ых вызовет в таверне оживление, и единственный выход заключался в том, чтобы вести себя с достоинством и как можно более уверенно. Добравшись до верхней площадки лестницы, Лили запыхалась и довольно сильно разнервничалась. Поэтому, прежде чем войти, она подождала, пока выровняется дыхание, сердце перестанет биться так сильно, а глаза привыкнут к полумраку.
     С потолочных балок свисала пара чадящих зеленых светильников, в противоположном конце зала находился камин, в котором синим пламенем горел газ. Как девушка и ожидала, в таверне было многолюдно и шумно, воздух пропитан вонью трубочного табака, неразбавленного спирта и немытых тел. И все же она с легкостью приметила в толпе его - пожилого человека, пришедшего сюда словно прямиком из времен ее дедушки, с длинными, по пояс, белоснежными волосами под мягкой черной шляпой и в сером балахоне до самой земли, - он тихо сидел у огня.
     "Это он", - подумала Лили. И, не обращая внимания на свист и непристойные замечания, полетевшие в ее сторону, она смело вступила в комнату. Все до одного обернулись и пристальным взглядами провожали девушку, пока та шла через комнату, хотя Лиллиана знала, что ничего особо привлекательного для мужского взгляда в ней нет. Стройная фигура, скорее угловатая, чем гибкая, густая копна каштановых кудрей, бледное лицо, широкий лоб, прямой нос, лукавые зеленые глаза.
     - Сэр, мне кажется, у вас есть нечто, предназначенное мне.
     Пожилой джентльмен сердито на нее воззрился.
     - Чрезвычайно маловероятно. Похоже, вы очень сильно ошиблись адресом, мадам. На вашем месте я бы ушел отсюда немедленно и поискал более походящее место для... для того, что вас сюда привело, что бы это ни было.
     Лили почувствовала, что отчаянно краснеет.
     - И все-таки я уверена, что не ошибаюсь. Если вы отдадите мне... предмет... который мои друзья доверили вам, я не стану больше вас беспокоить.
     При этих словах старик немного выпрямился на скамейке.
     - Хм. Возможно, нам действительно есть о чем поговорить. Но я не могу отдать вам... предмет, о котором идет речь, здесь, в присутствии этих людей. Как вы, наверное, догадываетесь, он представляет некоторую ценность. Вы подниметесь ко мне в комнату?
     Лили вопросительно посмотрела на Аллору, но та осталась совершенно бесстрастна.
     - Конечно, сэр, мы сделаем так, как вы сочтете нужным. Хотя я...
     - Вы меня неправильно поняли. Вы подниметесь со мной, а ваша спутница останется здесь. То, что у меня есть, предназначено только вам.
     Лили неожиданно осознала всю остроту ситуации. Если она вдруг обратилась не к тому человеку, то этим поставит себя в двусмысленное положение...
     С другой стороны, если он хочет испытать ее смелость и решительность, то она должна оправдать надежды своих учителей.
     - Я сделаю, как вы скажете.
     В голове Лили мелькали картинки, одна другой страшнее, - вдруг он ее изнасилует, а то и чего похуже; но она последовала за этим человеком через комнату, вошла в узкую дверь и стала подниматься по шаткой лестнице. Лишь слабый луч света проникал сквозь треснувшее тусклое оконце на самом верху.
     Лили шла, низко опустив голову, на случай, если им кто-нибудь встретится. Наверное, именно поэтому она совсем не заметила, с каким трудом двигался ее сопровождающий - пока он не оступился на верхней ступеньке и не ухватился за перила, чтобы не упасть. Тогда она подняла на него глаза и увидела, что он держится рукой за бок под своим темно-серым плащом.
     - Вы ушиблись? Меня учили исцелять, так что если вы ударились или...
     - Это не ушиб, - старик с видимым трудом разогнулся. - Боль не отпускает меня с раннего утра, хотя сначала болело не так сильно. Я начинаю опасаться, госпожа Блэкхарт, что меня отравили.
     У Лили екнуло сердце.
     - Давайте, я помогу вам дойти до вашей комнаты. Пожалуйста, обопритесь на меня. Я сильнее, чем вы думаете.
     Он оперся на ее руку, и Лили почувствовала сквозь рукав платья, какая горячая у него рука.
     - Мне кажется, это не яд. У вас жар. С вашего разрешения, я вас осмотрю.
     Пожилой джентльмен слабо кивнул. Он остановился у облупившейся двери и достал из кармана большой медный ключ, Лили вставила его в замок и открыла дверь. Все еще поддерживая его, она помогла ему войти в полутемную спальню и сесть на продавленную кровать. А потом бегом спустилась в зал, к тете.
     - Он очень сильно болен, тетя. Нам понадобится миска с водой, с чистой водой, если найдется. А еще - свечи, кусок ткани, бумага, перо, чернила и корзинка с травами, которую я оставила в коляске. - Аллора не успела ничего ответить, Лили убежала наверх.
     Когда она вернулась, ее пациент сидел на ржавой железной кровати, тяжело дыша, с остекленевшим взглядом. Похоже, боль усилилась. Она помогла ему снять шляпу, плащ, тупоносые ботинки и уложила в кровать. Постель была сырая и попахивала. Но тут уж ничем помочь было нельзя. Вряд ли во всем доме нашлись бы грелка или пара чистых простыней.
     Когда пришла Аллора и принесла то, зачем ее посылали, Лили зажгла свечу и поставила ее у кровати. Она сунула руку в корзинку и вытащила прозрачный стеклянный шар дюймов в шесть в диаметре, наполненный бледной густой субстанцией. Лили установила его на серебряный треножник перед свечкой, чтобы свет отражался и рассеивался. И только после этого повернулась к больному.
     Лили начала осмотр с внимательного изучения рук старика. Ногти его были тусклого, свинцово-серого цвета, а это, насколько ей было известно, являлось очень плохим знаком. Она пощупала пульс и ощутила слабое, неровное биение.
     - Сэр, вам случалось... простите, я не знаю вашего имени.
     - Его зовут сэр Бастиан Джосслин-Мазер - это мой старый друг, - сказала Аллора, заглядывая Лили через плечо.
     - Хорошо, значит - сэр Бастиан. Вам случалось в последнее время выезжать из страны? - Она расстегнула никелированные пуговицы его камзола и уверенной рукой стала ощупывать живот.
     - Я был в Шато-Руж недели три назад.
     - В Шато-Руж, да еще так недавно! Я слышала, там в приморских городках эпидемия черно-желчной лихорадки.- Как она и опасалась, под самыми ребрами прощупывалась твердая опухоль.- Ну ладно, я хорошо знаю, как лечить лихорадку. Обещаю вам, сэр, что сделаю, что смогу.
     - К сожалению, эта болезнь очень заразна, а зачастую смертельна, - хрипло прошептал он. - Не надо из-за меня рисковать. Умоляю вас, вызовите доктора и уходите, пока не подхватили заразу сами. Даже если бы я был здоров, все равно - здесь не место для благородных дам.
     Лили и Аллора переглянулись. Они обе понимали, что провести с больным хотя бы час означало обречь себя на неизбежную медленную смерть.
     Но Лили выпрямилась и заявила тоном, не допускающим возражений:
     - Спекулярии втайне обучали меня все эти годы не для того, чтобы я струсила при первых признаках опасности!
     - Но и не для того, чтобы вы жертвовали жизнью по пустякам. Ваша жизнь представляет большую ценность, чем моя, - по крайней мере, после того, как вы закончите обучение, так и будет. Госпожа Брейкберн, я прошу вас, убедите вашу племянницу. Сейчас не время для сантиментов.
     Аллора слабо улыбнулась.
     - Моя племянница бывает весьма упряма. И она знает, в чем заключается долг врача-целителя.
     - Ее долг перед человечеством важнее, - продолжал протестовать сэр Бастиан, хотя дыхание с тяжелым хрипом вырывалось из его горла и говорить ему становилось все труднее. - И долг этот заключается в том, чтобы вечно сохранять бдительность и предотвратить возвращение чародеев.
     - Мой долг перед человечеством начинается здесь и везде, где я нужна. - Лили порылась в корзинке, которую принесла с собой Аллора, вынула гладкий черный камень из синего кожаного мешочка. - Чародеи могут и не объявиться в наше время. И я совсем не собираюсь всю жизнь просидеть без дела в ожидании их появления.
     Она подняла подол его рубахи и положила камень на опухоль.
     - Основная причина вашей болезни - это переизбыток соков черной желчи, которая скопилась вот здесь, в подреберной полости. Это - обсидиан, и, поскольку подобное притягивает подобное, он выведет избыток черной желчи. В этом доме есть кто-нибудь, кому можно доверять? Нужно послать кого-нибудь к аптекарю за травами. Боюсь, кучер, которого мы наняли, совершенно не знает этой части города.
     - Женщина из соседней комнаты показалась мне... дружелюбной, - ответил сэр Бастиан с легким стоном. - И скорее всего она не будет... занята, сейчас еще довольно рано.
     Аллора отправилась в соседнюю комнату, а Лили написала на принесенной бумаге:
     "Королевская сенна - 2 унции; корень дуба - 6 унций; ягоды восковницы (очищенные) - 4 унции; плоды ясеня, ревень, имбирь, сассафрас и гвоздика - по 1 унции. Растереть все, кроме сенны, и залить 1 пинтой эля". У нее не было песка посыпать написанное, поэтому она слегка подула на лист, чтобы чернила высохли.
     К этому времени Аллора уже вернулась с женщиной из соседней комнаты. Та была одета ярко и безвкусно, на ней было потрепанное шелковое платье, и вообще соседка производила впечатление совершенно опустившейся женщины. Ленты и кружева ее наряда обвисли и засалились, серебряные бусины на башмаках почернели, и от нее сильно несло джином. Было понятно с первого взгляда, что имел в виду сэр Бастиан, когда сказал, что она не занята, потому что еще слишком рано.
     Лили подала женщине рецепт и попросила подождать, пока аптекарь приготовит лекарство, и самой его принести.
     - Потому что жизненно необходимо как можно скорее облегчить его страдания.
     Проститутка тупо кивнула. Под толстым слоем свинцовых белил и румян кожа у нее была дряблая, глаза опухшие и невыразимо усталые, но, когда пожилой джентльмен обратился к Лили и ее тете, она слегка вздрогнула и в туманных глазах ее мелькнуло странное выражение - фамилия Лили была ей явно знакома.
     - Госпожа Блэкхарт, госпожа Брейкберн, - тяжело дыша, сказал сэр Бастиан, - во внутреннем кармане моего плаща есть кошелек. Я не хочу, чтобы вы из-за меня терпели издержки.
     Кошелек нашелся, и два серебряных флорина перекочевали к шлюхе, которая тут же вышла из комнаты, шурша рваными юбками.
     - Это невыносимо, - прошептала Аллора на ухо Лили,- Ты заметила - это презренное создание знает твое имя. Даже в таком месте, как это, тебе постоянно напоминают о его неверности!
     - Наверное, она была знакома с Виллом, когда тот учился в университете. Он тогда был еще беспутнее, - еще тише ответила Лили, ей очень не хотелось, чтобы сэр Бастиан ее услышал.- Последнее время он... общается... в основном с придворными дамами. И вообще, тетя, жестоко напоминать Виллу о безумствах его юности, особенно в данном случае - эта наша сегодняшняя встреча еще ни о чем не говорит.
     Тетя Аллора громко фыркнула.
     - Вечно ты его защищаешь.
     Лили собрала тряпки, которые ей прислал хозяин таверны, и положила их в миску с водой. Как ни велика была боль, причиненная ей Виллом за последние годы, она предпочитала держать свои чувства при себе.
     - Мы с Виллом научились понимать друг друга, и это довольно удобно. Мы не можем любить друг друга, но мы стараемся хотя бы относиться друг к другу с... добротой и терпением.
     - По-моему, - резко вставила Аллора, - все удобства достались Вилровану, а на твою долю пришлось лишь терпение. Как приличная женщина может потворствовать такому развратнику?!
     Лили остановилась, держа в руке мокрую тряпку.
     - Я никому не потворствую. Но я всегда помню, а вот ты, похоже, забыла, что Вилла обманом заставили жениться на мне, когда ему только-только исполнилось семнадцать. Хотя я, конечно, была еще моложе и тоже стала жертвой папиных махинаций. Мы тогда договорились остаться друзьями и не навязываться друг другу больше, чем необходимо. И если несть лет спустя это обещание тяготит меня, то, возможно, виллу от него еще тяжелее.
     - Кроме того, - добавила она, ловко выжимая тряпку, - не уверена, что тебе бы больше понравилось, если бы Вилл был ко мне внимательнее, если бы он заставил меня болтаться с ним в городе. Тебя всегда вполне устраивало держать нас как можно дальше друг от друга.
     - Потому что я знала, какой он беспутный. И видела, как опасно тебе делиться с ним своими секретами.
     - Мне кажется, сама королева доверяет ему свои секреты, иначе она никогда не назначила бы его капитаном своей Гвардии. - Лили направилась к кровати с тряпкой в руке.
     Тетушка Аллора опять громко фыркнула.
     - Королева Дайони - испорченный и капризный ребенок, что неудивительно, ведь они с Вилрованом выросли в одном доме и скорее родные брат и сестра, чем кузен и кузина.
     - Двоюродные по одной линии и сводные - по другой, то есть, практически, родные,- рассеянно заметила Лили. Сэр Бастиан заснул беспокойным сном и не проснулся, когда она начала накладывать мокрые тряпки ему на лоб, ладони и ступни.- И если уж она и влияет на Вилла, то это скорее благотворное влияние, как бы невероятно это ни звучало.
     - Капризный и испорченный ребенок, - повторила Аллора, обходя кровать. - Вот еще один пример неудачного брака. И о чем только думал король Родарик, такой рассудительный человек, когда женился на ней, не знаю.
     - Наверное, он влюбился, - резко ответила Лили. Ее головная боль усиливалась, и ей очень хотелось, чтобы тетушка нашла какую-нибудь другую тему для разговора и оставила в покое бесчисленные проступки Вилрована и Дайони. Такие разговоры заставляли ее их защищать и каким-то непонятным образом переходить на сторону Вилла - а его дела, по правде говоря, не вызывали у нее ни особой симпатии, ни энтузиазма. - Вот, пожалуйста, тебе доказательство, что даже браки по любви могут приносить разочарование, так что взаимные дружелюбие и любезность, возможно, самый лучший выход.
     Тетушка Аллора покачала головой и ударила тростью об пол.
     - Ты, правда, в это веришь?
     - А какой смысл верить во что-нибудь еще? Чего бы я добилась, если бы устраивала великую трагедию из его измен?
     - Если ты поддержишь голову сэра Бастиана, - добавила Лили живо, - я переложу подушки поудобнее, и ему будет легче дышать.
     Все еще качая головой, Аллора обошла кровать с другой стороны и помогла племяннице поудобнее уложить больного. Так ему, похоже, было действительно легче. Лили наклонилась, внимательно вглядываясь в его лицо. Кожа старика посерела, а губы стали почти черными.
     - Не знаю,- Лили опять пощупала его пульс, потом припала ухом к груди. - То есть я ни в чем пока не уверена, но опасаюсь худшего. Как ты знаешь, тело человека содержит сущности, названные философами духовным и животным началами. С каждым мгновением в теле сэра Бастиана их остается все меньше, и смерть может забрать его раньше, чем прибудет лекарство.
     Затем она продолжила с суровой решимостью в голосе:
     - Есть только один способ удержать его в живых - немедленно изгнать все смертоносные сущности из его тела.
     Аллора удивленно подняла брови.
     - Без помощи трав? Но для этого...
     - Для этого, - сказала Лили и, снова порывшись в своей корзинке, достала маленькую склянку чистейшего оливкового масла, напоенного ароматами мирры, корицы и циперуса, и смазала больному виски и запястья, - мне придется рискнуть и произвести наложение рук.
     Аллора нахмурилась.
     - Мне не хочется вмешиваться в твои дела, но, учитывая, как ты устала, неужели ты осмелишься произвести такую тонкую процедуру? Если ты отвлечешься, если не сможешь должным образом сосредоточиться...
     - Тогда он умрет. Но он и так умирает, и я не знаю других способов спасти его,- Лили положила ладони на грудь сэра Бастиана. - И так как отвлекись я - и результаты окажутся фатальными, то будет лучше, тетушка, если ты будешь хранить молчание и проследишь, чтобы в ближайшие полчаса меня никто не беспокоил.
     Она сосредоточила взгляд на стеклянном шаре. В этой полутемной комнате он сиял, как планета, висящая в пустоте. Она должна сфокусировать свои мысли на этом шаре и на своей задаче - и только на них, потому что как только она откроется космическим силам, появится опасность, что свирепые Центробежные Ветра многочисленных времен и пространств унесут ее.
     Глубоко, очень глубоко вздохнув, Лили вошла в исцеляющий транс. Все вихрем закружилось у нее в голове. Она брала из земли магнетическую силу и пропускала ее через свое тело. Чистый луч астрального света ударил в светящийся шар, преломился и пронзил грудь сэра Бастиана, самую суть его существа. Он и Лили вскрикнули одновременно - а затем наступила тьма.

3

     Снаружи эта тюрьма имела такой же безобразный, угрюмый и устрашающий вид, как и любая другая большая тюрьма в любом другом уголке мира. Но за неприступными стенами Виткомбской тюрьмы скрывались в беспорядке разбросанные убогие домишки, соединенные темными галереями, где было полно дверей, железных замков, засовов и решеток; там и сям попадались мрачные дворики, куда заключенных выводили на прогулки.
     На следующий день после дуэли, которая закончилась так плачевно для Вилрована, в сторожке перед входом в тюрьму появился элегантный джентльмен и представил свои верительные грамоты дородному типу, который открыл дверь на стук. Тюремщик внимательно осмотрел посетителя: его терракотовый плащ атласного полотна, отороченный соболем, белые шелковые чулки и безупречные короткие штаны в обтяжку, шпагу с серебряной рукоятью, тонкого кружева манжеты, надушенные и напомаженные светлые волосы, туфли с красными каблуками и небольшой, украшенный драгоценными камнями монокль на черной бархатной ленте. Решив, что с этим господином шутки плохи, тюремщик отомкнул ворота и пропустил посетителя внутрь.
     У посетителя взяли оружие и проводили его в душную комнатушку, где его вместе с документами, которые он держал в холеной руке, представили коменданту Виткомбской тюрьмы, маленькому высохшему человечку в рыжем парике, который сидел за столом, сгорбившись, как гоблин.
     - Я - Блэз Кроусмеар-Трефаллон, - посетитель с непередаваемой грацией поклонился, - я привез разрешение на дуэль и письмо от короля, предписывающее освободить некоего Вилрована Кроган-Блэкхарта.
     Комендант на пару дюймов придвинулся к столу. Он протянул морщинистую руку за бумагами и внимательно прочитал их, прежде чем ответить.
     - Здесь все правильно. Но вы понимаете, что есть определенный порядок, которому мы вынуждены следовать, а это может занять день или два.
     Трефаллон снова поклонился.
     - Но вы должны понять, что королю и королеве не терпится, чтобы капитан Блэкхарт вернулся к своим обязанностям в Волари.
     Комендант еще раз подробно изучил письмо.
     - Здесь ничего не сказано о немедленном освобождении. И о его обязанностях во дворце тоже ничего. Его Величество знает, как делаются подобные дела, так что при отсутствии ясных указаний...- Но было в спокойном, невозмутимом взгляде посетителя что-то такое, что комендант поспешно добавил: - Однако я не вижу причины отказать вам в свидании с заключенным, если вы того пожелаете.
     - Я желаю свидания, - сказал Блэз и вслед за тюремщиком вышел из комнаты. Они миновали анфиладу холодных каменных коридоров, прошли мимо ржавых ворот, туннелей, дворов и снова - мимо ворот, пока не оказались, наконец, возле двойной решетки, перекрывающей вход в один из дворов.
     Около десятка заключенных стояли на месте или прогуливались по обледенелому двору, некоторые тащились, прихрамывая, так как были закованы в кандалы, и все до одного выглядели мрачными, угрюмыми и очень опасными. В такой компании Блэз сразу выделил Вилрована: почти детская фигура в длинном красном плаще, отороченном грязноватым золотым галуном, знакомая шляпа с перьями индейки надвинута низко на глаза. Он стоял на одном колене, наклонившись к земле, и с явным увлечением наблюдал за двумя черными воронами, копавшимися в куче замерзшего мусора на краю двора.
     Когда Блэз окликнул его, Вилл медленно поднялся, сдвинул шляпу на затылок, засунул руки глубоко в карманы своего аляповатого плаща и фланирующей походкой пошел к решетке; лед похрустывал