ипоты, но каждый остался при своем мнении.
     - А у вас есть альтернатива? - с надеждой спросил я.
     - Она напрашивается сама собой. Не самая лучшая, конечно... Впрочем, это еще с какой стороны посмотреть.
     - Земля? - предположил я.
     - Если ты имеешь в виду земное правительство, то нет. Хотя мое предложение связано с Землей. Это единственная сила, способная обеспечить Ютланду мирное существование. С любым другим союзником, даже самым верным и надежным, планета обречена на постоянные военные конфликты. Но, к сожалению, Земля - союзное государство. Решения по вопросам внешней политики там принимаются через согласование позиций всех субъектов Конфедерации. Процесс затянется надолго, а за это время наверняка случится утечка информации, и обо всем станет известно другим планетам. Когда же вокруг Ютланда начнется заварушка, земляне вмешиваться не станут, они решат обождать, чем все закончится. Другое дело - и в этом состоит моя идея - предложить крупнейшим фармацевтическим компаниям Земли концессию на производство эндокринина. Я уверен, что они мешкать не станут и сразу ухватятся за это предложение. А тогда и у земного правительства развяжутся руки - безопасность Ютланда из вопроса внешней политики перейдет в плоскость защиты экономических интересов. А тут земляне действуют быстро и решительно. Хотя я думаю, что в таком случае даже не понадобится перебрасывать сюда земные войска. Сам факт заключения договора о концессии обезопасит Ютланд от возможной агрессии с чьей бы то ни было стороны. Ни одна планета не рискнет связываться с военной мощью Земли.
     - Неплохая идея, - заметил я. - Но уверен, что отец воспринял ее в штыки. Я даже попробую угадать, что он сказал. "Не позволю продавать планету плутократам!"
     Павлов слегка улыбнулся:
     - Почти угадал. Правда, вместо "плутократов" он употребил выражение "акулы капитализма", но это уже детали. Оказывается, ты помнишь своего отца лучше, чем я думал. - Он отодвинул в сторону пустую чашку. - Ну что, Александр, пойдем наведаемся к нашим ребятам? Поверь мне, они не держат на тебя зла из-за того, что ты сын Бруно Шнайдера.
     Я собирался было согласиться, но тут кое-что вспомнил.
     - Погодите, кэп, Я хотел бы прояснить еще один момент. Вы сказали, что "Марианна" - единственный угнанный корабль. Это, случайно, не из-за меня? Ну, в смысле, чтобы доставить меня к отцу.
     - Насчет этого твоя совесть может быть спокойна, ты тут ни при чем. Просто ты очень кстати подвернулся Фаулеру, и он решил не упускать удобного случая. При других обстоятельствах тебя пришлось бы похищать и переправлять на Ютланд через Вавилон. А фрегат вообще-то был угнан из-за меня.
     - Как это?
     - Хитрая задумка твоего отца. Чтобы отрезать мне путь к отступлению. Теперь, памятуя о моем прошлом, никто на Октавии не поверит, что я не участвовал в угоне. Даже многие из экипажа "Марианны" не верят в мою невиновность. Чем бы ни закончилась вся эта история, одно я знаю наверняка: обратно в Астроэкспедицию меня не возьмут. "Меня тоже, - подумал я. - И Яну..."
     - Понятно. Теперь вы в ловушке - либо работать на отца, либо остаться безработным. А он знал, что вы пересмотрели свои убеждения?
     - Да, знал. Но сказал, что мои политические взгляды его не интересуют. Ему нужен... гм... мой профессионализм... Как он выразился, "высочайший профессионализм и глубокое стратегическое мышление". - Впервые я увидел Павлова смущенным. - Ты, наверное, знаешь, что твой отец лично возглавляет Генеральный Штаб Ютланда. Так вот, он хочет, чтобы я стал его правой рукой - начальником космических операций. То есть главнокомандующим всеми Военно-Космическими Силами - и Звездным Флотом, и Группировкой Планетарной Обороны, и Корпусом космической пехоты, и Космической Гвардией.
     - Ого!.. - Впрочем, я не раз слышал мнение от многих людей, что кэп давно заслужил адмиральские погоны, причем далеко не с одной звездой. А еще говорили, что в бытность свою офицером военного флота Павлов подавал большие надежды, и если бы не его участие в отцовском мятеже, то сейчас он мог бы занимать одну из высших командных должностей в Эриданских ВКС... - И что вы ответили на это предложение?
     - Сначала категорическое "нет". Но адмирал продолжал настаивать, и... В общем, вчера я сказал, что соглашусь, но при одном непременном условии: он раз и навсегда откажется от планов государственного переворота на Октавии. Я не намерен участвовать - ни прямым, ни косвенным образом - в этой бездарной, бесперспективной и кровавой авантюре.
     - А что отец?
     - Он к этому не готов. Ему милее устроить побоище, чем заключить мирную и взаимовыгодную договоренностью "акулами капитализма". Однако я уступать не собираюсь. Пока он носится со своей безумной путчистской затеей, я вне игры. Я не позволю ему использовать меня.
     После некоторых колебаний я сказал:
     - А между тем он уже использовал вас. Причем конкретно.
     - Как? Когда?
     - Да вот прямо сейчас, - объяснил я, - в разговоре со мной. Я все удивлялся, почему отец не навязывается мне с объяснениями, не пытается оправдаться, изложить мотивы своих действий. А он прекрасно понимал, что каждое его слово я буду принимать в штыки, подвергать сомнению любое его утверждение. Поэтому он просто ждал, пока мы с вами встретимся и побеседуем. Он знал, что я доверяю вам и полагаюсь на ваше мнение. Он знал, что вы будете со мной откровенным и честно ответите на все мои вопросы. А большего ему и не надо.
     Павлов досадливо поморщился.
     - Черт побери!.. Пожалуй, ты прав, Александр, меня в самом деле использовали. Впрочем, если бы адмирал попросил меня поговорить с тобой, я бы не отказался.
     - Но вы бы честно предупредили меня, что действуете по его просьбе. А это заставило бы меня сомневаться в вашей откровенности и непредвзятости.
     Кэп тихо вздохнул:
     - И тут ты прав. Твой отец - ловкая бестия.

7

     Нельзя сказать, что после разговора с Павловым мое отношение к отцу кардинально изменилось. Но моя враждебность начала постепенно угасать, я стал более терпелив и терпим к нему. Если прежде я считал его кругом и во всем виноватым, то теперь мои претензии обрели конкретную форму и сводились к трем пунктам. Во-первых, он был организатором фашистского мятежа на Октавии семнадцать с лишним лет назад. Во-вторых, он готовил новый путч. В-третьих, по его указке был угнан фрегат "Марианна".
     И если первое можно было условно простить за давностью, то второй и третий пункты оставались в силе. Из них проистекали следствия, одно из которых было для меня особенно болезненным. Независимо от того, чем закончится история, в которую мы влипли, я, подобно Павлову, мог смело забыть о возвращении в Эриданскую Астроэкспедицию. Моя карьера, которая так блестяще началась, с треском рухнула.
     Отец, конечно, понимал, что меня мучит. Однако он не спешил заговаривать со мной на эту тему. Может, он хотел, чтобы я сам обратился к нему; а может, просто ждал, когда я созрею для этого разговора. Лишь в конце четвертой недели, когда наши беседы за обедом уже не напоминали словесные дуэли, когда я перестал ощетиниваться при одном только его обращении ко мне, он спросил у меня:
     - Скажи, Алекс, только честно: чего тебе не хватает на Ютланде? Что у тебя было на Октавии, чего нет здесь?
     Поначалу, ему назло, я хотел было сказать, что свободы. Но я бы покривил душой - чего-чего, а свободы в пределах планеты у меня было навалом. Я мог бывать, где захочу, мог делать, что заблагорассудится. Я мог даже поселиться в любом другом месте, но не хотел расставаться с Яной, а она была против переезда - по ее словам, это все равно не оградит нас от визитов отца, лишь добавит хлопот.
     Следующей у меня возникла мысль уязвить отца, заявив, что мне не хватает цивилизации. Но и это было бы не правдой. За пятнадцать лет, не в последнюю очередь благодаря эндокринину, Ютланд из отсталой планеты превратился просто в провинциальную. Он уступал другим мирам главным образом в сфере передовых, наукоемких технологий, что мало сказывалось на бытовом уровне. Даже нельзя было утверждать, что планета культурно изолирована от остальной цивилизации. Фильмы, книги, музыка, игры, все наиболее значительные новинки из содержимого других планетарных сетей доставлялись на Ютланд с опозданием всего в несколько месяцев и здесь беззастенчиво копировались в нарушение всех авторских прав...
     - Ты сам знаешь, чего мне не хватает, - ответил я. - Космоса! Я пилот - и не из худших, Я хочу летать. Я с детства мечтал об этом, я наконец добился своего. Но тут объявился ты и все испортил!
     - Почему испортил? У нашей планеты тоже есть флот, ты можешь поступить на службу.
     - Ну да. И тем самым стать соучастником твоих темных делишек.
     Отец нахмурился.
     - Если под "темными делишками" ты подразумеваешь готовящееся восстание на Октавии, то успокойся - наш флот участвовать в нем не будет. Он предназначен для обороны Ютланда. Да, я оказываю материальную, моральную и организационную помощь эриданским революционерам. Но не военную - иначе это будет не восстание, а интервенция.
     Я громко фыркнул:
     - Какое, к дьяволу, восстание! Это мятеж, путч.
     На мгновение мне показалось, что отец сейчас взорвется. Однако он взял себя в руки и спокойно произнес:
     - Ладно, не будем спорить о терминологии. Называй это как хочешь, но сейчас мы говорим о другом. Я гарантирую тебе, что ни один ютландский корабль не будет участвовать в... короче, сам знаешь в чем. На таких условиях ты согласен служить в нашем флоте?
     Я собирался еще немного поломаться, набивая себе цену, но сразу после слов отца у меня помимо воли вырвался невнятный, но однозначно утвердительный возглас.
     - Ну-ка, повтори четче, сын, - попросил отец, с трудом сохраняя бесстрастное выражение лица. Но глаза его светились торжеством.
     - Да, - тихо сказал я.
     - Громче. Я плохо тебя слышу.
     - Да! - воскликнул я. - Согласен, черт возьми! Теперь ты доволен?
     - Вполне, - кивнул он.
     Затем отец посмотрел на Яну, которая молча сидела за столом, уставившись взглядом в свою тарелку.
     - А ты, дочка? Последуешь примеру Алекса?
     - Нет, сэр, - ответила она, не поднимая взгляда. - Я воздержусь.
     - Что ж, воля твоя, - разочарованно произнес отец и вновь повернулся ко мне:
     - Значит, решено. Уже сегодня я внесу тебя в списки личного состава с присвоением звания капитана. Ты получишь под командование корвет крейсерского типа.
     От неожиданности Яна поперхнулась. Обедавшая с нами Лина, которая в присутствии моего отца всегда вела себя тише воды ниже травы, тоже не сдержалась и ахнула.
     А я недоверчиво спросил:
     - Это шутка?
     - Нет, я говорю серьезно.
     - Тогда это глупость. Я не обладаю ни опытом, ни необходимой квалификацией для командования кораблем. Я просто пилот. Допускаю, что хороший пилот. Но этого еще мало, чтобы стать капитаном.
     - Тем не менее ты будешь капитаном. Или так, или никак. Это мое окончательное решение.
     - Но почему?
     - Потому что ты мой сын.
     - Слабый аргумент, - возразил я. - Хромает на обе ноги. К твоему сведению, диктаторские сынки тоже начинают свою карьеру с младших офицерских чинов.
     - Так то обычные диктаторские сынки, - парировал отец. - Люди знают их с детства. Знают, на что они годны. Когда такой сынок поступает на службу, его командир имеет четкое представление, как с ним обращаться. В одном случае он говорит себе: "Этому юнцу нужны только капитанские погоны. Пусть спокойно отбудет свой срок, не стану ему мешать. Чем реже я буду иметь с ним дело, тем лучше для нас обоих". А в другом случае командир знает, что парень действительно хочет служить, что его цель - научиться быть капитаном. Тогда он и обращается с ним соответственно. Но тебя мои командиры не знают, ты для них - темная лошадка. А учитывая твое отношение ко мне, которое ты, вольно или невольно, перенесешь и на свое новое начальство... Короче говоря, я окажу медвежью услугу тому шкиперу, на чей корабль отправлю тебя служить.
     - А ты не боишься оказать медвежью услугу экипажу корабля, командиром которого я стану?
     Отец подался вперед и буквально насквозь просверлил меня взглядом.
     - Ты так неуверен в себе? Считаешь, что не справишься?
     Я растерялся. Я не мог сказать ни "да", ни "нет". С одной стороны, я действительно испытывал неуверенность - но не в себе, не в своих способностях, а в своем опыте, квалификации, умении руководить людьми; в конце концов мне было всего двадцать три года. Вместе с тем я не сомневался, что когда-нибудь в будущем, не таком уж и отдаленном, смогу стать хорошим капитаном. Но не сейчас...
     - Я... я не знаю.
     - Ну, так проверим тебя, - ответил отец. - Получится - отлично, а нет - тогда я определю на твой корабль опытного старшего помощника, который будет помогать тебе справляться с капитанскими обязанностями.
     "Нетушки! - подумал я. - Не допущу такого позора, лучше выпрыгну из шлюза в открытый космос..."
     - Через неделю, - между тем продолжал отец, - бригада из девяти кораблей отправляется к одной из наших перевалочных баз в тысяче световых лет отсюда. В тот конец ты полетишь на корвете "Орион" в качестве пассажира со статусом преемника шкипера. За время полета познакомишься с судном, с экипажем. На перевалочной базе вас будет дожидаться партия новых кораблей, доставленных с Вавилона. Командир "Ориона", капитан Ольсен, получит крейсер, а ты станешь шкипером корвета и на обратном пути постараешься показать, на что способен. Все ясно?
     - Да.
     - Нужно говорить: "да, сэр", - поправил отец. - Пока мы просто беседуем, мы - родственники. Но когда речь заходит о служебных делах, я - твой верховный главнокомандующий. Вы уяснили, капитан?
     - Да, сэр. Но... разрешите один вопрос.
     - Разрешаю.
     - Так ли обязательно сразу производить меня в капитанский чин? Ведь шкипер корвета, как правило, носит звание лейтенанта-командора.
     - Это на Октавии, на Земле, на других планетах. Но Ютланд находится в особых условиях, у нас иная структура Военно-Космических Сил. На двух третях наших кораблей демонтированы вакуумные излучатели, они принадлежат к Группировке Планетарной Обороны, и там действует общепринятая градация званий. В Звездном же Флоте офицер чином младше капитана может командовать только катерами и шаттлами; а командиры кораблей четвертого класса и выше - капитаны, исключительно капитаны. Так что от этого звания тебе не отвертеться... Гм-м. Разве что попросишься на катер.
     На катер я проситься не стал. Я вовремя сообразил, что в глазах отца это станет свидетельством моей капитуляции, признанием собственной несостоятельности. Для него мой минимум - корвет.
     По завершении обеда, как только отец ушел, Лина тотчас бросилась ко мне.
     - Сашенька, поздравляю! Я так рада за тебя!
     - И тебя не смущает, что теперь я служу адмиралу Шнайдеру?
     - Ты служишь планете, - серьезно ответила Лина. - А что касается твоего отца... Ты просил ничего не говорить о нем, но раз уже сам начал, то я скажу тебе, что он очень милый человек, совсем не такой, каким его изображают на Октавии.
     - Он именно такой, не заблуждайся. Просто в определенных обстоятельствах и свирепый волк может показаться кроткой овечкой.
     Лина покачала головой:
     - Как ты можешь, Саша? Он все-таки твой отец.
     - Хватит, - твердо сказал я. - Оставим это.
     Яна поднялась из-за стола и небрежно взмахнула рукой, изображая салют.
     - Мои поздравления, кэп.
     Я поморщился:
     - Пожалуйста, не иронизируй.
     - Я не иронизирую. Это от души. Просто... - Она замолчала.
     Я отстранился от Лины и подошел к сестре.
     - Ты тоже хочешь, да?
     - Хочу, - ответила она сухо. - Но не могу. Мы с тобой в разном положении, Алекс. Тебе не пришлось переступать через свою гордость - а только через упрямство. Но мне нужно многое простить ему - к чему я пока не готова. Кроме того, у меня есть долг перед родной планетой, а у тебя его нет. Октавия потеряла право требовать от тебя верности еще семнадцать лет назад, когда убила твою мать.
     - Но ведь и тебе она не чужая. Я ее сын, а ты моя сестра, значит...
     - Нет, Алекс. Это может служить предлогом, но не причиной. А я не стану спекулировать такими серьезными вещами. - Она хлопнула меня по плечу. - Еще раз поздравляю, братишка.
     Яна развернулась и быстрым шагом покинула столовую. Лина, добрая душа, хотела было последовать за ней, но я удержал ее.
     - Нет, детка. Сейчас Яне нужно побыть одной.
     Мы не спеша поднялись на второй этаж. Лина сказала:
     - Саша, я не стану уезжать к Элис. Сегодня вечером позвоню ей и скажу об этом. Через неделю ты надолго улетаешь, и я хочу провести оставшееся время с тобой.
     Я тихо вздохнул. Элис по-прежнему упорствовала в своем нежелании иметь со мной дело, и Лина разрывалась между нами двоими, через каждые несколько дней переезжая от меня к ней и обратно. Все мои попытки поговорить с Элис заканчивались неудачей: когда я звонил ей, она сразу отключалась, дверь квартиры мне не открывала, а если я пробовал перехватить ее вне дома, она от меня убегала...
     - Как же мне это надоело! - сказал я в сердцах. - Пора положить этому конец... Вот что мы сделаем, Линочка. Ты позвонишь Элис прямо сейчас и скажешь, что приедешь к ней не завтра утром, а сегодня вечером.
     Она вопросительно посмотрела на меня:
     - Ты что-то задумал?
     - Кое-что задумал, - ответил я с мрачной решимостью.

8

     Я вышел из лифта на этаже, где жила Элис, но в другом конце вестибюля. Держась вплотную к стене, я подкрался к ее квартире и остановился так, чтобы оставаться вне поля зрения дверного монитора. Затем набрал на телефоне номер, сигнализируя Лине, что уже на месте.
     Через минуту Лина поднялась на лифте, подошла к двери, стараясь не коситься в мою сторону, и нажала кнопку звонка. Почти сразу дверь открылась, и голос Элис произнес:
     - Привет, солнышко, заходи. За тобой Сашка, случайно, не увязался?
     - Случайно увязался, - ответил я, проскользнув впереди Лины в квартиру. После чего быстро закрыл дверь и уже через переговорное устройство сказал:
     - Спасибо, Линочка, можешь возвращаться домой. Я скоро приеду - сам или с Элис.
     Я отключил интерком и повернулся к Элис, которая неподвижно стояла на месте, еще не опомнившись от моего наглого вторжения. На ней был шелковый халат кремового цвета, схваченный вокруг талии тонким пояском, ее щеки все больше разгорались румянцем негодования, карие глаза метали гневные молнии - словом, выглядела она сногсшибательно.
     - На меня не рассчитывай, - наконец заявила она. - Никуда я с тобой не поеду. А теперь выметайся, или я вызову полицию.
     Я изобразил на лице циничную ухмылку:
     - Вызывай. Кому, по-твоему, служит здешняя полиция?
     Элис досадливо закусила губу.
     - Ага! Уже вжился в роль папашиного сынка, золотого мальчика... Но если бы твой отец захотел, он бы давно заставил меня переселиться к тебе. А он позволил мне выбирать. И я выбрала. Я не хочу тебя видеть. И эту предательницу Линку тоже.
     - Она не предательница, - возразил я. - Просто она хочет, чтобы мы жили вместе, чтобы у нас все было по-прежнему.
     - Ничего по-прежнему у нас не будет. Все изменилось.
     - Хорошо. Давай обсудим эти перемены.
     - Ничего я не хочу обсуждать! - упрямилась Элис.
     - А мы все-таки обсудим, - твердо произнес я, взял ее за плечи и заставил пройти в небольшую уютную гостиную. - Ты ненавидишь меня из-за отца?
     - Да! - дерзко, с вызовом ответила она. - Ты чертов ублюдок недобитого фашиста.
     - Ответ не принимается. Будь это так, ты бы не избегала меня, а при первой же возможности высказала все, что думаешь. Ты бросила бы мне в лицо, что по вине моего отца ты стала пленницей и лишилась любимой работы, что он негодяй и пират, что ты ненавидишь его, а заодно и меня...
     - Так оно и есть!
     - Да, не спорю. Но свои претензии ты адресуешь ему, ты отделяешь его от меня, ты прекрасно поним