сли она напишет тебе и откроет, где она... скажи ей... расскажи ей...
     - Я расскажу ей, как ты выглядел и что ты сказал, - успокаивающе ответил Блэз. - Я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедить ее остаться здесь и подождать твоего возвращения.

***

     Вилл ненадолго забежал в тайную комнату в доме мастера по парикам, собрал несколько странных пузырьков и каких-то загадочных снадобий и положил в карман плаща. Затем вернулся во дворец, где узнал, что юный Своллоу уже упаковал его вещи в небольшой деревянный сундук и две дорожные сумки.
     - Отправь их почтовым дилижансом, пусть они дожидаются меня в "Золотой Пятерке" в Фермулине.- Вилл договорился встретиться в этом трактире с Ником и остальными двумя своими людьми. Они путешествовали порознь, чтобы не привлекать внимание.
     Вооружившись двумя пистолетами, рассовав по карманам пороховой рожок и мешочек с пулями, он взял шпагу с серебряной рукоятью на красной шелковой перевязи, шляпу с загнутыми полями, пару рукавиц из свиной кожи и направился к двери.
     Затем он зашел к королю, и Родарик выдал ему документ, который они оговорили заранее, - он давал такие широкие полномочия, что попросту являлся карт-бланш. Документ утратит часть силы, когда они пересекут границу, но все еще будет иметь определенный вес в Шенебуа, Брайдморе и Монтань-дю-Солей, в соответствии с последними договорами, подписанными с этими странами.
     - За исключением убийства, поджога и грабежа на большой дороге, - сказал Родарик, передавая бумагу, - этот документ дает тебе право на любые действия в этих странах. Но будь осторожен, следи, как ты его используешь и кому показываешь.
     Вилл кивнул, засунул бумагу во внутренний карман и пошел наверх, попрощаться с королевой.
     Он нашел ее в одиночестве в ее хорошенькой спальне, где певчие птицы в своих серебряных клетках хранили зловещее молчание. Когда Вилл вошел в комнату в развевающемся дорожном плаще, Дайони повернула к нему изможденное лицо. С тех самых пор как Родарик сказал ей сегодня утром, что Машина Хаоса, возможно, обнаружена, Дайони попеременно начинала то отчаянно надеяться на лучшее, то мучаться мрачными предчувствиями.
     - Ты привезешь ее? Пообещай, что ты ее привезешь, - прошептала она, когда Вилрован упал на колени к ее ногам. Выражение ее лица перепугало его.
     - Обещаю, - он взял ее руки в свои и начал попеременно целовать дрожащие ладошки, - что бы ни случилось, я не вернусь без Сокровища Маунтфалькона. Мы слишком долго ждали хоть каких-нибудь вестей. Если я не найду Машину Хаоса в Фермулине, я буду искать ее повсюду, пока не найду.
     Он выехал из ворот Волари на той самой серой кобыле, что несколько месяцев назад привезла его в Брейкберн-Холл, и как он отчаянно пожалел, что сейчас едет не к Лили Брейкберн.
     Но много часов спустя, когда время уже близилось к полуночи, продвигаясь по горной дороге, он начал сомневаться в своем решении. Держа путь от Хоксбриджа к равнинам Шенебуа и Брайдмора, не переставая мучить себя мыслями о Лили, он осознал наконец, что, какой бы жизненно важной ни была цель его путешествия, он не сможет посвятить ей все свое внимание, пока не предпримет последней попытки найти жену и поговорить с ней.
     Брейкберн-Холл и деревня Фернбрейк находились в нескольких часах быстрой езды к северу, а Фермулин - значительно дальше к северо-востоку. И хотя Брейкберн был не совсем по дороге, но он был и не настолько далеко, чтобы мимолетный визит туда занял больше, чем восемь-десять часов. Он сможет частично нагнать это время, сменив лошадей, скача ночь напролет, он ведь и сегодня отказался от ночлега.
     Вилл принял решение. Спустившись с гор, он повернул свою усталую кобылу на север. Ночь была светлая, и на небе сияла почти полная луна, дорога была так хорошо знакома, что он без труда находил путь.
     Вилрован прибыл в Брейкберн-Холл, грязный и измученный, за час до рассвета. Он предоставил кобылу заботам конюха и застал Аллору Брейкберн как раз тогда, когда она собиралась приступить к завтраку.
     - Я хочу видеть Лили, - потребовал он с порога.
     - Ее здесь нет, - сказала Аллора, неприязненно глядя на него поверх расписного фарфорового чайника. - И вам незачем продлевать ваш визит, который, я надеюсь, будет очень коротким. Она может вернуться очень нескоро.
     Вилл отчетливо заскрипел зубами.
     - Из чего я заключаю, - сказал он угрожающе, - что вы знаете, где она, но не намерены мне сказать.
     - Вы совершенно правы, у меня нет такого намерения, - чопорно ответила Аллора. - Пусть Лили сама извещает вас о своем местонахождении, если действительно хочет, чтобы вы знали, где она. - Аллора взяла салфетку и расстелила на коленях. - Вы можете закрыть дверь с той стороны, когда будете уходить.
     У Вилла руки зачесались, когда он на мгновение представил, с каким удовольствием он вытряс бы из нее все, что она знает, - если бы она была мужчиной и лет на тридцать моложе.
     Но думать об этом было бесполезно, ее возраст и пол служили ей надежными защитниками. У него не было возможности силой заставить ее что-нибудь ему рассказать. А что, если...
     При этой мысли его глаза опасно блеснули.
     - Госпожа Брейкберн. Ни разу, за все годы, что я вас знаю, вы не упустили ни единого случая сделать мне какую-нибудь гадость. И должен вам сообщить, что мое терпение лопнуло, я больше не потерплю, чтобы вы вмешивались в мою семейную жизнь.
     Аллору это не тронуло.
     - И что, - ядовито отозвалась она, - что вы собираетесь делать? Вызовете меня на дуэль, храбрый капитан Блэкхарт? Вы обидите старую и слабую женщину?
     - Ни в коем случае, - сказал Вилл, направляясь к выходу. - Клин клином вышибают.
     Из столовой он немедленно направился в кабинет своего тестя; увидев, что комната пуста, он сел за стол, очинил себе перо и написал короткое, но подробное письмо на одной стороне бумажного листа. Расписавшись, поставив кляксу и сложив лист, он запечатал письмо воском лорда Брейкберна и прижал к нему свое резное кольцо, затем крупно написал адрес.
     На мгновение он задумался, не отдать ли письмо одному из лакеев в Брейкберне, чтобы они отправили, но почти сразу же отказался от этой идеи. Он все равно собирался остановиться в Фернбрейке, чтобы сменить лошадь и наскоро поесть. Будет несложно за соответствующее вознаграждение найти кого-то, кто согласится отвезти письмо в Одэмантэ.

34

Тарнбург, Винтерскар.
Семью месяцами ранее - 14 виндемиа 6537 г.

     Снова наступила зима, как всегда, быстрее, чем хотелось бы, и улицы Тарнбурга занесло снегом, острые крыши обледенели. В Линденхоффе королевское бракосочетание отметили с должной сдержанностью. Смерть лорда Хьюго Саквиля всего четырьмя месяцами ранее - у него хватило дурного вкуса умереть прямо на обеде в честь помолвки короля - бросила тень на все торжества. Все визиты, балы и другие предсвадебные мероприятия были короткими и скучными.
     Сам день свадьбы выдался ясным, но холодным, и свадебная процессия ехала в церковь в соболях и горностаях. Во время тихой службы, на которой присутствовали не более двух сотен гостей, невеста в сером платье и жених в черном костюме приглушенными голосами произнесли клятвы, и дело было сделано.
     Потом последовал официальный ужин, на котором присутствовали пять сотен гостей. Вино и еда были превосходны, да и музыка тоже - цитра, скрипки и спинет, - но гости сидели скованно, и неловкость витала в воздухе.
     Возможно, всему виной было то, что им пришлось пробираться сквозь недовольную толпу, собравшуюся у дворца. Народ заполнил все улицы вокруг Линденхоффа: плотники, каменщики, чугунолитейщики, бондари, ткачи, оружейники, стекольщики, рабочие всех возможных профессий толкались, стараясь пробиться поближе к дворцовым воротам. Они воспользовались объявленным выходным днем, чтобы выразить свое презрение иностранной невесте короля. Это было новое и неприятное ощущение для Джарреда, ведь раньше народ всегда его любил, но он все-таки верил, что со временем они смирятся с его браком.
     Если бы он прислушался к тому, что говорят на улицах, если бы кто-нибудь дал ему почитать свежеотпечатанные листовки, которые ходили по рукам, очень может быть, что он изменил бы свое мнение. В народе шептали, что Ис тесно связана с каким-то зарубежным королевским домом, отчего ее брак с Джарредом становился незаконным. С другой стороны, в этих листовках худосочную королевскую невесту и ее подозрительных предков объявляли выскочками: она, мол, дочь пирата, потаскуха, покинувшая бордель только с помощью анонимного богатого покровителя, горничная, убившая хозяйку и выдающая себя за нее. И все-таки никому и в голову не приходило подозревать правду, ее сочли бы диким бредом даже самые завзятые сплетники.
     А между тем на свадебном ужине высокие гости ели, пили, танцевали и без особого энтузиазма пытались флиртовать под заунывный аккомпанемент скрипок. Провозглашались тосты, объявлялись назначения на новые посты при королеве; затем Джарред и Ис сели в позолоченные сани, запряженные шестеркой белых лошадей, и уехали в загородный дом на короткий медовый месяц. Большая группа слуг последовала за ними в карете.
     Когда молодожены вернулись в Тарнбург две недели спустя, мадам Соланж одна из первых появилась в Линденхоффе, чтобы засвидетельствовать свое почтение королевской супруге. Ис приняла свою бывшую воспитательницу в роскошно отделанных комнатах, которые оштукатурили, покрасили и позолотили за время медового месяца.
     - Ты выглядишь очень довольной собой, - сказала мадам, оглядывая Ис с ног до головы и совершенно не выказывая интереса к этим новым ослепительным декорациям.
     Ис покраснела и забеспокоилась, она наслаждалась переполохом и всеобщим вниманием в этот первый день после их возвращения во дворец. И хотя свадебное путешествие было для нее одним долгим кошмаром, она уже спрятала все неприятные воспоминания подальше, старясь о них забыть. И, как истинная чародейка, она была слишком поглощена настоящим, чтобы серьезно задумываться о будущем.
     - Конечно, я довольна. А почему нет - ты только посмотри вокруг, - Ис поигрывала изящными золотыми браслетами, которые Джарред только утром ей подарил.
     - Все это очень хорошо, - отпарировала мадам, - только не забывай, как ты сюда попала. Помни, насколько тебе необходимы моя помощь и советы, чтобы удержаться здесь.- И хотя мадам выглядела вполне царственно в рысьих мехах и черном бархате, в голосе ее сквозила горечь, а лицо выражало недовольство. - Должна сказать, когда ты попыталась взять дела в свои руки, ты сильно напортачила. Смерть лорда Хьюго в такой неудачный момент...
     - Но это ты хотела, чтобы он умер, - ответила Ис визгливым голосом.- Это ты сказала, что от них от всех надо избавиться, что все родственники Джарреда, его друзья и доверенные слуги должны исчезнуть один за другим. Подумай, как бы это выглядело, если бы они стали умирать только после свадьбы. И по-моему, я замечательно все устроила,- самодовольно добавила она, - только потому, что это случилось в очень невыгодный, как они думают, для меня момент, никто не заподозрит, что я приложила руку к смерти лорда Хьюго.
     - Никто не заподозрил - пока, но, может быть, ты и не так хорошо замела следы, как тебе кажется.
     Но Ис думала иначе. На самом деле она очень тщательно выбрала момент смерти сэра Хьюго. Во-первых, конечно, она хотела произвести впечатление на мадам, которая отравила Айзека, намекая, что, если Ис не перестанет колебаться по поводу короля, Змадж будет следующим. И поэтому Ис хотела довести до ее сведения: "Я тоже могу быть жестокой". А во-вторых, эта заминка позволила ей еще несколько недель избегать общества мужа, от общения с которым ей становилось физически плохо.
     Когда она об этом подумала, ее настроение померкло. Ей так и не удалось до сих пор по-настоящему забеременеть - а может быть, она и совсем ошиблась, и далее первичного зачатия еще не произошло. В любом случае, она оказалась не более плодовита, чем все ее сородичи.
     Мадам вторила ее мыслям:
     - Пройдут месяцы, а может быть, и годы, пока ты забеременеешь. Пока ты не в состоянии будешь объявить о предстоящем рождении наследника, мы ничего не можем сделать с Джарредом. А что до остальных - кто-то скоропостижно скончается, или вдруг про высокопоставленного чиновника пойдет дурная слава, или доверенный слуга неожиданно будет уволен с плохими рекомендациями, но не все сразу. Есть множество способов добиться того, что нам нужно, и теперь, когда ты проникла в Линденхофф, тебе представится значительно больше возможностей.
     Ис вздохнула и подошла к высокому окну, она еще долго стояла, глядя на сады внизу. Недолгая оттепель, вслед за которой температура неожиданно упала, укутала каждую ветку, каждый побег, каждый шип, каждый ствол в прозрачную ледяную корочку. Теперь казалось, что дворцовые сады создал гениальный стеклодув. Это было довольно красиво, но нагоняло на Ис тоску. Проведя в Тарнбурге почти год, она начинала ненавидеть местный климат - короткое, яркое, неистовое лето и раннюю долгую зиму. Перспектива прожить всю жизнь в таком ужасном месте была просто отвратительна.
     Месяцы, а тем более годы, которые ей предстояло оставаться женой Джарреда, ее тоже не особенно прельщали.
     Ис провела пальцами по белым камням ожерелья на шее. Изучая возможности ожерелья, она научилась вызывать сильное и нездоровое возбуждение, граничащее с бредом. Было нечто непристойно завораживающее в том, чтобы наблюдать за Джарредом, когда он находился под действием ее заклинания, а после этого он всегда был готов рабски исполнять любые ее прихоти. Это состояние сопровождалось таким чудовищным физическим напряжением, что, если поддерживать его достаточно долго, у Джарреда может случиться удар или отказать сердце. И соблазн позволить королю умереть был все сильнее и сильнее. Она уже не раз подводила его опасно близко к краю бездны за время их медового месяца.
     Ис отвернулась от окна и постаралась взять себя в руки. Так как она все еще бесплодна, то ей необходимо продолжать встречаться со Змаджем, а это защищало ее любовника от мадам Соланж. Так безрассудно расправившись с Айзеком, она не станет обращаться так же расточительно со Змаджем и Джмелем. По крайней мере, до тех пор, пока ей не удастся разыскать где-нибудь еще одного юношу-чародея благородного происхождения - а насколько Ис знала, сейчас их просто не осталось в живых.
     Тем не менее было понятно, что мадам хочет, чтобы последнее слово осталось за ней.
     - Не позволяй роскоши твоего нынешнего положения ударить тебе в голову,- сказала мадам резко, поправляя меха и собираясь уходить.- Нам еще предстоит многое сделать, и один неверный шаг обойдется дороже, чем ты думаешь.

***

     Джарред, вернувшись домой, первым делом послал за доктором Перселлом. Король принял старика в своей комнате для совещаний, где десятки нарисованных дверей, окон и арок вели в никуда. Здесь они могли поговорить наедине, не боясь вторжения.
     Перселл не мог не заметить, как король побледнел и осунулся всего за две недели, как дрожала его рука, когда он жестом предложил философу сесть рядом, в старое кресло Зелены.
     - Вы недавно болели, сэр? - прямо спросил он.
     - Болел? Почему вы спрашиваете? - Джарред улыбнулся, но его глаза оставались серьезными. - Честно говоря, я никогда в жизни не чувствовал себя лучше. Я на себя не похож, это верно, но это всего лишь от чрезмерного удовольствия. Теперь, когда я вернулся домой, я буду более воздержан.- Улыбка превратилась в неискреннюю гримасу.- Да и как иначе? У меня здесь слишком много дел, чтобы оставалось достаточно времени на... развлечения.
     Доктор Перселл поправил очки и продолжал обеспокоенно разглядывать Джарреда.
     - Развлечения, Ваше Величество?
     Король неловко пошевелился в позолоченном кресле.
     - У моей жены странные вкусы для такого юного существа. И я понял, Френсис, что и я не таков, каким всегда себе казался. Есть во мне темная сторона, которая жаждет самых экзотических наслаждений. - Произнося эти слова, он потирал запястье.- Всю жизнь я изо всех сил стремился не причинять боли другим и избегать ее сам. Да, дрожь охватывает каждый нерв, каждый...
     Джарред неестественно усмехнулся и покраснел до корней волос.
     - Хотя зачем я вам говорю все это? Прошу прощения.- Он на мгновение закрыл глаза рукой. - Мы очень интересно провели время, но, уверяю вас, все уже в прошлом.
     - Я очень надеюсь, - сказал старик, - раз от подобных экзотических удовольствий вы становитесь таким слабым и изможденным.

35

Люден, Риджксленд - четыре месяца спустя.
15 плювиоза 6538 г.

     Зима почти отпустила Люден. И хотя ветер с моря оставался ледяным, солнце светило целыми днями, а болота за городом посерели и на них упал туман. Сам город стремительно менялся. Снег вымели с улиц, вдоль которых тянулись дома из красного кирпича; катание на коньках на Большом Канале объявили слишком опасным, в каждом саду - кап-кап-кап - плакали сосульки, и капли сбегали с вязов и каштанов.
     От перемены погоды Люк потерял покой. Однажды утром он вышел из своего жилища, совершенно не имея представления, куда направляется. Но он не успел отойти и двадцати ярдов от дома, как услышал, что кто-то зовет его по имени.
     - Господин Гилиан, одну минуту, пожалуйста. - При первых звуках этого приятного, хорошо поставленного голоса Люк остановился и обернулся. Увидев отдаленно знакомого человека, направляющегося к нему, он вежливо подождал, пока тот его не догонит.
     Господин Вариан Ду совсем недавно стал членом риджкслендского парламента, он был на три-четыре года младше Люка и отличался спокойным и рассудительным поведением. Люк был с ним почти не знаком, но был хорошего мнения о молодом господине Ду - если вообще о нем вспоминал.
     Они с Люком обменялись вежливыми поклонами и пошли рядом.
     - В прошлую нашу встречу я не мог не заметить, что вам не особенно нравится лорд Флинкс.
     - Простите меня, но лорд Флинкс был так добр, что напомнил мне, что я здесь даже не живу. Не мне любить или не любить вашего премьер-министра.
     Риджкслендец рассмеялся.
     - Или, по крайней мере, не вам открыто выражать вашу приязнь или неприязнь. Хотя должен признаться, что мне и самому он не особенно приятен. Когда он улыбается своей сладкой улыбочкой, у меня мурашки бегут по спине.
     Люк посмотрел на него пристально, вдруг вспомнив, что про Вариана Ду говорили, что он - протеже наследной принцессы, а потому тесно связан с оппозицией.
     - И все-таки,- медленно проговорил Люк, когда они свернули за угол и прошли по горбатому мостику, - у меня создалось впечатление, что вы с ним на дружеской ноге.
     У господина Ду перекосило лицо.
     - Когда делаешь карьеру государственного деятеля, приходится учиться терпеть определенных людей... как бы ни презирал их в душе.
     - Да, не позавидуешь вам. Как частное лицо, я привык тщательнее выбирать себе друзей.
     Господин Ду громко кашлянул.
     - И все же, господин Гилиан, хотя в Людене вы и ведете жизнь частного лица, все знают, что в Винтерскаре вы - человек влиятельный. - Он посмотрел на свои ботинки. - Как вы сами сказали, вы здесь даже не живете, так что то, что думает о вас лорд Флинкс, не более важно, чем то, что о нем думаете вы. Но в то же время совсем не обязательно оскорблять его и так настойчиво шокировать всех остальных.
     Люк резко остановился, его спутник тоже.
     - Я не знал, что кого-то шокировал. У меня, конечно, не самые лучшие манеры, а мои взгляды излишне прямолинейны, но...
     Ду энергично покачал головой.
     - Нет-нет, ваши манеры безупречны, а ваши взгляды повсеместно считаются в высшей степени занятными. Наверное, мне не следовало употреблять слово "шокировать". Я только хотел сказать, что не стоит так волновать людей подчеркнутым вниманием к... некой молодой особе.
     Люк почувствовал, как у него задергался мускул на щеке.
     - Господин Ду, в ваши намерения, похоже, входит оскорбить меня. А поэтому я должен вам сказать, что хотя у меня и