мне,  большую   часть   работы   по
микроструктурам, и я провожу максимум времени в размышлениях (больше,  чем
в лаборатории). Я достигаю при этом такой степени  порядка,  которую  могу
описать только как состояние простоты. Очень широкой  простоты.  Вещи,  на
первый взгляд, не связанные, оказывается,  влияют  друг  на  друга.  Когда
приведешь все это в порядок, возникает приятное ощущение, которое возносит
мыслителя в такие сферы,  которые  не  имеют  ничего  общего  с  чувством.
Приспособить себя к обычной жизни становится все  более  сложным,  но  мне
иногда это требуется, тело требует утверждения, нуждается  в  ощущениях  -
потому что иначе я, как личность, не существую.
     Наконец, я произнесу одно  Слова,  и  оно  будет  иметь  отношение  к
человечеству. Я не знаю, поймет ли его кто-нибудь. Мне бы  очень  хотелось
надеяться, что кто-нибудь поймет. Это эмоциональное пространство. Но  если
мне удастся, мой последователь сможет сделать то, что я могу видеть только
издали: в каком-то смысле я делаю это потому,  что  это  необходимый  шаг.
Однако тело нуждается в отдыхе от видений. Жизнь -  короткая  штука,  даже
удлиненная омоложением. Я даю тебе Истину. Кто-нибудь, когда-нибудь поймет
мои заметки. Потому что я, пользуюсь языком, который не может понять  даже
другой Особенный, потому что Красота различна и  развивается  она  разными
путями. Если ты религиозен, ты можешь считать, что мы видели одно и то же.
Или что мы должны прийти к одному и тому же.  Я  и  сама  не  уверена.  Мы
костяшки в руках Бога.
     Теперь я дала тебе больше,  чем  какому-нибудь  другому  интервьюеру,
потому что ты задал лучший вопрос. Сожалею, что не могу ответить  простыми
словами. Сейчас средний гражданин способен  понять  Платона,  а  некоторые
могут знать теорию Эйнштейна. Большинство ученых еще  крепко  держатся  за
Бок. Ты узнаешь через несколько столетий, то, что я  знаю  сейчас.  Однако
человечество во вселенском понимании весьма мудро: потому что в  массе  вы
обладаете тем же видением, что и любой Особенный,  Ты  предоставляешь  мне
свободу, а я доказываю справедливость твоего суждения.
     В: Ты не могла бы пояснить то, что видишь?
     А: Если бы я могла, я сделала бы это. Если бы существовали слова  для
описания этого, я не было бы тем, что есть.
     В: Десятки лет ты  проработала  в  представительном  органе.  Это  не
пустая трата  времени?  Разве  это  не  работа,  которую  мог  бы  сделать
кто-нибудь другой?
     А: Хороший вопрос. Нет. Не в это время. Не в этом месте. Наши решения
очень важны. События последних пяти десятком лет  доказывают  это.  А  мне
нужен  контакт  с  реальностью.  Если  угодно,  я  обогащаюсь  в  духовном
отношении,  таким  образом,  что  это  воздействует  на  мои  персональные
биохимические системы  и  поддерживает  в  них  здоровое  равновесие.  Для
организма  вредно,   когда   абстрактность   разрастается   без   контроля
ощущениями. Проще говоря, это - лекарство от интеллектуальной  изоляции  и
одновременно  услуга  моим  согражданам.  Абстрактно  мыслящий  математик,
вероятно,  никогда  не  достигнет  понимания  даже  самого  неопытного  из
Советников в вопросе о  будущем  межзвездного  рынка  или  преимущества  и
недостатки медицинского обслуживания торговцев на станциях Союза. По самой
природе моей  работы,  у  меня  есть  такое  понимание;  и  я  забочусь  о
человеческом обществе. Я знаю, что люди критикуют систему  Совета  за  то,
что непродуктивно расходуется время экспертов. Если ознакомление общества,
в котором мы все живем, с мнением экспертов - это трата времени, то чем же
мы хороши? Конечно, некоторые не могут общаться по вопросам,  лежащим  вне
сферы  их  деятельности.  Но  некоторые  могут  и  должны.   Ты   наблюдал
разногласия  экспертов.  Бывает,  что  это  происходит  из-за  того,   что
некоторые из нас оказываются не в состоянии понять что-то из другой сферы.
Зачастую из-за того, что  лучшие  мыслители  из  двух  областей  не  могут
согласовать вопросы практического влияния, и именно поэтому  лучше,  чтобы
спорящие являлись экспертами: очень полезное межобластное  взаимопонимание
выковывается на заседаниях  Совета  и  во  время  личных  встреч,  слияние
отдельных сосудов знания является  фактической  опорой  этому  уникальному
социальному эксперименту, который мы называем Союзом.
     Вот один аспект простоты, который я могу объяснить простыми  словами:
интересы всех людей тесно связаны, включая и  меня,  а  политика  есть  не
более, чем временное проявление социальной математики.


     - Этот звонок звенит один раз, если нажмешь левую кнопку и два  раза,
если нажмешь правую? - сказал Интор, и Флориан слушал, ощущая, что  задача
уже знакома. Так что она  легко  воспринималась.  -  Но.  -  Теперь  будет
настоящая проблема, Флориан знал это. - Но  тебе  необходимо  переналадить
это так, чтобы при нажатии левой  кнопки  звонок  вообще  молчал,  а  если
нажать правую кнопку дважды, чтобы он не зазвенел, пока не  нажмешь  левую
кнопку. Твоя скорость и аккуратность будет учтена. Вперед!
     Детали и инструменты подготовлены на столе. Флориан  выбрал  то,  что
необходимо. Это оказалось не особенно сложным.
     Следующая  задача  была  поставлена  кем-то  другим.  И   требовалось
осмотреть стенд и рассказать инструктору, как он сработает.
     Его пальцы были быстрыми. Он легко смог  выполнить  задачу  досрочно.
Следующее задание -  сложнее.  На  третье  всегда  полагалось  подготовить
задачу кому-нибудь другому. Ему давали на это пятнадцать минут.
     Он рассказал Инструктору, что готов.
     - Покажи мне, как ты смонтируешь это, - сказал Инструктор.
     Он показал. Инструктор посерьезнел, в конце концов кивнул и сказал:
     - Флориан, ты собираешься выжать из ленты больше, чем на ней есть.
     Он был разочарован.
     - Прошу прощения. Это не сработает?
     - Конечно, сработает! - ответил Инструктор и улыбнулся ему. - Но я не
могу дать твою задачу никому на данном уровне. Ты повторишь базовые знания
и мы посмотрим, как будешь справляться дальше. Хорошо?
     - Да? - сказал он. Конечно, только "да". Но  он  был  обеспокоен.  Он
много работал со Старшими. Это было трудно и занимало много времени, а они
продолжали настаивать,  чтобы  он  отдыхал,  тогда  как  он  предпочел  бы
находиться на своей работе.
     И уже немного опоздал, и Энди  встретил  его  хмуро,  и  помогал  ему
больше, чем он хотел.
     Он думал, что ему следует поговорить с  Интором  обо  всем  этом.  Но
становилось весело, когда он много работал. Он  хотел,  чтобы  все  так  и
осталось, несмотря на то, что  сильно  уставал,  и  даже  не  помнил,  как
добирался до своей койки.
     Инструктор сказал, что он  может  идти.  На  скотный  двор  он  опять
опоздал. Энди сказал ему, что свиньи  не  понимают  его  графика:  Он  уже
покормил их.
     - Я сменю воду? - сказал он и сделал все и за  Энди  тоже.  Это  было
справедливо. Энди обрадовался.
     Настроение Энди так поднялось, что он позволил ему почистить  Коня  и
пойти  с  ним  в  особый  загон,  где  находился  жеребенок,  который  был
"девочкой", ее кормили из ведра, которое нужно было держать.  Флориан  еще
недостаточно вырос, чтобы справляться с таким делом.  Требовалось  принять
душ, и сменить одежду, и быть очень  аккуратным,  потому  что  они  давали
жеребенку лекарства, полученные от Коня. Но "она" не была больна. -  "Она"
играла с ними  в  догонялки,  потом  нюхала  им  руки  и  снова  играла  в
догонялки.
     Он испытывал огромное облегчение, когда Энди объяснил ему, что лошади
- не для еды.
     - А для чего они? - спросил он тогда,  опасаясь,  что  могут  быть  и
другие плохие ответы.
     - Они Экспериментальные, - ответил  Энди.  -  Я  точно  не  знаю.  Но
говорят, что они рабочие животные.
     Свиньи тоже иногда были рабочими животными. Свиньи настолько  здорово
вынюхивали местные растения (которые попадали сюда случайно и  прорастали)
и так хорошо соображали, что их не надо есть, что некоторые эйзи только  и
делали, что водили свиней, каждый день обходя с  ними  загоны  и  поля,  и
никто не собирался их превращать в ветчину и  культивировать  те  ядовитые
травы, что пробрались вовнутрь ограды. Механические вынюхиватели  работали
хорошо, но Энди сказал, что свиньи лучше.
     Наверно, это и имелось в виду на лентах, подумал Флориан.  С  помощью
лент ему сообщали, что первое Правило  среди  Правил  заключается  в  том,
чтобы искать способы принести пользу.


     Ари прочитала задачу, вдумалась в  ее  ленточное  знание  и  спросила
маман:
     - Имеет значение, сколько мальчиков, а сколько девочек?
     Маман немного подумала.
     - На самом деле имеет. Но ты можешь решать, как будто нет.
     - Почему?
     - Потому что (и это важно знать)  для  определенных  задач  некоторые
вещи неважны,  и  когда  ты  просто  учишься  решать  задачи,  тебе  легче
запомнить, что является наиболее важным для решения, если ты отбросишь все
неважное. Для этой задачи важно все в мире - мальчики и девочки, и погода,
смогут или  не  смогут  они  раздобыть  достаточно  еды,  имеются  ли  те,
существа, которые едят их самих - но сейчас имеют  значение  только  гены.
Когда ты сможешь решить все эти задачи, тебе  расскажут,  как  учесть  все
остальные аспекты. И еще одно. Учителя не любят говорить,  что  ты  знаешь
все. Всегда может быть что-то еще, о чем никто не подумал. А если  ты  все
же так подумаешь, они скажут тебе все, что угодно,  чтобы  запутать  тебя.
Так что они начинают с  простого,  а  затем  добавляют,  являются  ли  они
мальчиками и девочками. Понятно?
     - Но это имеет  значение,  -  угрюмо  возразила  Ари,  -  потому  что
мальчики-рыбы дерутся друг с другом. Должно  быть  двадцать  четыре  синих
рыбки, если никого не съедят. Но на самом деле съедят,  потому  что  синих
легко заметить, и они не могут спрятаться. А если посадить  их  с  большой
рыбой, то синих рыбок вообще не будет.
     - А ты знаешь, различают ли рыбы цвета?
     - А различают?
     - Давай на минутку оставим это. Что, если  женщинам  больше  нравятся
синие мужчины?
     - С чего бы это?
     - Просто представь. Рассчитай их новое поколение.
     - Насколько больше нравятся?
     - На двадцать пять процентов?
     - Все те синие просто сделают  большую  рыбу  толще  и  у  нее  будет
множество мальков. Это становится сложным.
     У маман был такой странный вид, как будто она собирается чихнуть, или
рассмеяться, или рассердиться. А потом ее  вид  стал  очень  странным,  но
совершенно не смешным. Она притянула ее к себе и обняла.
     В последнее время маман часто так поступала. Ари  казалось,  что  она
должна себя чувствовать счастливее. Раньше маман никогда  не  проводила  с
ней так много времени. И Олли - тоже.
     Но при этом ее не покидало ощущение опасности. Маман была  невеселой.
И Олли. Олли изо всех сил старался быть эйзи, и маман  с  Олли  больше  не
кричали друг на друга. Маман  ни  на  кого  не  кричала.  Нелли  постоянно
выглядела сконфуженной. И Федра тоже вела себя как эйзи.
     Это пугало Ари, и она хотела  спросить  маман,  почему  так.  Но  она
боялась, что маман заплачет. В последнее время у маман постоянно был такой
вид. А когда маман плакала, она страдала.
     Ари просто положилась на маман.
     На следующее утро она пошла в  игровую  школу.  Она  была  достаточно
большая и ходила сама. Маман обняла ее у двери. Подошел  Олли  и  тоже  ее
обнял. Он уже давно этого не делал.
     Она оглянулась, но дверь была закрыта. Она подумала,  что  это  очень
странно. Но пошла в школу.


     РЕЗЬЮН-ПЕРВЫЙ  оторвался  от  полосы,  и   Джейн   стиснула   кожаные
подлокотники кресла. И не взглянула в окно.  Она  не  хотела  видеть,  как
удаляется Резьюн. Она прикусила губу, закрыла глаза и  почувствовала,  как
слезы текут по ее лицу, в то время  как  мягкое  ускорение  вдавило  ее  в
сидение.
     Она повернулась к Олли, когда корабль набрал высоту.
     - Олли, принеси мне выпить. Двойную.
     - Да, сира, - откликнулся  Олли,  отстегнул  ремни  и  отправился  на
поиски.
     Федра, сидящая перед ними, развернула свое кресло так, что  оказалась
лицом к ней, только маленький столик отделял их.
     - Могу я что-нибудь сделать для тебя, сира?
     Господи, ей ведь нужно это, не правда ли? Федра напугана.
     - Я хочу, чтобы ты подготовила список покупок. Тех вещей, которые, по
твоим представлениям, нам понадобятся на корабле.  Тебе  придется  сделать
несколько заказов, во  время  остановки.  Там,  в  наружном  кармане  есть
буклет, по которому ты можешь ориентироваться. И из него  же  ты  узнаешь,
как заказывать.
     - Да, сира.
     Это позволит облегчить участь Федры. Олли ходил обиженный.  И  просил
тайпировать его. Он  просил  тайпирования  у  эйзи  -  Инспектора,  а  она
отказала ему.
     - Олли, - заявила она. - Ты слишком близок к гражданину.  Мне  нужно,
чтобы ты таким и был. Ты понимаешь, о чем я говорю?
     - Да? - ответил он. И держался лучше, чем Федра.
     - Еще один стакан тебе, -  прокричала  она  ему,  чтобы  он  услышал,
несмотря на шум двигателей; и он оглянулся, и кивнул, понимая. - И Федре!
     Пэгги подошла к бару с той же стороны, где стоял  Олли,  покачнулась,
когда самолет прорезал небольшое завихрение, а затем быстро наклонилась  к
сумке и вынула пару очков.
     Для Джулии. В самом конце салона - Джулия и Глория.
     - Ты разрушила мою жизнь? - кричала  ей  Джулия  при  посадке.  Перед
Дэнисом, перед эйзи и тех из Семьи, которые пришли ее проводить. Тогда как
бедная Глория стояла  здесь  же,  и  подбородок  у  нее  дрожал,  а  глаза
переполнены слезами. Неплохая девочка.  Ребенок,  имевший  слишком  много.
Почти все. Но из этого многого так мало было по-настоящему важным. Ребенок
смотрел на собственную бабушку, которую едва ли при этом видел, и искал  в
ней признаки предельного зла. Глория совершенно не представляла, куда  она
отправляется. Совершенно не имела понятия  о  дисциплине  на  корабле  или
замкнутом стальном мире рабочей станции.
     - Привет, Глория? - сказала она, бравируя и стараясь (Господи, только
бы это прошло!) не сравнивать этого ребенка с Ари - с Ари,  которая  может
слышать,  как  взлетает  самолет,  может  взглянуть  и  понять,  что   это
РЕЗЬЮН-ПЕРВЫЙ. Но - не более того...
     Глория подбежала к своей матери, которая была близка к срыву. Которой
удалось, кроме всего прочего,  придать  налет  несерьезности  их  отъезду.
Должно быть, как обычно, они совершают путешествие в сопровождении агентов
безопасности Резьюн. Она считала вполне возможным, что  Джулия  попытается
удрать в Новгороде.
     Дочь, до  беспамятства  боящаяся  шаттла,  пустоты,  прыжков,  всего,
связанного  с  физикой,  изучением  которой   Джулия   никогда   себя   не
утруждала...
     Слишком плохо, девочка. Я думаю, что смогу устроить тебе "нишу",  где
все будет идти так, как ты хочешь. Мне очень жаль, что все  это  ошеломило
тебя.
     Но так происходило  с  самого  твоего  рождения.  Сожалею,  дочка,  я
действительно сожалею об этом.
     Сожалею, что ты едешь со мной.
     Олли принес напитки. Он был бледен,  но  вел  себя  вполне  достойно,
учитывая обстоятельства. Ей удалось улыбнуться ему, когда  он  подавал  ей
стакан, и он снова посмотрел на нее, уже усевшись и держа в руке свой.
     Половину она выпила, даже не заметив.
     - Со мной будет все в порядке, - сказала она и подняла стакан.  -  Ну
же, Олли. Снова туда, откуда я пришла. Наконец, едем домой.
     А при повторном двойном:
     - Кажется, что мне снова двадцать, Олли, как будто и не было Резьюн.
     Или ей просто удалось на время выбраться из своего оцепенения?


     Федра не появилась в игровой школе. Пришла Нелли. С Нелли было  легко
справиться. Сэм мог раскачать Ари на качелях по настоящему  высоко.  Нелли
переживала, но не собиралась останавливать их, потому что девочка будет на
Нелли сердиться, а няня этого не любила.
     Так что Сэм раскачивал Ари, а Ари раскачивала Сэма. И  они  забрались
на ограничительные конструкции.
     Наконец, за Сэмом пришли, и Нелли вела Ари домой, когда в коридоре их
встретил дядя Дэнис.
     - Нелли, - сказал Дэнис. - Служба  безопасности  хочет  поговорить  с
тобой.
     - Зачем? - спросила Ари. Внезапно она снова испугалась.  Безопасность
и Нелли были настолько  далеки  друг  от  друга,  что  в  последнее  время
происходило со всем окружающим. И было странно.
     - Нелли, - сказал Дэнис. - Делай, что я говорю.
     - Да, сир? - откликнулась Нелли.
     И пока уходила Нелли, Дэнис, такой большой, опустился на одно  колено
и взял руки Ари в свои.
     - Ари, -  сказал  он,  -  произошло  серьезное  событие.  Твой  маман
пришлось поехать разобраться с этим. Ей пришлось уехать.
     - Куда она едет?
     - Очень далеко, Ари. Я не знаю, сможет ли она вернуться  обратно.  Ты
будешь жить в моем доме. Ты и  Нелли.  Нелли  останется  с  тобой,  но  ей
следовало сходить впитать одну ленту, после которой она будет  лучше  себя
чувствовать.
     - Маман может вернуться обратно!
     - Я так не думаю, Ари. Твоя маман - важная женщина. Ей надо выполнить
определенную работу. Она уезжает - ну,  так  далеко,  как  только  корабль
может унести ее. Она знала, что  ты  будешь  огорчена.  И  она  не  хотела
расстраивать тебя. Так что она просила, чтобы я за нее попрощался с  тобой
и сказал "до свидания". Она хотела, чтобы ты пошла в мой дом и жила  бы  в
моей квартире.
     - Нет!
     - До свидания?
     Маман никогда бы не сказала "до  свидания".  Все  было  не  так.  Она
вырвалась из рук Дэниса и побежала, побежала так  быстро,  как  могла,  по
коридорам, через двери, в их собственный коридор. Дэнис не мог поймать ее.
Никто не мог бы. Она бежала, пока не добралась до своей  двери,  до  своей
квартиры; и она отстегнула карточку от своей блузы и сунула ее в прорезь.
     Дверь открылась.
     - Маман! Олли!
     Она побежала по комнатам. Она искала везде,  хотя  и  знала,  что  ни
маман, ни Олли никогда не станут прятаться от нее.
     Но ни маман, ни Олли никогда и  не  покидали  ее!  С  ними  случилось
что-то плохое. С ними случилось что-то ужасное, а дядя Дэнис лжет ей.
     Никаких вещей маман и Олли не было в ящиках, а в  шкафу  не  было  их
одежды.
     И ее игрушки тоже исчезли. Даже ее любимая мягкая  игрушка  и  звезда
Валери.
     Она тяжело дышала. Ей казалось, что не хватает воздуха. Она услышала,
что снова открылась входная дверь, и побежала в гостиную.
     - Маман! Олли!
     Но оказалось, что  это  вошла  женщина,  агент  службы  безопасности,
высокая и в черном, она вошла, хотя ее никто не звал.
     Ари просто стояла и смотрела на нее. И женщина  смотрела.  Женщина  в
форме в ее гостиной, и уходить не собирается.
     - Миндер? - сказала Ари, стараясь быть храброй и взрослой, -  соедини
с офисом маман.
     Миндер не ответил.
     - Миндер? Это Ари. Соедини с офисом маман!
     - Миндер отключен? - сказала женщина  из  безопасности.  И  это  была
правда. Миндер не произнес ни слова, когда она входила. Все было не так.
     - Где моя мать? - спросила она.
     - Доктор Страссен уехала.  Твой  опекун  -  доктор  Най.  Пожалуйста,
успокойся, юная сира. Доктор Най сейчас придет.
     - Мне он не нужен!
     Но  дверь  отворилась  и  появился   дядя   Дэнис,   запыхавшийся   и
побледневший. В апартаментах маман!
     - Порядок, - пропыхтел Дэнис. - Ари, пожалуйста...
     - Уходи! - закричала она на Дэниса. - Уходи! Уходи! Уходи!
     - Ари. Ари, я сожалею. Я ужасно сожалею. Послушай меня...
     - Нет, ты не сожалеешь! Мне нужна маман! Мне нужен Олли! Где они?
     Дэнис подошел и попытался прикоснуться к ней. Она рванулась на кухню.
Там оставались ножи. Но женщина из безопасности метнулась вокруг дивана  и
поймала ее, и держала, несмотря на то, что она лягалась и вскрикивала.
     - Осторожно с ней! - сказал Дэнис.