взятости к тебе сыграло то обстоятельство, что ты сын Бруно Шнайдера. Поначалу я был уверен, что ты наделаешь достаточно ошибок и на посту помощника штурмана. Но уже после взлета мне стало ясно, что мои опасения не оправдались. Поэтому я пересадил тебя за пульт погружения - и ты показал себя с самой лучшей стороны. Лишь тогда я понял, как был несправедлив к тебе, и уже без всяких задних мыслей дал знак шкиперу, чтобы он поставил тебя во главе вахты. Ты и с этим справился, причем справился блестяще. А после того, как ты сменился, Томассон заявил, что хочет видеть тебя в своей команде: у него как раз была одна вакантная должность пилота. Так что мы взяли тебя не из-за отца, вовсе не из-за отца.
     Некоторое время я обдумывал услышанное.
     - Но ведь все началось с того, что я проболтался перед Гонсалесом. Если бы не это...
     - Ну и что было бы дальше? Вот скажи: что ты собирался делать?
     - Гм. Ради шутки подать заявление в ВКС. Меня бы не приняли.
     - Верно, не приняли бы. Но не прогнали бы пинком под зад, не сказали бы: "Проваливай, нам не нужен сын путчиста". Нет, ничего подобного. Твое заявление дошло бы до министра обороны, а тот позвонил бы нашему адмиралу и сказал: "Здесь щенок Шнайдера, просится на военную службу. Забирайте его к себе, в ваше фашистское логово".
     - Вы уверены?
     - Я это знаю. Был уже прецедент с сыном одного из ближайших соратников твоего отца. Там, правда, было попроще, парень рвался в космическую пехоту. Его зачислили в нашу десантную службу. Вот так. - Павлов встал. - Это все, сублей. Я больше не хочу слышать ни слова об адмирале Шнайдере. Он остался в прошлом. А вы думайте о настоящем и будущем. Понятно?
     - Так точно, сэр! - ответил я.

8

     Был уже поздний вечер, когда я вошел в вестибюль своего многоквартирного дома. Втайне я надеялся повстречать кого-то из знакомых жильцов, чтобы покрасоваться перед ними в новенькой форме, но, к моей досаде, ни в самом вестибюле, ни в лифте никого не было.
     Впрочем, особо я не огорчился. Главное, что дома меня ждала Элис. Я позвонил ей еще с базы, однако решил не портить сюрприз и ничего, конкретно не сообщил - лишь то, что меня приняли на службу. Предложение отметить это событие в компании ее подружек я отклонил и сказал, что хочу разделить радость только с ней одной, не устраивая никаких шумных оргий. Она с энтузиазмом согласилась.
     Поднявшись на лифте, я открыл дверь своей квартиры - там было темно, хоть глаз выколи. Но это не застало меня врасплох. Я знал, что последует дальше, и на ощупь прошел в гостиную.
     Вспыхнул свет, грянула музыка - правда, на сей раз не "С днем рождения!", а гимн Астроэкспедиции. Стены и потолок гостиной были украшены серпантином, посреди комнаты стоял празднично накрытый стол, а рядом - Элис в своем восхитительном голубом платье с блестками.
     А вот дальше все пошло не по ее плану. Вместо того чтобы захлопать в ладоши и произнести что-нибудь подобающее случаю, Элис изумленно уставилась на меня, потом тихо ахнула и ткнула пальцем в мои погоны:
     - Это... это не шутка?
     - Нет, - с широкой улыбкой ответил я, наслаждаясь произведенным эффектом. - Никаких шуток. Перед тобой суб-лейтенант Эриданского Астроэкспедиционного Корпуса. Честь имею, мэм! - И я лихо козырнул.
     Элис бросилась ко мне и крепко обхватила руками мою шею.
     - Поздравляю, Саша! Поздравляю... Но как?.. Что?.. Нет, не сейчас, не сразу. Садимся ужинать, и ты мне все расскажешь.
     Мы устроились за столом, зажгли свечи и погасили верхний свет. К тому времени гимн Астроэкспедиции доиграл, и в гостиной воцарилась мягкая тишина, удивительно гармонировавшая с трепетным светом свечей.
     Мы выпили по бокалу шампанского, и я выложил Элис несколько отредактированную версию событий, в которой отсутствовало любое упоминанием о моем отце. Она слушала меня с сияющим взглядом, а когда я начал рассказывать о прохождении аномалии, даже стала повизгивать от восторга.
     - С ума сойти! Ты управлял настоящим фрегатом! Тебя взяли в летную команду... Ты ведь не младший пилот?
     - Младших у нас нет совсем. Есть трое старших - первый, второй и третий, они возглавляют три летные группы, есть также старший навигатор, а остальные - просто штатные пилоты. Все они, как и я, суб-лейтенанты. Если корабль отправится в длительную многонедельную экспедицию, то нашу службу доукомплектуют еще одной летной группой, тогда появится и четвертый пилот. Но принципиальной разницы между штатными и старшими пилотами в Астроэкспедиции нет. Там даже принята практика, что каждый из штатных пилотов должен по меньшей мере час в неделю проводить за штурманским пультом.
     - А какой у тебя будет постоянный пост?
     - Еще не решено. Однако думаю, что помощника штурмана. Хотел бы я стать штатным оператором погружения, но вряд ли получится. Как бы то ни было, я новичок, и мне самое место под крылышком у штурмана.
     - Все равно здорово! Ты просто молодчина, Сашок. Всех переплюнул. - Тут в глазах Элис зажглись озорные огоньки. - Представь, какой фурор ты вызовешь на посвящении первокурсников.
     Я представил и аж зажмурился от удовольствия. По традиции нашего колледжа в первый день учебного года выпускники производят посвящение в курсанты новичков, вроде как передают им эстафету. И я единственный явлюсь на церемонию в офицерском мундире - не кадет, не уорент, а настоящий офицер, притом даже не мичман, а суб-лейтенант! Кое-кто из моих бывших сокурсников просто лопнет от зависти.
     - А какая рожа будет у Педерсена! - мечтательно продолжала смаковать Элис. - Он же прямо на месте обделается.
     Ральф Педерсен был внуком председателя правления старейшей из космических компаний нашей планеты "Октавия Астролайнз". Он учился так себе, средне, но напропалую хвастался, что недолго засидится в стажерах, а лет через пять и вовсе станет капитаном пассажирского лайнера. Впрочем, в последнем я сомневался. Если его дед сумел стать председателем правления, то он далеко не дурак и должен понимать, что лайнер под командованием его внучка будет летать без пассажиров, потому что все страховые компании планеты дружно откажутся страховать эти рейсы.
     Представшая перед моим мысленным взором картина была просто восхитительна. Правда, тут могла возникнуть одна заминка.
     - Не знаю, получится ли. Учебный год начинается через месяц с лишним. Мне дали две недели увольнительной, чтобы я мог уладить все свои дела. А потом - сборы перед экспедицией. Не знаю, сколько они продлятся, но если к тому времени я еще буду на Октавии, то, конечно, попробую отпроситься.
     - И надолго вы улетаете? - немного погрустнев, спросила Элис.
     - На несколько месяцев. Это все, что я знаю. Ни о цели экспедиции, ни о точных сроках нам пока не сообщили.
     - Я буду скучать по тебе.
     - Я тоже, - искренне ответил я. - Но сейчас мы вместе, давай не думать о грустном. Потанцуем?
     - С удовольствием.
     Мы включили музыку и закружили в танце. В настоящем танце, а не так, как это делает большинство людей, которые просто двигаются в обнимку в такт музыке. Элис обожала танцевать и научила меня. К собственному удивлению, я оказался способным учеником.
     Моя рука обнимала гибкую талию Элис, я вдыхал душистый аромат ее волос, от выпитого шампанского у меня слегка кружилась голова. Я держал в объятиях прелестную девушку, которая почти пять лет жила со мной... но только лишь жила. Когда мы поселились вместе, то твердо договорились, что будем просто друзьями. Мы стали хорошими друзьями, самыми лучшими друзьями, у нас почти не было секретов друг от друга, но существовала одна тема, на которую было наложено негласное табу. До сих пор я неукоснительно соблюдал его...
     - Элис, - произнес я, когда музыка умолкла и мы остановились. - Только не обижайся, пожалуйста... Я хочу спросить: у тебя были парни?
     - Были, - кивнула она. - И сейчас иногда бывают. Но очень редко и, конечно, не у нас дома. Не потому, что я хочу их, а просто... ну, как бы для поддержания своего женского реноме.
     - А я... - Я покраснел от смущения. - Я не гожусь? Хоть на один раз.
     Элис обняла меня, уткнувшись лицом в мое плечо.
     - Ты прелесть, Саша. Ты такой замечательный... Но мы живем вместе, и один раз у нас не получится. Потом будет еще и еще - пока это не войдет в привычку.
     - И чем плоха такая привычка?
     - Мы больше не будем друзьями, а настоящих любовников из нас не получится. Я очень люблю тебя как друга и брата, но не смогу полюбить тебя как мужчину. Вся моя чувственная любовь принадлежит девушкам.
     - Моя тоже.
     Элис подняла голову и грустно улыбнулась:
     - Вот именно. У нас с тобой слишком схожие вкусы.

9

     Через три дня у Элис случились крупные неприятности.
     Как оказалось, компания "Гелиос" в последнее время балансировала на грани банкротства, и в конце концов, во избежание финансового краха, ей пришлось объявить о предстоящем закрытии нескольких филиалов, в том числе и на Октавии. Таким образом, Элис получила уведомление об Увольнении еще до того, как приступила к работе. В представительстве "Гелиоса" ей вернули диплом и вручили гарантийное письмо, согласно которому компания освобождала ее от любых обязательств, связанных с оплатой ее обучения в колледже.
     Теперь Элис была совершенно свободна, но радости от этого не испытывала. Пару лет назад она со своими показателями без проблем устроилась бы в какую-нибудь другую космическую компанию, но сейчас у нее был один путь - на военную службу.
     - Я не хочу туда, - мрачно твердила она, забравшись с ногами в кресло и допивая уже вторую рюмку коньяку. - Это не для меня. Там не любят таких... таких, как я. К тому же я ненавижу военную муштру. Разумная дисциплина, как в гражданском флоте или в Астроэкспедиции, это одно дело, но жизнь, целиком подчиненная уставу... Нет, не хочу!
     Что же касается меня, то я оказался в таком же положении, в каком находилась сама Элис еще неделю назад, когда я неприкаянно метался в поисках работы, а она была не в силах мне чем-либо помочь. Правда, я обыгрывал в голове одну мысль - обратиться за помощью к Гонсалесу, ведь собирался же он каким-то образом устроить меня в "Интерстар", если бы с Астроэкспедицией ничего не получилось. Но по зрелом размышлении я понял, что это бесполезно. Гонсалес не сделает для Элис того, что мог бы сделать для сына адмирала Шнайдера. Даже если я очень-очень попрошу его, даже если стану заклинать именем моего отца - он скорее всего пообещает, а через пару дней позвонит и скажет: мол, извини, сынок, дело не выгорело...
     - А идти в каботажники еще хуже, - между тем продолжала Элис. - Это все равно что заживо хоронить себя. Я хочу летать на межзвездном корабле. Все равно кем. Пусть не пилотом, пусть... да хоть бы стюардессой!
     - Не говори глупостей, - сердито произнес я. - Зачем ты училась пять лет в лучшем летном колледже Октавии? Чтобы вилять бедрами перед командой и пассажирами?
     - А что? Думаешь, не получится? Будут смотреть мне вслед и рты разевать.
     Она вскочила с кресла и манерно прошлась по комнате, фигура у нее была далеко не 90-60-90, грудь небольшая и бедра узковаты, но все равно - впечатление это производило. Для стюардессы главное длинные стройные ноги и симпатичное личико - и то и другое у Элис имелось в наличии.
     Она собиралась налить себе еще коньяку, но я остановил ее:
     - Все, хватит. Двух достаточно. А то после третьей ты, чего доброго, решишь стать сантехником.
     - Нет, не сантехником. Зато младшим помощником инженера - да. Диплом бакалавра у меня с отличием.
     В колледже, помимо основной специальности звездного пилота-навигатора, каждый из учащихся получал по собственному выбору и сопутствующую - на уровне первых трех курсов университетского образования. Я выбрал биологию - просто потому, что считал эту науку небесполезной для разведчика Дальнего Космоса. А Элис предпочла более традиционную специальность инженера-энергетика. Конечно, ей было далеко до выпускников университетов с их дипломами магистров, однако на младшую инженерную должность в реакторном отсеке она, безусловно, годилась.
     - Это не намного лучше стюардессы, - заметил я. - Ты училась на летчика, не забывай.
     - Не забываю. Я училась, чтобы летать к другим звездам. Я хочу летать. И я буду летать. Так или иначе.
     В конце концов она победила меня в схватке за бутылку коньяка и хлебнула прямо с горлышка. Затем прошла в переднюю и стала одеваться.
     - Ты куда? - спросил я обеспокоено.
     - В ночной клуб. Хочу поразвлечься.
     - Развлекайся здесь, - предложил я, пытаясь остановить ее. - А я закроюсь в своей комнате и не буду мешать. У тебя же масса знакомых девчонок, приглашай кого хочешь...
     - А я не хочу знакомых. Хочу незнакомых.
     Элис ушла, а я не мог последовать За ней. В ночной клуб, куда она собиралась, мужчин не пускали. Я стоял, как дурак, в передней и готов был биться головой о стенку. От злости. И от ревности...
     Наутро Элис все-таки попыталась найти себе работу по основной специальности - но, скорее, для очистки совести. Она разослала по электронной почте копии своих документов во все космические компании сразу, а во избежание волокиты и недоразумений, в своих заявлениях однозначно указала, что ищет место только пилота и только на межзвездных кораблях. В итоге уже к вечеру она получила отовсюду вежливые отказы, не было ни одного приглашения на собеседование.
     - Теперь остается военный флот, - подытожила Элис. И неожиданно добавила:
     - А еще Астроэкспедиция. Как ты думаешь, может, мне в наглую заявиться к твоему кэпу Павлову и сказать: так и так, моего друга Александра Вильчинского вы приняли, теперь испытайте меня... - Она нервно рассмеялась, глядя на мою вытянувшуюся физиономию. - Успокойся, Саша, я не стану подкладывать тебе такую свинью. Я прекрасно понимаю, что тебе не ровня.
     - У тебя есть талант, - в растерянности пробормотал я.
     - Может, и есть. Но твоей гениальности точно нет.
     Весь следующий день Элис где-то пропадала и вернулась только вечером. Едва увидев ее, я понял, что сбылись мои худшие опасения. Она не записалась в ВКС, а пошла в Астроэкспедицию. Но не к Павлову. На ней была форма капрала инженерной службы...
     Я уже готов был взорваться, но Элис подошла ко мне вплотную и жалостно посмотрела мне в глаза.
     - Прошу тебя, Саша, не ругайся. Я и так вот-вот заплачу.
     Я обнял ее, снял с ее головы синий берет и прижался щекой к густым темным волосам.
     - Что ты наделала, девочка? Ты же летчик, черт бы тебя побрал! Хороший летчик...
     - Я никому не нужна. Никому, кроме военных, но я туда не хочу. - Она всхлипнула. - Лучше быть капралом-инженером в Астроэкспедиции, чем уорентом летчиком в военном флоте. На собеседовании мне обещали предоставить условия для заочной учебы, чтобы я получила степень магистра. И тогда я смогу стать штатным инженером.
     - А как же наш колледж? Как же твоя мечта водить корабли?
     - В основном я мечтала летать. И теперь я буду летать.
     Я горько вздохнул:
     - Пять лет! Пять лет, потраченных впустую...
     - Совсем не впустую, - возразила Элис. - Я многое узнала, многому научилась, и этого у меня никто не отнимет. К тому же я познакомилась с тобой - самым замечательным человеком в мире, и мы вместе прожили четыре прекрасных года. Даже больше, чем четыре, почти пять... Кстати, во всем этом есть один положительный момент.
     - Какой?
     - Заполняя анкету, я назвала свою ориентацию бисексуальной и указала, что живу с другом - с тобой. Угадай, куда меня определили?
     - Неужели?..
     - Да, в инженерную службу фрегата "Марианна". Мы с тобой и дальше будем вместе, нам не придется надолго расставаться.

10

     В трех тысячах километров от Астрополиса находился небольшой городок, к которому ни мой отец, ни мать, ни их родственники не имели ни малейшего отношения. Именно по этой причине его выбрали, чтобы похоронить на местном кладбище моих родителей.
     На двух скромных надгробиях, стоявших рядом, было выгравировано "Мария Луиза Вильчинская" и "Борис Иоганн Вильчинский" - а также даты рождения и смерти. Ни одно слово, ни одно число в этой надписи не было правдой. Мою мать звали Мэган, отца - Бруно, фамилия их была Шнайдер, а родились и умерли они совсем в другое время. Эти меры были предприняты правительством, чтобы оградить могилу моего отца от паломничества ультраправых реакционеров и от надругательства со стороны левых радикалов.
     С тех пор уже много воды утекло, страсти улеглись, и я мог когда угодно поменять надписи на настоящие. Но я не спешил этого делать, а просто каждый год в день их гибели приезжал сюда, чтобы положить на могилы цветы.
     В этом году до этой даты оставалось еще два с половиной месяца, но я вскоре отправлялся в экспедицию и не мог прийти в положенный день. Поэтому для визита сюда я выбрал другую дату - сегодня мне исполнилось двадцать три года. И сегодня впервые я был не один - со мной приехала Элис. Как и все остальные, она считала, что мои родители погибли в авиакатастрофе. Я бы давно рассказал ей правду, если бы наши отношения были не просто дружескими, а более глубокими. Мне очень хотелось поделиться с ней своей тайной, но я никак не решался...
     - Саша, - задумчиво произнесла Элис, стоя рядом со мной перед надгробиями. В своей парадной форме она выглядела потрясающе, даром что это была всего лишь форма капрала. - Ты никогда не говорил со мной о своих отце с матерью. Какими они были?
     - Они... - Я помедлил. - Они были моими родителями.
     А еще мой отец был фашистом, добавил я про себя. Он выступал против многих пороков нашей системы, но вместе с тем - и против ценностей, которые лежат в основе либерального строя. Того самого строя, который гарантирует гражданам свободу слова и убеждений и защищает личную жизнь ох вмешательства государства; того строя, который позволяет людям выбирать себе правительство, какое они хотят; того строя, при котором власть имущие трепещут перед общественным мнением и боятся средств массовой информации, как черти ладана. Я помню, как мой отец называл нашу власть мягкотелой и бесхребетной.
     Но именно в этой мягкотелости была ее сила. Народ, привыкший не бояться государства, не поддержал отцовский мятеж, отверг предложенную "железную руку", не захотел, чтобы кто-то наводил порядок в стране путем репрессий. А власть обошлась с мятежниками совсем не так, как поступили бы они в случае победы. Павлова, Фаулера, Гонсалеса и им подобных не поставили к стенке, их жен и родственников не отправили в трудовые лагеря, а их детей не упекли для "перевоспитания" в специальные детские колонии, по сравнению с которыми наши интернаты для трудных подростков выглядели бы санаториями. Наказание понесли только главари заговора, на чьей совести были человеческие жертвы, а все остальные получили второй шанс. Режим отца такого шанса не предоставил бы...
     Но все же адмирал Шнайдер был моим отцом. Он дал мне жизнь, он любил меня, я был дорог ему - хоть и не так дорог, как его идеалы.
     Мама тоже любила меня - но не так сильно, как отца. Из нас двоих она выбрала его и ушла вслед за ним, оставив меня сиротой. Но все же она была моей матерью...
     "Спите спокойно", - мысленно произнес я и взял Элис за руку.
     - Пойдем. У нас еще много дел.

Глава вторая
ЭКСПЕДИЦИЯ

1

     Обсервационная рубка фрегата "Марианна", которую чаще называли просто обсерваторией, представляла собой просторное, круглой формы помещение диаметром более двадцати метров. Ее сферический потолок был покрыт сплошным слоем мелкозернистых оптических ячеек, вместе составлявших один огромный экран. На него передавалась картинка с датчиков наружного наблюдения, отчего возникала иллюзия, будто рубка накрыта прозрачным колпаком, сквозь который можно наблюдать за происходящим вне корабля.
     В обсерватории хозяйничала научно-исследовательская группа, здесь располагалась ее штаб-квартира, однако члены летно-навигационной службы имели сюда доступ в любое время дня и ночи. И вообще, для ле