рвала Ис.- А если я вообще не хочу чаю? Что, если мне больше нравится шоколад, или коричная вода, или даже шерри?
     - Несомненно, у вас будет возможность удовлетворить и подобные вкусы. Но не за вечерним чаем. Так вот, как я говорил, мадемуазель: у вас ровно двадцать минут, после чего вы выходите из комнаты через южную дверь и следуете медленной и величественной поступью на западный балкон, где...
     Как и предсказывал доктор Перселл, Ис была в смятении. Она все отчетливее понимала, что, когда она станет королевой, ее время больше не будет принадлежать ей. Все уже расписано и отмерено заранее, ограничено традицией, подчинено церемониям. Наконец она не выдержала и запротестовала.
     - Но разве король Джарред живет вот так? Не верю! Не может быть, чтобы король был пленником в собственном дворце!
     - Но так оно и есть, - чопорно ответил лорд Виттлсбек. - За исключением тех нескольких часов, что он проводит по вечерам со своим старым учителем, и нечастых визитов к друзьям, он живет именно такой жизнью. Хотя для него, рожденного для такой жизни, это так же естественно, как дышать.
     Ис с отнеслась к этому недоверчиво, но осталась тверда в своих намерениях. Если Джарред может, она тем более справится. Она ведь в сто раз более благородного происхождения, чем он. В конце концов, ее предки правили миром пять тысяч лет назад, а его предки - где они тогда были? Да они были презреннее лакеев, что прислуживают королю сейчас.
     Но часы тянулись бесконечно, и Ис просто истомилась в этих душных комнатках, забитых книгами, пергаментными свитками, картами, календарями и такими древними документами, что они казались просто первобытными; сундуки и шкафы здесь были битком набиты королевскими регалиями, по большей части сделанными из томпака и мастики, потому что настоящих драгоценностей в Линденхоффе было так много, что только театральный реквизит мог считаться достаточно величественным, чтобы подходить для государственных церемоний, - а поверх всего лежал толстый-толстый слой пыли.
     Ибо это были Архивы Линденхоффа, где вели счет рождениям, смертям, бракосочетаниям, коронациям и крестинам уже более тысячи лет. На стенах, между неизбежными золотыми ангелочками и арабесками, теснилось огромное количество масляных картин в позолоченных рамах - портреты предков Джарреда и многих предков Ис (эти остались здесь с тех времен, когда Линденхофф был летней резиденцией Принцессы-Чародейки).
     Лорд Виттлсбек был человечек невысокого роста, шустрый, легкий на подъем и деятельный, он одевался очень нарядно по любому поводу. Его суматошные движения, тонкие рисованные брови, два очень высоких рожка его парика - все это придавало ему вечно испуганный вид, а может быть, всему виной была Ис, может быть, это ее острый язычок и непокорный нрав постоянно держали его на взводе.
     Когда лорд Виттлсбек своим высоким дребезжащим голоском рассказывал наизусть детали бесконечных дворцовых церемоний, когда Ис пролистывала бесконечные толстые фолианты, которые он перед ней выкладывал, заучивая наизусть Порядок Наследования и Порядок Шествования, когда с растущим недовольством и раздражением она слушала древние истории о честолюбивых придворных и их женах-выскочках, ей начинало казаться, что она никогда уже не вырвется из этих стен.
     Иногда Ис закрывала глаза и пыталась не слушать, но старик надоедливым комаром зудел над самым ухом, и часть его слов неизбежно достигала ее сознания.
     Даже утреннее одевание займет не один час, потому что одна женщина должна будет подать ей сорочку, другая - нижнюю юбку, третья - подвязки, четвертая - чулки, и каждая из них горло перегрызет за эту наследственную привилегию.
     - Случалось, что кровавые междоусобицы, - вещал церемониймейстер, - длившиеся не одно поколение, начинались из-за малейшего нарушения - перчатка, поданная не той фрейлиной, графиня, опрометчиво взявшая на себя обязанности королевской герцогини, и именно вам предстоит следить, чтобы ничего подобного не произошло.
     - Мне? - Ис недоверчиво на него воззрилась. - Мне придется следить за этим драчливым выводком, будто я им нянька или сиделка? Это же они должны обо мне заботиться!
     - Их присутствие необходимо для того, чтобы подчеркнуть ваш статус, - ответил церемониймейстер, задрав свой малюсенький носик,- и их собственный статус. Вполне возможно, что ваше благо и ваши удобства для них вообще не будут иметь значения, как, впрочем, не должны они иметь значения и для вас. Вы поймете позже, мадемуазель, что возвышенные умы не опускаются до подобных незначительных соображений. Жара, холод, голод, скука, жажда - все это преходящее. Красота, утонченность, древние традиции - вот это живет в веках.
     Ис смотрела на него огромными от недоумения глазами. Эти мелкие человечьи королишки все устроили совсем неправильно. Но когда Ис поднимала взгляд на лица Императриц-Чародеек, которые взирали на нее со стен, - бледные, с холодными темными глазами, заключенные в свои жесткие, расшитые золотом и драгоценными камнями старомодные платья и огромные желтые кружевные воротники, - ей казалось, что им тоже приходилось несладко. Но почему?
     Мадам сказала бы, что все это они делали во имя чести, достоинства и более всего - во имя власти. "Но зачем нужна власть, - думала Ис, - как не для того, чтобы другим людям было неудобно ради твоего собственного блага?"

***

     В Архивах обнаружили крысиное гнездо, и Ис и лорду Виттлсбеку пришлось переместиться в другую комнату, этажом ниже, более просторную и проветриваемую, и тогда они занялись танцами и хорошими манерами.
     И все же Ис это нравилось не больше, чем сухие лекции в пыльном архиве. У нее внутри все кипело от возмущения, когда она слушала, как этот суетливый человечек наставляет ее в искусстве изящного поклона.
     - Нет-нет-нет, мадемуазель! Руку в запястье нужно изогнуть вот так. А поднимаясь, нужно слегка склонить голову... Мадемуазель Дэбрюль, вы меня слушаете?
     - Нет,- выпрямляясь, сказала Ис, - я вас не слушаю.
     В данный момент они изучали то, что, как ей казалось, она уже давно освоила. Даже мадам Соланж, самый строгий критик, признала, что у Ис это получалось очень мило. Но теперь, столько месяцев спустя, оказалось, что все ее навыки никуда не годятся. И если бы ей предстояло выучить только один новый способ приветствия! Но существовало целых три вида приветствия - кивок, поклон и глубокий реверанс, - а также десятки вариаций, и в каждом отдельном случае следовало принять во внимание соотношение возраста и положения обеих сторон.
     Ис разгладила юбки своего нового шелкового платья, слегка поправила старинную драгоценную кружевную накидку на плечах.
     - Когда я стану королевой короля Джарреда, всем придется кланяться и делать реверансы мне. И тогда мне нужно будет только царственно кивать им в ответ.
     Лорд Виттлсбек кашлянул, качнулся назад на высоких каблуках своих маленьких туфель и строго на нее посмотрел.
     - Мадемуазель, между днем официального объявления вашей помолвки и днем свадьбы пройдет некоторое время, и в этот период вам необходимо подать другим пример, которому они позже смогут следовать. Я ничего не знаю об обычаях Шато-Руж или других мест, которые мадемуазель осчастливила своим присутствием, но если вы прислушаетесь к моему совету, вы постараетесь следовать примеру короля Джарреда, чье поведение неизменно безупречно.
     Ис прикусила губу. Ее уже начинали выводить из себя сыпавшиеся со всех сторон похвалы совершенствам короля Джарреда, и она недоумевала, в чем же она так провинилась, что в мужья ей достанется такой благородный зануда.

***

     Урок закончился, Ис подхватила веер, перчатки, плащ и шпилькой приколола большую шляпу черного бархата. Она вылетела из комнаты и почти столкнулась в коридоре с королевским дядюшкой.
     - Здравствуйте, лорд Хьюго Саквиль, - сказала она, холодно и небрежно кивнув ему, мгновенно позабыв все, чему ее только что учили.
     Толстяк плотоядно на нее уставился.
     - Добрый день, мадемуазель Дэбрюль. А вы последнее время зачастили в Линденхофф. Позволю себе заметить, вы сегодня особенно прелестны, не думаю, что мне раньше приходилось видеть это платье.
     У Ис живот свело от отвращения. Она знала, о чем он думает: что она любовница Джарреда, что все эти обновки - его подарки, плата за услуги.
     - Мне хотелось бы напомнить вам, лорд Хьюго, что я только недавно сняла траур.- И она скользнула мимо него. И какую бы неприязнь она ни испытывала к ним ко всем, как бы ни презирала каждого человека в этом дворце - от посудомоек на кухне до самого Джарреда, - к этому престарелому распутнику она питала особую ненависть.
     Ис сбежала по лестнице, миновав все три пролета, и вскочила в коляску, которая ждала ее во дворе. Она велела кучеру-олуху ехать помедленнее, потому что у нее болит голова. Это было не совсем так: голова у нее кружилась и ее несколько подташнивало после стольких часов в пыльном душном зале, но больше всего у Ис болели спина и ноги, эта ноющая боль не отпускала ее уже несколько дней. Но она не собиралась делиться такими интимными подробностями с каким-то кучером, поэтому ограничилась заявлением, что у нее болит голова. Коляска выехала за дворцовые ворота и величественно и неспешно покатила по дороге.
     Ис закрыла глаза и откинулась на подушки. Как они ей заплатят за все это - за все муки, все унижения! Ее возвышенный ум совсем не склонен был пренебрегать подобными "мелочами", и она твердо намеревалась отомстить, когда придет время.
     Качнувшись, экипаж свернул за угол. Несколько оживившись от холодного воздуха, Ис открыла глаза и оглянулась. Она переезжала маленькую, мощенную кирпичом площадь в центре города. Ее внимание привлекло какое-то движение, и она обернулась. Невероятно красивый молодой господин в полосатом камзоле и белоснежном шейном платке кланялся ей. Ис сразу узнала его и мгновенно повеселела, велев кучеру сейчас же придержать лошадей.
     Коляска с грохотом остановилась, и юнец двинулся ей навстречу. Взявшись за дверцу, он улыбнулся Ис.
     - Если госпожа позволит?
     - Конечно, - сказала Ис, у которой вдруг перехватило дыхание. - Поехали со мной, Змадж. У меня был отвратительный день! Самое время побаловать себя приятной компанией.
     Змадж открыл дверцу, изящно вскочил в коляску и сел рядом с девушкой. Какое-то время он жил вместе с Ис и мадам, но теперь снимал комнаты где-то в городе. Со времени его последнего визита прошло уже около месяца, и с тех пор Ис успела снять траур и отказаться от черного, белого и серого. Он оглядел ее, приподняв темную бровь: модная шляпка, изысканные перчатки, расшитые мелким жемчугом, и новая сложная прическа - она совсем по-другому укладывала теперь свои золотистые локоны.
     И хотя со стороны лорда Хьюго подобное пристальное внимание вызывало у нее только отвращение, сейчас она вздрогнула от удовольствия, увидев в глазах молодого чародея искреннее восхищение.
     Может быть, дело было в том, что Змадж и сам был красив. Его кожа была так бела, что казалась почти прозрачной, черты лица точеные - форма рта особенно завораживала, - волосы вились на затылке, а чуть ниже были перехвачены огромным черным бантом. Но миловидностью дело не ограничивалось, он был высок и хорошо сложен. Когда юноша куда-нибудь просто шел или танцевал, а особенно - когда он занимался любовью, он всегда двигался со свойственной только ему грацией, напоминавшей молодое сильное животное.
     Но может быть, предостерегла себя Ис, когда коляска тронулась, она была так очарована просто потому, что Змадж, его брат Джмель и их кузен Айзек были единственными молодыми чародеями, которых ей приходилось встречать в жизни.
     - Смазливые, но ограниченные, - так мадам Соланж определила троих юношей, - как и большинству им подобных, им не хватает определенных качеств, тех самых, которые я с таким трудом и усердием прививала тебе.
     Ис поднесла руку ко лбу. Как же ей надоело вечно слышать голос мадам, постоянно хранить в памяти ее идеи, ее суждения.
     Она попыталась завязать легкую, ни к чему не обязывающую беседу, когда коляска выехала из города и покатилась по тенистой сельской дороге по направлению к поместью. И хотя говорила в основном Ис, а Змадж, откинувшись, с довольной улыбкой поигрывал футляром для часов из коралла и черепахового панциря, время пролетело незаметно. У самых ворот экипаж остановился, и Змадж спрыгнул на землю. Он помог спуститься Ис, небрежным жестом отпустил кучера, подал ей руку и проводил ее в дом.
     Они задержались в гулком холле, Ис колебалась. По той или иной причине мадам последнее время не приветствовала визиты, хотя роман между Ис и Змаджем с самого начала явно входил в ее планы.
     Вспомнив, какой Змадж восхитительный любовник, Ис решилась пренебречь настроениями своей воспитательницы. Покраснев, с бьющимся сердцем она протянула ему руку, и этот жест мог означать как прощание, так и приглашение. Но Змадж не был бы самим собой, если бы не осознавал в полной мере своей привлекательности, как, впрочем, и она сама, и этого ему было достаточно.
     С небрежной галантностью он поднес ее ручку к тубам, поцеловал сначала ладонь, а потом запястье - там, где так сильно трепетала голубая жилка. Он как раз наклонился, чтобы поцеловать нежную белую шею там, где билась такая же жилка, но где-то наверху распахнулась дверь, послышались торопливые шаги, и мадам Соланж величественно спустилась по дубовой лестнице, а в двух шагах за ней следовала тетушка Софи.
     И хотя Змадж отскочил, еще когда хлопнула дверь, и теперь они с Ис благопристойно стояли в разных концах холла, и между ними простирался достаточно большой кусок черно-белого пола к тому времени, как мадам спустилась, ей хватило одного цепкого взгляда, чтобы верно оценить положение вещей.
     - Хватит, Змадж, - она перевела взгляд с одного раскрасневшегося лица на другое, - очень хорошо, что ты проводил Ее Высочество, но теперь твое присутствие больше не требуется.
     И юный чародей без малейшего смущения поклонился каждой из присутствующих дам, повернулся и тихо вышел.
     Он же императорской крови, как и сама Ис!
     "Так почему, - возмущенно подумала девушка, - он позволяет мадам так с собой разговаривать? Ведь, в отличие от меня, он не провел всю жизнь у нее под каблуком".
     Но мадам слушались все: лорд Виф, тетя Софи, Змадж и Джмель и все остальные чародеи, присоединившиеся к ним в Тарнбурге, - как будто это мадам Соланж, а не Ис, была наследной императрицей.
     "Им нравится выполнять приказы,- прозвучал назойливый голос в ее голове, - потому что тогда им не приходится. Думать о будущем самостоятельно".
     - А ты, - теперь уже говорила настоящая мадам Соланж, так же резко и раздражительно, как обычно, - поднимайся наверх и жди меня там. Мне надо тебе сказать нечто, не предназначенное для ушей слуг.
     Ис задержалась у подножья дубовой лестницы. На мгновение она попыталась представить, что ей грозит, если она откажется. Но потом девушка пожала плечами. Что бы там мадам ни хотела ей сказать, не имело смысла это откладывать. Молча она повернулась на каблуках, поставила ножку на ступеньку и быстро пошла вверх по лестнице.

21

     Ис уселась у одного из забранных диагональной решеткой окон в своей комнатке. Она взяла в руки какую-то книгу и перелистывала, когда дверь распахнулась и вошла мадам Соланж, как всегда стремительно, и спустя мгновение за ней последовала пухленькая Софи.
     - Нет, сиди, - резко сказала мадам, когда Ис попыталась встать, - не забывай, кто ты и кем тебе суждено стать.
     Очень хорошо осознавая, кто она такая, Ис дерзко поднялась на ноги. Но затем, не выдержав возмущенного взгляда мадам, она просто положила книгу и пересела в кресло в другом конце комнаты.
     Под бордовым платьем грудь мадам нервно вздымалась и опускалась, глаза горели. Как и Ис, она была одета в соответствии со своей новой ролью, нитки жемчуга переплетались в ее темных волосах, длинный лиф платья украшали несколько ярдов золотого галуна.
     - Ты крайне испорченная и строптивая, - начала она, но Софи ее прервала.
     - Вал, дорогая, нельзя же сначала требовать, чтобы она не забывала собственного достоинства, а потом, едва переведя дыхание, отчитывать ее, как непослушную девчонку. И ты же видишь, у нее очень неплохо получается. Ты была с ней с самого начала, наблюдала за тем, как она постепенно меняется, и мне кажется, поэтому ты почти не замечаешь, как она изменилась. Но я была просто неописуемо поражена, когда приехала два дня назад.- Софи улыбнулась своей мягкой, умиротворяющей улыбкой. - И больше всего меня поразило, как многого ты добилась. Она держится как настоящая королева Винтерскара, и у нее такие очаровательные манеры...
     - К сожалению, - сквозь зубы выдавила мадам, - король Винтерскара, кажется, так не думает. Два месяца назад он почти поклялся жениться на ней, здесь, в этой самой комнате, но эта договоренность все еще остается тайной. Я начинаю опасаться, что он вообще не собирается на ней жениться.
     Мадам прошлась по комнате своей характерной стремительной походкой, и, как обычно, комната с куполообразными потолками и высокими решетчатыми окнами, да и весь дом - десятки залов и коридоров, казались не способными вместить ее неуемную энергию.
     - То, что она не сумела упрочить свое положение, тем более достойно презрения, что никаких соперниц у нее нет.
     - Нет, у меня есть соперница, - возразила Ис. Она приняла позу, которая ей самой показалась скромной, - руки сложены на груди, глаза устремлены в пол, но в голосе ее кипела злоба. - Несравненная Зелена, совершенная, без единого недостатка. Вы себе представить не можете, как трудно пытаться соперничать с умершей.
     Мадам посмотрела на нее с нескрываемым презрением.
     - Я бы, возможно, и поверила, что у тебя могут возникнуть некоторые трудности, если бы в твоем распоряжении не было ожерелья твоей матери. Вот уж с чем никогда не сможет справиться ни одна женщина, живая или мертвая. Хотя должна заметить, - добавила мадам с суровой улыбкой, - ты до сих пор использовала его очень неумело!
     Машинально Ис поднесла руку к двойной нитке холодных камней на шее. Даже когда их она снимала их, принимая ванну или ложась спать, она все равно чувствовала их зловещую тяжесть на своей коже. Ис уже начинала ненавидеть ожерелье, оно все больше и больше казалось ей ядовитой змеей, смертоносной вещью, которую было опасно использовать.
     - До сих пор ты была в состоянии только возбудить и заинтриговать его, заворожить и смутить его рассудок. Но этого недостаточно. Ты одновременно привлекаешь и отталкиваешь его, а это значит, что твое заклятье все еще несовершенно. Если бы ты получила над ним полную власть, незачем было бы ослеплять его головными болями или обманывать его память.
     - Ну, Валентина, - тетушка Софи взяла ее нервно подрагивающую руку в свои и заговорила как можно мягче,- она ведь еще так юна и неопытна. Куда ей сравниться с Хименой...
     Мадам выдержала это прикосновение с не характерным для нее терпением, хотя ее ноздри и подрагивали, а свободная рука сжималась в кулак и разжималась.
     - Опыт не играет особой роли. Химена умела это все инстинктивно. Казалось даже, что ожерелье создано для нее, а она - для ожерелья. Ис - дочь Химены, и, если даже у нее нет к этому таких способностей, как у Химены, в ее жилах должно быть достаточно материнской крови, чтобы она понимала, как управлять этими камнями.
     Резким движением мадам высвободилась из рук Софи и, обернувшись, уставилась на Ис с особенной злобой.
     - Девчонка прекрасно знает, что есть только один способ сделать Джарреда, короля Винтерскара, своим вечным рабом. Она должна лечь с ним в постель и показать ему, какие тайные и темные наслаждения дарит ожерелье. Нет, Ис, не надо мне тут краснеть. Ты не та невинная девушка, какой была три месяца назад. По крайней мере - если ты выполняла свой долг с тем юнцом, что только что ушел, и с остальными.
     Ис сидела, мрачно глядя на свои туфельки, чтобы не было видно, как отчаянно она краснеет.