тной группировкой, нам было бы труднее. Тем более это нежелательно сейчас, когда у нас появились "звапы". Вне всяких сомнений, мы разобьем тяньгонцев, но для меня, как императора и верховного главнокомандующего, очень важно, чтобы победа досталась нам ценой наименьших потерь.
     Отец умолк, обвел всех нас взглядом и добавил:
     - Леди и джентльмены. Все, что говорилось в этой рубке с момента моего появления, вряд ли можно назвать государственной тайной. Но я просил бы вас не распространяться об этом. Время еще не настало. - Он слегка поправил мундир, и без того идеально сидящий на нем. - Всего вам хорошего, господа. Капитан Шнайдер, следуйте за мной.
     Когда мы выходили из рубки, боцман торжественно провозгласил:
     - Верховный главнокомандующий мостик покинул! Капитан мостик покинул!
     Шагая рядом со мной по коридору, отец заметил:
     - Когда создавался ютландский флот, я был решительно против дежурного боцмана в рубке. Мне больше по душе практика в Астроэкспедиции и на гражданских судах - симпатичные длинноногие стюардессы и никаких выкриков о капитане или адмирале на мостике. Но мои подчиненные, в особенности адмирал Биргофф, оказались более консервативными, чем я, и эту традицию пришлось сохранить.
     Мы вошли в мою капитанскую каюту. Первая комната представляла собой кабинет со столом, компьютерным терминалом и мягким вращающимся креслом. Отец скользнул взглядом по моему рабочему месту, затем подступил к встроенным в стену полкам, где ровными рядами стояли книги и лазерные диски.
     - Здесь у тебя, как и дома, идеальный порядок, - произнес он. - А вот я всегда был немного расхлябанным. Твоя аккуратность, несомненно, от матери.
     Потом отец заглянул во вторую комнату - спальню. Огромный матрас, укрытый шелковыми простынями, он комментировать не стал, а лишь заметил:
     - А здесь очень уютно. Чувствуется женская рука. Лина, конечно?
     - Да. В основном она.
     - Славная девочка. Ты еще не говорил с ней о ребенке? Так хочется покачать на руках внука.
     - Уже решено, - ответил я. - Как только уладится кризис. Ну, в смысле, через девять месяцев после того, как все уладится. Лина и Элис хотят родить в одно время. Элис - мальчика, Лина - девочку.
     - Это будет замечательно, - согласился отец. - Сразу сын и дочка, внук и внучка... А как твоя третья? Прайс.
     Я вздохнул.
     - Прайс не моя третья. Она вообще не моя. Она просто... ну, просто так. Временно.
     Отец хмыкнул.
     - Я мог бы сказать, что нет ничего более постоянного, чем временное. Но ограничусь другой поговоркой, чисто ютландской: твои женщины - твое личное горе. - Он присел на одно из откидных стульев у стены. - Ладно, у меня мало времени. Давай к делу, Алекс. Как ты относишься к предложению принца Горана?
     - Думаю, это разумно. Зарконские катера не слишком хороши в бою, их единственное достоинство - "звапы". А они будут действовать куда эффективнее на корветах или высококлассных боевых катерах. Шок шоком, но Горан поступил действительно мудро, согласившись расформировать свой дивизион.
     - Целиком согласен с тобой. Однако я спрашивал о другом. Как ты относишься к идее принца установить "звап" на твой корабль?
     "Прежде всего, - подумал я, - это отличная страховка. Почти стопроцентная гарантия, что я закончу войну целым и невредимым. Мой корвет будет сопровождать в бою группа кораблей с четко поставленной задачей - беречь и защищать. Не сына императора, нет, а драгоценный "звап". Оружие, которое свалилось на нас, как манна небесная - залог нашей быстрой победы..."
     А вслух я сказал:
     - Это очень ответственное задание, сэр. Сомневаюсь, что я заслужил его. Да, "Орион" - один из лучших корветов ютландского флота. И летная команда у меня талантливая, но большей частью молодая и неопытная. Это если не считать Вебера и отчасти - Купера с Дэвис. А опытных и знающих свое дело командиров и пилотов во флоте достаточно. Взять тех же эриданцев - одних только капитанов было уволено свыше тысячи. А теперь их стало еще больше - ведь при поступлении в наши ВКС капитанские чины и должности получили почти все старшие эриданские офицеры-летчики. И я уверен, что среди них найдется семь сотен настоящих асов, более умелых, более достойных, чем я. Отец удовлетворенно кивнул:
     - Как раз это я хотел от тебя услышать, сын. Я знаю: ты говоришь, что думаешь, не хитришь и не кокетничаешь. Но коль скоро речь зашла об асах, то ты - один из них. Что называется, молодой да ранний. Так считают Павлов и Томассон - а их-то никак не заподозришь в стремлении польстить мне. И твои бывшие сослуживцы с "Марианны" придерживаются того же мнения. А Вебер даже пошел служить под твоим началом. Так что тут ты скромничаешь. Ты - ас. Не слишком опытный, еще молодой - но ас. И "звап" ты получишь. Хотя бы потому, что об этом попросил принц Горан. А я не могу не прислушаться к его мнению, ведь мы многим обязаны ему. Да, конечно, он парень не промах, за свое оружие содрал с нас ни много ни мало почти полугодичную выручку с продажи эндокринина. Но разве имеют значение деньги, когда речь идет о человеческих жизнях? Поэтому "Орион" будет оснащен "звапом" и станет ядром мобильной ударной группы под командованием принца Зарконского. Так я решил.
     "Ну и хитрющий же ты сукин сын! - восхитился я в мыслях. - Все сказал правильно. Все логично. Лишь об одном умолчал, о главном - что хочешь уберечь меня..."
     Отец поднялся.
     - Что ж, мне пора. Нужно отдать распоряжение о монтаже "звапов", а потом, когда Павлов проснется - ты только представь: мне пришлось чуть ли не силой уложить его в постель и напоить снотворным! - мы займемся пересмотром тактики сражения с учетом нашего нового оружия... - Он покачал головой. - Просто невероятно! Кто бы мог подумать, что все так удачно обернется. С этими "звапами" нам сказочно повезло.
     - Уже второй раз повезло, - заметил я. - Сначала с эриданцами - и теперь у нас мощный, боеспособный Звездный Флот. А потом повезло со "звапами" - и к высокому профессионализму летного и командного состава флота добавилось чертовски эффективное оружие.
     Отец остановился у двери. Посмотрев на меня долгим взглядом, он сказал:
     - С эриданцами нам не повезло, Алекс.
     - Как это? - удивился я.
     - В том смысле, что не было никакого везения, никакой случайности. Как мой сын, ты должен это знать. Я никогда не планировал нового переворота на Октавии. Да, я финансировал заговор, поддерживал его - но не для того, чтобы осуществить честолюбивые мечты нескольких адмиралов и генералов. Из года в год я готовил пополнение для Вооруженных Сил Ютланда.
     Перед глазами у меня все поплыло.
     - Значит... ты...
     - Совершенно верно, Алекс. Разоблачение заговора произошло как раз в тот момент, когда это понадобилось. И подельники Гарсии тут ни при чем. Это устроил Фаулер - единственный, кто был в курсе моих планов. Получив от меня условный сигнал, он позаботился о том, чтобы эриданское правительство заполучило списки всех заговорщиков. Причем слово "заговорщики" можно наполовину заключить в кавычки, так как почти каждый второй из тех списков не имел к заговору никакого отношения. Зато это были блестящие офицеры, высококлассные профессионалы, элита флота. А что касается эффекта "раздачи", то я предвидел массовую чистку рядов, но ее масштабы поразили даже меня. Я не ожидал, что правительство так испугается.
     - Ох, черт! - потрясенно произнес я, прижав ладони к вискам. - Ты... ты обманывал людей. Ты подставлял их! Ты манипулировал их судьбами... судьбами десятков тысяч...
     - Да, сын, я это делал. Ради спасения трехсот миллионов ютландцев. И если Бог есть, то... - Отец помолчал. - Я сомневаюсь, что он простит меня. Но он, безусловно, меня поймет.

5

     К исходу третьих суток вторжения тяньгонский флот миновал "точку возврата", и тогда начался его разгром.
     Специальные подразделения "живых покойников" перестали имитировать ложные потери, ранее призванные вводить врага в заблуждение. Наши корабли усилили давление на тяньгонцев, и в бой наконец-то вступили корветы, оснащенные зарконскими "звапами".
     "Орион" с кораблями прикрытия вылетел в составе первой очереди из ста семидесяти шести ударных групп. Включившись в сражение, мы сразу убедились, как крупно просчитались тяньгонские адмиралы, разделив свой флот на шесть частей. Давным-давно, когда из-за гравитационных возмущений корабли не могли погружаться в вакуум в окрестностях системы, это была верная тактика, призванная растянуть силы обороняющихся. Но наши корабли свободно бороздили глубины Моря Дирака и за короткое время могли передислоцироваться в любую точку системы за пределами "теневой зоны", до которой было еще очень далеко. Зато вражеские группировки не имели возможности обмениваться помощью и менять свою диспозицию. Вдобавок они избрали слишком растянутое построение: с одной стороны, это уменьшало площадь эффективного сечения, что снижало потери при массированном обстреле с флангов и ковровых минных атаках из апертуры; но с другой - облегчало нам единичные набеги - вынырнул из вакуума, обстрелял врага и сразу скрылся.
     Дробление тяньгонского флота на шесть частей и их растянутое построение было на руку и при "зваповых" атаках. Благодаря более мощным, чем у катеров, бортовым реакторам корветов, дальность поражения возросла в несколько раз, и нам не приходилось слишком близко подбираться к потоку вражеских кораблей, чтобы иметь возможность обстреливать наиболее крупные суда, находящиеся в самой его середине. А то, что все корабли линейного класса шли под плотным прикрытием, не очень усложняло нашу задачу. Лучи из "звапов" (Горан любезно объяснил, что они представляют собой пучки микроскопически тонких "нитей" нагретого до температуры глубокого инсайда внешнего вакуума) беспрепятственно проникали и сквозь силовое поле, и сквозь плотную материю, не повреждая ее, пока не встречали на своем пути излучатель, который жадно поглощал их энергию, после чего срабатывал тот самый эффект "вакуумного зажигания".
     За первые шесть часов атаки ударных "зваповых" групп была уничтожена добрая треть линейного состава тяньгонского флота. Поражение других целей - кораблей первого класса и ниже - по ходу дела производилось, но пока не являлось для нас приоритетной задачей. Главными мишенями были линкоры, авианосцы и десантные транспорты - суда, без которых противник не мог перевести сражение на поверхность планеты и в ее воздушное пространство.
     К концу нашей боевой смены из ста семидесяти шести участвовавших в битве корветов, оснащенных "звапами", погиб только один - и исключительно по неосторожности капитана, который после удачного залпа и быстрого погружения в апертуру, распорядился на секунду всплыть, чтобы посмотреть на результат своей работы. Эта секунда оказалась для корвета роковой, а корабли прикрытия просто физически не успели среагировать на несогласованный маневр своего подопечного.
     За исключением этого случая, остальные корветы-"звапоносцы" ни разу не подвергались смертельной опасности, их надежно прикрывали корабли сопровождения. Прикрывали - и порой гибли, выполняя свою задачу "беречь и защищать".
     Не избежала потерь и наша группа. Один из фрегатов был подбит, прикрывая "Орион" от массированной огневой атаки трех вражеских эсминцев, а час спустя у легкого крейсера был поврежден излучатель - к счастью, это не помешало ему совершить погружение и уйти на базу для ремонта. В обоих случаях нам немедленно присылали замену.
     Когда положенные шесть часов истекли, и мы, по приказу командования, направились к Станции-Один, в душе каждого из присутствовавших на мостике "Ориона" царила странная смесь ликования и печали. Мы уничтожили немало тяньгонских кораблей и могли гордиться эффективностью своих атак - без малого девяносто процентов попаданий. Но также мы думали о людях, погибших на фрегате. Сейчас шла война, смерть была повсюду, но эти люди погибли рядом с нами, защищая нас. Можно даже сказать - вместо нас...
     - Капитан был эриданцем, - произнес Вебер, первым заговорив вслух о том, о чем мы все думали. - Старший помощник - из пилотов-отставников; кажется, родом с Брешии. Это все, что я знаю.
     - Я виноват, - отозвался Горан. - Я видел, что те проклятые эсминцы смещаются к периферии. Но рассчитывал, что успеем.
     - Мы бы успели, - сказал суб-лейтенант Картрайт, - если бы я не потратил три секунды на уточнение цели.
     - А я задержалась с погружением, - внесла свою лепту Кортни.
     Я понял, что это самобичевание нужно немедленно прекратить, и твердо произнес:
     - Никто ни в чем не виноват, просто так сложилось. Это война, уяснили? Отставить нытье!
     Мои подчиненные отставили. Принц тоже, хотя формально считался моим командиром.
     Впрочем, свои командирские обязанности Горан воспринимал на особенный манер. При подготовке к очередному налету на противника он составлял детальный план, расписанный по десятым долям секунды, передавал его мне и капитанам кораблей сопровождения, после чего предоставлял нам действовать самостоятельно. По ходу атаки он ни разу не вмешивался, так что оперативное командование нашей группой целиком ложилось на мои плечи. Такое положение всех устраивало: принц, обладая мощным аналитическим мышлением, разрабатывал довольно остроумные и грамотные планы атак, а их практическим воплощением занимались мы.
     По прибытии на станцию мы с Гораном отправились для отчета в штаб. Но не в штаб Седьмой эскадры, к которой на постоянной основе был приписан "Орион", а в штаб спешно сформированного Особого Стратегического Корпуса, в состав которого вошли все семь сотен ударных "зваповых" групп. Командовал им все тот же вице-адмирал Бенсон - отец усиленно протаскивал его в полные адмиралы. Впрочем, Бенсон, несмотря на молодость, действительно был отличным военачальником и вполне заслуживал того, чтобы стать первым ютландцем с четырьмя адмиральскими звездами на погонах.
     С самим Бенсоном мы не встретились - он по-прежнему находился в космосе, осуществляя общее руководство ударными группами. Зато мы мило побеседовали с контр-адмиралом Сантьяго, который после того неприятного инцидента на перевалочной базе был переведен на кабинетную работу. Контр-адмирал не таил на меня обиды за то, что тогда я фактически выставил его недотепой; наоборот, он испытывал ко мне чувство признательности, что я, настояв на немедленном преследовании лайнера, спас его от более крупных неприятностей, если бы он, из-за своей растерянности, позволил кораблю с предателем на борту ускользнуть. А так ему даже не вынесли выговора, а тихо и мирно сняли с должности командира дивизиона и назначили на не слишком ответственный, но почетный пост в штабе.
     От Сантьяго мы узнали, что из ста семидесяти шести ударных групп нашей смены мы оказались на пятом месте по количеству уничтоженных кораблей противника с учетом их ранговой принадлежности. Для меня это оказалось большим и приятным сюрпризом; почему-то я ожидал, что мы будем плестись в самом хвосте по боевым показателям.
     - Ты комплексуешь, Алекс, - сказал мне Горан, когда мы вышли из штаба. - Подсознательно считаешь, что раз ты такой молодой, то и толку от тебя мало. А на самом деле, ты отличный капитан.
     - А ты отличный стратег, - ответил я взаимной любезностью. - Твои планы атак были великолепны. Именно благодаря тебе мы достигли таких показателей.
     Принц улыбнулся:
     - Сойдемся на том, что мы оба хороши.

6

     На шестой день тяньгонский флот (вернее, то, что от него осталось) должен был начать торможение, если собирался вступить в бой у Ютланда, а не промчаться на всех парах мимо планеты. Но к этому времени враг потерял все свои самые тяжелые корабли, а вместе с ними - и высшее командование в полном составе. Оставшиеся адмиралы дивизионного и бригадного звена, очевидно, долго не могли между собой договориться о дальнейших действиях, но затем наконец решились признать, что их вторжение захлебнулось, и корабли всех шести группировок, не сбавляя тяги ходовых двигателей, стали отклоняться от первоначального курса, чтобы кратчайшим путем уйти за пределы системы.
     Однако в эйнштейновом космосе поменять направление движения гораздо труднее, чем в глубоком вакууме или, скажем, в воздушном пространстве, где можно совершить резкий разворот, опираясь на сопротивление внешней среды - насыщенного энергией инсайда или воздуха. Направленная в сторону планеты скорость никуда не делась, и чтобы погасить ее, требовалось столько же времени, как и на разгон. Поэтому тяньгонские корабли вынуждены были идти по широкой дуге и могли покинуть область, недоступную для погружения, лишь через пять или шесть дней.
     На Ютланде уже начались празднества по поводу победы, а между тем наш флот не прекращал атак на уже убегающего противника. В своем обращении к народу и Вооруженным Силам отец заявил, что мы должны нанести тяньгонцам полное и окончательное поражение - в качестве наглядного урока всем потенциальным агрессорам, которые втихую точат на нас зубы. Эта позиция получила всемерную поддержку общественности и военных.
     Одновременно с этим по всем доступным каналам связи противнику был предъявлен ультиматум с требованием безоговорочной капитуляции. В случае неподчинения наше командование грозило им полным уничтожением.
     В первые часы после ультиматума никакой реакции не было, но спустя некоторое время под беспрерывными атаками наших сил тяньгонцы убедились, что мы не собираемся так просто отпускать их. Элементарные расчеты показывали, что при сохранении нынешней динамики потерь шансы на спасение имела лишь малая часть флота.
     Поначалу дезертировали отдельные корабли - стремительным рывком они вылетали за пределы своей группировки, на частоте позывных сообщали о сдаче и начинали торможение. Некоторые из таких кораблей подбивали свои же, но с каждым часом дезертиров становилось все больше, а потом начали сдаваться целые бригады и дивизионы. Но опять же - все из-за той же скорости нам предстояло ждать еще несколько дней, пока корабли замедлят движение и на их борт можно будет высадить космических пехотинцев с призовыми командами. А пока суд да дело, на еще незаселенных островах в Западном океане строились лагеря для военнопленных - мы не собирались долго держать их на своих хлебах, но чтобы организовать их доставку на одну из нейтральных планет для последующей передачи властям Тянь-Го, требовалось некоторое время.
     Элис прокомментировала это так:
     - Наконец-то и нашим армейским будет чем заняться. Правда, не думаю, что они обрадуются роли надзирателей...
     Но далеко не все тянъгонцы собирались сдаваться. Некоторые корабли совершали самоубийственные погружения и гибли уже в апертуре, иные продолжали надеяться на спасение. Однако теперь, когда половина недобитого вражеского флота предпочла плен смерти, у остальных почти не было шансов добраться до "точки возврата".
     Впрочем, мы - имея в виду мою команду - в охоте за беглецами не участвовали. Для нас война уже практически закончилась. Когда стало ясно, что тяньгонцы отказались от намерения атаковать Ютланд, отец провел совещание Генерального Штаба, на котором единодушно согласились, что с военной, политической и моральной точек зрения было бы большой ошибкой оставлять Группировку Планетарной Обороны в стороне от боевых действий. А поскольку на ее судах отсутствовали излучатели, то было решено произвести временную ротацию личного состава - "планетарники" заняли корабли Звездного Флота, а мы, "звездники", отправились нести боевое дежурство в окрестностях Ютланда. Хотя какое там "боевое дежурство"! Нас просто определили в орбитальный санаторий - отдыхать, расслабляться и безучастно наблюдать за завершающей фазой войны.
     Принц Горан, хотя и мог настоять на продолжении своего участия в сражении, все же решил не качать права и сложил с себя обязанности командира ударной группы. Заявив, что исполнил свой долг перед памятью сестры, он даже снял адмиральский мундир и переоделся в штатское. Мы попрощались с ним на Станции-Один, а потом наш "Орион" отправился