для идущего проекта?
     Все  перекрывается,  пришел  ответ,  подкравшись  к   поверхности   и
погружаясь вновь, кошмарный, как утопленник. Границы нечетки.
     Истина находится в  месте  совпадения  крайностей.  Противоположности
взаимно необходимы.
     Наслаждение и боль, милый.
     Все  меняется...  или  не  существует.   Все   может   находиться   в
противоположном состоянии или не может меняться вообще. Корабли  двигаются
благодаря   этому   принципу.    Звезды    горят.    Биологические    виды
совершенствуются.
     Он добрался до лифта. Втащился вовнутрь и привалился к  стенке,  пока
не открылись двери. Он вышел в качающийся коридор, продержал равновесие до
двери своей квартиры и сунул ключ.
     - Никто не входил с тех пор,  как  последний  раз  пользовались  этим
ключом.
     Нельзя доверять этому, подумал он, снова  ощущая  приступ:  внезапную
сладость, которая  как  бы  далеко  отодвинула  диван  и  высветила  общую
небезопасность. Ни на что нельзя полагаться. Она может все, даже  нарушить
системы  защиты.  Весьма  возможно,  что  в  квартире  в  мое   отсутствие
установили подслушивающую аппаратуру. Она способна на такое. И  невозможно
узнать, может ли Монитор  заметить  подобное  подключение.  Подслушивающая
аппаратура ультра-класса. Дорогое  оборудование.  Секретное  оборудование.
Она может раздобыть такое.
     Возможно, что и Джордан может.
     Он добрался до дивана, сел, откинувшись назад, и закрыл глаза.
     А что если за мной следят.
     Голос Ари, мягкий и ненавистный:
     Я предвидела действия твоего отца. Каждое из  них.  Даже  если  и  не
удавалось предсказать отдельные детали. Детали не так важны.
     Афоризм разработчиков лент: микроструктура определяет микроструктуру.
     Я даже планировала тебя,  милый.  Я  заронила  идею.  Джордан  ужасно
нуждался в компании. Разве я лгу? Своим существованием ты обязан мне.
     На секунду ему представилось, что  вот  сейчас  из  соседней  комнаты
выйдет Грант, Грант спросит, в  чем  дело,  Грант  поможет  ему  распутать
паутину,  в  которой  он  оказался.  Грант  знал,   что   такое   глубокое
тайпирование.
     Но это только призрак. Привычка, которую трудно преодолеть.
     И Гранта, безусловно, планировала я. Так или иначе, я сделала его.
     Он должен пойти в лабораторию. Ему надо выйти из изоляции, в условиях
которой ленточные структуры смогут развиться  и  распространиться  раньше,
чем он справится с ними. Ему следует включиться  в  обычные  дела,  занять
свой мозг, дать возможность сознанию передохнуть и, не  торопясь,  навести
порядок.
     Если бы удалось немного поспать...
     - Сообщения, пожалуйста, - пробормотал он, вспомнив,  что  он  должен
знать, обязательно должен знать, звонил ли  ему  Джордан.  Или  кто-нибудь
еще.
     В  основном,  они  были  обычные.  Сообщения   из   его   крыла.   От
администрации. Выговор за вход без разрешения. Задремав  на  середине,  он
внезапно очнулся и вцепился в диван: внезапное  воспоминание  как  молнией
стерло эротические видения. Теперь ему придется носить одежду  с  длинными
рукавами и  высокие  воротники,  нужно  нанести  обесцвечивающий  крем  на
ссадины: он может отговориться от Джордана под  предлогом  того,  что  Ари
засадила его за сверхурочную работу в  лаборатории,  что  вполне  логично,
поскольку в соответствии с тем, что он рассказал Джордану, у Ари  не  было
причин быть довольной. Он  не  сможет  в  ближайшее  время  встретиться  с
Джорданом, пока не соберется с духом.
     И сразу после того, как отключился ненавязчивый доклад  Монитора,  он
понял, что ничего не слышал, и что два дня назад он переоборудовал систему
так, чтобы раз прослушанные сообщения стирались.


     Грант смог увидеть самолет задолго до того, как они достигли взлетной
полосы - здесь и  в  помине  не  было  стройной  элегантности  Резьюн-Эйр,
обычный грузовой самолет с иллюминаторами,  закрытыми  заслонками.  Машина
подкатила к тому месту, где ожидали люди.
     - Вот, - сказал  шофер,  фактически,  первое  и  единственное  слово,
которое он произнес за всю поездку, и  указал  на  людей,  к  которым  ему
полагалось подойти.
     - Спасибо, - пробормотал Грант в пространство, открыл дверь со  своей
стороны и вышел, взяв свой пакет с ленчем, с бьющимся  сердцем  подходя  к
совершенно незнакомым людям.
     Слава Богу, не все из них оказались незнакомыми, среди них  находился
Хенсен Крюгер, который и заговорил:
     - Это - Грант. Грант, эти люди заберут тебя отсюда. - Крюгер протянул
руку, и ему пришлось пожать ее, что ему обычно делать  не  доводилось,  от
этого он почувствовал неловкость. И от всего остального -  тоже.  Один  из
присутствующих назвался Уинфилдом, представил, как  Кенин  стоявшую  рядом
женщину, пилота, как решил Грант, в комбинезоне без каких-либо эмблем  или
названия фирмы, а кроме того там присутствовали еще двое  мужчин,  Ренц  и
Джеффри, он так и не понял, фамилии это или имена, и люди они или эйзи.  -
Пошли! - сказала Кенни. Она была взвинчена; это проявлялось в ее взгляде и
в бестолковых движениях рук,  которые  она  вытирала  о  свой  замасленный
комбинезон. - Давайте двинемся, а?
     Мужчины обменялись взглядами, и Гранту стало не по себе. Он переводил
взгляд с одного на другого, пытаясь понять, не о нем ли спорят.  Ему  было
трудно спорить с незнакомыми: за него всегда решал эти  проблемы  Джастин.
Он знал свое место в мире: ему полагалось делать то, что от него  требовал
работодатель. А Джастин велел ему протестовать.
     - Мы едем к Мерильду? - спросил он, потому что до сих пор не  услышал
этого имени, а он определенно решил услышать его до того, как  куда-нибудь
отправится.
     - Мы едем к Мерильду, - подтвердил Уинфилд. - Давай, полезай, Хенсен.
     - Нет проблем. Я свяжусь с тобой позже. Хорошо?
     Грант заколебался, глядя  на  Крюгера,  осознавая,  что  не  понимает
происходящего. Но решил, что  ему  уже  сказали  все,  что  собирались,  и
направился к трапу самолета.
     На нем отсутствовали эмблемы компании, просто серийный номер  А-7998.
Белый облупившийся самолет с брюхом в красной глине. Скверный вид, подумал
он. Что, они не моют его, что ли? А как же обеззараживание? Он забрался  в
унылое нутро, и неуверенно оглянулся на Джеффри и  Ренца,  следовавших  за
ним, слегка опередив Уинфилда.
     Дверь  со  скрипом  поднялась,  и  Уинфилд  запер  ее.  Вдоль   стены
находились откидные сиденья. Джеффри взял его за  руку,  опустил  одно  из
сидений и помог пристегнуться.
     - Оставайся здесь, - сказал Джеффри.
     Он так и сидел с колотящимся сердцем, пока самолет не разогнался и не
скользнул в небо. Он не  привык  к  полетам.  Он  повернулся  и  приподнял
занавеску на окне, чтобы смотреть наружу. Свет падал только  из  окна.  Он
увидел, что они пролетают над климатическими башнями, и над утесами, и над
скалами.
     - Опусти, - сказал Уинфилд.
     - Простите, - сказал он и снова опустил занавеску. Это  раздосадовало
его: он очень хотел посмотреть вокруг. Но они не были людьми,  с  которыми
можно спорить, это чувствовалось по их тону.  Он  раскрыл  пакет,  который
приготовили ему у Крюгеров, выяснил,  что  у  него  на  завтрак,  а  затем
подумал, что будет неприлично есть в одиночку, когда  у  остальных  ничего
нет. Он снова закрыл пакет,  пока  не  увидел,  что  один  из  них,  Ренц,
поднялся, прошел в хвост и возвратился  с  несколькими  банками  какого-то
питья. Ренц предложил одну из  них  ему,  первый  дружелюбный  жест  с  их
стороны.
     - Спасибо, - сказал он, - мне дали.
     Он решил, что теперь можно поесть. Прошлой  ночью  он  был  настолько
измотан, что едва притронулся к ужину, так что и соленая рыба с хлебом,  и
приятный напиток, которые дали ему у Крюгеров, пришлись очень кстати, хотя
он предпочел бы кофе.
     Самолет с ревом куда-то летел, а мужчины потягивали  свой  лимонад  и
изредка взглядывали в окна, приподнимая ставни, причем по большей части  с
правой стороны. Временами пилот  обращался  к  ним,  и  это  больше  всего
напоминало плевки, а не слова. Грант покончил с рыбой, хлебом и  питьем  и
услыхал, что они достигли семи тысяч метров, затем десяти.
     - Сир, - сказал кто-то в то утро, открыв дверь в его комнату  в  Доме
Крюгеров,  и  Грант  проснулся,  встревоженный.   И   смутился   необычной
обстановки и оттого, что  незнакомец,  обращавшийся  к  нему,  назвал  его
сиром. Ему долго не удавалось заснуть, но, наконец, задремал, чтобы вскоре
проснуться одурманенным и не знающим, который теперь час и не случилось ли
чего дурного.
     Прошлой ночью они забрали его карточку, когда  ночной  сторож  привел
его от пристани и складов наверх, собственно к Дому. Хенсен  Крюгер  лично
рассмотрел ее и куда-то унес, чтобы проверить ее  подлинность,  как  решил
Грант, и он ужаснулся: эта карточка была его удостоверением личности. Если
с ней что-нибудь случится, то для доказательства того, кем он является  на
самом деле, потребуется  тайпирование  тканей  организма,  и  это  поможет
только в том случае, если он - единственный экземпляр самого себя, - в чем
он до конца не был убежден, несмотря на все заверения Джордана.
     Но карточку  возвратили  вместе  со  стопкой  одежды  и  полотенцами,
которые принесший их человек  на  стул  у  двери.  Он  посоветовал  Гранту
принять душ, потому что самолет уже сел и сейчас за ним прибудет машина.
     Тогда Грант заторопился, выкатился из постели, все еще ошеломленный и
с затуманенным взором, пошатываясь, направился в ванную,  умылся  холодной
водой и взглянул в зеркало: лицо с полусонными  глазами  и  рыжие  волосы,
торчащие во все стороны.
     Господи. Он отчаянно хотел произвести хорошее впечатление,  выглядеть
разумным и понимающим и ни в коем случае не таким,  каким  запросто  могла
описать его Резьюн - Альфа: свихнувшийся и потенциально опасный.
     Его могут вернуть обратно в Резьюн, если так подумают.  Они  даже  не
станут  беспокоить  полицию,  а  Ари  вполне  может   попытаться   сделать
что-нибудь подобное. Джастин уже, должно быть,  ответил  на  вопросы  Ари,
хотя Грант не понимал, каким образом. Он старался не  думать  об  этом,  в
течение  всей  ночи  пытаясь  отвлечься,  лежал,  прислушиваясь  к  звукам
незнакомого дома - открывались и закрывались двери, работали  отопление  и
вентиляция, подъезжали и отъезжали в темноту машины.
     Он поспешно принял душ, влез в одежду, которую ему принесли.  Рубашка
подошла, а брюки не совсем: то ли несколько  великоваты,  то  ли  неудачно
сшиты; - аккуратно причесался, оглядел себя в зеркале и направился вниз.
     -  Доброе  утро,  -  приветствовал  его  молодой  человек,  один   из
домочадцев. - Завтрак там, на столе. Они уже пошли. Забирай его и догоняй.
     Он был испуган безо всякой видимой причины, если не считать того, что
его подгоняли, до сих пор его  жизнь  была  аккуратно  упорядочена,  и  он
всегда знал, кто его обидит и  кто  ему  поможет.  Теперь,  когда  Джастин
пообещал, что он будет свободен и в безопасности, он не знал, как постоять
за себя, кроме как выполнять все, что они приказывали.  Так  и  полагалось
эйзи. Да, сир.
     Под гул двигателей голова его свесилась на грудь, и он в конце концов
закрыл глаза, измотанный и не  увидевший  за  день  ничего,  кроме  голого
днища, закрытых окон и угрюмых мужчин, летевших с ним. Может  быть,  думал
он, если он просто будет молчать, поездка окажется легче, и он проснется в
Новгороде, чтобы встретиться там с Мерильдом, который позаботится о нем.
     Он проснулся, почувствовав, что самолет  начал  зарываться  носом,  и
услышав, что двигатели заработали по-иному. И запаниковал, потому  что  до
Новгорода было три часа лету, а он был уверен, что еще рано.
     - Мы садимся? - спросил он. - Что-нибудь не в порядке?
     - Все в  порядке,  -  ответил  Уинфилд.  -  Не  трогай!  -  когда  он
прикоснулся к ставню, полагая, что теперь это особого значения  не  имеет.
Но, очевидно, имело.
     Самолет нырнул, коснулся полосы, затормозил, подскочил,  и  покатился
дальше, как он полагал, к новгородскому  терминалу.  Самолет  остановился,
все поднялись, пока открыли замок, и гидравлика начала опускать  трап;  он
встал, взяв с собой скомканный бумажный пакет  -  он  не  хотел  сорить  в
самолете - и замер в ожидании, пока Уинфилд не взял его за руку.
     Снаружи не было  больших  домов.  Только  утесы  и  одинокая  шеренга
ангаров, а воздухе  пахло  дикой,  не  обеззараженной  природой.  К  трапу
подъезжал автобус.
     - Где мы? - спросил он, находясь на грани отчаяния. - Неужели Мерильд
здесь?
     - Здесь, здесь. Порядок. Пойдем.
     Он замер на мгновенье. Он мог бы отказаться идти. Он мог бы бороться.
И в то же время ничего он не может, потому что не представляет  себе,  где
находится, или как управлять самолетом, даже если  ему  удастся  захватить
его. Там стоит автобус - его можно использовать для побега, но он опять же
не имеет ни малейшего представления, где находится, а если у него кончится
горючее в этой дикой местности, то он  -  мертвец,  вот  и  все.  А  дикая
природа была  тут  со  всех  сторон:  позади  строений  виднелась  здешняя
растительность.
     Он мог надеяться найти телефон, если они  решат,  что  он  достаточно
послушен, и не будут постоянно следить за ним.  Он  восстановил  в  памяти
номер Мерильда. Все эти мысли пронеслись у него в голове  за  ту  секунду,
что прошла между тем, как он выглянул наружу, и как Уинфилд  взял  его  за
руку.
     - Да, сир, - сказал он кротко и спустился по  ступенькам  туда,  куда
ему велели - впрочем, могло быть и так, что  к  Мерильду.  Он  по-прежнему
надеялся, что они говорят ему правду. Но сам уже не верил в это.
     Уинфилд провел его к ожидающему автобусу и открыл дверь, втолкнул его
и вошел сам следом с Джеффри и Ренцем. В  салоне  было  семь  сидений,  по
одному у каждого окна и еще одно сзади; Грант занял ближайшее, Уинфилд сел
рядом; двое других устроились напротив.
     Он оглядел окна и двери: тщательно загерметизированы.  Транспорт  для
дикой местности. Стиснув руки  на  коленях,  он  тихо  сидел,  глядя,  как
водитель запустил мотор и погнал прямо через тротуар, но не к домам, а  по
дороге вдоль железнодорожной линии, вероятно, по ней ездят к климатическим
башням. Очень скоро они уже ехали по грязи, а спустя еще  немного  времени
они взбирались из речной долины наверх, на холмы,  за  пределы  безопасной
территории, обеспечиваемой башнями.
     Дикая местность.
     Возможно, что его ждет смерть после того, как  они  выкачают  из  его
мозга все, что он знает. Может статься, что их послала  Ари,  но  было  бы
очень странно, если бы Резьюн решала таким способом свои  проблемы,  когда
они запросто могли бы вернуть его назад так, что ни  Джордан,  ни  Джастин
ничего не узнали бы. Просто приземлится самолет регулярного  транспортного
рейса и отправят беднягу  на  автобусе  в  отдаленное  здание,  где  можно
делать, что угодно, пока  не  станет  безопасным  (если  это  когда-нибудь
произойдет) признаться, что он у них.
     Они могут быть, что более вероятно, быть врагами Ари, и в этом случае
они способны на все и не захотят оставить живого свидетеля.
     Что бы ни случилось, Крюгер, несомненно, участвует в  этом,  и  может
быть, дело в деньгах... и не исключено, что широко распространившийся слух
о гуманности  Крюгера  был  обманом.  Резьюн  переполнялась  обманами.  Не
исключено, что Ари сама поспособствовала такому положению.  Не  исключено,
что Крюгер просто всех надул, может быть, у  него  был  небольшой  "левый"
бизнес, связанный с подделкой Контрактов. Может  оказаться  так,  что  его
продали на какую-нибудь затерянную в  глубинке  шахтную  площадку  или,  о
Господи, куда-то, где захотят попытаться перестроить его.  Попытаться.  Он
сможет справиться с любым, кто вмешательством в его ленточные структуры до
определенного уровня. А с остальными...
     Он не был уверен.
     Их было четверо, считая шофера, к тому же  такие  люди  вполне  могут
иметь оружие. От отравленной природы их предохранят двери автобуса.
     Стиснув  руки,  он  отчаянно  пытался  выработать  правильную   линию
поведения. Наилучший вариант - это телефон. Может быть, имело смысл угнать
автобус, если появится возможность, и если он  узнает,  как  добраться  до
цивилизации, и хватит ли на это горючего. Может случиться, что такой  шанс
появится только через несколько дней. Или через неделю.
     - Я думаю, что ты знаешь, - сказал, наконец, Уинфилд, - что это не то
место, куда ты предполагал попасть.
     - Да, сир.
     - Мы - друзья. Ты должен верить этому.
     - Чьи друзья?
     Уинфилд положил свою руку на руку Гранта.
     - Твои друзья.
     - Да, сир.
     - Соглашайся на все. Будь исключительно угодливым.
     - Да, сир. Все, что угодно, сир.
     - Ты расстроен?
     Как  поганый  надсмотрщик,  разговаривающий  с  каким-нибудь  рабочим
мю-класса. Этот человек полагал, что знает, что делает. Это могло  быть  и
хорошо, и плохо... в зависимости от того, насколько этот дурак понимает  в
лентах и наркотиках. Уинфилд недооценивал его с этой стороны. Он сдерживал
инстинктивные реакции хотя бы потому, что  он  считал  их  бесполезными  в
сложившейся ситуации, и потому, что гораздо полезнее  ходить  с  опущенной
головой... исходя из того, что его похитители не совсем тупые, они  просто
смотрят слишком поверхностно, чтобы  осознать,  что  альфа-уровень  в  его
карточке означает, что он не может быть до такой степени подавленным,  как
прочие эйзи. Им следовало накачать его наркотиками и перевозить, ограничив
возможности его передвижения.
     Безусловно, он не собирался говорить им об этом.
     - Да, сир, - ответил он с  застенчивой  озабоченностью  представителя
тета-класса.
     Уинфилд похлопал его по руке.
     - Все в порядке. Ты - свободный человек. Будешь свободным.
     Он заморгал глазами. Для этого не  понадобилось  притворяться.  Слова
"свободный человек" усложняли стоящую перед  ним  проблему;  а  добавочные
сложности были ему ни к черту.
     - Мы немного поднимемся в горы. В безопасное  место.  С  тобой  будет
абсолютно все в порядке. Мы дадим тебе новую карточку. Мы научим тебя, как
вести себя в городе.
     Научим тебя. Переобучение. Господи, во что я вляпался?
     Может ли быть так, что именно это имел в виду Джастин?
     Внезапно он испугался, то в тех случаях, когда остальное  касается...
что он не понял чего-то, что неповиновение этим  людям  может  застопорить
что-то, организованное Джастином...
     ...или Джорданом, узнавшим об этом и вмешавшимся в дело...
     Может быть так, что происходящее как раз и есть то, что задумали  для
него единственные на всем свете друзья, может быть они  направляют  его  к
настоящей свободе. Но перенастройка, если они имели ее  в  виду,  затронет
все его психоформы и попортит их. В этом мире у него почти ничего не было.
Он ничем не владел, даже собственной личностью и мыслями. Его  преданность
была привязанностью эйзи, он знал это, он соглашался с  этим  и  для  него
было не важно, что он не сам их выбрал: они были настоящими  и  составляли
все, чем он был.
     Эти люди говорили  о  свободе.  И  обучении.  Возможно,  что  Уоррики
хотели, чтобы он через это прошел, и он вынужден  согласиться,  даже  если
при этом у него отбирали все, оставляя какую-то холодную  пустоту  на  том
месте, где прежде был дом. Потому что Уоррики не  смогут  себе  позволить,
чтобы он и дальше находился рядом с ними, потому что любить его стало  для
них чересчур опасным. Жизнь, похоже, переполнена парадоксами.
     Ну и дела; теперь он не знал, теперь он понятия не имел, в чьих руках
он находился и чего от него хотят.
     Попросить разрешения позвонить, рассказать все Мерильду  и  спросить,
так ли должно быть?
     Но если они не имеют отношения к Мерильду, такой жест даст им понять,
что он не столь уступчив, сколь они представляют. И