но
больше на всякий случай, чем с какой-то определенной целью. А еще я захватил
с кухни купленное в Нью-Йорке приспособление, позволяющее заводить машину на
расстоянии. Радиосигнал передается на приемник в  машине,  который  включает
зажигание и заводит стартер. Я люблю всякие мелкие приборчики, а этот весьма
полезен в холодную погоду: он позволяет завести машину, находясь в  доме,  и
не ждать в холодном салоне, пока мотор прогреется.
   Я проверил автоответчик, разобрался с сообщениями, набил в  носок  свежих
ледяных кубиков и наконец отправился в Брэдбери. Когда  я  приехал  туда,  в
запасе у меня было еще десять минут.
   "Голова короля" оказался квадратным кирпичным домиком, сравнительно новым
и существующим исключительно ради пива. Не было в  нем  уюта  старых  пабов:
шипящих на плите сковородок,  дубовых  балок,  красных  абажуров,  оловянных
кружек. Автостоянки при  нем  тоже  не  было.  Вот  в  "Доспехах  Брэдбери",
расположенном напротив, через улицу, всего этого было в избытке.
   Я оставил машину на улице и вошел сперва  в  паб.  Мишень  для  дротиков,
несколько скамеек, низкие столы, сизалевые циновки, унылая стойка со скудным
ассортиментом. И никого.
   Я ткнулся в бар. Там стояли супермодные стеклянные столики и сравнительно
удобные деревянные кресла. Я сел в одно из них и стал ждать.
   За стойкой появился бармен и спросил, что мне угодно. Я заказал  полпинты
слабого пива. Он налил, я заплатил.
   На столик перед собой я положил большой  коричневый  конверт,  в  котором
лорд Вонли принес мне фотографию Нантерра. Сейчас в  конверте  лежали  также
диктофон, еще четыре фотографии, две пачки денег в отдельных  конвертиках  и
несколько листов бумаги. Все, что нужно для встречи с  Джоном  Смитом,  было
готово, но сам Джон Смит все не появлялся.
   Время от времени в бар заходили местные жители,  видимо,  давно  знакомые
бармену, заказывали "как обычно" и усаживались за столики, косясь на чужака.
Газет в руках ни у кого не было. Кроме того, я  с  удивлением  отметил,  что
среди них не было ни одной женщины.
   До меня доносился стук дротиков - в пабе играли. Я взял конверт  и  пошел
туда.
   В пабе было трое посетителей. Двое метали  дротики,  а  третий  сидел  на
краешке скамейки и поглядывал на часы.
   На скамейке рядом с ним лежала вчерашняя "Спортивная жизнь",  развернутая
на напечатанном жирным шрифтом объявлении.
   Я вздохнул с облегчением, подошел, сел на скамейку рядом с ним,  так  что
газета осталась между нами, и спросил:
   - Мистер Смит?
   Он нервно дернулся, несмотря на то, что видел, как  я  подхожу  и  сажусь
рядом.
   Ему было под пятьдесят. Он носил светло-коричневую куртку на  "молнии"  и
имел вид смирившегося со своей судьбой неудачника. Волосы, все  еще  черные,
аккуратно зачесаны поверх лысины, кончик носа уныло отвисает  книзу,  словно
за него когда-то потянули, да так и оставили.
   - Меня зовут Крисмас, -  сказал  я.  Он  опасливо  посмотрел  на  меня  и
нахмурился.
   - Я вас где-то видел, а?
   - Может быть, - ответил я. - Я вам привез деньги. Выпить хотите?
   - Я сам возьму! - ответил он, поспешно встал,  отошел  к  бару  и  оттуда
принялся недоверчиво меня изучать. Я сунул руку в конверт, незаметно включил
диктофон и достал один из конвертиков с деньгами, положив его на стол  рядом
со своим стаканом.
   Наконец он вернулся с пинтой пива и жадно отпил сразу треть кружки.
   - А чего вы хромаете? - спросил он, ставя кружку на стол.
   - Ногу подвернул.
   - Вы тот самый жокей! - сказал он. - Кит Филдинг.
   Я почувствовал, как в нем вспыхнула тревога, и подвинул к нему конверт  с
деньгами - а то сбежит еще!
   - Сотня вперед, - сказал я.
   - Я не виноват! - агрессивно выпалил он, явно желая оправдаться.
   - Я знаю. Возьмите деньги.
   Он протянул узловатую руку, схватил свою добычу, пересчитал  и  сунул  во
внутренний карман.
   - Расскажите мне, как это было, - попросил я. Однако он не  был  готов  к
этому. Его охватило беспокойство, и ему сперва надо было справиться с ним.
   - Слушайте, не хочу я во все это ввязываться, - нервно сказал он.
   - Я все никак не мог решиться... увидел в пятницу ваше объявление и... Но
на самом-то деле мне ведь не следовало быть на скачках. Я вам-то сказал, что
я там был, но я не хочу, чтобы это пошло дальше.
   Я промычал что-то неопределенное.
   - Но деньжонки-то ведь мне нужны,  а  кому  они  не  нужны,  верно?  И  я
подумал, что ежели вы готовы за это заплатить две  сотни,  так  я,  пожалуй,
расскажу...
   - Остальное - здесь, - сказал я, указывая на коричневый конверт.
   - Просто расскажите мне, как все было.
   - Понимаете, я ведь должен был быть на работе. Я сделал вид, что заболел.
Конечно, если шеф узнает, ничего мне не будет, разве что нагоняй устроит, но
я не хочу, чтобы жена пронюхала, понимаете? Она-то думала, что я на  работе.
Домой я вернулся как обычно. Если она узнает, она ж меня  со  свету  сживет.
Она терпеть не может азартных игр, понимаете?
   - А вам нравится играть по маленькой.
   - А что такого? - воинственно осведомился он.
   - Да нет, ничего.
   - Жена не знает, что я тут, - сказал он.  -  Я  ведь  не  здешний.  Я  ей
сказал, что поеду в Брэдбери за запчастью для машины.  У  меня  маслосборник
забивается, фильтр новый нужен. Она не должна узнать, что я тут был, ясно?
   Я вам сегодня утром из автомата звонил, когда с собакой вышел.  Так  что,
сами понимаете, мне никак нельзя, чтобы это разошлось.
   Я подумал о своем диктофончике. Я  не  испытывал  ни  малейших  угрызений
совести, но, если бы мистер Смит о нем догадался, я бы  из  него  больше  ни
слова не вытянул. Впрочем, он явно был не из  тех  людей,  которые  способны
заподозрить, что их записывают.
   - Не волнуйтесь, мистер Смит, не разойдется, - утешил  его  я.  Он  снова
вздрогнул.
   - Слушайте, меня ведь на самом деле вовсе не Смитом зовут. Вы, наверно, и
сами догадались, да? Просто, если вы не  будете  знать,  мне  так  спокойней
будет, понимаете?
   - Понимаю, - сказал я.
   Он выпил большую часть пива и вытер губы платком -  белым  с  коричневыми
полосками  и  клеточками  по  кайме.  Люди,  метавшие  дротики,  доиграли  и
вернулись в бар, оставив нас наедине в этой спартанской обстановке.
   - Я посмотрел на лошадей в паддоке, -  сказал  он,  -  а  потом  пошел  к
букмекерам, а тут этот мужик подходит и предлагает мне пятерку за то,  чтобы
я передал кой-кому пару слов.
   - Пятерку...
   - Ага. Ну, понимаете, я сразу сказал: "Гоните десятку, и сочтемся".
   - Он фыркнул. - Ему это, конечно, не понравилось. Посмотрел на меня  этак
нехорошо, но под конец раскошелился. Выдал десяточку. Это  значило,  что  на
эту скачку я буду ставить бесплатно, понимаете?
   - Понимаю, - сказал я.
   - Ну вот, он и говорит, что, мол, все,  что  от  меня  требуется,  -  это
подойти к человеку, которого он укажет, и сказать, что Даниэль ждет  его  на
галерее, чтобы полюбоваться пейзажем.
   - Так и сказал?
   - Он меня два раза повторить заставил. Потом дал две  пятерки  и  показал
высокого мужчину в темном пальто,  очень  порядочного  на  вид.  А  когда  я
обернулся, он уже исчез, этот мужик. Ну, он ведь мне заплатил за то, чтобы я
передал, я и передал. Я ничего такого не подумал, понимаете? В  смысле,  все
это выглядело совершенно безобидно. Я, конечно, знал, что  галерея  закрыта,
но если он хочет туда подняться, так что ж такого, понимаете?
   - Понимаю.
   - Ну  вот,  я  и  передал,  и  тот  порядочный  на  вид  джентльмен  меня
поблагодарил, и я пошел к букмекерам и поставил две пятерки на Эпплджека.
   "Как есть неудачник!" - подумал я. Эпплджек пришел вторым - я обошел  его
на Пинкай.
   - Вы не пьете... - заметил  он,  жадно  глядя  на  мой  стакан,  все  еще
нетронутый. От пива толстеют...
   - Можете выпить, если хотите, - разрешил я. Он без лишних церемоний  взял
мой стакан и отпил.
   - Слушайте... - сказал он, -  вы  мне  сразу  скажите,  тот,  которому  я
передал послание, это ведь и был тот самый... ну, который упал с галереи?
   Глаза у него были  озабоченные,  буквально  умоляющие,  чтобы  я  ответил
"нет".
   - Боюсь, что да, - сказал я.
   - Ну вот, так я и думал! Я и не видал, как он свалился, я  был  с  другой
стороны, у букмекеров, понимаете? А потом я  услыхал,  как  люди  говорят  о
куртках и обо всем прочем... Я и не знал, к чему они все  это,  а  потом  на
следующий день в газетах напечатали... - Он покачал головой. - Но ведь я  не
мог никому ничего рассказать, потому что тогда пришлось бы признаться, что я
был на скачках, понимаете?
   - Да, это сложно, - согласился я.
   - И потом, не виноват же  я,  что  он  свалился  с  галереи!  -  обиженно
продолжал он. - И я подумал: ну что толку кому-то говорить про это послание?
И держал язык за зубами. А может, эта самая Даниэль его и столкнула.
   Может, это ее муж был, а ее любовник заставил меня послать его на балкон,
чтобы она могла его столкнуть. Понимаете?
   Я с трудом сдержал улыбку и снова сказал, что да, понимаю.
   - Не хотел я связываться с полицией, понимаете?  В  смысле,  он  ведь  не
убился благодаря вам, так что все в порядке, верно?
   - Верно, - сказал я. - И никто его не толкал. Он  потерял  равновесие  на
досках, которые оставили там строители. Он мне сам объяснил, как это вышло.
   - А-а! - Мистер Смит-Инкогнито явно испытывал одновременно  облегчение  и
разочарование по поводу того,  что  не  оказался  замешан  в  предполагаемую
мелодраму. - Поня-атно.
   - Но он хочет разузнать насчет послания, - продолжал я. - Ему хотелось бы
знать, кто попросил вас ему это передать. Вот мы и решили поместить в газете
объявление.
   - А, так вы с ним знакомы? - растерянно спросил он.
   - Тогда и познакомился, - ответил я.
   - А-а! - Он кивнул.
   - Не помните ли вы, как выглядел тот человек,  что  просил  вас  передать
послание? - как можно небрежнее спросил я. Я изо всех  сил  старался  дышать
ровно, и тем не менее  мистер  Смит  почуял,  что  вопрос  очень  важный,  и
многозначительно посмотрел на конверт, где  должна  была  находиться  вторая
половина денег.
   - Если сумеете его описать, - сказал я, - вторая сотня ваша.
   - Это был не англичанин, -  сказал  мистер  Смит,  решившись.  -  Волевой
такой, голос резкий, крупный нос...
   - Вы его хорошо помните? - спросил я, внутренне расслабившись.  Могли  бы
вы его узнать?
   - Я о нем с четверга думаю, - просто ответил он. - Ручаюсь, что мог бы.
   Я не спеша достал из конверта пять  фотографий,  все  восемь  на  десять,
черно-белые, глянцевые, на всех запечатлена церемония вручения призов  после
скачек. Правда, на четырех из пяти снимков жокеем-победителем  был  Филдинг,
но на двух из них я стоял спиной к камере, так что опознание было  настолько
честным, насколько я мог устроить за такое короткое время.
   - Посмотрите на эти фотографии, - попросил я, - и скажите, нет  ли  здесь
этого человека?
   Он достал очки и нацепил их на  нос.  В  очках  он  по-прежнему  выглядел
довольно бестолковым, но уже не таким несчастным.
   Он взял фотографии и проглядел их одну за другой. Фотографию с  Нантерром
я положил четвертой. Он  взглянул  на  нее,  как  и  на  все  прочие,  потом
посмотрел на пятую и положил их все на стол. Я надеялся, что он не  заметит,
сколь глубоко мое разочарование.
   - Ну да, с расстановкой сказал он, - этот мужик тут есть.
   Я смотрел на него, затаив дыхание, и ждал. Если он  действительно  узнает
Нантерра, я для него все, что угодно, сделаю!
   - Слушайте, - сказал он, словно сам напуганный своей дерзостью.  Вы  ведь
действительно Кит Филдинг, да? У вас ведь  деньжата-то  водятся,  а?  И  тот
мужик, который с галереи свалился, тоже явно не бедный. Понимаете?  Накиньте
еще пятьдесят, и я вам его покажу.
   Я перевел дух и постарался сделать вид, что платить мне неохота.  Наконец
сказал:
   - Ну ладно, так и быть, накину.
   Смит перебрал фотографии и безошибочно указал на Нантерра.
   - Этот!
   - Вы заработали эти деньги, - сказал я ему. И отдал второй  конвертик.  -
Здесь сотня.
   Я вытянул из кармана бумажник и отсчитал еще пятьдесят.
   - Спасибо, - сказал я.
   Он кивнул и пересчитал деньги так же тщательно, как в прошлый раз.
   - Мистер Смит! - спросил я. - А не хотите ли заработать еще сотню?
   Он уставился на меня сквозь очки, в целом - с надеждой.
   - В смысле?
   - Я напишу на листке бумаги одну фразу, а вы под ней подпишетесь.
   Идет? Можете подписаться "Джон Смит", меня это устроит.
   - А какую фразу? - Он снова насторожился.
   - Я напишу, - сказал я, а вы сами смотрите, согласитесь  ли  вы  под  ней
расписаться, или нет.
   - За сотню?
   - За сотню.
   Я достал из конверта лист писчей бумаги, ручку и написал:
   "На скачках в Брэдбери такого-то числа (я поставил дату) я передал одному
человеку послание, в котором сообщалось, что Даниэль просит его подняться на
галерею. Я опознал на фотографии человека, который  попросил  меня  передать
это послание".
   Я передал бумагу мистеру Смиту. Он прочел. Он явно не знал, чем это может
ему грозить, но, с другой стороны, сотня фунтов...
   - Так и подписывать - "Джон Смит"?
   - Да. С завитушкой, как обычно расписываетесь.
   Я протянул ему ручку, и он, почти без колебаний, подписал.
   - Замечательно! - сказал я, складывая бумагу и убирая ее в конверт вместе
с фотографиями. Снова  достал  бумажник,  отсчитал  ему  еще  сто  фунтов  и
отметил, как алчно он смотрит на  те  деньги,  что  там  еще  оставались.  Я
показал ему бумажник.
   - Тут еще сто пятьдесят. Вместе с теми, что вы уже  получили,  это  будет
пятьсот.
   Похоже, эта игра нравилась ему все больше и больше.
   - А что вы хотите за это?
   - Напишите мне, пожалуйста,  свое  настоящее  имя  и  домашний  адрес  на
отдельном листке бумаги, - любезно сказал я. - Это  чтобы  мне  не  пришлось
провожать вас до самого дома.
   Я достал из конверта чистый лист.
   - Моя ручка все еще у вас. Напишите, будьте так добры!
   Вид у него был такой, словно я огрел его по голове.
   - Я... я на автобусе приехал, - слабо промямлил он.
   - Мне не составит труда выследить автобус.
   Ему явно стало нехорошо.
   - Я не стану говорить вашей жене, что вы были на скачках, - пообещал я. -
Но только в том случае, если вы напишете свое имя, чтобы мне не пришлось вас
выслеживать.
   - За полторы сотни? - переспросил он слабым голосом.
   - Да.
   И он крупными буквами написал: "А.В. ХОДЖС, ВИДДЕРЛАУН, РЯДОМ С БРЭДБЕРИ,
КАРЛТОН-АВЕНЮ, 44"
   - А что значит "А.В."? - поинтересовался я.
   - Арнольд Винсент, - честно ответил он.
   - Ладно, - сказал я. - Вот остальные деньги. - Я отсчитал ему  деньги.  -
Не вздумайте проиграть их все за раз!
   Он удивился, потом стыдливо рассмеялся.
   - Да ведь я не так часто могу себе позволить ездить на скачки, понимаете?
Жена ведь знает, сколько я получаю.
   - Ну, про эти деньги она ничего не знает! - весело ответил я. Спасибо вам
большое, мистер Смит!

Глава 18

   Времени у меня было полно,  и  я  решил,  что  проверить  все  же  стоит.
Подождал, пока "Джон Смит" купит свой масляный фильтр и сядет на автобус,  и
ненавязчиво проводил автобус до Виддерлауна.
   "Джон Смит" вышел из автобуса и отправился пешком на Карлтон-авеню.
   Номер 44 оказался ухоженным муниципальным домиком  на  две  семьи.  "Джон
Смит" открыл дверь своим ключом.
   Полностью удовлетворенный, я поехал обратно в Лондон.  Когда  я  вошел  в
холл особняка, навстречу мне из библиотеки вышел Литси.
   - Я увидел, как вы  подъехали,  -  лениво  сообщил  он.  Окна  библиотеки
выходили на улицу. - Рад, что вернулись благополучно.
   "Он меня ждал", - подумал я.
   - Это была не ловушка.
   - Вижу.
   Я невольно расплылся в улыбке.
   - Ну прямо кот, наевшийся сметаны! - сказал Литси.
   Я кивнул в сторону библиотеки.
   - Идемте туда, я вам все расскажу.
   Я внес свою сумку с вещами и  большой  конверт  в  библиотеку  -  длинную
комнату со стенами, обшитыми деревянными  панелями,  с  книжными  шкафами  с
решетчатыми  дверцами,  с  персидскими  коврами,  с  тюлевыми   и   красными
бархатными занавесками. В  этой  элегантной  комнате  чаще  всего  принимали
гостей, недостаточно близких, чтобы приглашать их наверх, и мне она казалась
шикарным, но неуютным залом ожидания. Литси взглянул на мои ноги.
   - Вы что, ноги промочили? - удивился он.
   - Угу.
   Я поставил сумку, положил конверт и стащил левый ботинок. Один из пакетов
со льдом протек.
   На глазах у ошарашенного Литси  я  вытащил  из  носка  пакет,  оставшийся
целым, и опорожнил его  в  очень  кстати  подвернувшийся  цветочный  горшок.
Второй пакет опорожнился сам, и я отправил его в мусорную корзину  вслед  за
первым. Потом снял промокший носок, повесил его  на  сумку  и  надел  мокрый
ботинок на босу ногу.
   - А-а, понял! - сказал Литси. - Это задумывалось как холодный компресс.
   - Совершенно верно.
   - А я слышал, что при растяжении нужно тепло... - задумчиво произнес он.
   - Холод помогает быстрее.
   Я отнес конверт на столик с  лампой,  по  сторонам  которого  стояли  два
кресла, включил лампу и сел. Литси сел в другое кресло. В библиотеке  всегда
царил полумрак; дневной свет не мог проникнуть сквозь складки кремового тюля
на окнах.
   - Пусть мистер "Смит" говорит сам за себя, - сказал я.
   Я положил диктофончик на стол, отмотал кассету назад  и  включил  запись.
Литси, "порядочный на вид джентльмен", с опасливым интересом слушал  историю
того, как его заманили в ловушку. А под конец его брови  поползли  вверх.  У
него это было признаком того, что он ничего не понимает.
   Я показал ему бумагу, подписанную "Джоном Смитом", и  обвел  ручкой  лицо
Нантерра на фотографии.
   - Мистер "Смит" действительно живет там, где сказал. Я на  всякий  случай
проводил его до дома.
   - Но, если вы  все  равно  выследили  его,  зачем  же  вы  дали  ему  еще
полтораста фунтов? - удивился Литси.
   - Ну... э-э... это избавило меня от  необходимости  узнавать  его  имя  у
соседей. - Литси хмыкнул. - В конце концов, он это заслужил.
   - Ну и что вы будете делать со всем этим? - осведомился он.
   - Ну, если нам чуть-чуть повезет...
   И я изложил ему свой план. Хорошо, что в доме был  лифт!  Я  поднялся  на
третий этаж в "бамбуковую" комнату, положил вещи,  принял  душ,  переоделся,
намотал сухую повязку и решил, что льда больше не надо.
   Я все больше начинал чувствовать себя в этой роскошной комнате как  дома.
Беатрис, похоже, отказалась от попыток насильственного вторжения,  однако  я
не питал иллюзий по поводу ее отношения ко мне. И чем больше  мне  нравилось
здесь, тем больше я понимал, почему она так разозлилась.
   Когда я спустился вниз, в гостиной ее не было. Там сидели только  Даниэль
и принцесса. Литси разливал напитки.
   Я слегка поклонился принцессе - мы сегодня еще не виделись - и  поцеловал
Даниэль в щеку.
   - Где ты был? - спокойно спросила она.
   - Рыбку ловил, - ответил я в рифму.
   - И что поймал?
   - Живца для акулы.
   Она взглянула на меня смеющимися глазами. На миг  передо  мной  мелькнула
прежняя, любящая Даниэль - мелькнула и  снова  исчезла.  Я  взял  стакан,  в
который Литси плеснул немного виски, и отхлебнул,  стараясь  не  сожалеть  о
прошлом. И тут в гостиную вошла - не вошла, а ввалилась - Беатрис.  Глаза  у
нее были совершенно круглые. Она остановилась  посреди  комнаты,  словно  не
зная, что теперь делать.
   Литси принялся смешивать ей "Кровавую Мэри". "Да, - подумал я, король  из
него вышел бы неплохой, а бармен еще лучше". Мне нравилось смотреть, как  он
управляется с напитками. Беатрис проковыляла к дивану, где сидела принцесса,
и рухнула рядом с ней, будто ноги ее не держали.
   - Вот, пожалуйста, Беатрис, - весело сказал Литси, ставя на низкий столик
стакан с красной жидкостью. - Чуточку соуса, капельку лимонного  сока,  все,
как вы любите!
   Беатрис уставилась на стакан невидящим взором.