нную посадку на корабль.
     Буквально в последнюю минуту решил полететь с нами и адмирал Фаулер.
     - Не знаю, в какой мере я буду вам полезен, - сказал он мне. - Ведь я уже давно из военного превратился в администратора. Но я не могу оставаться в стороне, когда вашей планете угрожает опасность. Иначе потеряю всякое уважение к себе. Да и внукам, когда они подрастут, как я объясню, что годами набивал карманы ютландскими деньгами, а потом, едва почуяв опасность, спрятался в кусты.
     Однако тех же внуков и свою дочь Фаулер оставил на Вавилоне, в полной безопасности. Я понимал его. Я бы и сам так поступил, будь у меня дети и внуки. Я даже подумывал, к какой бы хитрости прибегнуть, чтобы отправить Лину к родителям на Октавию (об Элис речь не шла, она бы не поддалась ни на какую хитрость), но так ничего и не придумал. А когда я заговорил об этом прямо, без обиняков, Лина оскорбилась и заявила, что ни за что со мной не расстанется. Она даже пригрозила расценить мои слова так, что я разлюбил ее.
     ...Только оказавшись на борту "Ориона", я в полной мере осознал, как мне не хватало космоса. Усталость и напряжение последних девятнадцати недель мигом покинули меня, я почувствовал прилив сил и энергии. Меня так и подмывало немедленно броситься на мостик и заняться предстартовой подготовкой; но прежде, как капитан, я должен был совершить обход корабля и убедиться, что на борту все в порядке - экипаж к полету готов, а пассажиры надлежащим образом размещены по каютам.
     И тут я, пожалуй, схитрил. Я немного затянул обход корабля с таким расчетом, чтобы не начинать командование с рутинной процедуры отшвартовки из дока и следования по инструкциям диспетчера в свободный для старта сектор околопланетного пространства. Этим, по моему поручению, занимался старпом Купер, а я заявился в рубку как раз в тот момент, когда со всеми предварительными маневрами было покончено и "Орион" был готов к погружению в вакуум.
     При моем появлении дежурный боцман традиционно провозгласил:
     - Капитан на мостике!
     Лейтенант-командор Купер взял под козырек:
     - Старший помощник вахту сдал.
     - Капитан вахту принял, - ответил я и смерил взглядом троицу пилотов из Первой группы: штурмана Дэвис, навигатора Прайс и оператора погружения Тернер, мою Элис...
     Дэвис доложила о полной готовности всех бортовых систем. Лейтенант Уинтерс, снова приступивший к обязанностям офицера связи, сообщил, что диспетчерская дает добро на погружение. И тогда я, смакуя каждое слово, отдал свою первую команду:
     - Штурман, запустить привод в холостом режиме.
     Черт побери, как же я соскучился по этой работе.

Глава восьмая
ПЕРЕД БУРЕЙ

1

     - Алекс, ты знаешь, какой сегодня день? - отозвалась из соседнего шезлонга Яна.
     Я лениво приподнял солнцезащитные очки и посмотрел в чистое голубое небо.
     - Хороший, теплый день, - сказал я. - Третий день моего отпуска и четвертый - после возвращения с Вавилона.
     День был действительно хорош. В этом полушарии Ютланда была ранняя осень, царило бабье лето - как его еще называют, бархатный сезон. В нескольких метрах от наших шезлонгов плескалось море; пляж и прибрежные воды были заполнены людьми, отовсюду звучала эриданская речь. Отдыхающие из числа коренных ютландцев потянулись ближе к тропикам, на этих широтах для них было уже прохладно, а для нас - в самый раз. Среднегодовая температура на Ютланде выше, чем на Октавии, к тому же здешнее солнце, звезда Аруна, гораздо желтее нашей Эпсилон, и летом ее лучи содержат непривычно много для эриданцев ультрафиолета. Зато сейчас мы могли спокойно нежиться на солнышке, не боясь обжечь свою чувствительную кожу.
     - Нет, Алекс, я спрашиваю, какое число, - уточнила Яна.
     - Ну, восемнадцатое января, - ответил я. Как и на других населенных планетах, на Ютланде пользовались земным календарем, хотя это приводило к некоторым неудобствам из-за несовпадения естественных годичных циклов. - Сегодня мне исполнилось двадцать четыре года, четыре месяца и шестнадцать дней.
     - Тоже знаменательная дата, - согласилась сестра. - Но ты кое-что упустил. Сегодня ровно год, как мы попали на Ютланд.
     - Целый год! - удивленно произнес я. А потом поправился:
     - Один только год. А сколько всего случилось!
     - И изменилось, - добавила Яна.
     Между тем из воды вышел Павлов, а вместе с ним - Элис и Лина. Девочки подбежали к нам и, смеясь, принялись обтираться полотенцами. А Павлов как был мокрый, так и плюхнулся на широкий шезлонг рядом с женой.
     - Ты медведь неуклюжий, кэп! - пожурила его Яна, подвинувшись немного к краю. Во внеслужебное время все мы по-прежнему называли его кэпом, теперь это стало вроде семейного прозвища. - Чуть плечо не отдавил.
     - Тоже мне, неженка нашлась, - с ласковой насмешкой произнес Павлов. - Можно подумать... Ах, ребята, вы просто молодцы, что вытащили меня сюда! За эти месяцы я совсем забыл, как это здорово - расслабиться и отдохнуть. Спасибо вам.
     Да, благодарность была нелишней. Вчера вечером мы потратили битый час, чтобы уговорить Павлова, который по семь дней в неделю проводил то в штабе, то в космосе, взять себе выходной. Отцу это не удавалось: по словам Яны, он несколько раз в приказном порядке отправлял Павлова в краткосрочный отпуск, но тот всегда находил массу дел, требующих безотлагательного решения, и убеждал его, что с отпуском нужно повременить. И так они постоянно временили - из недели в неделю, из месяца в месяц...
     Обтершись досуха, девушки присоединились ко мне в шезлонге - Элис справа, Лина слева. На обычных ютландских пляжах такая картина была вполне заурядной и не привлекала к себе внимания. Но здесь отдыхали в основном эриданцы, притом недавно прибывшие, для которых подобное зрелище было в диковинку. То и дело я ощущал на себе их заинтригованные взгляды, хотя из деликатности они старались не пялиться в открытую, а посматривали исподтишка.
     Мимо нас прошла группа молодых мужчин и женщин, одетых в купальные костюмы, однако держались все с явно офицерской выправкой. Узнав Павлова, они поприветствовали его почтительными кивками, а один парень, самый младший в компании, от неожиданности даже козырнул, хотя был только в плавках. Меня тоже узнали и тоже поприветствовали, но в их кивках я ощутил какую-то двусмысленность - то ли они предназначались мне как старшему офицеру, то ли как сыну верховного главнокомандующего и правителя планеты.
     Когда молодые люди отдалились от нас, Павлов приподнялся на локте, посмотрел на меня и спросил:
     - Все еще комплексуешь, Александр?
     - Немного, - честно ответил я. - Но не очень. Постепенно привыкаю. Главное, я уже доказал себе, что могу быть командиром.
     - Молодец, так держать. Открою тебе тайну: мне тоже несладко. Кое-кто - и таких немало - считает, что своим званием и должностью я обязан браку с дочерью адмирала Шнайдера.
     - А что, не так? - отозвалась Яна. - Ты еще на Октавии раскусил, кто я такая, потом разыскал Алекса, организовал угон корабля, чтобы доставить нас на Ютланд, чем заслужил признательность нашего отца. - (За то время, которое я провел на Вавилоне, она научилась называть его отцом.) - Ну а дальше дело техники: ты охмурил меня, женился и в приданое получил четыре адмиральские звезды вкупе с постом начальника космических операций. Все логично, все правдоподобно.
     Мы хором рассмеялись.

2

     Час спустя мы приоделись и пошли обедать в небольшой прибрежный ресторанчик, где к нам присоединился Ганс Вебер, который за минувший год успел получить степень доктора математики в университете Свит-Лейк-Сити, прочитал студентам курс лекций по своей любимой теории чисел, а совсем недавно, устав от науки, записался на военную службу.
     Кстати сказать, за время моего пребывания на Вавилоне все члены летной команды "Марианны" один за другим поступили в ютландский флот. Некоторые последовали примеру Павлова, к которому питали глубокое уважение; иные решились на это после известий о массовых чистках в рядах Эриданских Вооруженных Сил и Астроэкспедиции, когда с изумлением и негодованием обнаружили в списках уволенных своих друзей, родственников и хороших знакомых, которые никоим образом не могли участвовать в заговоре, а просто попали под раздачу.
     Если не считать Вебера, то дольше всех продержались Яна и командор Томассон. Моя сестра - из-за неприязни к отцу, которая, впрочем, постепенно угасала; а шкипер - из чувства долга перед кораблем и остальной его командой, хотя прекрасно понимал, что по возвращении на Октавию будет отправлен в отставку, подобно многим другим офицерам, имевшим несчастье поддерживать близкие отношения с заговорщиками. В конце концов и Яна, и Томассон сдались - они не смогли оставаться безучастными наблюдателями перед лицом надвигавшейся войны. Томассон сразу был произведен в звание коммодора и получил под свое начало бригаду, а Яна и еще четверо бывших пилотов "Марианны" стали командирами кораблей. Капитанский чин предлагали и Веберу, но он отказался, изъявив желание остаться старшим навигатором или занять должность первого пилота.
     - Ну так что? - обратился Вебер ко мне и Яне, когда мы покончили с обедом. - Кто из вас берет меня к себе? Только решайте поскорее, а то меня уже сватают на этот бешеный авианосец, "Мечту идиота"... Нет, надо же, названьице какое! Хотелось бы знать, кому оно взбрело в голову.
     Я скромно промолчал и не стал признаваться в своем авторстве. А Яна сказала:
     - Я думаю, тебе лучше пойти к Алексу. Если я все правильно поняла, то скоро у него освободится вакансия старшего навигатора.
     Причина, по которой сестра уступала мне Вебера, была очевидна - она хотела, чтобы у меня под боком был высококлассный летчик, на чей опыт и профессионализм я мог бы положиться в любых ситуациях. Я тоже не возражал против Ганса - за время полета на "Марианне" мы с ним отлично сработались, и одна даже мысль, что он будет в моей команде, прибавляла мне уверенности. Но, с другой стороны, я чувствовал некоторую неловкость из-за того, что стану его командиром...
     Вебер посмотрел на меня:
     - Значит, решено, шкипер?
     Я кивнул:
     - Да. Завтра же подам в штаб эскадры соответствующий рапорт. Правда, сейчас я в отпуске, но... - Я умолк и вопросительно взглянул на Павлова:
     - Ведь так можно?
     - Безусловно, - ответил он и поднялся из-за стола. - Кстати, Александр, нам нужно поговорить. Давай пройдемся.
     Мы вдвоем покинули открытую террасу ресторана и не спеша зашагали по пустынной прибрежной аллее. Прежде чем начать разговор, Павлов достал сигарету и раскурил ее от зажигалки.
     - Замечательно, - сказал он, сделав затяжку. - Жаль, что ты не куришь... Нет, что за глупость! Ты правильно делаешь, что не куришь. Просто я хотел сказать, что ты не представляешь, какое это удовольствие - первая сигарета после еды. Но ладно, я с тобой не о курении хотел поговорить. Сегодня утром я беседовал с лейтенантом Прайс, по видеофону.
     - Даже так? - произнес я растерянно и с некоторым возмущением. - Она что-то пронюхала и обратилась напрямую к вам, через голову непосредственного начальства?
     - Во-первых, она ничего не пронюхала. Прайс давно раскусила твои намерения, еще на Вавилоне. А во-вторых, она обратилась не ко мне, а к Яне, как твоей старшей сестре. Я присоединился к их разговору в качестве члена семьи. Гм-м, как твой старший брат.
     - И что дальше?
     - Если хочешь знать мое личное мнение - не как командующего, а как родственника, - то, избавившись от Прайс, ты проблемы не решишь.
     - Зато устраню источник психологической напряженности, - возразил я.
     - В самом деле? Значит, напряженность присутствовала, а ты ничего не предпринимал? Ни на Вавилоне, где у тебя была масса вариантов для замены Прайс; ни на обратном пути, хотя с вами летели в числе пассажиров восемнадцать пилотов. Это плохо, Александр, очень плохо.
     Я не на шутку испугался, запоздало сообразив, что чересчур перегнул палку. И поспешил уточнить:
     - Я имел в виду потенциальную напряженность. Если бы только она проявилась...
     - Из потенциальной перешла бы в кинетическую, - слегка поддел меня Павлов.
     - Ну, вроде того. Тогда бы я сразу принял меры. Но сейчас, перед войной, нужно позаботиться об этом заблаговременно. Разве не так?
     - Отчасти ты прав. А отчасти - нет. Лейтенант Прайс хоть раз навязывалась тебе? Я имею в виду, со своими чувствами.
     Я покачал головой:
     - Ни разу. У нас всегда были ровные, профессиональные отношения, и если бы мне не сказали... - Я помедлил, а потом честно признался:
     - Скорее всего я бы ничего не заметил.
     - Хорошо, тут мы разобрались. Теперь что касается твоих девушек. Они жаловались тебе на приставания Прайс?
     - Нет, ничего не было. Просто Кортни... то есть лейтенант Прайс, старается поближе сойтись с Элис и Линой, стать их лучшей подругой.
     - Им это не нравится?
     Я замялся.
     - Нет, наоборот. Они ценят ее дружбу. Но... Поймите, кэп, все это делается с определенной целью. А мне не нужна третья жена.
     - Прекрасно тебя понимаю, Александр. Мне, к примеру, не нужна и вторая жена. Яны вполне достаточно. Но неужели ты считаешь, что с переводом Прайс на другой корабль избавишься от этой угрозы?
     - Ну... Я надеюсь, что со временем она увлечется кем-то другим. При условии, конечно, что я не буду постоянно маячить у нее перед глазами.
     - С глаз долой, из сердца вон, - понимающе кивнул Павлов. - В долгосрочной перспективе это правильное решение. Однако у нас на носу вторжение тяньгонского флота. К этому времени Прайс вряд ли остынет - беседуя с ней, я убедился, что она увлеклась тобой всерьез. И что тогда получится, Александр? Подумай сам. Служа на другом корабле, Прайс будет переживать за тебя, эти мысли не позволят ей полностью сосредоточиться на исполнении своих обязанностей. В боевой обстановке ничем хорошим это не кончится.
     - А разве вы не будете переживать за Яну? - спросил я. - Разве Яна не будет переживать за вас? И за меня, если на то пошло. А я - за нее. И сколько еще мужей будут переживать за жен, а жен за мужей, любимых - друг за друга, родителей - за детей, братьев - за сестер...
     Я мог еще долго продолжать перечисление различных вариантов, но Павлов жестом остановил меня:
     - Да, мы все будем переживать. Но - переживать без надрыва. А в твоем случае получится так, что ты вышвырнешь Прайс из своей команды, больно ранишь ее, чем усугубишь ее переживания. Ты слишком поздно спохватился. Если ты хотел избавиться от этой девушки, то нужно было избавляться еще на Вавилоне.
     - Значит, вы рекомендуете оставить ее?
     - Да, таков мой совет.
     - А как же тогда Вебер? Мне он нужен.
     - Не вижу никаких проблем. Сделай необходимые перестановки. Простор для маневров есть. Пока у тебя только три постоянных пилота - тех шестерых, которых ты получил на время полета к Вавилону, уже распределили по другим кораблям. Сделай Прайс вторым пилотом и таким образом освободишь ее нынешнюю должность для Вебера. Хотя я назначил бы его не старшим навигатором, а первым пилотом. Но тут ты должен сам решить, не сильно ли это уязвит Дэвис.
     - Не уязвит, - уверенно ответил я. - Дэвис предпочитает работу навигатора. В пути она часто менялась местами с Прайс.
     - Вот и отлично. Завтра подашь рапорт о перестановках и попросишь дополнить твою команду еще двумя штатными пилотами до полного комплекта.
     - Двумя? - переспросил я, совсем не удивившись. Хотя мы навербовали летчиков больше, чем рассчитывали, но и кораблей накупили предостаточно, так что дефицит кадров, уже не острый, не критический, все же остался. - На "Орионе" будет не три летные группы, а две?
     - Ах да, ты еще не в курсе. По моему предложению, которое одобрил твой отец, в Звездном Флоте Ютланда введена новая структура летно-навигационных вахт, рассчитанная на чисто оборонительные действия. Распределение штатных пилотов по трем или четырем группам идеально подходит для экспедиционного режима - при межзвездных перелетах. Такой порядок принят в Астроэкспедиции и на гражданских судах; его практикуют также и в ВКС тех планет, чья военная доктрина допускает возможность ведения наступательных боевых действий с передислокацией частей флота в другие системы. Мы же не собираемся ни на кого нападать, так что нам нет смысла формировать летные группы по весьма расточительному экспедиционному принципу. Ведь при этом даже во время битвы половина пилотов будет отсиживаться в глубоком резерве - ни один корабль не может участвовать в сражении более десяти часов в сутки. Имеется в виду традиционное сражение, с интенсивным маневрированием в вакууме.
     Я кивнул. Странное, на первый взгляд, обстоятельство: сверхсветовые компоненты ходовой системы корабля - вакуумные излучатели и привод Ронкетти - спокойно выдерживали недели и месяцы непрерывного полета в инсайде, но при слишком частых всплытиях и погружениях сильно "перегревались". Для излучателей основным фактором "перегрева" являлась поступавшая с бортового реактора энергия, необходимая при первом этапе погружения, когда они еще не находились в состоянии динамического равновесия с окружающей средой. Сверхсветовой привод испытывал перегрузки от постоянных переключений режимов работы - холостого, обычного и форсированного; к тому же в апертуре движение корабля было возможно только на форсаже. По этой причине большинство войн, как правило, велись посредством серии массированных атак длительностью от шести до девяти часов. Если за время такой атаки нападающая сторона не добивалась разгрома противника, ее силы отходили в глубокий космос и устраивали передышку часов на двенадцать - четырнадцать. Эта пауза позволяла "остыть" и кораблям обороняющейся стороны.
     Но так происходило в обычных условиях. В нашем случае все было гораздо запутаннее - и одновременно проще. Сначала бой на подступах к системе - по одним правилам. Затем планетарная оборона - совсем по другим. Тут уже и мы лишимся возможности маневрировать в вакууме, а сражение будет продолжаться без перерыва, сколько потребуется для полной победы одной из сторон.
     - Я тоже над этим задумывался, - заметил я. - На примере моего "Ориона". Три постоянных пилота, конечно, мало. Девять - необходимо при длительных полетах. А в пределах системы, действительно - для корвета хватит и шести штатных пилотов. Две группы по три человека.
     - Вернее, три группы по два, - уточнил Павлов. - Штурман и навигатор. Это для несения дежурств. Если понадобится передислоцировать корабль в другое место, вызывается еще один пилот и занимает место за пультом погружения. В нештатных ситуациях экстренное погружение может произвести любой из двух дежурных пилотов. Или капитан, если он на мостике. Или старший помощник. В боевой обстановке или во время учений активизируется пульт помощника штурмана, формируется основная группа из четырех пилотов, а двое оставшихся служат резервом. При планетарной обороне опять возвращаемся к схеме "три по два". По-моему, для корвета нормально.
     - Совершенно согласен с вами, кэп, - ответил я. - Кстати, вы, случайно, не знаете, на кого я могу рассчитывать в пополнение моей летной команды?
     - А ты сам посуди, кого тебе могут дать. Ты берешь первым пилотом Вебера - классного профессионала. Купер и Дэвис у тебя довольно опытные летчики, Прайс тоже ничего, да и Элис уже поднабралась опыта. Поэтому с большой долей вероятности я могу спрогнозировать, что две оставшиеся вакансии займут молодые мичманы, только что прошедшие полугодичную стажировку. Это не пугает тебя?
     Я пожал плечами:
     - С какой стати? Ведь я сам не так давно окончил колледж. Определю ребят в пары к опытным пилотам - Дэвис и Веберу. Под их руководством... - Тут я осекся, сообразив, что таким образом третью пару составят Элис и Кортни, чего мне совсем не хотелось. - Впрочем, нет. Вебер эриданец, а новичкам будет легче сработаться с соотечественниками - Дэвис и Прайс.
     - Только ли в этом причина? - спросил Павлов, мигом раскусив меня.
     Я покраснел.
     - А Вебер с Элис составя