Достижений в этом направлении было  мало,
многие работы оканчивались неудачами, а идеи... идеи  не  доходили.  В
нашем отделе, как на ковбойском Западе, верили лишь в голые факты.
    Я уже подумывал по  примеру  Валерки  Иванова,  моего  товарища  и
бывшего  начальника   лаборатории,   расплеваться   с   институтом   и
перебраться в другой город.  Но  -  вот  он,  случай-кореш!  -  вполне
причинно строители  не  сдали  новый  корпус,  столь  же  причинно  не
истрачены  деньги  по  причинно  обоснованным  статьям   институтского
бюджета, и Аркадий  Аркадьевич  объявляет  "конкурс"  на  расходование
восьмидесяти тысяч  рублей  под  идею.  Уверен,  что  тут  самый  ярый
защитник детерминизма постарался бы не оплошать.
    Идея к тому времени у  меня  очертилась:  исследовать,  как  будет
вести себя электронная машина, если  ее  "питать"  не  разжеванной  до
двоичных чисел программой, а обычной - осмысленной  и  произвольной  -
информацией.   Именно   так.   По   программам-то   она   работает   с
восхитительным  для  корреспондентов  блеском.  ("Новый  успех  науки:
машина  проектирует  цех  за  три  минуты!"  -  ведь  программисты  по
скромности своей обычно умалчивают, сколько месяцев они  готовили  это
"трехминутное" решение.)
    Что и говорить, мой замысел в элементарном исполнении  представлял
очевидный для каждого грамотного системолога собачий  бред:  никак  не
будет машина себя вести, остановится - и все! Но я и не рассчитывал на
элементарное исполнение.
    ...Истратить за пять недель до конца бюджетного  года  восемьдесят
тысяч на оснащение  лаборатории  даже  такого  вольного  профиля,  как
случайный  поиск,  -  дело  серьезное;  недаром  снабженческий   гений
институтского масштаба Альтер Абрамович до  сих  пор  проникновенно  и
уважительно жмет мне руку при встречах.  Впрочем,  снабженцу  не  дано
понять, что идея и нестерпимое желание выйти  на  оперативный  простор
могут творить чудеса.
    Итак, ситуация такая: деньги есть - ничего нет. Строителям на  то,
чтобы они в лучшем виде сдали флигель-мастерскую, - пять  тысяч.  (Они
меня хотели качать: "Милый! План закроем, премию  получим...  даешь!")
Универсальная вычислительная машина дискретного действия ЦВМ-12 -  еще
тринадцать   тысяч.   Всевозможные   датчики   информации:   микрофоны
пьезоэлектрические,  щупы  тензометрические  гибкие,   фототранзисторы
германиевые,     газоанализаторы,     термисторы,     комплект     для
электромагнитного считывания биопотенциалов мозга с системой СЭД-1  на
четыре   тысячи   микроэлектродов,    пульсометры,    влагоанализаторы
полупроводниковые, матрицы "читающие" фотоэлементные...  словом,  все,
что   превращает   звуки,   изображения,   запахи,   малые   давления,
температуру, колебания погоды и даже  движения  души  в  электрические
импульсы, - еще девять тысяч. На четыре  тысячи  я  накупил  реактивов
разных, лабораторного стекла, химической оснастки всякой - из  смутных
соображений применить и хемотронику, о которой  я  что-то  слышал.  (А
если уж совсем откровенно, то потому, что  это  легко  было  купить  в
магазине  по  безналичному  расчету.  Вряд  ли  надо  упоминать,   что
наличными из этих восьмидесяти тысяч я не потратил ни рубля.)
    Все это годилось, но не хватало  стержня  эксперимента.  Я  хорошо
представлял, что нужно: коммутирующее  устройство,  которое  могло  бы
переключать и комбинировать случайные сигналы от датчиков, чтобы потом
передать их "разумной" машине - этакий кусочек "электронного мозга"  с
произвольной схемой соединений нескольких десятков тысяч переключающих
ячеек... В магазине такое не купишь даже  по  безналичному  расчету  -
нет. Накупить деталей, из которых строят  обычные  электронные  машины
(диоды, триоды,  сопротивления,  конденсаторы  и  пр.),  да  заказать?
Долго, а то и вовсе нереально: ведь для  заказа  надо  дать  подробную
схему, а в таком устройстве б принципе  не  должно  быть  определенной
схемы. Вот уж действительно: пойди туда - не знаю куда, найди то -  не
знаю что!
    И снова случай-друг подарил мне это "не  знаю  что"  и  -  Лену...
Впрочем, стоп! - здесь я не согласен списывать все на удачу. Встреча с
Леной - это, конечно, подарок судьбы в чистом виде.  Но  что  касается
кристаллоблока... ведь если думаешь о чем-то днями и ночами, то всегда
что-нибудь да придумаешь, найдешь, заметишь.
    Словом, ситуация такая: до конца года три недели, "не освоены" еще
пятьдесят тысяч, видов найти коммутирующее устройство никаких, и я еду
в троллейбусе.
    - Накупили на пятьдесят тысяч твердых схем,  а  потом  выясняется,
что они не проходят по ОТУ!  -  возмущалась  впереди  меня  женщина  в
коричневой шубке, обращаясь к соседке. - На что это похоже?
    - С ума сойти, - ответствовала та.
    - Теперь Пшембаков валит все на отдел снабжения. Но ведь заказывал
их он сам!
    - Вы поду-у-умайте!
    Слова "пятьдесят тысяч" и "твердые схемы" меня насторожили.
    - Простите, а какие именно схемы? Женщина повернула ко  мне  лицо,
такое красивое и сердитое, что я даже оробел.
    - "Не-или" и триггеры! - сгоряча ответила она.
    - И какие параметры?
    - Низковольт...  простите,  а  почему  вы   вмешиваетесь   в   наш
разговор?!
    Так я познакомился  с  инженером  соседнего  КБ  Еленой  Ивановной
Коломиец.  На  следующий  день  инженер  Коломиец  заказала   ведущему
инженеру Кривошеину пропуск в свой отдел. "Благодетель!  Спаситель!  -
раскинул объятия начальник отдела Жалбек Балбекович  Пшембаков,  когда
инженер Коломиец представила меня и объяснила, что я могу  выкупить  у
КБ злосчастные твердые схемы. Но я согласился  облагодетельствовать  и
спасти Жалбека Балбековича на таких условиях: а) все  38  тысяч  ячеек
будут установлены на панелях согласно прилагаемому эскизу, б)  связаны
шинами питания, в) от каждой ячейки выведены  провода  и  г)  все  это
должно быть сделано до конца года.
    - Производственные мощности у вас большие, вам это нетрудно.
    - За те же деньги?! Но ведь сами ячейки стоят пятьдесят тысяч!
    - Да, но ведь они оказались не по ОТУ. Уцените.
    - Бай ты, а не благодетель,  -  грустно  сказал  Жалбек  и  махнул
рукой. - Оформляйте, Елена Ивановна, пустим как наш заказ.  И  вообще,
возлагаю это дело на вас.
    Да благословит аллах имя твое, Жалбек Пшембаков!  ...Я  и  по  сей
день подозреваю, что покорил Лену не своими достоинствами, а тем, что,
когда все ячейки были собраны на  панелях  и  грани  микроэлектронного
куба  представляли  собою  нивы   разноцветных   проволочек,   на   ее
растерянный вопрос: "А как же теперь их соединять?" - лихо ответил:
    - А как хотите! Синие с красными - и чтоб было приятно для глаз.
    Женщины уважают безрассудность.
    Вот так все и получилось.  Все-таки  случай  -  он  свое  действие
оказывает...
    (Ох,  похоже,  что  у  меня  за  время  этой  работы  выработалось
преклонение перед случаем! Фанатизм новообращенного... Ведь  раньше  я
был, если честно  сказать,  байбак  байбаком,  проповедовал  житейское
смирение перед "несчастливым" случаем (ничего,  мол,  не  попишешь)  и
презрение к  упущенному  "счастливому"  (ну  и  пусть...);  за  такими
высказываниями, если разобраться, всегда прячутся наша душевная лень и
нерасторопность. Теперь же я стал понимать важное свойство случая -  в
жизни или в науке, все равно: его одной  рассудочностью  не  возьмешь.
Работа с  ним  требует  от  человека  быстроты  и  цепкости  мышления,
инициативы, готовности перестроить свои планы... Но преклоняться перед
ним столь же глупо, как и презирать его. Случай не враг и не друг,  не
бог и не дьявол; он - случай,  неожиданный  факт,  этим  все  сказано.
Овладеть им или упустить его - зависит от человека. А те, кто верит  в
везение и судьбу, пусть покупают лотерейные билеты!)
    - Все-таки "лаборатория  случайных  поисков"  -  слишком  одиозное
название,  -  сказал  Аркадий   Аркадьевич,   подписывая   приказ   об
образовании неструктурной лаборатории и назначении  ведущего  инженера
Кривошеина ее  заведующим  с  возложением  на  такового  материальной,
противопожарной и прочих ответственностей. - Не  следует  давать  пищу
анекдотам. Назовем осторожней, скажем, "лаборатория новых  систем".  А
там посмотрим.
    Это означало, что сотворение  диссертации  по-прежнему  оставалось
для меня "проблемой N_I". Иначе - "там посмотрим"... Проблема  эта  не
решена мною и по сей день".


                             Глава вторая


                           Если  распознающая  машина   -   персептрон
                        рисунок слона отзывается сигналом  "мура",  на
                        изображение  верблюда  -  тоже  "мура"  и   на
                        портрет видного ученого -  опять-таки  "мура",
                        это   не   обязательно   означает,   что   она
                        неисправна. Она может быть  просто  философски
                        настроена.

                                        К. Прутков-инженер, мысль N_30


    "Конечно, я мечтал - для души, чтоб работалось веселее. Да  и  как
не   мечтать,   когда   властитель   умов   в   кибернетике,    доктор
нейрофизиологии Уолтер  Росс  Эшби  выдает  идеи  одна  завлекательнее
другой! Случайные  процессы  как  источник  развития  и  гибели  любых
систем...  Усиление  умственных  способностей  людей  и  машин   путем
отделения в случайных высказываниях ценных мыслей от вздора и сбоев...
И наконец, шум как сырье для выработки информации - да, да, тот "белый
шум",  та  досадная  помеха,  на  устранение  которой   из   схем   на
полупроводниках лично я потратил не один год работы и не одну идею!
    Вообще-то, если разобраться,  основоположником  этого  направления
надо считать не доктора У. Р. Эшби, а  того  ныне  забытого  режиссера
Большого театра в Москве, который первым (для создания грозного ропота
народа в "Борисе Годунове") приказал каждому статисту  повторять  свой
домашний адрес и номер телефона. Только Эшби предложил решить обратную
задачу. Берем шум - шум прибоя, шипение угольного порошка в  микрофоне
под током, какой угодно, - подаем его на вход некоего  устройства.  Из
шумового  хаоса  выделяем  самые  крупные  "всплески"   -   получается
последовательность импульсов. А  последовательность  импульсов  -  это
двоичные числа. А двоичные числа можно перевести в десятичные числа. А
десятичные числа - это номера: например, номера слов  из  словаря  для
машинного перевода. А набор слов - это фразы. Правда, пока еще  всякие
фразы: ложные, истинные, абракадабра - информационное  "сырье".  Но  в
следующем  каскаде  устройства  встречаются  два  потока   информации:
известная людям  и  это  "сырье".  Операции  сравнения,  совпадения  и
несовпадения  -  и  все  бессмысленное  отфильтровывается,   банальное
взаимно вычитается. И выделяются оригинальные новые мысли, несделанные
открытия и  изобретения,  произведения  еще  не  родившихся  поэтов  и
прозаиков, высказывания философов будущего... уфф! Машина-мыслитель!
    Правда, почтенный доктор не рассказал, как это чудо сделать, - его
идея воплощена пока только  в  квадратики,  соединенные  стрелками  на
листе бумаги. Вообще вопрос "как сделать?" не в почете у академических
мыслителей.   "Если   абстрагироваться   от   трудностей   технической
реализации, то в принципе можно представить..."  Но  как  мне  от  них
абстрагироваться?
    Ну, да что ныть! На то я и экспериментатор, чтобы проверять  идеи.
На то у меня и лаборатория: стены благоухают свежей масляной  краской,
коричневый линолеум еще  не  затоптан,  шумит  воздуходувка,  в  шкафу
сверкают посуда и банки с  реактивами,  на  монтажном  стеллаже  лежат
новенькие инструменты,  бухты  разноцветных  проводов  и  паяльники  с
красными,  еще  не  покрытыми  окалиной  жалами.  На  столах  лоснятся
зализанными пластмассовыми углами приборы - и стрелки  в  них  еще  не
погнуты, шкалы не запылены. В книжном шкафу  выстроились  справочники,
учебники, монографии. А посередине комнаты высятся в освещении низкого
январского солнца параллелепипеды ЦВМ-12 - цифропечатающих  автоматов,
ажурный и пестрый  от  проводов  куб  кристаллоблока.  Все  новенькое,
незахватанное,  без  царапин,  все  излучает   мудрую,   выпестованную
поколениями мастеров и инженеров рациональную красоту.
    Как тут не размечтаться? А вдруг получится?! Впрочем, для  себя  я
мечтал более  смиренно:  не  о  сверхмашине,  которая  окажется  умнее
человека (эта идея мне вообще не по душе, хоть я и системотехник), а о
машине, которая будет понимать человека, чтобы лучше делать свое дело.
Тогда мне эта идея казалась доступной. В самом деле,  если  машина  от
всего того, что я ей буду говорить, показывать и так далее,  обнаружит
определенное поведение, то проблема исчерпана.  Это  значит,  что  она
через свои датчики стала видеть, слышать, обонять в ясном человеческом
смысле этих слов, без кавычек и оговорок.  А  ее  поведение  при  этом
можно приспособить для любых дел и задач - на то она  и  универсальная
вычислительная машина.
    Да, тогда, в январе, мне это казалось доступным  и  простым;  море
было по колено... Ох, эта вдохновляющая сила приборов!  Фантастические
зеленые петли на экранах, уверенно-сдержанное гудение трансформаторов,
непреложные перещелки реле, вспышки  сигнальных  лампочек  на  пульте,
точные движения стрелок...  Кажется,  что  все  измеришь,  постигнешь,
сделаешь, и  даже  обыкновенный  микроскоп  внушает  уверенность,  что
сейчас (при увеличении 400 и в дважды  поляризованном  свете)  увидишь
то, что еще никто не видел!
    Да что говорить... Какой исследователь  не  мечтал  перед  началом
новой работы, не примерялся мыслью  и  воображением  к  самым  высоким
проблемам?  Какой  исследователь  не  испытывал  того  всесокрушающего
нетерпения, когда стремишься -  скорей!  скорей!  -  закончить  нудную
подготовительную работу -  скорей!  скорей!  -  собрать  схему  опыта,
подвести питание и начать!
    А  потом...  потом  ежедневные  лабораторные  заботы,   ежедневные
ошибки, ежедневные неудачи вышибают дух из твоих мечтаний. И  согласен
уже на что-нибудь, лишь бы не зря работать.
    Так получилось и у меня.
    Описывать неудачи - все равно что переживать  их  заново.  Поэтому
буду краток. Значит, схема опыта такая: к входам  ЦВМ-12  подсоединяем
кристаллоблок о 88 тысячах ячеек, а к  входам  кристаллоблока  -  весь
прочий инвентарь: микрофоны, датчики запахов, влажности,  температуры,
тензометрические щупы, фотоматрицы  с  фокусирующей  насадкой,  "шапку
Мономаха" для считывания биотоков мозга. Источник внешней информации -
это я сам, то есть нечто двигающееся, звучащее, меняющее формы и  свои
координаты  в  пространстве,  обладающее   температурой   и   нервными
потенциалами. Можно  увидеть,  услышать,  потрогать  щупами,  измерить
температуру и давление крови, проанализировать  запах  изо  рта,  даже
залезть в душу и в мысли -  пожалуйста!  Сигналы  от  датчиков  должны
поступать  в  кристаллоблок,  возбуждать  там   различные   ячейки   -
кристаллоблок формирует и "упаковывает" сигналы в логичные  комбинации
для ЦВМ-12 - она расправляется с ними,  как  с  обычными  задачами,  и
выдает на выходе нечто осмысленное. Чтобы ей это легче было делать,  я
ввел в память машины все числа-слова из словаря машинного перевода  от
"А" до "Я".
    И... ничего. Сельсин-моторчики, тонко подвывая,  водили  щупами  и
объективами, когда я перемещался по комнате. Контрольные  осциллографы
показывали вереницу импульсов, которые проскакивали от  кристаллоблока
к машине. Ток протекал. Лампочки мигали. Но в течение  первого  месяца
рычажки  цифропечатающего  автомата  ни  разу  не   дернулись,   чтобы
отстучать на перфоленте хоть один знак.
    Я утыкал кристаллоблок всеми  датчиками.  Я  пел  и  читал  стихи,
жестикулировал,  бегал  и  прыгал  перед  объективами;  раздевался   и
одевался, давал себя ощупывать (брр-р! -  эти  холодные  прикосновения
щупов...). Я надевал "шапку  Мономаха"  и  -  о  господи!  -  старался
"внушить"... Я был согласен на любую абракадабру.
    Но ЦВМ-12 не могла выдать абракадабру, не так она  устроена.  Если
задача имеет решение -  она  решает,  нет  -  останавливается.  И  она
останавливалась. Судя по мерцанию лампочек на  пульте,  в  ней  что-то
переключалось, но каждые пять-шесть минут вспыхивал сигнал  "стоп",  я
нажимал кнопку сброса информации. Все начиналось сначала.
    Наконец я принялся рассуждать.  Машина  не  могла  не  производить
арифметических и логических операций с импульсами от кристаллоблока  -
иначе что же ей еще делать? Значит, и после этих  операций  информация
получается настолько  сырой  и  противоречивой,  что  машина,  образно
говоря, не может свести логические концы с концами - и  стоп!  Значит,
одного цикла вычислений в машине просто мало. Значит... и  здесь  мне,
как всегда в подобных случаях,  стало  неловко  перед  собой,  что  не
додумался сразу, - значит,  надо  организовать  обратную  связь  между
машиной (от тех ее блоков, где еще бродят импульсы) и кристаллоблоком!
Ну, конечно: тогда сырая информация из ЦВМ-12 вернется на входы  этого
хитрого куба, переработается там еще раз, пойдет в машину и так далее,
до полной ясности.
    Я  воспрянул:  ну,  теперь!..  Далее  можно  абстрагироваться   от
воспоминаний о том, как  сгорели  полторы  сотни  логических  ячеек  и
десяток матриц в машине из-за того, что не были согласованы режимы ЦВМ
и кристаллоблока (дым, вонь, транзисторы палят, как патроны в печке, а
я, вместо того чтобы вырубить напряжение  на  щите,  хватаю  со  стены
огнетушитель), как я добывал  новые  ячейки,  паял  переходные  схемы,
заново подгонял режимы всех блоков - трудности технической реализации,
о чем разговор. Главное - дело сдвинулось с места!
    15 февраля в лаборатории раздался долгожданный  перестук:  автомат
отбил на перфоленте  строчку  чисел!  Вот  она,  первая  фраза  машины
(прежде чем расшифровать ее, я ходил вокруг стола,  на  котором  лежал
клочок ленты, курил и опустошенно как-то улыбался: машина начала вести
себя...): "Память 107 бит".
    Это было не то, что я ждал. Поэтому я не сразу понял,  что  машина
"желает" (не могу все же писать такое слово  без  кавычек!)  увеличить
объем памяти.
    Собственно говоря, все было логично: поступает сложная информация,
ее необходимо куда-то девать, а блоки  памяти  уже  забиты.  Увеличить
объем памяти! Обычная задача на конструирование машин.
    Если бы не уважение Альтера Абрамовича, просьба машины осталась бы
без последствий. Но он выдал мне три куба магнитной  памяти  и  два  -
сегнетоэлектрической. И все пошло в дело: спустя несколько дней ЦВМ-12
повторила  требование,  потом  еще  и  еще...  У  машины   прорезались
серьезные запросы...
    Что я тогда чувствовал? Удовлетворение: наконец что-то получается!
Примерял результат  к  будущей  диссертации.  Несколько  смущало,  что
машина работает лишь "на себя".
    Затем машина начала конструировать себя! В сущности,  и  это  было
логично; сложную  информацию  и  перерабатывать  надо  более  сложными
схемами, чем стандартные блоки ЦВМ-12.
    Работы у меня прибавилось. Печатающий автомат  выстукивал  коды  и
номера логических ячеек, сообщал, куда и как следует их  подсоединить.
Поначалу машину удовлетворяли  типовые  ячейки.  Я  монтировал  их  на
дополнительной панели.
    (Только сейчас начинаю понимать: именно  тогда  я  допустил,  если
судить с академических  позиций,  крупную  методологическую  ошибку  в
работе. Мне следовало на этом остановиться и  проанализировать,  какие
схемы  и  какую  логику  строит  для  себя  мой  комплекс:  датчики  -
кристаллоблок - ЦВМ-12 с усиленной памятью. И, только разобравшись  во
всем, двигаться дальше... Да и то сказать: машина, конструирующая себя
без заданной программы, - это же сенсационная диссертация! Если хорошо
подать, мог бы прямо на докторскую защититься.