представляю. - Грандье взглянул на Авилера, слушавшего с жутким вниманием. - Это объясняет ваше присутствие здесь. Ваше положение позволяет вам прикладывать королевскую печать к документам в случае вынужденного - ради его собственной безопасности - отсутствия короля. Едва ли изобретатель подобного пункта придворного права предполагал распространить его на документы об отречении... он будет со смехом отвергнут, если к власти вновь придут сторонники Роланда, однако Дензиль не намеревается упустить ни одной возможности.
     - Я не стану ничего подписывать - ни для Дензиля, ни для вас, ни для самого Князя Тьмы.
     - Знаю, - с серьезным лицом кивнул Грандье и, повернувшись к Томасу, продолжил: - Как только бишранская армия пересечет границу и выйдет из-под защиты священников, воинство поможет нам прогнать их, и они отступят. В это время всеобщий гнев против Бишры будет настолько силен, что армию обороняющуюся нетрудно будет превратить в армию наступающую.
     Томас насмешливо подхватил интонацию:
     - Ну а воинство примет в этом участие лишь по доброте, присущей всем его исчадиям. Что вы предложили им? Гибель Лодуна? А что они сделают, когда окажется, что вы не выполнили своей части сделки?
     Грандье поднял на Томаса глаза, удивленный и обрадованный:
     - Очень хорошо, продолжайте.
     - Мотивы Дензиля понятны: ему нужно наложить свою лапу на всех и вся вокруг. Воинству нужно перебить всех чародеев-людей. Вам нужна Бишра. И я держу пари, что никто, кроме вас, не должен добиться желаемого.
     - А как же я могу добиться этого? - мягко промолвил Грандье, и глаза его ожили.
     - Не знаю. Но едва ли вы позволите им уничтожить Лодун.
     - Нет, я не отдам этот город. - Грандье отвернулся. - Это Эвадн требовал, чтобы я уничтожил Лодун. Но теперь его можно сбросить со счета. - Грандье потер руки, огонек свечи подчеркивал морщины на его лице. - Мне не нравится молодой герцог Альсенский; он хитер, и мне потребуется помощь, чтобы справиться с ним. Но он предоставит мне все необходимое, и я должен использовать его. Бишра будет сокрушена мощью нашего войска. И когда их священники не сумеют защитить страну от фейри, она мгновенно рассыплется. Со временем останется только присыпать солью безлюдные поля... и Бишра исчезнет. На это, наверное, потребуется достаточно много времени, но я им располагаю. - Задумавшись на мгновение, он вздохнул. - Мне жаль, что война скверно скажется на этой стране, но я просто не могу придумать другого способа сдвинуть процесс с исходной точки. Согласитесь, что полномасштабная война причинит куда больше неприятностей.
     Томас лишь взглянул на него. Сказать было нечего. Грандье выпускал из-под контроля слишком могущественные для него силы. Возможно, старый чародей и не добьется своей цели, однако насладится годами разрушений.
     Спокойно, но с отчаянной убежденностью Авилер сказал:
     - Ваши планы, точнее мечты, никогда не воплотятся в жизнь.
     Грандье медленно поднялся с табурета, словно бы спину его обжигал холод.
     - Я достаточно много лет восседал на гребне волны событий и вполне привык управлять ими.
     Томас понимал, что спор бесполезен:
     - Вы безумны. Вы намереваетесь передать королевство Дензилю, который не ценит ни на грош ни вас, ни ваши планы.
     - Это мы еще посмотрим.
     Еле сдерживая ярость, Авилер произнес:
     - Надеюсь, что вас вместе с вашими союзниками-фейри проглотит Ад.
     - Я уже горел в Аду, и вы видите результат, - усмехнулся Грандье. - Спаси нас, Господи, от повторения.
     - А знает ли Дензиль о том, что всякий оказавшийся у вас на пути умирает? - спросил Томас.
     - Едва ли. Во всяком случае, до этого еще рано. И к тому же вы еще живы, хотя, безусловно, стоите на моем пути.
     Уже не стою, а сижу на цепи, усмехнулся про себя Томас и ответил:
     - Ну уж теперь это вопрос одного только времени, так?
     - Да, так мне сказали. - Грандье серьезным взглядом посмотрел на него. - Я должен открыть вам еще одну вещь. Королева... вдовствующая королева Равенна скончалась.
     Томас ощутил на себе взгляд Авилера и позволил молчанию затянуться. Наконец он спокойным голосом произнес:
     - Вы лжете.
     - Нет. Королева пыталась защитить Роланда. Это ей удалось, попутно она уничтожила несколько важных персон из воинства.
     - Ты лжешь! - Томас попытался встать, но цепи бросили его на колени. Он закусил губы.
     Грандье на миг закрыл глаза.
     - Нет. Мне случалось сожалеть кое о чем, но о ее смерти я горевать не стану. Королева была слишком опасна.
     И тут Томас наконец-то понял, что действительно все так оно и есть.
     - Ах ты, жалкий ублюдок! - зарычал он. Грандье повернулся к выходу, а Томас не унимался: - Ты просто трус! Без этой смерти можно было обойтись!
     Грандье постоял в дверях, не оборачиваясь, но потом все же ушел.
     Томас припал спиной к стене.
     - Ну это, конечно же, ложь, - попытался успокоить его Авилер.
     - Нет. Нет, это все правда.
     В последующие несколько часов Томас не проронил ни слова.

16

     Каде неловко приземлилась на зеленой бархатной траве Нокмы и быстро вскочила на ноги. Прижав ладони к вискам, она попыталась сконцентрироваться на силовых линиях, исходящих от окружающего ее кольца, и задействовать другое - в лабиринтах у подножия Старого Дворца. Но, открыв глаза, она снова увидела зеленую луговину Нокмы, задумчивые молчаливые менгиры, поднимающуюся из тумана колонну замка вместе с ее отражением.
     Она быстренько сбросила пальто и возобновила попытки.
     После четырех неудач Каде убедилась, что не может сотворить кольцо внутри дворца. Что же сделал Грандье? Бишранец должен был оградить дворец от ее проникновения, а для этого... Впрочем, путешествуя через кольца из дворца в Нокму, в дом Авилера и обратно, она потеряла представление о времени. Судя по небу, на путешествие в Нокму и обратно у них с Томасом ушло около часа. Отправляясь из не столь уж сильного кольца, которое она соорудила возле дома Авилера, она могла потерять еще больше.
     Грандье наверняка начал плести козни против нее сразу же, как только ощутил их присутствие во дворце. Если он воспользовался уже возвращенными на место ограждениями, много времени ему не потребовалось. А может быть, и вообще Грандье все сделал мгновенно, прибегнув к помощи другого ключ-камня, заготовленного, когда чародей узнал, что она возвращается ко двору.
     Каде запустила руки в волосы и потянула их, пока наконец боль не изгнала комок из горла.
     Потом открыла глаза. На краю кольца стоял Боливер, он поглядывал на нее, почесывая бороду.
     - Что случилось?
     - Они схватили его, - ответила она просто.
     Глаза Боливера расширились. Спустя мгновение, переступив с ноги на ногу, он спросил:
     - И что же мы намереваемся делать?
     - Подожди здесь.
     Каде прикоснулась к заключенной в кольце силе и сделала шаг, который далеко унес ее.
     Она тут же почувствовала холод: пальто осталось в вечной весне Нокмы. Фейри оказалась перед дворцом - возле Задних ворот, где они с Томасом уже проходили в тот день. Погрузившись в сгущающиеся сумерки, площадь с разбитым фонтаном по-прежнему была лишена признаков жизни; обступившие ее здания взирали на Каде пустыми мертвыми глазницами окон.
     Оставив только что проступившее в снегу кольцо, Каде направилась к воротам, и мурашки у нее побежали по всему телу. Грандье поставил ограждения на место.
     Высоко над головой острокрылая тень вынырнула из облаков, опускаясь в незримое для нее сияние. Тварь из воинства пролетела прямо сквозь ограждения. Каде направила руку к свету и увидела, как волоски топорщатся на ней. "А я не могу пройти. Он обратил ограждения против меня".
     Каде отступила назад. Внутрь можно было попасть только через кольцо, уже существующее в останках разрушенной взрывом Большой Галереи. Да, туда, прямо в ловушку!
     Каде вернулась в снеговое кольцо, крутанулась в нем и оказалась в Большой Галерее. Стены ничуть не ограждали от жуткого холода. Огромный безмолвный зал тонул во мраке, ветер нес снег сквозь разбитые окна, выходящие на террасу.
     Посреди зала, ковыряя пол пальцами ног, сидел крылатый эльф с синей кожей и ангельски прекрасным человеческим лицом. Увидев ее, он заверещал.
     Когда нежить вылетела из зала, Каде подняла руку, чтобы прикоснуться к краю кольца, и немедленно ощутила жар враждебной силы. Старое ограждение вокруг имело ту же самую эфирную структуру, что и окружавшие дворец обереги. Она не могла переступить их.
     Пол весь был покрыт осколками от фундамента, обломками досок и грязью. Каде перешла к внешнему краю кольца, перескакивая с одной крупной глыбы на другую. Для этого ей пришлось собрать все силы. В недавно образованном кольце подобной концентрации и не потребовалось бы. Кольцо Нокмы, древнее и часто используемое, хранило в себе еще целое озеро энергии. Здешнее же кольцо раздирали конфликтующие силы, взбудораженные проходом воинства, как осиное гнездо брошенным камнем. Первоначально его устроила мать Каде Мойра - на полированном паркете галереи. Потом, задолго до своей смерти, доктор Сюрьете обезвредил его заклинаниями, а давление ограждений опустил в фундамент.
     Через какое-то время она услышала шаги и, посмотрев вверх, увидела в одном из коридоров Грандье и Донтана, уже целившегося в нее.
     Каде мрачно усмехнулась. Донтан выстрелил, под высоким лепным потолком гулко грохнуло эхо. Каде не видела пули, пока она не вошла в сферу влияния кольца и, немедленно свернув с прямого курса, принялась кружить вокруг центра, подобно солнцу, которое, как утверждают философы, обращается вокруг Земли.
     - Не трать понапрасну порох, - промолвил Грандье. Пройдя через зал, чародей остановился в нескольких ярдах от наружного края кольца, спустя мгновение к нему присоединился и его спутник. Каде уже возобновила к этому моменту свое неровное продвижение в обход кольца. Пуля вновь пролетела мимо, шевельнув дуновением ее волосы. Донтан обратился к Грандье:
     - Чего вы ждете? Убейте ее!
     - Ее здесь нет, - ответил бишранец. - Она в волоске отсюда и еще от тысячи мест, так, Каде?
     Не прерывая движения, Каде предложила Донтану.
     - Хочешь моей смерти, тогда иди сюда.
     Тот непроизвольно шагнул вперед, а затем остановился, глядя на Грандье.
     Не обращая внимания на Донтана, чародей сказал серьезным тоном:
     - Каде, мне не нужно спрашивать, что ты здесь ищешь. Я и так знаю.
     Она уже проследила очертания кольца, оставалось надеяться, что ее легкие движения в критической точке будут приняты за реакцию на его вопрос.
     - Ну почему же не спросить? Ищу твоей смерти.
     - Он жив.
     На этот раз колебания не были преднамеренными, она не позволяла себе думать, что Томас мог погибнуть, однако, судя по внезапному спазму в груди, рассудок давно смирился с такой возможностью. Не надо было приходить сюда. Именно этого и хотел Грандье... поэтому он и не закрыл кольцо от ее проникновения. Теперь волшебник мог попросить у нее все что угодно, и ей пришлось бы выполнить его желание. Она подумала о бегстве, но, видимо, было уже слишком поздно.
     Каде глубоко вздохнула и отправилась дальше вдоль края кольца. В голове гудело, и она намеревалась поскорее убраться отсюда, чтобы поплакать в одиночестве.
     Донтан внимательно следил за своим господином.
     - Каде, я хочу, чтобы ты держалась подальше от этого дела, - высказался Грандье. Она вновь глубоко вздохнула, не желая глядеть на него. - Я знаю, тебе это будет непросто.
     Весь страх и паника в ее душе свились в тугой узел, состоящий из чистейшей ярости. Не выдавая своих намерений даже мановением ресниц, она прикоснулась к силе фейри, заключенной в кольце, и отпустила кружащую пистолетную пулю. Грандье нагнулся к Донтану, и свинцовый шарик ударил в противоположную стену, сильный треск сопровождался дождем падающей штукатурки.
     Волшебник поднял руку и прикоснулся к правому уху, изобразив скорбную улыбку при виде испачканных кровью пальцев.
     Донтан потянул второй пистолет.
     - Она промахнулась буквально на волосок, - прошипел он.
     - Напротив, она попала как раз куда целила, - сухо ответил Грандье, распрямляясь. - Благодарю вас за то, что вы по беспечности снабдили ее еще одной пулей.
     Каде дождалась мгновения, когда взгляды их соприкоснулись, и долго не отводила глаз. Потом Грандье произнес:
     - Ну что же, все ясно. Более я не буду предлагать вам своей защиты.
     Донтан выругался и рыкнул:
     - Неужели вы позволите этой безумной твари невредимой убраться восвояси?
     - Ваше решение ранит меня до самого сердца, - негромко сказала Каде, обратившись к Грандье. - Поверьте мне: я непременно погибну в муках, как только найду свободное время.
     - Она знает, что моя смерть не в состоянии повлиять на ограждения, на присутствие воинства или на моих людей. - Грандье говорил Донтану, однако глаза его смотрели на Каде. - У нее нет иного выхода, как только помочь нам.
     За стеной снаружи послышался вой, и дуновение ветра подняло с пола сыпучий снег.
     - Воинство близко, - сказал Грандье. - Наверное, тебе лучше идти, а то увяжутся следом.
     - Как это? - усмехнулась Каде, понимая, что иного выхода нет. Однако достоинство прежде всего.
     Они уже хлынули из дверей, ухмыляющиеся человекоподобные эльфы, всякая нежить, жутким образом пародирующая животные очертания, и мерзкие, неведомые человеку обличья: летучие, ползучие, бегучие, но равным образом разящие запахом мертвечины. Повернувшись к ним лицом, Донтан невольно шагнул поближе к Грандье.
     Каде дождалась, пока первые из них оказались уже возле кольца, а потом шагнула назад - в Нокму.

***

     Томас проснулся и сидел, припав спиной к стене, - ему было неудобно и холодно. Свеча в подсвечнике на полу уже почти догорела, и внизу собралась застывшая лужица натекшего воска. Оставленная посреди комнаты железная жаровня давала ровно столько тепла, сколько нужно, чтобы узники не закоченели. Томас удивился тому, что пока еще жив. Он вспомнил, что засыпать после сильного удара по голове опасно для жизни.
     - Вам плохо? - пристально посмотрел на него Авилер.
     Голова Томаса болела так сильно, что он едва мог шевельнуть ею, однако он ответил:
     - А с чего это вы решили, что мне плохо?
     Бравада эта ни в коей мере не обманула Авилера. Верховный министр сказал:
     - Вы помните, где оказались? Простите мою навязчивость, но мы уже говорили об этом.
     - Ох! - Томас какое-то мгновение изучал игру теней на лепном потолке. Вспомнил, о чьей смерти узнал... - Да, я знаю, где нахожусь. К несчастью. И на сколько же часов я отключился?
     Авилер попытался переменить позу и с недовольством скривился:
     - Прошло несколько часов. По-моему, сейчас уже утро, но об этом трудно судить.
     Наступало утро третьего дня после нападения. Ни беженцы, ни путники еще не могли успеть разнести весть о несчастье. Ну а если Равенна даже мертва, что тогда случилось с двором? Томас попытался быть безразличным и, к собственному удивлению, не сумел этого сделать. Оставались еще Фалаиса, Гидеон, Берхэм, Файстус и его люди, но если Дензиль понял, что Фалаиса выдала Томасу то немногое, что знала о его планах, пусть даже поздно, что тогда?
     Он заметил, как Авилер пытается раскачать железный штырь, которым крепились к стене его кандалы, с методичностью, свидетельствующей, что с этим процессом он знаком не один час. Чуть изменив позу, чтобы дотянуться до стены, Томас приступил к делу, хотя стержень казался совершенно неподвижным.
     Итак, впереди новая бишранская война. И все герои жутких последних дней прежней войны уже мертвы. Все знаменитые имена, оставшиеся в легендах и балладах, давно стали только именами: Авилер-старший умер или от болезни, или от яда; оруженосец епископ Портье упал с коня; Дезеро, предшествовавший Ренье на посту наставника альбонских рыцарей, оставив двор, мирно проживал в сельских краях; ну а все остальные или были сражены в последних битвах, или сокрушены тяжестью лет. Вот уже с год, как в живых оставались только Равенна, Лукас и он собственной персоной. Но все они вошли в легенду на стадии победоносного завершения войны. Ну а теперь остался лишь он, самый младший из всех, и ему не суждено дожить до казни по приказу Роланда или увидеть, как доблесть его ослабеет от многих ран или времени. Так кончается эпоха.
     Тут Томас услышал голоса в прихожей: кто-то из солдат отвечал на вопрос. Он посмотрел на мрачного Авилера и вспомнил, что Дензиль желал, чтобы Верховный министр подписал какой-то поддельный документ об отречении.
     Спустя мгновение в дверях появился Донтан; остановившись, он холодно улыбнулся, и Томас с облегчением припал к стене - значит, пришел не Грандье. Томас не мог заставить себя отнестись к Донтану с пренебрежением, пусть он и был волшебником. Рядом с Грандье, показавшим, насколько далеко может зайти человек в своей мести, Донтан выглядел докучливым юным дворянчиком, которых Дензиль часто использовал в своих черных делах как пушечное мясо.
     - У герцога Альсенского накопилось много вопросов к вам, - проговорил Донтан, отослав провожавших его солдат; двое из них вошли в комнату: один стоял с обнаженным клинком, другой снимал с Томаса колодки.
     Томас даже не попытался встать, дожидаясь, пока солдат рывком поднимет его. Ничего другого не оставалось: нога снова одеревенела.
     Его сразу повели из импровизированной тюрьмы вниз по лестнице, охраняемой изрядным количеством альсенцев. Они толпились посреди общего беспорядка, все свечи и лампы горели, чтобы отогнать тьму и фейри. Страх можно было буквально ощутить на ощупь.
     Донтан внезапно спросил:
     - А что сказал вам Грандье?
     Томас вспомнил, что во время его первого пленения Донтан настаивал на том, что он нужен Грандье живым. Он подозревал, что молодой чародей считает свое положение ненадежным. Нормальная реакция, если учесть количество человек, от которых Грандье избавился, продвигаясь к своей цели.
     - Он поведал нам о своих великих планах. Ты хочешь выяснить, включают ли они тебя? - ответил Томас.
     Донтан не стал оборачиваться к нему, но Томас ощутил, что тот пытается обуздать гнев, направленный столь же на Грандье, сколь и на него самого. Спустя мгновение молодой чародей выпалил:
     - Если Дензиль не избавит меня от вас, придется самому позаботиться об этом, как по-вашему?
     Донтан вел капитана через апартаменты, заваленные всяческими припасами, к двойным дверям, у которых ожидали слуги с альсенским значком.
     За дверями оказался украшенный золотом и лазурью узкий и невысокий зал заседаний с длинным столом у задней стены. Возле него спиной к вошедшим стояли двое мужчин, занятых разложенной на столе картой. Донтан отошел в сторону и прислонился к стене, скрестив на груди руки, но солдаты остались караулить Томаса. Тяжелый, расшитый золотом бархат, подобающий знати, облегал плечи светловолосых мужчин. "Альсенские лорды!" - подумал Томас. У другой двери замерли двое слуг и чернявенький мальчишка-паж. Тут Томас увидел, что левая рука одного из мужчин, стоявшего спиной к нему, покоится в лубке, и сразу забыл о Донтане и всех остальных.
     Дензиль обернулся, и Томас пробормотал:
     - Как жаль, что я промахнулся.
     - Жалейте себя, - оборвал герцог Альсенский, с улыбкой подойдя к нему. - Выстрел был отменным, он раздробил кость, но наш добрый волшебник Грандье исцелил рану. К моему удовольствию.
     Действительно. Если бы не Грандье, Дензиль умер бы или потерял руку. Один из благородных господ, наблюдавших за происходящим с другой стороны комнаты, ухмыльнулся и промолвил:
     - Так вот кто доставил вам столько хлопот, милорд, что же вы не сказали нам...
     Дензиль повернулся на месте и рявкнул:
     - Заткнись!
     Молчание сделалось абсолютным. Томас отметил, что во всей комнате лишь он один не вздрогнул во время внезапного перехода от светского спокойствия к почти слепой ярости. Он всегда знал, что Дензиль способен на подобное проявление гнева, и то, что молодой герцог