ы Рема привел в дом.  Словно  током
пробило,...
   Они обставили тебя, Георгий. Со всех сторон...
   - Где же Рем?
   - Сидит внизу, в кладовой, - объяснила Татьяна. - Где Ворожцов сидел.
   - Так! - он вскочил. - У тебя еще  есть  сюрпризы?  Если  есть  вываливай
сразу, чохом.
   - Нет, пока больше нет... Утечка информации шла через Рема.
   - Таня, - он склонился к ее лицу. - Для такого обвинения нужны  серьезные
доказательства. Очень серьезные. Ты понимаешь, о чем говоришь?
   - Понимаю... И сразу тебе сказала - стерва она.
   - Оставь свои эти... бабские штучки! - прикрикнул он и осекся: в  комнату
явился Пашка, снаряженный по-походному, с рюкзачком, в  энцефалитке,  из-под
которой торчала свежезабинтованная, выпирающая вперед грудь.
   - Не буду мешать, - предупредительно сказал он. - Раз ты приехал, я  могу
двигать отсюда. За ночь напрямую  дойду.  Напрямую  тут  близко,  километров
тридцать-сорок...
   - Куда? - встал Георгий. - У тебя раны мокнут! Дышишь, как паровоз.
   - Я же все знаю, - проговорил  он.  -  Лобан  с  Шуркой  погибли...  Надо
проводить мужиков. А потом назад  приду.  Мне  что?..  Только  дай  автомат.
Приловят по дороге, суки....
   - Возьми, - бросил Поспелов.
   Пашка вытащил из-под кровати "Калашникова",  запасную  пару  магазинов  и
замялся у порога.
   - Георгий, ты ей укол ночью поставь. А то похоже, воспаление легких...  Я
ей пенициллин колол, по миллиону за раз.
   - Хорошо, Павел...
   - Ладно, Тань, выздоравливай. Я пошел. И ничего не бойся. Мы их,  козлов,
все равно всех раком поставим.
   Проводив десантника, Поспелов спустил с цепей собак и запер двери. Прежде
чем вернуться к "жене", зашел на кухню, отыскал бутылку водки и выпил  целый
стакан.
   Закусить было нечем,  только  зачерствевший  хлеб  да  мороженое  мясо  в
холодильнике.
   Пожевал корку, запил водой, посидел, чтобы хмель  достал  головы  и  снял
напряжение. Не сработало. В мозгу стоял  какой-то  урчащий  гул,  отдающийся
звоном в ушах.
   Татьяна приготовилась защищаться: не  вставая  с  постели,  включила  ему
видеокассету. Съемку делали ручной камерой, поэтому качество, по сравнению с
охранными автоматическими, было отличным.  Сначала  общий  план  фермерского
дома со стороны озера, балконная дверь открыта, но  проем  пуст,  однако  за
легкой занавеской просматривается движение. Камера резко "наехала",  крупный
кадр сфокусировался и из размытого пятна человеческой фигуры соткалась  Рем.
Ладони рук сжаты, как приветствие, взгляд устремлен вдаль,  что-то  увидела,
улыбнулась.
   И неожиданно быстро заработала руками, пальцами и движением губ - это был
типичный сурдоязык, к которому глаз давно  привык  и  перестал  замечать  на
экране телевизора. Передавала около  восьми  минут,  снова  сжала  ладони  и
слегка встряхнула - с кем-то прощалась.
   Затем что-то сняла со стекла закрытой  створки  двери,  сжала,  измяла  в
ладони и тотчас исчезла из проема. Не выключаясь, камера резко  развернулась
в обратную сторону - туда, куда все время был обращен взгляд  Рема.  Наплыла
на противоположный берег, искала,  вглядывалась  в  прогалы  между  соснами,
уходящими вверх по склону сопки, несколько секунд изучала  какой-то  неясный
предмет, напоминающий перевернутый венский стул оказалось, это сухая вершина
сосны. И за ней, в лесном сумраке, довольно четко мелькнули две человеческие
фигуры.  Татьяна  остановила  этот  кадр,  подкорректировала   его   ручками
настройки, увеличила. Две мужских спины  в  спортивных  костюмах,  у  одного
отчетливо виден стриженый затылок и крепкая шея, у другого, то ли ростом, то
ли стоящего выше, голова скрыта расплывчатой  сосновой  веткой,  но  заметна
откинутая в сторону рука с каким-то футляром.
   - Дай руку, - попросил Поспелов и, опомнившись, сам дотянулся до  кнопок,
сделал увеличение. Это был кожаный фоторепортерский кофр.
   Поспелов только сейчас присел на кровать рядом  с  Татьяной.  Татьяна  не
поторапливала его и никак не комментировала видеозапись, ждала, когда он сам
созреет до вопросов.
   - Откуда снимала? - спросил он.
   - Из воды, из озера. Сидела, как русалочка... На  воде  блики  и  крупная
рябь. Издалека не видать...
   - Дурочка... Чахоткой не болела?
   - Я потом водки выпью с перцем - хорошо?..
   - Ты хоть что-нибудь понимаешь, что она там намаячила?
   - Кое-что, - скромно сказала она и подала листок. - Но это шифровка, одни
циферки... Дешифрировать не успела, а голова сейчас не  соображает.  Двойная
степень защиты, ЦРУшная школа...
   - Вот дуреха...
   - Это вместо-спасибо?
   - Да не ты дуреха...
   - Ах, что это я... Туго с головой!
   - Дай мне ключ! От тюремной камеры.
   Она молча достала из-под подушки веревочку с ключом  от  висячего  замка,
надела ему на шею.
   - Иди... Только не забудь тельняшку сменить. К женщине идешь.
   - Спасибо, - буркнул он.
   - Не за что! Это моя обязанность - следить за мужем.
   - Да не за эту обязанность спасибо...
   - Господи, совсем стала плохая... Служу Отечеству!
   Он склонился и поцеловал ее в сухие, с простудными коростами, губы, вынул
из аппарата кассету, сунул в карман и вышел.
   Посадив Рема под замок, Татьяна  все  испортила,  но  сейчас  он  не  мог
осуждать ее за эту женскую месть -  совершенно  непрофессиональное  чувство.
Пожалуй, вряд  ли  кто-нибудь  из  всего  "женского  батальона"  выдержал  и
поступил бы иначе, поймав с поличным свою сослуживицу. Это  с  явным  врагом
они затеяли бы игры, порезвились бы в своих змеиных  интригах,  показали  бы
ядовитые зубки...
   Под тюремную камеру приспособили настоящую темницу - кладовую без единого
окна в хозяйственном этаже, где сейчас  хранился  комбикорм  для  скота.  От
дикого камня стен и в жару веяло холодом, а  Рем  сидела  в  одном  коротком
платьице, подобрав под себя  ноги  на  лежанке,  сделанной  из  мешков.  Она
услышала шаги, узнала и приготовилась к встрече, сбросив с  себя  одеяло  из
пустых, пыльных мешков: всякое резкое движение здесь вызывало  взрыв  легкой
мучной пыли, клубящейся под лампочкой. Минуту Поспелов  смотрел  на  нее  из
дверного проема, а она - на него, исподлобья, снизу вверх, как  пойманная  в
ловушку  мышь,  и  усилием  воли  сдерживала  крупную,  холодную  дрожь.  На
припудренном мукой лице и на голых руках заметны  были  царапины  и  лиловые
пятна кровоподтеков - видимо,  при  задержании  Рем  оказала  сопротивление,
переросшее в обыкновенную бабскую драку  с  типичными  для  нее  приемами  и
оружием. И не сказать, что Маша выглядела жалкой, сломленной и  забитой.  Он
сел рядом, на постель из мешков с комбикормом и достал сигареты.
   - Дай мне, - попросила она и торопливо,  неумело  закурила.  -  Зачем  ты
пришел?
   Допрашивать? Пытать?
   Он взорвался неожиданно для себя - рывком схватил ее за волосы,  впечатал
лицом в мещок с комбикормом.
   - Задавлю, сучка драная! Вытряхну твою подлую душонку! Тварь!..
   И в мгновение понял, что задавит. Горячий ветер кружил  и  мутил  голову,
зубы  сжимались  сами  собой,  и  костистая,  всегда   послушная   рука   не
повиновалась.
   Между ее пальцев  отброшенной  в  сторону  руки  тонкой  струйкой  дымила
сигарета. И хоть бы одна жилка дрогнула!..
   Поспелов швырнул ее на мешки, чувствуя внезапный прилив брезгливости.
   - Живи пока, падаль! Сначала я тебе язычок развяжу. Сначала ты,  дешевка,
расскажешь мне, как и за что продала нас. Все продала. И всех!
   - Это мне нравится, - усмехнулась она, преодолевая одышку. - Нам  есть  о
чем поговорить. У нас есть общие интересы. А удавить меня ты всегда успеешь.
Гляди, я же вся в твоей власти!
   - Мразь...
   - Ты  же  интеллигентный  человек,  Георгий!  А  ругаешься,  как  местная
сволочь. - Маша вдруг сделала жалостные глаза. - Ах да! Понимаю. Твоя бывшая
жена  изъявила  желание  совершить  космическое  путешествие.  И  потому  ты
расстроен...
   Не зная зачем, не давая себе отчета, он одним  взмахом  разодрал  на  ней
платье, толкнул ее ладонью в лицо. И вдруг понял - бешенство от собственного
бессилия!
   - Нет, правда, мне это нравится! - снова  засмеялась  Маша.  -  Только  с
какой целью ты порвал на девушке платье? Хочешь меня?
   Она  распахнула  полы,  показывая  маленькую,  подростковую   грудь.   Он
отвернулся с чувством гадливости, плюнул себе под ноги.
   - Не хочешь? - с наигранным разочарованием спросила она. - Жаль. Я  очень
ласковая. Мужчинам это нравится. А мне - грубость!  Просто  обожаю  жестоких
парней!
   И при этом - не мазохистка. Вот, смотри, совсем не боюсь боли.
   Она стала тушить сигарету у себя на запястье, запахло паленой  кожей.  Ей
было больно, однако она продолжала улыбаться, лишь зрачки расширились...
   - Мне не интересно смотреть, - бросил он и шагнул к двери.
   - Зато я в восторге! - веселилась  она,  показывая  черное  пятно  ожога.
Скажу потом, что ты меня пытал! Гасил сигареты.
   - Слишком мелко...
   - Мелко? Прекрасно! Углубим. Скажу, ты насиловал меня и во время полового
акта жег сигаретами. Представлю тебя маньяком.  Жутким  извращенцем!  И  мне
поверят!
   Поспелов достал пистолет из заднего кармана брюк, вынул  обойму,  оставив
один патрон в патроннике.
   - Не скажешь. И не поверят.
   - Хочешь застрелить меня? А как же наши совместные интересы?
   - Самообслуживание, - он бросил пистолет на  мешки  и  не  спеша  покинул
темницу.
   Дверь запер на ключ.
   - Но мне страшно! - крикнула она. - Я не смогу! Я же девушка!..
   Он сгорбился и, выставив руки вперед, чтобы  не  налететь  в  темноте  на
каменные столбы, двинулся к лестнице. И  когда  ступил  на  нее,  за  спиной
раздался глухой хлопок выстрела...

***

   В тот же вечер, когда Заремба  вернулся  из  "бермудского  треугольника",
специальным рейсом из Питера прилетел физик  Меркулов.  Появление  его  было
незапланированным и неожиданным,  поскольку  полковник  собирался  ближайшим
пассажирским  самолетом  отправиться   на   АЭС   и   уже   заказал   билет.
Интеллигентный, предупредительный физик чуть ли  не  ворвался  в  кабинет  с
видом гонца, принесшего плохую весть. В руке был секретный кейс, прикованный
к запястью наручником, из визитного кармана торчал индивидуальный  дозиметр,
очки скатывались  по  вспотевшему  носу.  Застав  начальника  на  месте,  он
облегченно перевел дух и начал стаскивать пиджак, кое-как стянул один рукав,
снять второй мешал кейс.
   - Плохо дело,  Александр  Васильевич,  -  оставив  затею  с  раздеванием,
проговорил они сел в кресло. - Не оправдал вашего доверия...
   - Ну, рома! - весело сказал Заремба, стараясь успокоить физика. - Что там
у тебя?
   Реактор громыхнул? Второй Чернобыль?
   -  Хуже!  Нас  предали!  В  наших  рядах  оказался   продажный   человек!
Понимаете?
   Это измена!
   -  Погоди,  погоди.  Ты  докладывай,   как   полагается   военному,   без
восклицаний.
   И по порядку. Эксперимент остановлен? Аварию предотвратили?
   - Это да, но...
   - Без "но". С остальным разберемся.
   - Не с кем разбираться!  Выхристюк  ушел  вместе  с  задержанными.  -  Он
наконец отомкнул наручники и избавился от кейса и пиджака. -  Он  работал  с
фирмой "Нейтрон". Я же все время был на АЭС!..
   Выхристюк был на связи, докладывал обстановку. Арестовали  шесть  человек
из персонала фирмы и трех  прикомандированных.  И  вдруг  связь  пропала.  Я
послал оперативника... Все фирмачи оказались убитыми - в упор расстреляли. И
один прикомандированный тоже с дыркой в  затылке.  С  Выхристюком  были  два
оперативника, Хохлов и Цыбин. Стреляли в  обоих:  Цыбина  сразу  наповал,  а
Хохлов еще жив, девять пулевых ранений.  Отправили  в  госпиталь.  Мой  опер
застал его без сознания, но этот парень  успел  написать...  Вот!  В  кулаке
держал.
   Меркулов вынул из  кармана  и  положил  перед  Зарембой  клок  бумаги  от
телефакса, испачканный кровью. В записке было всего  два  слова,  написанные
карандашом: "Стрелял Выхристюк". Определить авторство по почерку было трудно
- невообразимые каракули...
   - А это не подставка? - самого себя спросил Заремба.
   - Нет, - замотал головой физик. - Напротив офиса "Нейтрона" гуляла мамаша
с коляской. Видела, как трое мужчин сели в "вольво" и уехали. Очень спешили.
   У них была спортивная сумка с бумагами, из которой  рассыпались  какие-то
листочки. Они собрали их, как попало засунули обратно и сели  в  машину.  По
описанию один из мужчин похож на вашего помошника.
   - Выстрелы она слышала?
   - Не слышала. У Выхристюка был комитетовский пистолет с глушителем.
   - Что, всех из пистолета ухлопали?
   - Нет, оперативников расстреливали из автомата иностранного производства.
   Скорее всего, из винтовки М-16. Судя по извлеченным пулям.
   - Это не М-16,  -  уверенно  сказал  полковник.  -  Это  автомат  системы
Ярикова.
   Что предпринимали по розыску?
   - Оповестили городские службы  ГАИ,  милиции,  перекрыли  район,  да  что
толку... "Вольво" нашли  возле  супермаркета  на  Обводном  канале.  Видимо,
пересели в другую машину.
   - Убрали свидетелей, - заключил Заремба. - Теперь надо ждать, это еще  не
все.
   Обязательно ликвидируют всех, кто был посвящен в детали  эксперимента  на
АЭС.
   Возможно,  кого-нибудь  из  руководства  и  научных  работников  станции.
Арестовать бы весь персонал!
   - Всех арестовать нельзя! - запротестовал физик. - И так мы взяли семерых
непосредственных исполнителей эксперимента.  А  они  высококвалифицированные
кадры: операторы, технологи...
   - Куда поместили?
   - Находятся пока на станции, под нашей  охраной.  Следственная  группа  с
ними работает.
   - Немедленно в "Кресты"! - Заремба схватил телефонную трубку. - Вы что, с
ума сошли там? Видели, как они концы  рубят?  Всю  фирму  ликвидировали,  не
моргнув глазом. А завтра посмотришь в газетах, сообщат, что ворвался  маньяк
и расстрелял ни в чем не повинных людей.
   - Газетчиков не пускаем. Происшествием в "Нейтроне" занимается  питерская
спецслужба, по территориальной принадлежности...
   - Не пускаем... Думаешь, у питерских своих выхристюков нет?
   - Я во  всем  виноват,  товарищ  полковник,  -  по-мужицки  вытирая  лицо
рукавом, проговорил Меркулов. - Надо было всех задержанных сотрудников фирмы
сразу же вывезти в надежное место. В милицию, что ли. - - В  наше  время  от
предательства никто не застрахован. А в нашей конторе - тем более...  Теперь
скажи, зачем ты Прилетел в Москву?
   - Как - зачем? - опешил физик. - Доложить! Это же ЧП!..
   - Доложить и покаяться?
   - В какой-то степени да...
   - Мог бы сделать это по телефону. Или по радио.
   - Но ведь ЧП! Предательство!
   - А как же  ты  думал,  брат?  Война  идет,  Третья  мировая,  -  Заремба
намеренно спокойно открыл холодильник и достал пиво, одну бутылочку поставил
перед Меркуловом. - А на войне есть убитые, есть раненые. И есть  предатели.
С этим нужно просто согласиться.
   - Не могу. Я не ожидал, что вот так, в спину...
   - Иначе не бывает. Предатели всегда стреляют  в  спину.  Привыкай,  рома.
Война эта не на один год. И всегда будут бить в спину. И в основном  те,  от
кого не ждешь.
   А от Выхристюка можно было ждать. Мы еще не привыкли к войне, поэтому они
пока бьют нас. Да ничего, привыкнем, научимся. Давай, брат,  располагайся  у
меня на диване. Через два часа разбужу, полетим на Ленинградский фронт.
   - Я не усну, товарищ...
   - Ты майор или красна дева? Надо же, расчувствовался!  Завтра  мне  нужны
твои трезвые и ясные мозги! Не можешь спать - иди гуляй, дыши воздухом.
   Окрик на физика  подействовал.  Он  подстелил  пиджак  на  подлокотник  и
умостился на  коротком  диванчике.  Заремба  выключил  верхний  свет  и  под
маленькой  настольной   лампой   составил   текст   срочной   шифровки   для
оперативно-следственной  группы,  работающей  на  АЭС  -  немедленно  и  под
усиленной охраной перевезти всех  задержанных  в  "Кресты".  И  когда  отдал
радиограмму шифровальщикам, вдруг подумал,  что  и  знаменитая  неприступная
питерская тюрьма, пожалуй, вряд ли укроет  исполнителей  эксперимента,  если
пришельцы захотят их ликвидировать. Возвращаясь в свой кабинет, он вспомнил,
что надо взять личное дело Выхристюка, и направился было в  отдел  кадров  и
лишь возле опечатанной двери спохватился, что сейчас:
   -  глубокая  ночь.  Конечно,  следовало  бы  и  самому   поспать,   чтобы
просветлело в голове, однако он знал, что не уснет. Предательство, а точнее,
разоблачение Выхристюка,  натолкнуло  на  мысль:  сейчас  же  проверить  все
оперативные действия и связи помощника все, к  чему  он  прикладывал  руку,
подлежало теперь жесткой ревизии. В службе  безопасности  Выхристюк  работал
восемь лет, пришел в контору с должности секретаря райкома  КПСС  одного  из
районов столицы, закончил курсы специальной  оперативной  подготовки  и  был
допущен к работе с агентурой. В  подразделение  Зарембыего  перевели  четыре
года назад, и вот теперь нужно было проследить каждый его шаг за это  время.
Самому, не доверяясь никаким спецотделам и инспекциям.
   Но на это потребуется несколько месяцев кропотливой работы с  документами
и агентурой, действующей сейчас в операциях,  поскольку  Выхристюк  много  к
чему прикладывал свою черную руку...
   И к агентуре в "бермудском треугольнике" тоже!  Наверняка  там  есть  его
человек, возможно, не один, и надо  бы  предупредить  Поспелова.  Если  есть
такой человек среди агентуры, то вся  разведоперация  в  Карелии  изначально
была под контролем пришельцев. И  из  этого,  пожалуй,  тоже  можно  поиметь
выгоду, но придется начинать тонкую игру "разведка против разведки", а сил и
средств на это - увы! - нет сейчас практически никаких. Конечно,  "ГРУшники"
потянули бы такую игру, да вся беда в том, что главное  разведуправление  не
имеет права действовать на территории России...
   Он завернул к радистам, заказал срочную связь с Поспеловым и,  вернувшись
в  кабинет,  застал  Меркулова  возле  телевизора.   На   экране   виднелась
умиротворенная картинка - пасущееся стадо коров на бескрайнем лугу с холмами
и перелесками: типичная русская природа...
   - Да, это подходит, если сон не идет, - невесело  одобрил  Заремба.  -  Я
буду работать, а ты сиди, - смотри и не мешай.
   - Я тоже работаю, - вдруг сказал физик. -  Это  не  простое  кино.  Перед
вылетом сюда мне оперативники кассету сунули. Занятная картина,  никогда  не
видел, только слышал. Может, и вы посмотрите, товарищ полковник?
   - Я лошадей люблю, - сказал Заремба.
   - А тут есть и лошади. И эффект двадцать пятого кадра.
   - Откуда кассета? - сразу же уцепился полковник.
   -  На  каждом  энергоблоке  есть  специальные   комнаты   психологической
разгрузки, - сообщил физик.  -  Операторы  там  отдыхают.  Глядите,  чем  их
потчуют вместе с коровками.
   Меркулов включил замедленный, покадровый просмотр, "пролистал"  несколько
видов зеленого простора со стадом  и  остановил  кадр:  в  зеленом  свечении
вырисовывалась отвратительная крысиная морда. Физик прокрутил  еще  двадцать
четыре  благодушные  картинки  и  зафиксировал  на  экране  двадцать   пятую
обугленное тело человека на том же  зеленоватом  фоне,  в  лопнувшем  животе
черви...
   - Еще хотите? - спросил Меркулов.
   - Не хочу, - бросил Заремба и пошел к столу.
   - А то тут есть и "грибы" ядерных взрывов, и пауки, и лица висельников.
   И даже надписи есть. Например: "Америка спасает мир", или "НАТО  гарантия
безопасности"...
   - У меня и так голова кругом, - пробурчал полковник. - Ум за разум.
   - Ничего не скажешь, впечатляет.
   - Успех противника всегда впечатляет. Война  есть  война.  Ничего,  и  мы
научимся.
   Отступим до Москвы, опомнимся и пойдем...
   И от своих же слов Заремба ощутил глухую, болезненную тоску...
   Эффект  двадцать  пятого  кадра  был  открыт  в  шестидесятых   годах   и
использован в мирных, рекламных целях. Человеческий глаз может  воспринимать
только двадцать четыре кадра и тогда мир на  экране  выглядит  реальным.  Но
если