ун,  поднял  голову.  Он долго  бродил  по
соседству, смотрел, как поживают в разных кучах  муравьи,  и вдруг наткнулся
на отличный,  просто редкостный муравейник с широченным входом; здесь так  и
сновали всевозможные огненно-рыжие муравьи, одни мчались во весь дух, другие
выбивались из сил, волоча свою ношу  -- клочок мертвого кузнечика или крошку
какой-нибудь  пичуги. И вдруг--хлоп!--  на крыльцо выскочила  миссис  Браун;
стоит,  и вид у нее такой, будто она вот-вот упадет --  похоже,  она  только
сейчас  обнаружила, что земля мчится в космическом пространстве со скоростью
шестьдесят триллионов миль  в секунду. А  позади нее стоит мистер Браун,  уж
этот-то не знает никаких миль в секунду, а хоть бы и знал, так ему наверняка
на них наплевать.
     --  Эй, Том,-- позвала миссис Браун,-- мне нужна моральная поддержка, и
ты будешь мне вместо жертвенного агнца. Пойдем.
     И, не разбирая  дороги, кинулась на улицу; по пути она давила муравьев,
сбивала головки с одуванчиков, и ее острые каблуки прокалывали глубокие ямки
на цветочных • клумбах.
     Том еще минуту постоял на  коленях, разглядывая  позвоночник и  лопатки
убегающей миссис Браун. Эти кости сказали ему красноречивее всяких слов, что
тут  предстоит  приключение и мелодрама,--  ничего такого Том  от  женщин не
ожидал,  хоть у миссис  Браун  и  торчали  над верхней губой усики, немножко
похожие на усы какого-нибудь пирата. Еще через минуту он уже ее нагнал.
     -- Вы какая-то ужасно сердитая, миссис Браун, прямо бешеная!
     -- Ты еще не знаешь, что такое бешенство, мальчик.
     --  Осторожно!--вскричал  Том.  Эльмира  Браун упала  прямо  на спящего
железного пса, который украшал зеленую лужайку.
     -- Миссис Браун!
     -- Вот видишь?--Миссис Браун села.--Это все Клара Гудуотер. Колдовство!
     -- Колдовство?
     -- Ничего,  ничего,  мальчик. Вот и  крыльцо.  Иди первым  и раскидай с
дороги  все  невидимые  веревки.  Позвони в этот  звонок, только  сейчас  же
отдерни руку, а не то палец у тебя почернеет, как головешка.
     Том не дотронулся до звонка.
     -- Клара Гудуотер!
     Миссис Браун нажала пуговку звонка пальцем, который был смазан йодом.
     Где-то  далеко в прохладных, сумрачных пустых комнатах звякнул и  умолк
серебряный колокольчик.
     Том  прислушался.  Где-то еще дальше -- шорох, точно пробежала мышь.  В
далекой  гостиной шевельнулась  тень--  может  быть,  развевается  от  ветра
занавеска.
     -- Здравствуйте,--  произнес  спокойный  голос.  И вдруг  за сеткой  от
москитов появилась миссис Гудуотер, свежая, как мятная конфетка.
     -- Да это вы, Эльмира! И Том... Какими судьбами?..
     --   Не  торопите  меня!  Вы,  говорят,  надумали  выучиться  на  самую
заправскую колдунью? Миссис Гудуотер улыбнулась.
     -- Ваш муж не только почтальон, но и блюститель закона. Он и сюда сунул
нос.
     -- Мой муж не суется в чужую почту!
     -- Он от одного дома до другого идет  целых десять минут, потому что он
читает  все открытки и смеется. Он даже примеряет ботинки, которые присылают
почтой.
     --  И ничего он  не видел, а вы ему сказали про эти ваши книжки, что он
принес.
     -- Да я просто пошутила!  Стану колдуньей, сказала я  ему, и хлоп!--Сэм
удирает  со всех ног, точно я стрельнула в него молнией. Говорю вам, у этого
человека нет ни единой извилины в мозгу!
     -- Вы вчера толковали про свое колдовство и в других местах.
     -- Наверно, вы имеете в виду Сандвич-клуб?
     -- А меня туда нарочно не пригласили!
     -- Так ведь вы всегда навещаете в этот день свою бабушку, сударыня.
     ---- Ну уж если  б  меня пригласили, я всегда  могла бы  уговориться  с
бабушкой насчет другого дня.
     -- Да там и не было  ничего особенного, просто я  сидела за столом, ела
сандвич  с ветчиной и  маринованным  огурцом и как-то между  прочим сказала:
"Наконец-то я получу свой диплом! Ведь я уже сколько лет учусь на колдунью!"
Сказала громко, все слыхали.
     -- И мне сразу же передали по телефону.
     -- Эти новомодные изобретения--просто чудо!--сказала миссис Гудуотер.
     --  Вот  вы--председательница нашего клуба  "Жимолость"  чуть ли  не со
времен Гражданской войны, так уж скажите честно: может, мы не по доброй воле
вас столько раз выбирали, а вы нас колдовством принудили?
     -- А разве вы в этом хоть сколько-нибудь сомневаетесь, сударыня?
     -- Завтра опять выборы, и мне очень интересно узнать:
     неужели вы опять выставили свою кандидатуру и неужели  вам  ни капельки
не совестно?
     -- Да, выставила,  и ничуть  мне не совестно. Послушайте,  сударыня,  я
купила эти книги для моего двоюродного брата Рауля. Ему всего десять лет,  и
он в  каждой  шляпе ищет кролика.  Я давно твержу ему, что искать кроликов в
шляпах--гиблое  дело, все  равно как  искать  хоть каплю  здравого  смысла в
голове у некоторых  людей (у кого именно--называть не стану),  но он  все не
унимается; вот я и решила подарить ему эти книжки.
     -- Хоть сто раз присягните, все равно не поверю!
     --  А  все-таки  это  чистая правда.  Обожаю  шутить  насчет всяческого
колдовства. Наши дамы так и завизжали, когда я рассказала им про свое тайное
могущество. Жаль, вас там не было!
     --  Зато  я буду там завтра, буду  бороться  с вами золотым  крестом  и
поведу на вас все добрые силы,-- сказала  Эльмира.--А теперь скажите-ка мне,
какие еще колдовские штуки есть у вас в доме?
     Миссис Гудуотер указала на столик, что стоял в комнате у самой двери.
     -- Я покупаю разные волшебные травки. Они очень странно пахнут, и Рауль
от  них в восторге. Трава вот в этом  мешочке называется  "рута душистая", а
вот эта -- "копытень", а та -- "сарсапарель". Здесь  -- черная  сера, а тут,
говорят, мука из молотых костей.
     -- Из костей!--Эльмира отпрянула назад и стукнула  Тома  по  щиколотке.
Том взвыл.
     --   А  тут--горькая  полынь   и  листья  папоротника;   полынью  можно
замораживать пули в ружьях, а если пожевать листья папоротника, можно летать
во сне, точно летучая мышь,-- так сказано в десятой главе вот этой книжечки.
По-моему,  для  воспитания  мальчиков  очень   полезно  забивать  им  голову
подобными  вещами. Но, судя  по  вашему лицу, вы не  верите, что у меня есть
двоюродный братишка  Рауль. Постойте,  я дам  вам  его  адрес,  он  живет  в
Спрингфилде.
     -- Ну конечно,--фыркнула Эльмира,--и как только я ему напишу, вы сядете
в спрингфилдский  автобус,  доедете  до  почтамта,  получите  мое  письмо  и
напишете мне каракулями ответ. Знаю я вас!
     --  Миссис Браун, скажите откровенно: вы хотите стать председательницей
нашего  клуба, да?  Вот  уже десять лет подряд  вы  этого добиваетесь.  Сами
выставляете  свою  кандидатуру.  И  неизменно  получаете   один-единственный
голос--ваш собственный. Поймите же,  если бы  наши  дамы хотели вас выбрать,
они бы давным-давно  за вас  проголосовали. Но я же вижу, вы так и остаетесь
одна, сама за себя, и ваш голос --  глас  вопиющего в пустыне.  Знаете  что?
Давайте  я  завтра выдвину  вашу кандидатуру и сама  буду за вас голосовать,
хотите?
     -- Ну тогда уж наверняка ничего не выйдет,--сказала Эльмира.--В прошлом
году,  как раз в самые выборы, я  ужасно  простудилась;  надо было проводить
свою  предвыборную кампанию,  а я  как назло  не  могу  выйти  на улицу! А в
позапрошлом году  об эту пору я сломала ногу. Очень, знаете, странно.--Она с
ненавистью глянула на хозяйку дома через москитную сетку.--И это еще не все.
В  прошлом месяце я шесть раз порезала  палец, десять раз расшибала коленку,
два раза падала  с  заднего крыльца, слышите?--два раза! Еще я разбила окно,
уронила  четыре тарелки  и вазу -- я заплатила за нее целый  доллар  и сорок
девять центов!  И теперь я буду  предъявлять  вам  счет  за  каждую разбитую
тарелку, все равно, разобьется она у меня в доме или в его окрестностях!
     --  Ай-я-яй, к рождеству я  совсем разорюсь,--сказала миссис  Гудуотер.
Она  вдруг распахнула дверь  и вышла  на веранду.  Дверь  хлопнула.--Эльмира
Браун, сколько вам лет?
     -- У вас это наверняка  записано в какой-нибудь  черной книге. Тридцать
пять.
     -- А-а,  как  подумаешь,  что  вы  прожили тридцать пять лет...--Миссис
Гудуотер поджала губы и заморгала, погружаясь  в вычисления.--Это получается
примерно двенадцать  тысяч семьсот семьдесят пять  дней... стало  быть, если
считать по  три в  день, двенадцать с лишним тысяч суматох, двенадцать тысяч
шумов  из ничего и двенадцать тысяч  бедствий! Что и  говорить,  жизнь  ваша
полна и богата событиями, Эльмира Браун. Вашу руку!
     -- Да ну вас,-- отмахнулась Эльмира.
     -- Нет, сударыня,  вы  не самая  неуклюжая женщина  в  Гринтауне,  штат
Иллинойс, вы всего лишь вторая. Вы толком и сесть-то не можете -- непременно
наступите на  кошку. Пойдете по лужайке--непременно свалитесь в колодец. Всю
жизнь вы катитесь по наклонной плоскости, Эльмира Элис Браун. Почему бы  вам
честно в этом не признаться?
     -- Все мои несчастья происходят вовсе не  оттого,  что  я  неуклюжая, а
только  из-за вас! Как вы подойдете к моему  дому  ближе  чем на милю, так у
меня сразу кастрюля с бобами из рук валится или мне палец дернет током.
     -- Сударыня, в таком маленьком городишке мудрено  от  всех держаться за
милю, хоть раз в день поневоле к каждому подойдешь поближе.
     -- Так вы признаетесь, что были поблизости?
     -- Признаюсь,  что я  здесь родилась, это  да,  но дорого бы дала, чтоб
родиться  в  Кеноше или  Зионе. Мой вам совет,  Эльмира,  пойдите к  зубному
врачу, может, он сумеет что-нибудь сделать с вашим змеиным жалом.
     -- Ой!--вскрикнула Эльмира.--Ой-ой-ой!
     --  Вы  окончательно  вывели  меня  из  терпения.  Прежде  я ничуть  не
интересовалась чародейством,  но теперь, пожалуй,  займусь. Слушайте! Вот вы
уже и невидимы! Пока вы тут стояли, я вас заколдовала. Вы совсем  пропали из
глаз.
     -- Не может этого быть!
     --  По совести  говоря,  я и  раньше никак не  могла вас  разглядеть,--
призналась колдунья.
     Эльмира выхватила из кармана зеркальце.
     -- Да вот же я!
     Присмотрелась  внимательней и ахнула. Потом  подняла руку  над головой,
точно настраивая арфу, осторожно выдернула волосок  и выставила его напоказ,
словно вещественное доказательство на суде.
     --  Ну  вот! До этой  самой секунды у меня в  жизни не было  ни единого
седого волоска! Ведьма прелюбезно улыбнулась.
     --  Суньте  его  в  кувшин  со стоячей  водой,  и  наутро он  обернется
червяком. Нет, вы только поглядите на  себя, Эльмира! Всю жизнь вы обвиняете
других  в том, что  ноги  у нас спотыкливые, а  руки--крюки! Вы когда-нибудь
читали Шекспира? Там есть указания для актеров:  "Волнение, движение и шум".
Вот это вы и есть. Волнение,  движение и шум. А теперь ступайте-ка домой, не
то я насажаю шишек вам на голову и прикажу всю ночь вертеться с боку на бок.
Брысь отсюда!
     И она замахала руками перед носом Эльмиры, точно отгоняя стаю птиц.
     -- Ну и мух нынче летом!--сказала она. Вошла в дом и заперла  дверь  на
крюк. Эльмира скрестила руки на груди.
     -- Лопнуло  мое терпение, миссис  Гудуотер,--сказала  она.--В последний
раз вам говорю: снимите свою кандидатуру и выходите завтра на честный бой. Я
вас одолею, в  председательницы выберут  меня! Я приведу  с  собой Тома.  Он
хороший, добрый мальчик, чистая душа. А доброта и чистота завтра победят.
     -- Вы не очень-то надейтесь, что  я  такой  уж хороший, миссис Браун,--
вмешался Том.-- Моя мама говорит...
     -- Замолчи, Том! Хороший--значит хороший. Ты будешь там по правую  руку
от меня, мальчик.
     -- Хорошо, мэм,-- сказал Том.
     -- Если, конечно, я  переживу эту  ночь,--  продолжала Эльмира.--Я ведь
знаю, эта особа станет лепить из воска мои изображения и протыкать им сердца
ржавыми иголками. Том,  если ты  на рассвете  найдешь у меня в постели  одну
только огромную фигу,  всю сморщенную  и увядшую, ты уж поймешь,  кто сорвал
этот фрукт в  винограднике. И тогда миссис Гудуотер  будет председательницей
клуба до ста девяноста пяти лет, вот увидишь!
     --  Что вы,  что вы, сударыня!  Мне  уже сегодня  триста пять,--сказала
из-за  москитной  сетки  миссис  Гудуотер.--Меня  еще   в  старину  называли
"ОНА!"--И она ткнула пальцем в  сторону улицы.--Абракадабра-зимми-ти-ЗЭМ! Ну
как?
     Эльмира бросилась бежать.
     -- Завтра увидимся!--крикнула она через плечо.
     -- До  завтра, сударыня,--сказала миссис Гудуотер. Том пожал плечами  и
двинулся следом за Эльмирой, на ходу скидывая с тротуара муравьев.
     Эльмира бежала через улицу и вдруг взвизгнула.
     -- Миссис Браун!--в тревоге  воскликнул Том. Из гаража ближайшего  дома
задом выезжала машина
     я проехала прямо по большому пальцу правой ноги
     Эльмиры.
     Среди  ночи  Эльмира Браун поднялась: очень  болела нога;  она пошла  в
кухню,  съела кусок холодного цыпленка,  патом  старательно составила точный
список всех своих бед и несчастий.
     Во-первых,  болезни  за прошлый  год.  Простуда  --  три  раза,  легкое
несварение  желудка  --  четыре, раздуло  щеку--один  раз;  да  еще  приступ
артрита,  прострел (она принимала его за подагру), сильный бронхит, астма  в
начальной  стадии, какие-то  пятна на  руке, нарыв в ухе, из-за которого она
несколько  дней  ходила шатаясь, как пьяная, да  еще  ломило  спину,  болела
голова и  тошнило. Лекарства  стоили ей ДЕВЯНОСТО  ВОСЕМЬ ДОЛЛАРОВ СЕМЬДЕСЯТ
ВОСЕМЬ ЦЕНТОВ.
     Во-вторых, вещи  сломанные и разбитые  в  доме за  последний  год:  две
лампы, шесть ваз,  десять тарелок, суповая миска, два окна, шесть стаканов и
один  хрустальный  тюльпан на  люстре;  кроме  того, сломан  стул  и порвана
диванная подушка. Всего на сумму ДВЕНАДЦАТЬ ДОЛЛАРОВ ДЕСЯТЬ ЦЕНТОВ.
     В-третьих, сегодняшние  страдания. Палец,  на  который наехала  машина,
очень болит. Желудок расстроен. Спина  затекла, ноги гудят, точно не свои. В
глазах багровый туман  и  жжение. На языке  мерзкий  вкус  какой-то  пыльной
тряпки. В  ушах шум и звон. Какая всему этому цена? Высчитывая и прикидывая,
она пошла обратно в спальню.
     За все страдания -- десять тысяч долларов.
     -- Вот и получи их без суда,--сказала она вполголоса.
     -- А?--отозвался спросонок муж. Эльмира улеглась в постель.
     -- Я умирать не желаю.
     -- Как ты сказала?--переспросил муж.
     -- Ни за что не умру,--сказала она, глядя в потолок.
     -- Я всегда это говорил,--ответил муж и снова захрапел.
     На  другое  утро  Эльмира  Браун  встала   пораньше  и  отправилась   в
библиотеку, а  оттуда -- в аптеку и обратно домой, так что, когда ее муж Сэм
разнес всю почту по адресам и пришел в полдень домой, Эльмира уже  смешивала
всевозможные снадобья.
     -- Обед в холодильнике,-- сказала  она ему, помешивая в большом стакане
какую-то зеленоватую кашицу.
     -- Господи, это  еще  что такое?--спросил  муж.--С ВИДУ--прямо молочный
коктейль,  который  лет сорок  простоял на солнце. Тут  уж  вроде  и плесень
сверху пошла.
     -- Против колдовства нужно бороться колдовством.
     -- Уж не собираешься ли ты это пить?!
     -- И выпью! Выпью и пойду в клуб "Жимолость" на великие дела.
     Самюэль Браун понюхал снадобье.
     -- Мои тебе совет -- сперва взойди на крыльцо, а уж потом пей, не то  и
двух ступенек не одолеешь. Что тут намешано?
     --  Снег с  крыльев ангелов  (вообще-то  это  ментол),  чтобы  остудить
сжигающий  человека адский  огонь,--так сказано  вот  в  этой книге,  она из
библиотеки. Сок  свежего  винограда,  только-только с лозы, чтобы  наперекор
темным видениям мысли все равно были чистые и светлые,-- это тоже сказано  в
книге.  Еще  тут  есть ревень, винный  камень,  белый сахар,  яичный  белок,
ключевая  вода и почки клевера, в них таится добрая сила земли. И еще  много
всякого, не перечесть. Вот тут все записано, добро против  зла, белое против
черного. Уж теперь-то я ее одолею!
     -- Одолеешь,  одолеешь!--сказал муж.--Вот  только  как ты  узнаешь, что
твоя взяла?
     -- Стану думать чистые, светлые мысли. И по пути захвачу Тома, он будет
мне вроде как талисман.
     -- Бедняга он,--заметил  муж.--Сама  говоришь--чистая  он  душа,  а  на
выборах в вашей этой "Жимолости" не сносить ему головы!
     -- Ничего с ним не случится,-- возразила Эльмира. Она вылила булькающее
зелье  в  банку из-под  овсяных хлопьев  и  закрыла крышкой; потом вышла  на
улицу,  причем--небывалый случай!--ни разу не зацепилась платьем за гвоздь и
не порвала  новенькие  девяностовосьмицентовые  чулки.  Очень этим  гордая и
довольная, Эльмира  проследовала без всяких происшествий к  дому Сполдингов,
где ее ждал Том, одетый, как она велела, во все белое.
     -- Фу! -- воскликнул Том.-- Что это у вас в банке?
     -- Судьба,-- сказала Эльмира.
     -- Ну разве что судьба,--ответил Том, держась шага на два впереди.
     Клуб  "Жимолость"  был  полон;  дамы гляделись  в  зеркальце, взятое  у
приятельницы, оправляли юбки и спрашивали друг друга, не виднеется ли из-под
платья комбинация.
     В час дня по  ступенькам поднялась миссис Эльмира Браун в сопровождении
мальчика  в белом. Он заткнул себе нос и  зажмурил один глаз,  так что плохо
видел, куда идет. Миссис Браун поглядела на собравшихся, потом на свою банку
и,  открыв  крышку,  заглянула  внутрь,  но тут у нее захватило  дух,  и она
закрыла банку, так и не выпив  ни капли. Потом она двинулась  в зал, а вслед
плыл  шорох,  точно  шелк  шелестел,-- это  члены клуба шептались  у нее  за
спиной.
     Миссис Браун уселась вместе с  Томом в  заднем  ряду, и вид у Тома  был
самый  разнесчастный. Одним глазом он оглядел  это  дамское сборище и тотчас
зажмурился  окончательно.  Эльмира  открыла  банку  и  медленно  выпила   ее
содержимое.
     В  половине  второго  председательница  --   миссис  Гудуотер--стукнула
молотком о  стол,  и все дамы умолкли;  разговаривать  продолжали всего лишь
десятка два.
     --  Сударыни,--  прозвучал  голос  миссис Гудуотер  над  морем шелков и
кружев,  на волнах  которого  там и  сям мелькали белые  и серые гребенки,--
настало время  перевыборов.  Но прежде, мне  кажется,  миссис Эльмира Браун,
супруга нашего известного графолога...
     Слушательницы захихикали.
     Эльмира толкнула Тома локтем в бок.
     -- Что такое "графолог"?--шепнула она.
     -- Не знаю,--прошипел  Том; глаза у него  были закрыты, и толчок локтем
обрушился на него из темноты.
     --  ...  супруга, как я уже  сказала,  нашего известного специалиста по
почеркам,  Сэмюэля  Брауна... (в  зале опять  смех)...  служащего  почтового
ведомства Соединенных Штатов,  миссис Браун  желает высказаться,--продолжала
миссис Гудуотер.--Прошу вас, миссис Браун!
     Эльмира   встала.   Складной  стул  опрокинулся   и,   громко  щелкнув,
захлопнулся, точно  медвежий  капкан.  От  неожиданности Эльмира подскочила,
зашаталась, выбивая каблуками по полу частую дробь, и еле устояла на ногах.
     -- Да, мне есть о чем порассказать,-- провозгласила она.
     Держа  в  одной  руке  пустую  банку из-под  овсяных  хлопьев вместе  с
Библией,  она  другой рукой схватила Тома  за локоть и  рванулась вперед; по
дороге она задевала  сидящих локтями и то и дело кричала: "Поосторожнее, вы!
Дайте пройти! Не мешайте!"
     Наконец она добралась до  помоста, повернулась  и  опрокинула стакан  с
водой;  вода  потекла по  всему  столу и  закапала на  пол.  Эльмира  злобно
покосилась на миссис  Гудуотер  и предоставила  ей  вытирать воду  крошечным
носовым  платком. Потом она торжествующе подняла пустую банку,  чтобы миссис
Гудуотер хорошенько ее разглядела.
     --  Знаете, что тут  было?--шепнула она.--Теперь все это у меня внутри,
сударыня. Теперь меня  защищает магический круг. Ни один  нож, ни один топор
сквозь него не прорвется.
     В зале все говорили разом и никто ее не слышал.
     Миссис  Гудуотер  кивнула  и  подняла обе  руки,  призывая к  молчанию.
Воцарилась тишина.
     Эльмира еще крепче стиснула руку Тома. Он морщился,