ак мой друг Кигель кричал: "Он там, он там!" Ну  сколько
можно было не открывать. Я открыл. И  хотя  мы  имели  приличный  вид,  меня
исключили к чертовой матери  из  комсомола.  И  так  кончилась  моя  карьера
комсомольского секретаря.
   - Интересно, как вас называют друзья?
   - Те, кто любит, - Мишаня. А был - Жванька, в детстве.  И  между  прочим,
был Жванькой, потом стал Жванецким. Жрали какую-то  чушь.  Макуху  жрали.  В
Одессе, на маслозаводе, выдавливали масло из семечек  и  оставшиеся  выжимки
спрессовывали в плитки. Что же макуха напоминала? Вот как ваш магнитофончик,
такого же цвета и толщины. А мы их грызли, эти выжатые семечки. Худющим  был
я.
   - А так не скажешь. Видимо, хорошо питаетесь?
   - Да, хорошо. Это единственное, что я люблю.  Кроме  любви  настоящей,  я
люблю поесть. Потому что всего в  этой  жизни  три  удовольствия  -  поесть,
любовь и успех приятен.
   - Кто готовит известному сатирику?
   - Чаще всего ем здесь, в офисе нашего театра. Не очень доволен. Все время
горит что-то внутри. Заглушаю содой, чем попало. А люблю очень простые вещи:
люблю борщ, люблю гречневую кашу, люблю котлеты  и  вареный  кусок  мяса  на
кости.
   - Кого из артистов вы считаете лучшим исполнителем ваших произведений?
   - Мариночка, мы ж договорились, что вы будете задавать  вопросы,  которые
никто не задавал. Вот этот вопрос задавали. Эстонцы так говорят: задавал-ли,
обижал-ли, где вы был-ли. Все с двумя "л".
   - Это были поддавки. Если серьезно, у вас есть фраза: "Наша жизнь  никому
не нужна, кроме нас, наша смерть никому не нужна, кроме нас". А  вам,  Михал
Михалыч, чья-нибудь жизнь нужна?
   - Еще как нужна. И моя жизнь нужна. Но в этом-то вся и штука: я все время
испытываю одиночество. Женщина (я снова возвращаюсь к женщине) - она рядом с
одиночеством, правда? Женщина всегда возле одиночества мужского.  Физическая
близость не снимает одиночества, может, только на мгновение... Я иногда себя
чувствую как лошадь, которая бегает по кругу. Пробежала круг  -  колокольчик
ударил. Еще круг - опять ударил, дзынь... Мой друг Ширвиндт говорит:  пенсию
тебе надо оформлять. Жванецкий - пенсионер? Какой кошмар!
   - Михал Михалыч, а пари? Уже забыли?
   - Держи "Паркер". Дарю...

   А в другой кулисе притаился тоже одессит. Тоже темпераментный, но  совсем
тихий. Молчун с печальными глазами. Они стали еще печальнее с тех  пор,  как
он потерял друга и партнера - Витю Ильченко. И больше не собирается  "замуж"
во второй раз. Печальный однолюб Карцев. Сегодня Роман Карцев это -
   Минус друг Витя, плюс друг Миша.
   Плюс Москва, минус Одесса.
   Плюс высокий гонорар, минус уверенность в завтрашнем дне.
   Минус замкнутость, плюс богатая внутренняя жизнь.
   Плюс  понимание  всего  вышеперечисленного,  минус  растерянность,   плюс
ностальгия... Все плюсы и минусы сошлись в том, что он

   Один в лодке,
   не считая... таланта
   Испорченный артист -
   В Одессе детей насилуют едой -
   Искусство ладить с начальством -
   Однолюб навсегда - Одессизм от Ромы

   - У вас богатая трудовая  биография:  обувная  фабрика,  фабрика  швейных
машинок. А почему вы сразу не пошли в артисты?
   - В Одессе было театральное училище на уровне Института. Меня не приняли.
Мне сказали: "Вы уже готовый артист. Испорченный". Так я поступал шесть раз.
В пятый я почти поступил - в  цирковое  училище  на  эстрадное  отделение  в
Москве. И вроде бы уже был зачислен. А потом выяснилось, что  двоих  человек
надо было сократить. Отчислили меня и  Каплана.  Они  нашли  две  фамилии  -
Каплана и мою - Кац. По паспорту и документам я Кац.
   И это было не только со мной. Моя сестра закончила Институт культуры. Она
не могла устроиться на работу. Ей говорили: "Евреев не берем".
   - А когда вы взяли сценический псевдоним?
   - А сразу, как к Райкину пришел. Райкин тоже все это понимал. Он говорил:
"У тебя фамилия не сценическая - Кац - три буквы, не запомнят". У меня  брат
был Кац, он сейчас в Америке, фокусник. Он выступал как Карц. А я продлил  -
Карцев. Может, потом кто-нибудь сделает себя Карценишвили.
   - Из-за проблем "пятого пункта" анкеты вам не хотелось отъехать?
   - Сложный вопрос. Я лично уезжать не хотел. Я понимаю, что работать  надо
здесь: из наших никто там не пробился. Но дело еще и в детях. Хорошо, что  у
меня жена русская и дети записаны на ее фамилию.
   - Вы так решили - дать фамилию жены, потому что собака бита?

   - Во-первых, потому что бита. У нас так все евреи поступают, кто женат на
русских. Во-вторых, антисемитизм - порождение не советской системы. Ведь и в
России была черта оседлости. Вот  такой  народ  евреи,  такая  судьба.  Один
грузин тост говорил: "Я хочу выпить за вашу нацию, которая дала миру  Христа
и Жванецкого".
   Одессизм №1
   (воспоминания об Одессе. - М.Р.)
   Исполняется с одесским темпераментом, мимикой и интонациями
   Одесса помешана на футболе. Она сходит с ума. Я могу рассказывать об этом
часами. Я сидел как-то на футбольном матче. Там есть две трибуны, где  сидят
главные фанаты - тридцать восьмая и вторая. Я сидел  на  второй  трибуне,  а
рядом  пацан,  моложе  меня  (мне  было  тогда  лет  шестнадцать,  а  ему  -
двенадцать). И вот он  увидел  на  противоположной  скамье  стадиона  своего
друга, который ходил и искал себе место.  Так  он  ему  через  весь  стадион
кричал: "Придурок, иди сюда, у меня есть  место.  При-ду-рок!"  Полматча  он
орал, его чуть не убили. А он свое: "Придурок, где ты, иди сюда, здесь  есть
место". Он посинел, он уже не мог кричать. Он не  смотрел  матч.  Он  только
хотел своему товарищу дать место. Вот так в Одессе могут  стоять  и  кричать
"Коля" целый день. Стоять и кричать с разными  интонациями  "Ко-ля,  выйди".
Все дело в интонации.

   - А лично вы всегда согласны с автором, которого читаете со сцены?
   - Не согласен часто по поводу концовок. Я Мише говорю: "Нету  финала".  А
он мне - "Иди отсюда". Я ему всегда уступаю. Он чуть постарше и на девяносто
процентов бывает прав.
   - А согласны, например, с такой фразой: "У нас  многое  изменилось,  хотя
ничего не произошло"?
   - Конечно согласен, хотя у Миши есть другая замечательная фраза: "История
России - борьба невежества  с  несправедливостью".  Это  лучше,  чем  "народ
заслуживает то правительство, которое он имеет". А ту фразу,  о  которой  вы
говорите, я переделал: "Хотя многое изменилось, но ничего не  произошло".  И
если материально действительно стало лучше, то морально  -  хуже.  Никто  не
знает, чем это кончится. И я не знаю.
   - Если честно, если бы не было Жванецкого - были бы вы?
   - Был бы. На уровне наших эстрадных артистов,  может  быть,  чуть  лучше.
Автор определяет лицо любого артиста, театра.
   - Жванецкий, который сам сейчас много читает, он конкурент вам?
   - Он мне сказал: "О, ты мой конкурент". Полушутя  сказал.  Для  меня  это
смешно. Какой конкурент? Какая страна у нас, сколько городов, работай  -  не
хочу.
   Одессизм № 2
   (исполняется как "О" № 1)
   В Одессе детей насилуют едой. Худой ребенок - значит больной. И вообще  к
детям особое отношение. Я как-то пошел в магазин и вот вижу в углу парадного
стоит пара и стоит ребенок. Худой и  страшный.  Папа  зажал  его  в  углу  и
говорит: "Гриша, у тебя три яблока. Ты съел одно. Сколько у тебя  осталось?"
Гриша мужественно думает. Отец его бац по голове. Гриша плачет  -  а-а-а.  Я
ушел в магазин, где-то полтора часа ходил. Возвращаюсь: Гриша уже  сидит  на
полу, папа возле него. "Ты съел два яблока,  сколько  у  тебя  осталось?"  Я
ушел. Он продолжал мучить его в подъезде. Я вышел, вынес ему яблоко.

   - В Одессе, даже если там свирепствовала  холера,  все  воспринималось  с
юмором.
   - А если девушка уходит от парня, это тоже смешно в Одессе?
   -  Какой  юмор  -  жуткие  идут  разборки,  драки.  Не  девушек  бьют,  а
соперников. Там нет такого разговора джентльменского. Там сразу бьют и все.
   - Вы тоже так поступали?
   - Из-за своей жены? Бывало. Одесситы очень вспыльчивы.  Они  медлительны,
они могут какое-то время терпеть. И даже если девушку пригласили  на  танец,
скажут: "Ладно". А если уж прижал или  поцеловал  руку,  то...  А  потом  ей
попадает дома, конечно, потому что она была  поводом  драки.  Как  моя  мама
говорила: "Никогда никого не надо ни в чем винить, только  себя.  Если  тебя
ударили - ты виноват, если тебя оскорбили - ты не ходи туда".
   - Говорят, у вас  очень  красивая  жена.  Это  значит,  что  у  вас  была
напряженная жизнь?
   - Была напряженная, да. Это честно  говорю.  Жена  не  то  что  красивая,
обаятельная. Есть шарм. Конечно, бывали случаи, когда я бесился  (сейчас  не
так, как раньше). Чуть что, я сразу в драку лез. Камнем, кирпичом по  голове
- все, что под рукой. Ну я был маленький всегда, легкий, очень спортивный. И
даже, если я видел, что противник сильнее, я мог вжарить и убежать.
   Одессизм № 3
   (чуть меньше темперамента, мимика
   и интонации те же)
   У нас в доме культуры была уборщица. Однажды после моего выступления  она
подошла  и  сказала:  "Роман,  вы  очень  хороший  артист.  Но  вы   слишком
пересаливаете лицом". Вы поняли это? Так могут сказать только  в  Одессе.  А
другая работала в филармонии. Ей было 100 лет или  около  того.  Она  любила
говорить: "Я умру на контроле". Она  рвала  трояки  и  пятерки,  которые  ей
совали в руки вместо билетов.

   - Знаете, Роман, мне кажется, что вы себя чувствуете чужаком в Москве.
   - Нет. В Москве я привык. Мы же ведь с Райкиным  в  Москве  с  шестьдесят
второго года околачивались. Мы в Москву переехали ради работы. Потому что  в
Одессе не хватало публики. Там каждый спектакль шел два-три года. Два месяца
мы играли в Одессе, два месяца отпуск и восемь месяцев мотались по стране. И
в Москву мы переехали, чтобы не мотаться.
   Я и сейчас не москвич. Живу так же, как жил в Одессе. Я  не  суечусь,  не
бегаю на все  концерты,  не  бегаю  на  презентации,  не  хочу  выступать  в
Елисеевском  магазине,  в  ГУМе.  Сейчас  вот  приглашали  на  мясокомбинате
выступить. Не хочу я еще пока... Ничего страшного в этом нет  (кто  хочет  -
тот идет), но в принципе мне больше  нравится,  когда  зрители  приходят  на
спектакль, "нормально одемшись  и  посмотремшись  в  зеркало".  Так  что  на
мясокомбинате пока еще не был. Но, может, к этому приду, потому что  в  этих
местах прилично платят либо дают питанием.
   То же самое касается наших отношений с начальством. За всю нашу жизнь  мы
раза два-три выступали в правительственных концертах. Чисто принудительно. А
так каждый раз отлынивали, потому что...
   - А на дачи ездили, в банях выступали?
   - На дачах - нет. В санаторий "Барвиха" один  раз  ездили.  Нас  привезли
спецрейсом из Одессы. Я помню, мы играли миниатюру "Авас" в гробовой тишине.
   Еще пару раз выступали где-то, но вообще, в принципе, у нас с Витей  было
кредо: мы держали на расстоянии наше начальство и  никогда  не  ручкались  с
ним. И сейчас так живем. То есть я могу быть  знаком,  скажем,  с  Лужковым,
здороваться с ним, но чтобы дружить, играть в теннис...
   - А что такое, Лужков - плохой мужик? На балалайке вот играет.
   - Хороший, но дружить с ним не хочу.
   - Чтобы за шута не держал?
   - Да. И потом - они начинают предлагать выступать в бане, в  предвыборной
кампании, где, может быть, мне не хочется выступать. Но я, поскольку  с  ним
дружу и он, в свою очередь, дал мне квартиру или машину, то я должен  как-то
ему отплатить. Это сейчас многие  делают,  огромное  количество  артистов  в
банях выступали.
   - А вы всегда были такой смелый? В банях не выступал,  с  начальством  не
ручкался.
   - В банях не играли, а в рестораны мы приглашали людей,  кормили,  поили,
чтобы они нам  помогали  с  квартирами.  Вот  у  Мишки  на  этот  счет  есть
миниатюра, где младший  научный  сотрудник  пригласил  большого  человека  в
ресторан, чтобы тот подписал бумажку на прописку его тещи.  Витька  блестяще
играл. Он сам когда-то был крупным начальником.
   Одессизм № 4
   (По темпераменту - как все предыдущие одессизмы)
   В Одессе на пляж собираются очень долго. В субботу все смотрят  на  небо:
"Ага, звезда". Начинают жарить, шкварить вечером. Готовят  как  на  свадьбу:
холодец, рыбу, синенькие, салат "Оливье", селедку,  водку,  пиво  берут.  На
следующий день к двум часам дня, когда уже жара неимоверная или когда ливень
дикий, они отправляются на пляж. Потом они приходят  на  пляж,  раскладывают
огромные простыни, тут же вынимают еду и начинают  жутко  жрать.  Они  могут
сидеть до восьми вечера и ни разу не искупаться.  И  вот  маленький  мальчик
Гриша. Он еще не успел подойти к воде, ему уже кричат: "Выйди из воды, выйди
из воды. Паразит, у тебя ноги синие. Я тебе перебью все  ноги,  если  еще  в
воду войдешь, сиди здесь, загорай". Крик, плач: "Я  хочу  купаться".  "Сядь,
сиди, пойдешь по моей команде". Бац-бац. "Ну ладно, иди,  чтоб  ты  сгорел".
Идет купаться. "Выйди из воды, я что тебе сказал". Начинается дикий скандал.
Потом они  собираются,  идут  домой.  И  Грише  говорят:  "Вот  в  следующее
воскресенье пойдем на море, будешь купаться..."

   - Витя блестяще разбирался в психологии  начальства.  На  худсоветах  все
Мишины вещи читал именно он. Потому что Витя мог прочесть  их  так,  что  ни
Миша, ни я, ни комиссия ничего не понимали. Читал он логично, нормально,  но
никто ничего не понимал. Примерно так говорил Горбачев: "Мы должны выйти  на
огромные размышления, мы должны  определиться  и  выйти  к  другим  огромным
размышлениям. Когда это все есть, тогда это все оно и будет".
   После таких чтений Мишка белый был, как стена: "Как  можно  так  прочесть
мой  текст!"  Витька  говорил:  "Ну  ты  видишь,  все  подписали".  А  после
выступлений начальство хваталось за голову: "Как это  могли  пропустить?"  А
мы: "Вот видите - печать стоит".
   - У Вити не было проблем с начальством, а у вас?
   - Ни я, ни Миша не умеем ладить с руководством.  Потому  что  вот  я  что
думаю, то в лоб и говорю. Поэтому в свое время ушел из театра Райкина.
   - А что это была за история, когда Райкин вас выгнал?
   - Я ушел из театра из-за чего? Мы с Витей репетировали одну сцену, мы там
много всего придумали, и вдруг Райкин из зала говорит: "Это не  смешно".  Мы
снова повторяем. "Это  не  смешно".  Тогда  я  спрашиваю:  "Почему,  Аркадий
Исаакович, по-моему, это смешно". "Ты понимаешь в юморе больше,  чем  я?"  Я
сказал: "Да". И подписал заявление об уходе. Вот  такой  у  нас  с  ним  был
конфликт. Конечно, это была  глупость.  И  все  понятно.  Но  такой  у  меня
характер. В отличие от Вити я сначала делаю, а потом думаю.
   Только раз Витя вспылил. Это была уникальная история. Это было  в  Киеве.
Мы должны  были  в  приказном  порядке  ЦК  участвовать  в  концерте  особой
важности. Шесть юмористов, в том числе и мы с Витей, должны  были  выйти  на
сцену и играть интермедию. Когда  мы  ее  прочитали,  тут  же  сказали,  что
выступать не будем, потому что дорожим своим именем.
   "Вот  народные  согласились,  а  вы  тут,  понимаете,  строите  из   себя
артистов", - сказали нам. И артисты, которые прежде разделяли  наше  мнение,
не поддержали нас. Тогда Витя встал (он же с украин-ской  фамилией,  они  же
его за своего принимали), встал и сказал: "Идите  вы  все".  И  пошел  такой
текст матом. Я раскрыл рот. Немая сцена. В общем, мы сбежали из Киева.
   Как ни странно, мы с Витей были гораздо ближе, чем с Мишей.
   - А что же тут странного?
   - Ну, казалось бы - мы два одессита, два еврея. Нет, мы по духу близки  с
Мишей. Мы просто одинаковые по  характеру.  Поэтому  нам  надо  очень  часто
расставаться. Я Мишу очень люблю и стараюсь ему не попадаться на глаза.
   - А кто из вас, одесситов, круче?
   - Я. Я вспыльчивый, но Миша очень крепкий. Он качается. Он до сих пор так
может  сжать  руку,  что  умрешь  на  месте.  Я  легкий.  Больше   занимался
акробатикой, прыжками в воду, бегом, футболом. Тут я ему дам форы. Здесь  он
слабак. А вот физически Миша очень крепкий. Тьфу-тьфу.
   - Роман, а почему вы о Вите говорите в настоящем  времени  на  протяжении
всей нашей беседы?
   - Потому что он есть  для  меня.  Мне  тяжело  сейчас  не  физически,  не
материально. Только морально. Только не хватает Вити, его ума, его таланта.
   Знаете, мне сейчас звонят актеры, очень приличные, и предлагают  работать
вместе. Я отказываюсь и буду отказываться.  Потому  что  есть  две  причины.
Во-первых, это отсутствие репертуара. Миша не пишет  уже  для  меня.  Только
иногда. А во-вторых, это самая главная причина -  память  Вити.  Я  однолюб.
Влюбился в Жванецкого, влюбился в Витю,  влюбился  в  свою  жену.  Мы  почти
никогда с ним не ссорились. Только один раз, из-за женщины. В молодости мы с
ним влюбились в одну женщину и в один вечер чуть ли не до драки дошло. Мы  с
ним неделю не разговаривали. И это был единственный случай за тридцать лет.

   Сегодня в лодке он  один.  Он  сосредоточен  на  себе  ("у  него  богатая
внутренняя жизнь", по Жванецкому) и упрямо налегает на  весла.  Он  пытается
плыть вперед, постоянно оглядываясь на лазурный берег, по которому идут  три
беспечных молодых одессита - Миша, Витя и Рома.

   Каждый артист мечтает отойти от маски, к которой все привыкли. Вот  Ольга
Аросева - не кокетка пани Моника, а женщина, которая ради своей  семьи  идет
на преступление. А Спартак Мишулин -  грустный  неаполитанец,  лучше  других
понимающий изнанку философии спасения любыми средствами. Хотя эту  непростую
тему веселая парочка обыгрывает уморительно смешно, потому что

   В "Сатире" объявились миллионеры
   Макаронная вакханалия не по-флотски -
   Любовь на продуктовой почве -
   Очень веселые похороны

   - Так, начинаем с макарон, - объявил режиссер  и  потребовал  тишины.  Ее
было позволено нарушить только музыкантам, скромно притулившимся на лестнице
слева от сцены. Аккордеон и гитара затянули  что-то  жалостливое,  обозначив
характер дальнейших событий.
   - Где мои макароны? - парень  в  спецовке  (Борис  Тенин)  надвинулся  на
пожилого господина -  своего  папу.  Папа  -  Спартак  Мишулин  -  испуганно
оправдывался перед сыном, занюхивая слова корочкой лежалого сыра.
   - Нет, я не понимаю, папа, вы же съели вчера свою порцию...  Я  не  хочу,
чтобы в этом доме трогали мою еду.
   Хорошенькое начало получит дальнейшее  развитие  с  появлением  на  сцене
главы семейства - Амалии, которую играет Ольга  Аросева.  О  ее  наступлении
возвестил скандал за сценой, и появившаяся  артистка,  вся  взлохмаченная  и
возбужденная, прокричала:
   - Дура! Она еще торчала в моем доме... Я ничего для нее не  жалела  -  то
тарелка макарон (дались им эти макароны. - М.Р.), то  яички.  По  два  яичка
каждое утро. Одна Мадонна знает...
   Не знаю, как Мадонна, а всем  уже  известно,  что  в  Театре  Сатиры  так
репетировали спектакль "Неаполь - город миллионеров" по Эдуардо де  Филиппо.
На сцене - послевоенный голодный,  разоренный  город,  примерно  такой,  как
многие российские точки постреформенного и  посткризисного  периода.  Что  ж
теперь удивляться, что у людей на уме одна  шамовка.  "Неаполь"  на  Садовом
кольце, супротив главного китайского ресторана "Пекин" выстраивает  режиссер
Михаил Мокеев, который как-то странно притих в шестом ряду и  наблюдает  всю
эту продуктовую вакханалию первого акта. Почему-то не останавливает действия
и не делает замечаний артистам.



   - Яйца тухлые, макароны скисли, - противным голосом кричит подруга Амалии
- артистка Фруктина - и  убегает.  В  захлопнувшуюся  за  ней  дверь  летит,
кажется,  сковородка.  Под  мелодию   явно   неаполитанского   происхождения
выясняется, что семья Амалии, чтобы выжить, заводит частное дело - открывает
кафешку, а под его прикрытием  спекулирует  дефицитными  продуктами.  Причем
всем заправляет, естественно, Аросева, а муж  ее,  Мишулин,  контуженный  на
войне, регулярно теряет память и временами силь