х располагались прямо по месту жительства,  а
затем  - подмостки для приказной демократии и дачи для новых хозяев этой де-
мократии, совершенно аналогичные тем, которые строились в эпоху самого спра-
ведливого и абсолютно демократического общества.
     Между тем по набережной расхаживает некая женщина в сером, указывая ру-
кой на пляжи:
     - Вот они, посмотрите на них, люди добрые! Каждый из них был инструкто-
ром,  столоначальником, секретарем, сначала поднимал сельское хозяйство, по-
том промышленность, потом ускорял и перестраивался. Смотрите на них, вот они
все  перед  вами!  Сегодня  он  крупный специалист по повышению урожайности,
завтра - по идеологии, послезавтра нет уже ни того, ни другого, даже просто-
го хлеба нет!  Вот они,  люди добрые!  Женщина за всю дневную зарплату может
теперь купить десяток яиц или двести граммов мяса на рынке.  Выбирайте, люди
добрые, что купить: двести граммов мяса или десяток яиц!
     Очень странно, но женщина эта оказалась пророчицей, ясновидящей.
     Мне кажется, и нищая норна Галя ей сродни.

                                ТОСКА ПО КРЫЛЬЯМ

     На второй день - поразительное зрелище:  море слилось с небом, и катер,
казалось,  летел, а за ним тянулся белый шлейф. Так же повисла в небе лодка.
И по воздуху же летел теплоход.  К вечеру над горой Аюдаг возникло из ничего
облако,  потом оно опустилось на крутую спину горы.  А  две  девицы  в  баре
вспомнили местную примету: не жди завтра погоды, если Аюдаг в облаках. Здесь
была музыка,  я сидел со стаканом "Золотого шара",  так называется коктейль,
бесцельно крутил в пальцах пластиковую соломину, по наитию вмешался в разго-
вор девиц за соседним столиком.  Сказал,  что если они скучают, то скоро это
пройдет.
     - Почему? - спросила одна.
     - Потому что скоро приедет мой хороший знакомый Витя Васильев.
     - Вы уверены? - спросила вторая.
     - Уверен.
     - А кто он?
     - Автогонщик.
     - Это интересно.
     - И журналист.
     - О чем пишет?
     - О том,  о чем не пишут многие другие, об автогонках, авариях, а также
о борьбе с ними. О спорте, о сексе.
     - Специалист?
     - О да.
     - Еще в чем ваш друг специалист?
     - Вы заставляете меня заниматься скучным перечислением, хотя ради очень
красивых женщин я готов и на это.
     - Это комплимент?
     - Нет, правда.
     - У кого научились, у Вити Васильева?
     - Нет. У Вити Васильева нельзя научиться.
     - Как это?
     - Так.  Нельзя  же научиться у Марадоны быть Марадоной,  а у президента
быть президентом.
     - Логично. Станцуем?
     - Здесь?
     - Ну да. И сейчас.
     - Если вы имеете в виду танец в буквальном значении этого слова,  я го-
тов.
     - А в каком другом значении этого слова вы можете понимать сказанное?
     - Ну... мне почему-то пришло в голову, что вы хотели пригласить меня на
ритуальную пляску, хотя это тоже танец. Не знаю, но мне почудился подтекст.
     - Когда  чудится  или видится что-то не то,  креститесь,  как учила нас
обеих одна бабушка. Научить?
     - Умею, но редко пользуюсь. Помогает?
     - Помогает. Еще как. Выбирайте: танцы или два коктейля.
     - Выбираю и то и другое.
     И мы пошли танцевать.  Две рослые девицы лет двадцати и  левитатор.  На
асфальтовом  пятачке  левитатор показал подготовку,  девушки сказали за это,
как в Одессе,  что неплохо.  Снова принялись за коктейли,  потом - за танцы,
потом  - за обсуждение проблем выживания,  возникших в связи с ростом благо-
состояния.  Они пришли к выводу,  что это логично:  сначала программа строи-
тельства  коммунизма,  потом  продовольственная  программа,  потом программа
борьбы с алкоголизмом и,  наконец, программа выживания. Пошли на набережную.
Начали знакомиться.  Их зовут Ира и Оля. Приятно говорить с неглупыми девуш-
ками. Я рассказал, что смотрел вчера здесь по телевизору фильм о полетах ба-
бочек, стрекоз, жуков, мух.
     - Хорошо летают?
     - В  умении двигаться и летать им не откажешь,  но представьте себе,  в
каком положении они оказались бы, если бы их сызмальства начали учить летать
в нашей средней школе, потом - в высшей.
     - В каком положении оказались бы эти невинные существа?
     - В незавидном. Человек еще не знает, почему они летают и как построить
аппарат с машущим крылом, мускулолет.
     - А вы знаете?
     - Да,  вчера вечером я бродил вот по этой набережной,  на  это  ушла  и
часть  ночи.  В  уме рассчитал аппарат для полета человека на принципе крыла
бабочки, крыла стрекозы.
     - Махолет?
     - Да.
     - И на это у вас ушло целых три или четыре часа? При вашем-то интеллек-
те?
     - Каюсь, был не в форме, устал.
     - Левитатор - и устал?
     - Как ни странно.
     (Я успел-таки раскрыть секрет полишинеля, что левитатор и я - одно и то
же лицо.)
     - Не верится.  Что вы еще успели открыть или изобрести за вчерашний ве-
чер и часть ночи?
     - Придумал название для этой набережной. Набережная махолетов.
     - В честь вашего будущего полета?
     - Нет, пока только в честь открытия принципов машущего полета. Я открыл
главный закон такого полета.  Крылья должны быть гибкими, движения похожи на
движения рыбы-вьюна, я назвал это волновым движителем.
     - В махолет вам придется впрягать бабочек и стрекоз, не так ли?
     - Нет,  мне нужны бамбук от удочек,  кожа, резина, замша, дома валяется
старая дубленка.
     - Нет-нет,  не делайте этого!  Старая дубленка после перестройки пойдет
по цене новой!
     - Хорошо. Заменю другими упругими материалами.
     - На сэкономленные деньги мы сможем здесь заглядывать почаще в бар. Ло-
гично?
     - Да. Начнем реализацию этих средств хоть с завтрашнего дня!
     - Так долго ждать?
     - Простите, я хотел сказать: с сегодняшнего дня.
     - Так и быть,  принимаем приглашение,  возвращаемся в бар.  Вы  сможете
подробнее  рассказать  там  о принципах полета чаек и голубей,  это нас тоже
очень интересует. Почему они летают, а?
     Мне стало не по себе.  Это могло быть случайностью,  Но...  неужели они
знали о той чайке?  Видели меня тогда на пляже в Алуште?  Пауза.  Я не знал,
что сказать.  Не может же левитатор так опростоволоситься,  что примет язви-
тельную насмешку за серьезный вопрос да еще начнет  рассказывать  о  крыльях
чаек. Что подумает публика?
     Ну, я выразился почти математически,  они не совсем  так  среагировали,
как это было бы,  если б знали про чайку.  Сели за столик.  Вдруг опять: как
летают чайки?
     - Может быть, начать с рябчиков, глухарей?
     - Нет, с чаек.
     - Какое совпадение,  я думал о чайке, вы спросили о том же, об этой са-
мой птице.  Случайность? Телепатия?
     - Да,  мы читаем мысли.  Обе очень хорошие телепатки.  Вам это на руку,
освобождает от необходимости все объяснять.
     - Как здорово!  Есть вещи, которые трудно объяснить необычным девушкам.
- Я сделал усилие и ушел от темы чайки,  мне было бы сейчас неприятно,  если
нашелся бы человек,  который оказался в роли наблюдателя. Не люблю, когда за
мной наблюдают, а я нет.

                               ПОЯВЛЕНИЕ ВАСИЛЬЕВА

     Витя Васильев явился на следующий день, явился без помпы, буднично, его
глаз был оттенен синяком - саданулся на гонках.
     Мы ждали их в кафетерии за столиком,  я сидел лицом к раскрытой  двери,
чтобы увидеть и пригласить их.  Кофе остыл, но их не было. Мы прошли на кро-
хотный базар,  где осталась лишь самая отважная бабуся,  пытавшаяся  продать
даже последний килограмм клубники за восемь рублей - это две дневные зарпла-
ты инспектора, инженера или молодого рабочего.
     Мы вернулись на пятачок у магазинов.  Две элегантные дамы ждали нас. Не
сразу их можно было узнать:  удивительные сочетания цветов их кофт,  блузок,
юбок, гетр тому причина да еще туфли с французским каблуком, делавшие их еще
выше ростом и потому красивее, небеснее.
     Слева подрулил  таксист  и  за левую же цену согласился доставить нас в
Ялту.  Мы как бы поплыли между небом и морем в мягких сиденьях, на поворотах
нас легко качало,  сквозь дождевое низкое облако мы пролетели в одну минуту.
Зеленый склон справа опять золотило солнце,  стало весело, легко, пока мы не
врезались - так мне показалось - в ялтинские лабиринты улиц.  Магазины. Пос-
товые на углах,  на других углах - парни со спиртным,  цена - два  номинала.
Бродячие фотографы,  муравейники площадей,  сами муравьи и муравьихи.  Вроде
нас. Мидгард. Средний мир, где живут люди или делают вид, что живут.
     Балаганчик. На закат от площади.  Это шашлычная.  Восточная.  Узбекские
блюда в исполнении вновь появившихся здесь крымских татар.  Это единственный
шанс. Пивные залы так грязны, что входить туда нашим дамам можно лишь в тем-
ных очках и противогазах.  Как везде, конечно. Ничего другого нет на морскую
милю в окружности.  Обычные хлопоты,  уговариваю продлить рабочий день бала-
ганчика за мой счет.  Заказ принят! Вдруг вспоминаю: магазин с удочками зак-
рывается через полчаса.  Это важнее всего для меня сейчас. Если какой-нибудь
мудрец вот сейчас,  под руку,  скажет мне,  что эти удочки через месяц будут
валяться в сарае моего друга под Москвой, я без труда опровергну его постро-
ения.  Но есть выход.  Подхожу к одному из парней у мангала.  Объясняю.  Еще
раз. Ответ: столько удочек не дадут. Это меня не убеждает.
     Потом вспоминаются Куприн и его персонаж из "Поединка", денщик, доводя-
щий  до сведения офицера с некоторым акцентом:  "Буфенчик папиросов не дава-
ит".
     Нужно что-то  предпринять.  Я порылся в карманах,  извлек какой-то мос-
ковский рецепт,  вероятно,  поликлиники Литфонда, на нем огрызком карандаша,
который тут же охотно подарила мне Оля,  жирно написал:  "Один татарин,  два
аула, сто десять удочек". Я вручил ему этот рецепт с напутственным словом:
     - Беги, дружище Ахмет, вот деньги, прочитай там, этим, нашу с тобой ви-
зитку.  Пусть попробуют не дать.  Ты понял?.. Тогда в путь. Надеюсь, ты вер-
нешься с удочками.  Буду ждать здесь. Ну а если исчезнешь, дружище, то потом
не узнаешь это замечательное кафе,  ведь мне приходилось на лету  перебивать
кирпич пополам ребром ладони. В путь, дружище, в путь!
     - Сумасшедший!  - воскликнула Оля, когда Ахмет растаял в облаке выхлоп-
ных газов трейлера.
     - Почему?
     - Он исчезнет.
     - Э, нет, не исчезнет. Если бы я был здесь во время войны, то не допус-
тил бы, Хельга, всех этих безобразий с эскадроном смерти.
     - Но ты тогда еще не успел родиться!
     - Успел, Хельга.
     - Да? Ты такой пожилой?
     - Похож на пожилого?
     - Бросьте молоть чепуху, - воскликнула Ира. - А этот аттракцион с удоч-
ками вам,  первооткрыватель Асгарда и создатель первого в мире махолета, да-
ром не пройдет, вот увидите.
     - Готов  держать  пари  на семь поцелуев на центральной набережной Ялты
или всего на три на вечерней набережной Гурзуфа.
     - Я присоединяюсь, - меланхолично заметил Виктор.
     - Готов заказ! - донеслось из балаганчика. - Кто будет сервировать?
     - Разумеется, я буду сервировать.
     Через три минуты я вернулся к столику с, бумажными тарелками.
     Исполняя эти почетные обязанности, я услышал ласкающий слух вопрос:
     - А ты правда перебиваешь кирпич пополам ребром ладони, да еще на лету?
     - Разумеется,  это  правда.  - В этих случаях нужно проявлять твердость
даже в интонации,  и женщина обязательно поверит, смотря, конечно, кто гово-
рит.
     - Не верится.
     - А я верю, - почти воскликнула Ира.
     - Стол накрыт, - я мгновенным движением извлек из черного пластмассово-
го пакета портвейн, купленный с рук в центре города, движение моей руки было
не замечено, и потому я заработал аплодисмент.
     - Браво!
     - Бис!
     На "бис" я достал так же стремительно второй сосуд.
     - Вторая амфора с нектаром!
     - Расскажите об Асгарде!
     - Еще чего!..  - остановил я этот небольшой коллектив.  - Асгард -  это
серьезно,  лучше поговорим о махолетах,  мне пришло в голову, что испытывать
эту птицу мы будем на стадионе регби,  и я прыгну с верхней  трибуны,  чтобы
подняться еще выше, но не так высоко, как Икар. Идет?


     - Идет! А хватит у вас денег, чтобы завершить постройку?
     - У человека, открывшего Асгард, не может не хватить денег на такую ме-
лочь, как первый в мире махолет! - внятно и громко парировал за меня Виктор,
овладевший в совершенстве нашей общей аргументацией.
     - Это правда,  - сказал я.  - Я был счастлив в ту ночь, когда бродил по
набережной, названной мной в честь проекта Набережной махолетов, до утра все
основные расчеты были готовы, а главное, я открыл закон машущего полета, ко-
торый верен для птиц, бабочек, стрекоз, жуков, комаров, божьих коровок...
     - И женщин!  - подхватил Виктор не очень удачно и не был поощрен.  Витя
предал меня.  Они узнали об Асгарде.  Можно было представить себе, что он им
порассказал.  Хоть стой, хоть падай. Такие дела. Я даже побледнел, Они этого
не заметили. Ну как можно отказать Ире, если она спрашивает о том самом тон-
неле?..
     - Ладно. Дал слово забыть здесь все это, но не получается. Ну, тоннель,
совсем круглый,  в начале не совсем светло, а на противоположном конце яркие
лучи, зарево.
     - А потом?
     - Райская роща. Точнее, роща Гласир. Пурпурные яркие листья, кроны как
будто охвачены огнем.  Стена.  Дворцы,  малиновые внизу, белые вверху. Может
быть,  это вообще такой воздух, внизу как бы один свет, вверху другой.
     - Это там, в Асгарде?
     - Там. Свет разный, внизу и вверху, что же удивительного в этом? Это же
не пляж дома отдыха "Гурзуф".  Почему там не может быть двух ярусов, по-раз-
ному освещенных?
     - Что такое этот круглый тоннель? - спросила Оля. - Непонятно.
     - По нему летят души в рай. Что же тут такого удивительного?
     - Да? - почти воскликнула Ира. - Это как? Души - в рай?
     - О чем я вам говорил!  - С отчаянием, картинно заломив руки, возгласил
Витя Васильев.  - Все поняли,  кроме самого главного!  Говорил же,  что роща
Гласир - это райская роща,  что Асгард - это и есть город-сад,  или,  проще,
рай.
     - Как же так...  - растерянно пробормотала Оля. - И откуда там тоннель?
Это что, линия метро на небо, да?
     - Почему обязательно на небо? - возразил я. - Никто не знает куда, ско-
рее всего еще дальше нашего неба,  к которому мы привыкли.  Но это не метро,
хотя  похоже.  Тоннель  идеально круглый и большой,  просторный.  Но никакое
электричество не идет в сравнение с его освещением.
     - Ну так что это, просим человеческого объяснения!
     - Человеческого объяснения этому не существует!
     - Тогда просим объяснения левитатора!  И об этом Витя осведомил их,  то
есть что объяснение я все-таки нашел. Но если оно не воспринимается даже им,
человеком,  привыкшим  к крутым виражам и гонкам на всех марках автомобилей,
то как это будет выглядеть,  если начать рассказ для двух обаятельных  деву-
шек, и удастся ли его когда-нибудь закончить?
     Сухо, тоном радиодиктора я проинформировал их,  что тоннель - это свер-
нутое  в  трубу пространство.  Что инопланетные корабли перелетают из одного
мира в другой, сворачивая пространство. И обгоняют свет. Возникает свечение.
Такое,  как райское.  Физикам известен эффект Черенкова.  Это когда электрон
влетает в среду,  где обгоняет свет,  потому что скорость фотонов там  ниже,
чем  в вакууме.  И за ним тянется световой конус - свечение Черенкова.  Если
скорость электрона очень большая, то конус похож на трубу, на тоннель. Такой
же  тоннель  открывается  перед межзвездными кораблями инопланетян.  Я видел
его, потому что души летят с очень большой скоростью, как и звездолеты.
     - Откуда известно об их скорости? Кто измерял ее?
     - Я измерял. Косвенно. Читал Платона и запомнил его сравнение душ с ме-
теорами.  Но Платон не знал,  что такое метеоры,  и не знал их скорость. Для
него это были падающие звезды или просто свет.  Чем не  свидетельство  очень
высокой скорости душ, летящих в рай, а точнее, в Асгард?
     - А как же свернутое пространство? Его видно, да?
     - Видно.  Я  нашел такое пространство на картине Хиеронимуса ван Босха.
Был такой средневековый художник. Внизу на его картине души, готовые вознес-
тись в рай,  изображены они как люди.  Над ними тучи,  облака.  Еще выше это
обычное пространство переходит в плоскость,  как бы в стену, уже двухмерную.
В  этой стене - тоннель,  и яркий свет на другом его конце,  за этой стеной.
Эта стена и тоннель - свернутое пространство, по которому путешествуют души.
Понятно?
     - Нет.  Еще вопрос:  если души - это люди с телом,  то что остается  на
земле?
     - Остается тело.  Но душ у человека не одна, а три, одна из них - копия
человека, внешне, конечно. Древние египтяне это хорошо знали, потому и баль-
замировали тела фараонов и не только фараонов, чтобы эта улетающая душа вер-
нулась к своему владельцу.
     - Обычное дело! - вставил Витя словцо.
     - А еще кто видел этот тоннель?
     - Многие.  Потому что возвращались оттуда,  как я.  Он даже в пословицу
вошел и очень давно. Тот свет как маков цвет. Это старинная русская послови-
ца. Ученым невдомек, что о том свете говорят неспроста.
     - Свет!  И правда - именно свет, хотя должна быть темная могила, и вс„,
ничего больше. А эффект Черенкова? Это ведь известно?
     - Можно считать, что неизвестно. Наблюдали электроны. Ни о чем другом и
не думали. Да и кто может знать, что Черенков открыл дорогу на тот свет? Го-
ворю об этом, откровенно упрощая.
     - Душа и электрон.  Как странно! Душа ведь похожа па самого человека. И
вдруг - электрон! Тоже неясно.
     - Душа легкая. В самом деле чуть тяжелее электрона. Она полупрозрачная,
что ли. Как пунш "Северное сияние" в нашем баре.
     - Левитатор изволит шутить, устал, что ли, отвечать на вопросы?
     - Нет, не устал. Просто боюсь более сложных вопросов.
     - Хорошо, не будем!
     - Нет,  будем! А если это левитатор только с нами так говорит, а сможет
ли говорить об этом с учеными, с настоящими? Ну?
     - Сможет. Нужно все написать на их языке, со ссылками, с цитатами. Нуд-
ная работа.  Но дальше оттягивать некуда,  вернусь в Москву, придется отклю-
чить телефон и горбиться над столом.
     - А если я позвоню? - сказала Ира.
     - А если я? - сказала тут же Оля.
     - Я услышу. Даже при отключенном телефоне.
     - Как это?
     - Так. Приобрел такую способность после того, как побывал в тоннеле.
     - Розыгрыш?
     - Наполовину. Иногда действительно слышу.
     - Если звонят с той стороны тоннеля, - добавил Витя.
     - Да, мальчики, с вами не соскучишься!
     - Лично я мальчиком стал недавно, - сказал Витя.
     - Ну да, здесь, с нами, - произнесла нараспев Оля. - Рад?
     - Еще бы!
     - И этот тоже  рад,  мальчик... - Ира фамильярно запустила свои длинные
красивые наманикюренные пальцы и мою посветлевшую и даже выгоревшую на солн-
це шевелюру и ласково потаскала меня за волосы, потом запустила и вторую ру-
ку, подтянулась на обеих руках, согнула ноги в коленях и повисла на мне.
     - Пойдем, а то здесь прохожие, - сказала Оля.
     - Я согласна идти только так, - ответила Ира. - И никак иначе.
     - В тоннеле ему тоже было неплохо, - меланхолично заметил Витя.
     - Ахмет!..
     - Удочки!..
     Я сгреб товар в охапку...
     ...Кто бы подумал,  что с вязанкой удочек на плече я увижу в свой  пос-
ледний день здесь нищую норну Галю, женщину-бомжа. И она будет идти по набе-
режной быстрой походкой,  с заплечной сумкой,  идти так стремительно, словно
ей открылось то, чего не знают другие.

                          ПРОЩАЙ, НАБЕРЕЖНАЯ МАХОЛЕТОВ

     Добираемся до Симферополя,  я показываю Вите Неаполь скифский, преобра-
зованный в водокачку любознательными предприимчивыми потомками.  Базар.  Че-
решня, немного клубники - все, пора!
     В самолете - происшествие. Оно внутреннее, невидимое другим пассажирам.
Такое уже было однажды со мной. Я почти задремал, но из го