеческого мира, в которой не
осталось больше ничего стоящего. Одно только серое и  шершавое,  как  акулий
бок, одиночество.  Беспросветное  и  безнадежное,  сколько  бы  лет  оно  ни
длилось. Сто или больше... Не имеет значения.
   Осталось только доиграть и выйти к финишу пусть не первым, но хотя бы  не
последним.

   Они лежали на столике, что разделял меня  и  Шептуна.  Неприступные,  как
если бы они лежали на другой планете, и доступные,  стоит  только  протянуть
руку. Я видел их второй раз в жизни. Вещественное воплощение крови и смерти.
Алмазные НЕРвы. Я не сомневался в том, что эти маленькие кусочки пластика  и
кристаллов свели с ума не одного умельца из команды Шептуна. И  может  быть,
еще сведут не один десяток... Болтун был гением.
   -  Скажите,  -   Шептун   сидел   напротив,   отстраненно   наблюдая   за
неторопливыми, но автоматически точными манипуляциями своих  биотехников,  -
что такое Матрица?
   - Откуда вам известно о Матрице?
   - Ну... - Он сделал неопределенный жест рукой в воздухе. - В вашей палате
стоит звукозаписывающая аппаратура. Вы общались с неким объектом и  получали
от него ответы. Вы называли этот объект Матрица.
   - Откуда вы знаете, что это был не фантом? Может быть, у меня  раздвоение
личности? - Я слегка вздрогнул, когда один из техников  подобрался  щупом  к
соединениям моих старых НЕРвов, вживленных еще во время работы в МИДе.
   - Откуда? Хм... Ну... В некотором роде это, конечно, догадки, но ни  один
фантом, даже если  вы  абсолютно  сумасшедший,  не  сможет  захватить  канал
внутренней связи  и  конвертировать  его  таким  образом,  чтобы  обеспечить
разговор, который состоялся  между  нами.  Никакой  фантом  не  в  состоянии
вычислить наш с Таманским код связи. Никакой фантом, черт возьми,  не  может
вмешиваться в работу Моих устройств! Из всего этого я делаю вывод, что  ваша
Матрица  совсем  не  выдумка  больного  воображения,  а  реальность.  -   Он
дружелюбно улыбнулся. - Так что же такое Матрица?
   - Искусственный Разум.
   - Интеллект? ИскИн?
   - Разум... Это выше моего понимания, поэтому не просите  меня  объяснить.
Это то, о чем долго и  убедительно  рассказывали  сказки.  То,  чем  пугали,
соблазняли, спекулировали. То, что все-таки произошло, хотя и казалось столь
невероятным.
   - Ну, не столь уж невероятным, если кто-то смог это  представить.  ИскИны
же есть.
   - Есть, но совсем не каждый осознает себя разумным.
   - Кажется, мы глубоко забрались... Так, Матрица?
   - Что-то вроде. Объяснять слишком долго.
   - Эй! Что значит долго?! Мы же с вами не семечками торгуем... За то,  что
лежит сейчас перед вами на столе, я заплатил довольно высокую цену.
   - Я тоже... Потому я тут и сижу.
   - А кстати, почему вы тут сидите?
   - В смысле?
   - Ну, зачем вам это все надо? Пересадка  НЕРвов,  специальный  канал  для
подключения... Эти чертовы Алмазные НЕРвы, наконец... Зачем?
   - А я до сих пор не знаю, Шептун. Я знаю только то, что вы  сами  отлично
поняли, вам Алмазные НЕРвы не нужны. Без пользы, потому  что  разобраться  в
принципе их действия вы не смогли и не сможете. Да вы и слишком умны,  чтобы
думать, что принцип работы можно разгадать. Вы уже знаете, что это не просто
еще одна модель старых добрых НЕРвов. Это другое. Эта вещь не  предназначена
для  серийного  производства  и  использования,  как  не  предназначена  для
употребления в быту теория относительности. Штучная работа.
   - Хм... - Шептун улыбн