он стоял на верхней ступеньке, пристально на меня глядя.  Потом  отвернулся,
сделал несколько шагов и присоединился к небольшой группке похожих  на  него
людей.
   Ко мне подошел тренер, на которого я иногда  работал,  взял  под  локоть,
помог встать.
   - Он вас толкнул! - с изумлением сказал он.  -  Я  сам  видел!  Я  просто
глазам своим не поверил! Этот человек подошел к вам сзади и толкнул!
   Я стоял, перенеся весь вес на одну ногу, и отряхивался.
   - Спасибо, - сказал я.
   - Но он же вас толкнул! Разве вы не собираетесь подать жалобу?
   - Кому?
   - Но, Кит... - До него постепенно доходила вся щекотливость  ситуации.  -
Это Мейнард Аллардек...
   - Ага.
   - Но нельзя же позволить ему безнаказанно на вас нападать! И вы еще  ногу
повредили...
   - Это уже не его вина, - сказал я. - Это я упал в третьей скачке.
   - Нет, это недопустимо... - Он смотрел на меня с  сомнением.  -  Если  вы
соберетесь подать жалобу, я подтвержу, что видел это.
   Я снова поблагодарил его и сказал, что  не  стану  беспокоиться  на  этот
счет. Он счел это необъяснимым. Я покосился  на  Мейнарда,  который  к  тому
времени давно уже стоял ко мне спиной, словно забыв о моем существовании,  и
с трудом заковылял дальше в сторону ложи принцессы.
   Сам этот тычок не представлял собой ничего  серьезного,  но  при  злобной
натуре Мейнарда можно было рассматривать его как маленькое убийство, попытку
спустить пар, чтобы не дать взорваться кипящему котлу.
   Я с беспокойством думал о том, что только фильм удерживает этот котел под
контролем. Пожалуй, я бы смирился с такими "выбросами  пара",  если  бы  мог
быть уверен, что они позволяют уменьшить давление. Лучше я лишний раз  слечу
с лестницы. Но, с другой стороны, смотреть надо, куда идешь.
   Когда я добрался до ложи, принцесса  в  одиночестве  сидела  на  балконе,
закутавшись в меха.
   Я сел рядом с ней и обнаружил, что  она  смотрит  на  ипподром  невидящим
взглядом. Мысли у нее явно были невеселые.
   - Принцесса! - окликнул я.
   Она повернула голову и посмотрела на меня.
   - Не сдавайтесь, - сказал я.
   - Не сдамся.
   Она встряхнулась и выпрямилась, как бы  желая  прогнать  самую  мысль  об
этом.
   - С Геликоном все в порядке? - спросила она.
   - Дасти говорит, что да.
   - Это хорошо. - Она вздохнула. - Вы не помните, что там у  нас  будет  на
следующей неделе? Совершенно вылетело из головы...
   У меня тоже.
   - В четверг Ледник участвует в скачках в Лингфилде.
   - Как вышло, что Геликон упал? - спросила принцесса. Я рассказал ей,  что
конь не виноват, его толкнули.
   - А так он хорошо шел, - сказал я. - Он растет. И управляться с ним стало
попроще. Как-нибудь на той неделе надо будет с ним поработать, чтобы вернуть
ему уверенность в себе.
   Принцесса улыбнулась - впервые за этот нерадостный  день.  Она  не  стала
спрашивать, как я себя чувствую,  потому  что  вообще  никогда  об  этом  не
спрашивала: принцесса полагала, что последствия падений - мое частное дело и
соваться в него не следует. Она сама не терпела, чтобы ей лезли в душу, и  я
ничего не имел против такого отношения. Наоборот, ценил.  Не  выношу,  когда
вокруг меня суетятся.
   Мы вернулись в ложу  выпить  чаю,  присоединившись  к  Даниэль,  Литси  и
Беатрис, и вскоре появился лорд Вонли - он заходил  к  принцессе  более  или
менее регулярно.
   На лице его отражалось легкое беспокойство,  которое  исчезло,  когда  он
увидел, что я сижу и пью чай. Через несколько  минут  он  улучил  минутку  и
отвел меня в сторону.
   Я поблагодарил его за вчерашний конверт.
   - Что? Ах, да! Пожалуйста, пожалуйста! Но я  хотел  поговорить  совсем  о
другом. Боюсь, произошла утечка информации... очень неудобно вышло...
   - Что за утечка? - удивился я.
   - Насчет вашего фильма о Мейнарде Аллардеке.
   По спине у меня пробежал холодок. Мне было совершенно  необходимо,  чтобы
этот фильм оставался тайной!
   - Боюсь, Аллардеку стало  известно,  что  вы  отослали  копию  фильма  на
Даунинг-стрит, в отдел государственных наград.  Он  знает,  что  его  больше
никогда не представят к рыцарскому титулу. -  Вонли  улыбнулся  с  некоторой
тревогой, но все же не устоял и выдал журналистский комментарий:
   - Не бывать ему ни сэром  Мейнардом,  ни  лордом  Аллардеком,  а  все  по
милости Кита Филдинга!
   - Черт побери, как же он пронюхал?
   - Не знаю... - неловко ответил лорд Вонли. -  Не  через  меня,  могу  вас
заверить. Я ни единой душе не говорил. Но каким-то образом пошли слухи.
   Видимо, кто-то из отдела... ну, вы знаете, как это бывает.
   Я смотрел на него со страхом.
   - И давно он узнал?
   - Наверное, на прошлой неделе. - Он виновато покачал головой. - Я услышал
об этом сегодня утром на собрании совета  благотворительной  организации,  в
которой состоим мы с Аллардеком. Он, разумеется, председатель. Ну,  помните,
помощь семьям больных и нуждающихся чиновников...
   Еще бы мне не помнить! Именно с помощью этой благотворительности  Мейнард
рассчитывал прорваться к рыцарскому титулу...
   - Но ведь никто из вашей организации этого фильма не видел? - с  тревогой
спросил я.
   - Нет-нет, что вы! Они просто слышали о  его  существовании.  И,  видимо,
кто-то из них спросил об этом у самого Аллардека.
   "О господи! - подумал я. - И как оно просочилось?"
   - Я подумал, что вам стоит знать, - сказал лорд Вонли. - И, не забывайте,
я заинтересован в этом фильме не менее вас. Если он разойдется,  мы  утратим
контроль над ситуацией.
   - А Мейнард утратит репутацию праведника.
   - Он прекрасно обойдется и без нее.
   - Единственные копии, - сказал я, - это те, которые я отдал вам и в отдел
государственных наград, и те три, что лежат в  банке.  Если  вы  и  люди  из
отдела наград его никому не покажете... Я просто не могу поверить,  что  они
это сделают! - воскликнул я, не сдержавшись. - Они ведь сами так  старались,
чтобы все было тихо...
   - Я подумал, что стоит вас предупредить.
   - Да, хорошо, что вы это сделали.
   Я подумал, что это объясняет многое в нынешнем поведении Мейнарда.
   Учитывая то, как он должен сейчас беситься,  удивительно,  что  он  всего
лишь столкнул меня с лестницы...
   Но, с другой стороны... Фильм по-прежнему у  меня  и  пока  еще  не  стал
достоянием широкой аудитории. Вряд ли  Мейнард  захочет,  чтобы  этот  фильм
разошелся, несмотря на то, что он уже многое из-за него потерял.
   Лорд Вонли извинился перед принцессой за то, что  захватил  ее  жокея,  и
спросил, интересует ли меня новая информация о Нантерре.
   - Да, пожалуйста! - сказал я.
   Он кивнул и сказал, что поиск в базах данных продолжается.
   - Какие-то проблемы? - спросил Литси у меня из-за плеча, когда лорд Вонли
ушел.
   - Это проблемы с Аллардеком, а не с  Нантерром,  -  улыбнулся  я.  Улыбка
вышла кривая. - У Филдингов уже  несколько  веков  проблемы  с  Аллардеками.
Нантерр - дело более срочное.
   Мы  посмотрели  последнюю   скачку.   Лично   я   смотрел   ее   довольно
невнимательно. Потом в должном порядке отправились на автостоянку.  Литси  с
Даниэль дезертировали из "роллс-ройса", сказали, что поедут со мной.
   По дороге к  автостоянке  я  несколько  раз  останавливался,  чтобы  дать
отдохнуть больной ноге. Никто ничего по этому поводу не говорил,  но,  когда
мы подошли к машине, Даниэль решительно заявила:
   - За руль сяду я. А ты будешь говорить, куда ехать.
   - Тут левая нога не нужна, коробка передач автоматическая, - заметил я.
   - За руль сяду я! - повторила Даниэль. - Я уже водила твою машину.
   В подобных же обстоятельствах.
   Я не  стал  спорить  и  послушно  уселся  на  пассажирское  место.  Через
некоторое время я попросил ее остановиться у аптеки.
   - Что тебе? - отрывисто спросила она, затормозив. - Я сама куплю.
   - Перевязочный пакет и минеральной воды.
   - А аспирин?
   - Аспирин у меня есть в "бардачке".
   Она вошла в аптеку, хлопнув дверью, потом  вернулась  и  бросила  мне  на
колени бумажный пакет.
   - Хотите, я вам расскажу, что будет дальше? - обратилась она к  Литси  со
сдерживаемым негодованием, заводя мотор и продолжая путь к Лондону.
   - Сейчас он перевяжет себе ногу, обложит ее пузырями со льдом,  чтобы  не
опухла, и будет так сидеть. К утру на нем проступят синяки в форме копыта, и
все тело у него будет болеть. Он будет стараться, чтобы  никто  не  заметил,
что наступать на эту ногу ему очень больно. Если вы  его  спросите,  как  он
себя чувствует, он ответит, что чувствует нервными окончаниями. Он не любит,
когда ему сочувствуют. Вопросы на эту тему его раздражают, и он делает  все,
чтобы их избежать.
   Когда она сделала паузу, Литси вставил:
   - Видно, вы его очень хорошо знаете.
   Это заставило Даниэль замолчать. Но она вела машину, по-прежнему с трудом
сдерживая гнев, и расслабиться ей удалось далеко не сразу.
   Я проглотил несколько таблеток аспирина, запил  их  минеральной  водой  и
задумался над тем,  что  сказала  Даниэль.  Да,  пожалуй.  Литси  прав:  она
действительно меня знает. К сожалению,  говорила  она  таким  тоном,  словно
предпочла бы меня не знать.
   - Кит, - сказал  Литси  через  некоторое  время,  -  вы  ведь  так  и  не
рассказали мне, почему Мейнард Аллардек был так недоволен,  когда  принцесса
сказала, что ее лошади всегда выступают в Сандауне хорошо. Что в этом  может
быть плохого?
   - Я бы рассказал, да скромность не позволяет, - улыбнулся я.
   - А вы все-таки постарайтесь!
   - Это был комплимент в мой адрес, и Мейнарду Аллардеку он был неприятен.
   - Вы хотите сказать, что ее  лошади  выступают  хорошо  благодаря  вашему
искусству?
   - Скорее благодаря опыту или чему-то вроде этого.
   - Он просто одержимый, - сказал Литси.
   "Он еще и опасен, - подумал я. - Есть ведь  такое  явление,  как  наемные
убийцы..." Но об этом мне думать не  хотелось  совсем.  Чтобы  отвлечься  от
неприятных мыслей, я спросил Даниэль, удалось ли ей сообщить Беатрис, что  в
понедельник она в последний раз работает в вечернюю смену.
   После долгой паузы Даниэль ответила, что нет, она ничего не говорила.
   - Жаль, - сказал я, встревоженный. - Ты ведь обещала!
   - Не могу я... А что, если Нантерр подстережет тебя и убьет?
   - Не убьет, - сказал я. - А вот если мы его не поймаем... - Я помолчал. -
Принцесса  мне  сегодня  сказала,  что,  если  Ролан  подпишет  контракт  на
производство оружия, чтобы спасти нас всех, он умрет  от  стыда.  Буквально.
Просто не захочет больше жить. Она очень боится, что он сдастся...  она  его
любит... она не хочет, чтобы он умер. Поэтому нам надо остановить  Нантерра;
и чем скорей, тем лучше.
   Даниэль молчала еще две-три мили. В конце концов молчание нарушил Литси.
   - Я сам скажу Беатрис, - твердо пообещал он.
   - Нет! - воскликнула Даниэль.
   - Прошлой ночью,  -  сказал  я,  -  Нантерр  убил  еще  одну  из  лошадей
принцессы. Принцесса не хочет, чтобы Ролан об этом знал... и чтобы  об  этом
знала Беатрис, потому что она ему скажет.
   Они оба ахнули.
   - Неудивительно, что она была так печальна, - сказал Литси. - Значит, это
не только из-за того, что Геликон упал.
   - Какую лошадь? - спросила Даниэль.
   - Коля. Того, на котором я ездил в Аскоте.
   - Того, что едва не выиграл? - уточнил Литси.
   - Да, - сказала Даниэль. - Он должен был участвовать в Золотом кубке.
   Она сглотнула.
   - Если Литси скажет Беатрис, что в понедельник у меня последний  день,  я
не стану это отрицать.
   Мы  провели  еще  один  вечер,  способный  внушит  клаустрофобию.   Ролан
спустился к ужину. Разговор был несколько напряженный из-за  того,  что  все
боялись сказать то, чего говорить не следует.
   Литси удалось ловко и непринужденно сообщит Беатрис,  что  в  понедельник
мне в последний раз придется забирать Даниэль после работы,  потому  что  он
больше не будет работать по вечерам. Принцесса очень удивилась.
   Беатрис приняла  информацию  именно  так,  как;  рассчитывал:  стрельнула
глазами в мою сторону и  явно  принялась  лихорадочно  прикидывать  место  и
время.
   Интересно,  сознает  ли  Беатрис,  что  она,  в  сущности,   намеревается
подстроить?  Похоже,  она  готовила  мне  засаду  без  малейших  сомнений  и
угрызений совести. Хотя, с другой стороны, она не  знает  о  происшествии  с
Литси и о гибели Коля. Сообщить ей об этом мы никак не можем, потому что она
немедленно использует эту информацию, чтобы усилить влияние на брата, или же
в ней проснется совесть, и она вообще не  станет  устраивать  засаду...  Да,
Беатрис - настоящая темная лошадка. Либо мы выиграем, либо проиграем.
   Нантерр снова не позвонил. И человек из Брэдбери тоже не позвонил  насчет
вознаграждения.
   Объявления появлялись в газетах  уже  два  дня,  но  человек,  передавший
послание, либо не видел их, либо решил, что не стоит связываться.
   "Ну что ж, - разочарованно думал я,  с  некоторым  трудом  укладываясь  в
постель, - тогда мне показалось, что это  неплохая  идея,  как  сказала  Ева
Адаму, когда они съели яблоко".
   В воскресенье утром мне позвонил по переговорнику Даусон. Не было  еще  и
семи. Он сказал, что мне звонят.
   "Опять!!! - с ужасом подумал я. - О господи, только не это!"
   Я поднял трубку с самыми мрачными предчувствиями, изо всех  сил  стараясь
не дрожать.
   - Слушайте, - сказали мне, - я насчет того послания от Даниэль. Я не хочу
нарываться  на  неприятности,  но...  то,  что  там  было  написано   насчет
вознаграждения, остается в силе?

Глава 17

   - Да, - ответил я, облизывая пересохшие губы.
   - А сколько?
   Я судорожно вздохнул. Я не верил  своим  ушам.  Сердце  у  меня  отчаянно
колотилось.
   - Довольно много. Зависит от того, что именно вы можете  мне  рассказать.
Послушайте, я хотел бы встретиться с вами лично...
   - Ну, это я не знаю... - ворчливо сказал мой собеседник.
   - Тогда я заплачу больше. Деньги я привезу с собой.
   Сердце поуспокоилось, и руки перестали дрожать.
   - Я не хочу нарываться на неприятности, - повторил он.
   - Неприятностей не будет. Скажите, где вас можно найти, и я приеду.
   - Как вас зовут? - осведомился он. Я чуть поколебался...
   - Крисмас.
   - Ну так вот, мистер Крисмас, я с вами меньше чем за сотню встречаться не
стану!
   Он был настроен одновременно воинственно, подозрительно и настороженно.
   - Ладно, - медленно ответил я. - Я согласен.
   - Деньги вперед, на бочку!
   - Ладно, ладно.
   - А если я вам расскажу то, что вам надо, то еще столько же!
   - Хорошо. При условии, что вы расскажете мне правду.
   - Угу... - кисло сказал он. - Ладно. Тогда, значит... Вы ведь в  Лондоне,
да? Номер-то лондонский...
   - Да.
   - Встретимся в Брэдбери, - сказал он.  -Не  на  ипподроме,  а  в  городе.
Приезжайте в Брэдбери к двенадцати, я  буду  ждать  вас  в  пабе...  "Голова
короля", на Хай-стриг, примерно посередине.
   - Хорошо, я буду, - сказал я. - Как мне вас узнать?
   Он долго размышлял, сопя в трубку.
   - У меня будет "Спортивная жизнь" с вашим объявлением.
   - Хорошо. А как... э-э... а как вас зовут? - спросил я.
   - Джон Смит, - ответил он не раздумывая. - Ну  что,  мистер  Крисмас,  до
встречи?
   - До встречи, - сказал я.
   Он повесил трубку. Я снова лег, скорее встревоженный, чем довольный.
   Рыбка еще не попалась. Он приглядывается к наживке, но  осторожничает.  Я
всей душой надеялся, что он  действительно  явится  в  назначенное  время  в
назначенное место и что это действительно будет тот самый человек.
   Выговор у него был провинциальный,  самый  обычный  беркширский  говорок,
какой я каждый день слышал в  Ламборне.  Он  казался  не  особенно  умным  и
хитрым, а сумма, которую он  потребовал,  много  говорила  о  его  нуждах  и
доходах.
   Крупное вознаграждение... Когда я не стал возражать против ста фунтов, он
удвоил сумму. Но двести фунтов для него уже много.
   Игрок: Литси говорил, что в руках у него была спортивная газета,  каталог
и бинокль. А теперь стало ясно, что играет он по маленькой, и сто фунтов для
него - крупный выигрыш. Хорошо, что он не  ставит  по  сотне!  Тогда  бы  он
запросил тысячу.
   Я еще раз вздохнул с облегчением и попытался встать.  На  следующее  утро
после падения это всегда нелегкая задача. Вчерашние пузыри  со  льдом  давно
растаяли, но зато моя лодыжка, накануне вечером раздувшаяся чуть  не  вдвое,
выглядела более-менее нормально. Я снял повязку, осмотрел чернеющий синяк  и
снова плотно замотал ногу. Ботинок налез. Это очень хорошо.
   Я надел брюки, рубашку и свитер, спустился на  лифте  в  цокольный  этаж,
достал из морозилки еще горсть  ледяных  кубиков,  положил  их  в  пакеты  и
затолкал в носок. Даусон вышел в халате посмотреть, что происходит, и только
поднял брови, как и накануне, когда я выгреб все запасы  льда,  что  были  в
доме.
   - Я правильно сделал, что разбудил вас? - спросил он.
   - Конечно.
   - Он сказал, что звонит по объявлению, и очень спешил, потому что  звонил
из автомата.
   - В самом деле?
   Я опустил штанину, чувствуя, как холод пробирается сквозь повязку.
   - Да, - сказал Даусон. - Я слышал характерные гудки. Послушайте,  вы  так
не застудитесь?
   - Пока еще ни разу не застужался.
   Он с легким вздохом сказал, что  завтрак  будет  подан  через  полчаса  в
столовую. Я поблагодарил его и отправился  к  Литси.  Литси,  сонно  моргая,
сообщил мне, что по воскресеньям он привык вставать не раньше десяти.
   - Рыбка клюнула, - сказал я ему и рассказал о Джоне Смите.
   -  А  вы  уверены,  что  это  не  ловушка  Нантерра?  -  спросил   Литси,
окончательно проснувшись. -  Не  забывайте,  Нантерр  тоже  мог  видеть  это
объявление. Возможно, это он вас ловит, а не вы его. Но вы, наверно, уже  об
этом подумали?
   - Подумал. Но, по-моему, этот  Джон  Смит  не  врал.  Если  бы  он  хотел
заманить меня в ловушку, он держался бы иначе, более уверенно.
   Литси нахмурился.
   - Я поеду с вами, - сказал он. Я покачал головой.
   - Я бы не против, но у Робби сегодня выходной, поскольку все мы  дома,  и
если мы оба уедем.
   - Ладно, - сказал Литси. - Только не лезьте на галереи, ладно?  Как  ваша
нога? Или об этом лучше не спрашивать?
   -  Уже  лучше,  -  сказал  я.  -  А  насчет   "не   спрашивать"   Даниэль
преувеличивает.
   - Не особенно. - Он провел  рукой  по  волосам.  -  У  вас  денег  хватит
заплатить этому Джону Смиту?
   - Да, у меня есть деньги дома. Я по дороге туда заеду. Вернусь где-нибудь
после ленча.
   -  Если  все  пойдет  нормально,  -  сухо  заметил  он.  После   особенно
тщательного  осмотра  машины  я  поехал  в  Ламборн.  Возможно,  Джон   Смит
действительно заманивает меня в ловушку, хотя я  этому  не  очень-то  верил.
Вряд ли Нантерру удалось найти актера, который сумел так  удачно  изобразить
простоватого беркширца, а сам он вряд ли мог подделать голос.  Единственное,
чего я боялся, - это что Джон Смит на самом деле ничего не знает,  а  просто
рассчитывает захапать награду. Он вполне может быть  мелким  мошенником,  но
никак не смертельной ловушкой.
   В доме у меня было холодно и пусто. Я прочел все письма,  накопившиеся  с
понедельника, забрал важные с собой, остальные запихнул в  мусорную  корзину
вместе с несколькими непрочитанными газетами. Воскресные газеты я  пролистал
и нашел в колонках новостей и в спортивных  разделах  два-три  сообщения  об
убийстве Коля. Во всех заметках упоминалось о Каскаде и Котопакси, но  никто
не задавался вопросом, зачем это было сделано, а что до того, кто  их  убил,
это оставалось загадкой. Я ни разу не видел, чтобы Беатрис читала английские
газеты, и надеялся, что она не заглянет в них и сегодня.
   Я взял кое-что, что могло мне пригодиться: чистую одежду, деньги,  стопку
писчей бумаги, карманный  диктофон,  несколько  чистых  кассет  и  несколько
фотографий, наугад выуженных из ящика.
   Еще я положил в машину видеокамеру, которой в свое время снимал материалы
для фильма о Мейнарде, несколько чистых видеокассет и запасные батарейки,