к мы ржали. Мы были  явно  недостойны  своего
открытия. Отсмеялись. Посерьезнели.
    - Исторические примеры  -  они,  конечно,  вдохновляют,  -  сказал
дубль. - Но не то. Гальвани мог  сколько  угодно  заблуждаться  насчет
"животного  электричества",  Зеебек  мог  упрямо   твердить,   что   в
термопарах  возникает  не  термоэлектричество,  а  "термомагнетизм"  -
природа вещей от этого  не  менялась.  Рано  или  поздно  приходили  к
истине, потому что там главным был анализ информации. Анализ! А у  нас
- синтез... И здесь природа человеку не указ: она строит свои  системы
- он свои. Единственными  истинами  для  него  в  этом  деле  являются
возможности и цель. Возможности у нас есть. А цель?  Мы  не  можем  ее
сформулировать...
    - Цель простая: чтоб все было хорошо.
    - Опять? - Дубль посмотрел на меня. - И дальше начинается  детский
разговорчик на тему "Что такое хорошо и что такое плохо?".
    - Не  надо  детских  разговорчиков!  -  взмолился   я.   -   Будем
оперировать с этими произвольными понятиями, будь они неладны: хорошо,
плохо, желания, потребности, здоровье, одаренность, глупость, свобода,
любовь, тоска, принципиальность - не потому, что они нам  нравятся,  а
просто других нет. Нет!
    - На это мне возразить нечего. Действительно, других нет, -  дубль
вздохнул. - Ох, чувствую, это будет та работка!
    - И давай договаривать до точки. Да, нужно, чтоб все было  хорошо.
Нужно, чтобы все применения открытия,  которые  мы  будем  выдавать  в
жизнь, в мир... чтобы мы в них были уверены:  они  не  принесут  вреда
людям, а только пойдут им на пользу. И давай отложим до лучших  времен
дискуссию на тему: в каких единицах измерять  пользу.  Я  не  знаю,  в
каких единицах.
    - В кривошеих, - не удержался дубль.
    - Да будет тебе! Но я знаю другое: роль  интеллектуального  злодея
мирового класса мне не по душе.
    - Мне тоже. Но маленький вопрос: у тебя есть идея?
    - Идея чего?
    - Способа, как применить  "машину-матку",  чтобы  она  выдавала  в
человеческое  общество   только   благо.   Понимаешь,   это   был   бы
беспрецедентный  способ  в  истории  науки.  Все,  что  изобретали   и
изобретают сейчас, таким чудесным свойством  не  обладает.  Лекарством
можно отравить. Электрическим током можно не только освещать дома,  но
и пытать. Иди запустить ракету с боеголовкой. И так во всем...
    - Нет у меня пока  конкретной  идеи.  Мало  мы  еще  знаем.  Будем
исследовать "машину-матку", искать этот способ. Он  должен  быть.  Это
неважно, что ему нет прецедента в науке - прецедента  нашему  открытию
тоже нет. Ведь мы же будем синтезировать именно  ту  систему,  которая
делает и добро, и зло, и чудеса, и глупости, - человека!
    - Что ж, все правильно, - подумав, согласился дубль. -  Найдем  мы
этот великий способ или не найдем, но без такой цели за эту работу  не
стоит и браться. Кое-как людей и без нас делают...
    - Так что - завершим заседание, как полагается? - предложил  я.  -
Составим задание  на  работу?  Как  это  пишется  в  хоздоговоре:  мы,
нижеподписавшиеся: Человечество Земли, именуемое далее  "Заказчик",  с
одной  стороны,  и  заведующие  лабораторией  новых  систем  Института
системологии Кривошеин В.  В.  и  Кривошеин  В.  В.,  именуемые  далее
"Исполнители", с другой, - составили настоящий о нижеследующем...
    - Чего уж там вилять с хоздоговором и техзаданием - ведь  интересы
Заказчика в данной работе представляем мы сами. Давай прямо!
    Он встал, снял со шкафа  магнитофон  "Астра-2",  поставил  его  на
стол, включил  микрофон.  И  мы:  я,  Кривошеин  Валентин  Васильевич,
тридцати четырех лет от роду, и мой искусственный двойник, появившийся
на свет неделю  тому  назад,  -  два  несентиментальных,  иронического
склада мышления человека - произнесли клятву.
    Со стороны это, наверно, выглядело выспренне и комично. Не звучали
фанфары, не шелестели знамена, не замирали по стойке "смирно"  шеренги
курсантов - бледнело предутреннее небо, мы стояли перед  микрофоном  в
одних трусах, и сквозняк с балкона холодил нам ноги...  Но  клятву  мы
принесли всерьез.
    Так и будет. Иначе - нет".


                             Глава шестая


                           Если, возвратясь ночью домой, ты по  ошибке
                        выпил  вместо   воды   проявитель,   выпей   и
                        закрепитель, иначе дело не будет  доведено  до
                        конца.

                                        К. Прутков-инженер, мысль N_21


    "На  следующий   день   мы   принялись   строить   в   лаборатории
информационную камеру. Отгородили в комнате площадку два на два метра,
обнесли ее гетинаксовымй щитами и начали сводить туда  все  микрофоны,
анализаторы,  щупы,  объективы  -  все  датчики,  которые  ранее  были
живописно там и сям раскиданы по блокам "машины-матки". Идея такая:  в
камеру помещается живой объект, он в ней кувыркается, пасется, дерется
с себе подобными или просто гуляет, опутанный датчиками,  а  в  машину
передается информация для синтеза.
    "Живые объекты" и по сей день спокойно  кушают  раннюю  парниковую
капусту в клетках в коридоре.  У  нас  с  дублем  постоянно  возникали
распри: кому за ними убирать? Это кролики. Я выменял их у биоников  за
шлейфовый осциллограф и генераторную лампу ГИ-250.  У  одного  кролика
(альбиноса  Васьки)  на  голове  нечто  вроде  бронзовой   короны   из
вживленных в череп электродов для энцефалограмм.
    Седьмого мая случилась хоть и мелкая,  но  досадная  неприятность.
Обычно мы с дублем довольно четко координировали все  дела,  чтобы  не
оказаться  вместе  на  людях  и  не  повторять  друг  друга.  Но   эта
растреклятая  лаборатория  экспериментальных  устройств  кого   угодно
выведет из равновесия!
    Еще зимой я  заказал  в  ней  универсальную  систему  биодатчиков:
изготовил чертежи, монтажную  схему,  выписал  со  склада  все  нужные
материалы и детали - только собрать. И до сих пор ничего  не  сделано!
Нужно монтировать систему в камере, а ее нету... Беда  в  том,  что  в
этой лаборатории хроническая текучесть завов. Один сдает дела,  другой
принимает - работать, понятно, нельзя. Потом новый зав  разбирается  в
ситуации, проводит реформы и начинания (новая  метла  чисто  метет)  -
работы  опять  нет.  Тем  временем  разъяренные  заказчики  устраивают
скандалы, идут с челобитной к Аркадию Аркадьевичу - и новый зав  сдает
дела сверхновому, тот... словом, смотри выше. Я и  непосредственно  на
мастеров воздействовал, спиртиком их ублажал,  дефицитные  транзисторы
П657 для карманных приемников добывал - и все напрасно.
    Недавно  запас  желающих  стать  заведующим  в  этой  зачарованной
лаборатории иссяк, и за нее взялся Г. X. Хилобок. По совместительству,
конечно, на полставки.
    Гарри - он у нас  такой:  чем  угодно  возьмется  руководить,  что
угодно организовывать, проворачивать, охватывать, лишь бы не  остаться
с глазу на глаз с природой, с этими  ужасными  приборами,  которым  не
прикажешь и не откажешь, а которые показывают то, что есть"  и  в  чем
надо разбираться.
    В этот день я снова позвонил  мастеру  Гаврющенко.  Снова  услышал
неопределенное мычание насчет нехватки провода монтажного,  "сопрыков"
- осатанел окончательно и помчался объясняться с Гарри.
    Сгоряча я не заметил, что вид у Хилобока несколько ошарашенный,  и
высказал ему все. Пообещал, что отдам заказ школьникам и тем  посрамлю
лабораторию окончательно...
    А вернувшись во флигель, я застал  там  своего  милого  дубля:  он
ходил по комнате и  остывал  от  возмущения.  Оказывается,  он  был  у
Хилобока за пять минут до меня и имел с ним точно такую же беседу.
    Уфф... хорошо, хоть мы там не столкнулись.
    В первых опытах решили обойтись  без  универсальной  системы.  Для
кроликов достаточно тех датчиков, что у нас  есть.  А  когда  займемся
снова объектом "хомо сапиенс"... может, к тому времени  в  лаборатории
экспериментальных устройств появится дельный зав.
    Ученый совет  состоялся  16  мая.  Вечером  накануне  мы  еще  раз
продумали, что  надо  и  что  не  надо  говорить.  Решили  доложить  и
обосновать  (в   умозрительном   плане)   первоначальную   идею,   что
электронная машина с элементами случайных переключении может и  должна
конструировать себя под воздействием произвольной  информации.  Работа
будет представлять собой экспериментальную  проверку  этой  идеи.  Для
того чтобы установить пределы,  до  которых  машина  может  дойти  при
конструировании  себя,  необходимы  такие-то  и  такие-то   установки,
материалы, приборы - прилагается перечень.
    - Для предварительной подготовки умов,  равно  как  и  для  отдела
снабжения, это будет в самый раз, - сказал я. - Значит, так и доложу.
    - А почему, собственно, ты доложишь? -  дубль  воинственно  задрал
правую бровь. - Как за кроликами убирать, так я, а  на  ученый  совет,
так ты? Что  за.  дискриминация  искусственных  людей?!  Настаиваю  на
жеребьевке!
    ...Вот  так  и  вышло,  что  я  безвинно  схлопотал  выговор   "за
бестактное поведение на ученом  совете  института  и  за  грубость  по
отношению к доктору технических наук профессору И. И. Вольтампернову".
    Нет, правда обидно. Пусть бы это  на  меня  бывший  зубр  ламповой
электроники, заслуженный  деятель  республиканской  науки  и  техники,
доктор технических наук, профессор Ипполит Илларионович  Вольтампернов
(ах, почему я не конферансье!)  обрушил  свое:  "А  знает  ли  инженер
Кривошеин, кой предлагает нам поручить машине произвольно, тэк-скэать,
без руля и без ветрил, как ей заблагорассудится, конструировать  себя,
какой  огромный  и,  смею  сказать,   осмысленный   -   да-с,   именно
осмысленный! - труд вкладывают квалифицированнейшие специалисты нашего
института  в  расчет  и  проектирование   вычислительных   систем?   В
разработку  блоков  этих  систем?!  И  элементов  этих  систем?!!   Да
представляет ли себе вульгаризаторствующий перед нами инженер хотя  бы
методику, тэк-скэать, оптимального проектирования  триггера  на  лампе
6Н5? И не кажется ли инженеру  Кривошеину,  что  он  своими  домыслами
относительно того, что машина,  тэк-скэать,  справится  с  оптимальным
конструированием лучше, нежели специалисты, - оскорбляет большое число
сотрудников института, выполняющих, смею сказать, важные для народного
хозяйства работы?!  Позволительно  спросить  инженера:  что  это  даст
для?.." - причем каждый раз слово "инженер" звучало в докторских устах
как нечто среднее между "студент" и "сукин сын".
    Добро бы, именно я в  своем  ответном  слове  напомнил  уважаемому
профессору, что, видимо, подобного  сорта  оскорбленность  водила  его
пером в прошлые времена, когда  он  писал  разоблачительные  статьи  о
"реакционной лженауке кибернетике", но перемена ветра заставила и  его
заняться делом. Если профессор опасается после  успеха  данной  работы
остаться не у дел, то напрасно:  в  крайнем  случае  он  всегда  может
вернуться к околонаучной журналистике. И вообще, пора бы усвоить,  что
наука делается с применением высказываний по существу дела, а  не  при
помощи демагогических выпадов и луженой глотки...
    Именно после этих застенографированных  фраз  Вольтампернов  начал
судорожно зевать и хвататься за нагрудный карман пиджака.
    Но, граждане, это же был не я! Доклад делал созданный  точь-в-точь
по предлагаемой методике мой искусственный двойник... Он три дня потом
ходил злой и сконфуженный.
    Вообще говоря, его можно понять!
    (Но, между прочим, в ту минуту, когда подписанный Азаровым  приказ
о выговоре достиг канцелярии, поблизости оказался именно я.  И  именно
мне при большом  скоплении  публики  закричала,  выглянув  из  дверей,
грубая женщина-начканц Аглая Митрофановна Гаража:
    - Товарищ Кривошеин, вам тут выговор! Зайдите и распишитесь!
    Я, как бобик, зашел и расписался... Ну, не злая судьба?)
    Впрочем, бог с ним,  с  выговором.  Главное,  тему  утвердили!  Ее
поддержал сам Азаров. "Интересная идея, -  сказал  он,  -  и  довольно
простая, можно проверить". - "Но ведь это не  алгоритмизуемая  задача,
Аркадий Аркадьевич", - возразил доцент Прищепа,  самый  ортодоксальный
математик нашего института. "Что же, если не алгоритмизуемая, то ей  и
не быть? - парировал академик. (Слушайте,  слушайте!)-  В  наше  время
алгоритм научного  поиска  не  сводится  к  набору  правил  формальной
логики". Вот это да! Ведь  Азаров  всегда  неодобрительно  смотрел  на
"случайные поиски", я-то знаю. Что  это?  Неужели  дубль  покорил  его
логикой своего доклада?  Или  у  шефа,  наконец,  прорезалась  научная
терпимость? Тогда мы с ним поладим.
    Словом,  восемнадцать   "за",   один   (Вольтампернов)   "против".
Осторожный Прищепа воздержался. Дубль, как не имеющий ученой степени и
звания, в голосовании не участвовал. Даже Хилобок голосовал "за", и он
верит в успех нашей работы. Не подкачаем, Гаврюшка, не сумлевайся!
    Кстати, дубль принес на хвосте потрясающую новость: Хилобок  пишет
докторскую диссертацию!
    - О чем же?
    - Закрытая тема. Ученый совет принимал повестку дня  на  следующее
заседание, в ней был пункт: "Обсуждение  работы  над  диссертацией  на
соискание ученой степени доктора технических наук Г. X. Хилобока. Тема
закрытая, гриф "совершенно секретно". Вот так, сидим в  лаборатории  и
отстаем от движения науки.
    - Закрытая тема - это роскошно! - Я даже  отложил  паяльник.  Дело
было в лаборатории, мы монтировали датчики  в  камере.  -  Это  ловко.
Никаких открытых  публикаций,  никакой  аудитории  на  защите...  тес,
товарищи: совершенно секретно! Все ходят и заранее уважают.
    Новость задела за живое. Тут кандидатскую  не  можешь  сделать,  а
Гарри в  доктора  выходит.  И  выйдет,  "техника"  известная:  берется
разрабатываемая (или даже разработанная)  где-нибудь  секретная  схема
или  конструкция,  вокруг  наворачивается  компилятивная   халтура   с
использованием закрытых первоисточников. И за руку не схватишь...
    - Э, в конце концов не он первый,  не  он  последний!  -  я  снова
взялся за паяльник. - Думать еще о нем... своей работы хватает.
    - К тому же за нашу тему голосовал,  -  поддержал  дубль.  -  Свой
парень Гарри! Конечно, можно бы попробовать его того...  да  стоит  ли
игра свеч?
    Вообще-то нам было чуточку неловко. Мне всегда бывает не по  себе,
когда приходится  наблюдать  преуспеяние  набирающего  силу  пройдохи;
испытываешь  негодование  в  мыслях  и  начинаешь  презирать  себя  за
благоразумное оцепенение конечностей... Но ведь и  вправду:  не  стоит
игра свеч. У нас вон какая серьезная работа на двоих, а положение  мое
еще непрочное - стоит ли заводиться?  К  тому  же  связаться  с  Гарри
Хилобоком... Пробовали мы однажды с Ивановым подсечь его на  плагиате.
Валерка выступил на семинаре, все доказал. Ну, 3 только  и  того,  что
ученый совет рекомендовал Хилобоку переделать статью. А уж как за  это
он потом нас поливал...
    Да и вообще эти  общественные  мордобои  с  привлечением  публики,
разбирательства, после  которых  люди  перестают  здороваться  друг  с
другом, - занятия  не  по  мне.  Когда  они  происходят,  я  испытываю
неудержимое  стремление  убежать  в  лабораторию,  включить   приборы,
заносить в журнал результаты измерений и тем приносить  пользу...  Вот
если бы лабораторным  способом  одолевать  таких,  как  Гарри,  -  так
сказать, усилием инженерной мысли...
    А  стоит  подумать.  Тот  факт,  что  вольтамперновы  и   хилобоки
выкатываются на широкую  столбовую  дорогу  науки,  свидетельствует  о
явной нехватке умных людей. И это в науке, где  интеллект  -  основное
мерило  достоинств  человека.  А  по   другим   занятиям?   Вывешивают
объявления: "Требуются  токари...",  "Требуются  инженеры  и  техники,
бухгалтеры и снабженцы..." И никто не напишет: "Требуются умные  люди.
Квартира предоставляется". Стесняются, что ли? Или квартир нет?  Можно
поначалу и без квартир... Ведь что скрывать: требуются умные люди, ох,
как требуются! И в группу А, и в группу В, и в надстройку.  Для  жизни
требуются, для развития общества.
    - Нужно...  дублировать  умных  людей!  -  выпалил  я.  -   Умных,
деятельных, порядочных! Ой, Валька, это железное применение!
    Он посмотрел на меня с нескрываемой досадой.
    - Опередил, чертяка...
    - И таким людям это будет как  награда  за  жизнь,  -  развивал  я
мысль. - Нужный ты обществу человек, умеешь работать плодотворно, жить
честно - значит, произвести еще такого! Или даже несколько, дело  всем
найдется. Тогда хилобокам придется потесниться...
    Эта идея вернула нам самоуважение. Мы снова почувствовали себя  на
высоте и весь тот  день  мечтали  как  станем  размножать  талантливых
ученых, писателей, музыкантов,  изобретателей,  героев...  Ей-ей,  это
была неплохая идея!"


                            Глава седьмая


                           Научный факт:  звук  "а"  произносится  без
                        напряжения языка, одним выдыханием воздуха;
                           если при этом открывать  и  закрывать  рот,
                        получится "ма... ма...". Таково  происхождение
                        первого слова ребенка.
                           Выходит, младенец идет по линии наименьшего
                        сопротивления. Чему же радуются родители?

                                        К. Прутков-инженер, мысль N_53


    "Первые недели я все-таки посматривал на дубля с опаской: а  вдруг
раскиснет, рассыплется? Или запсихует? Искусственное  создание  -  кто
знает... Но где там! Он яростно наворачивал колбасу с кефиром вечером,
намаявшись в лаборатории, со вкусом плескался в ванной, любил выкурить
папироску перед сном - словом, совсем как я.
    После   инцидента   с   Хилобоком   мы   каждое   утро   тщательно
договаривались: кому где быть,  чем  заниматься,  кому  когда  идти  в
столовую - вплоть до того, в какое время пройти через проходную, чтобы
Вахтерыч за мельканием  лиц  успел  забыть,  что  один  Кривошеин  уже
проходил. Вечерами мы рассказывали друг другу, с кем встречались  и  о
чем разговаривали.
    Только о Лене мы не говорили. Будто ее и не было. Я даже спрятал в
стол ее фотографию. И она не звонила, не приходила ко мне - обиделась.
И я не звонил ей. И он тоже... Но все равно она была.
    А шел май, поэтичный южный май - с синими  вечерами,  соловьями  в
парке и крупными звездами над деревьями. Осыпались свечи  каштанов,  в
парке зацвела акация. Ее сладкий, тревожно дурманящий запах проникал в
лабораторию, отвлекал. Мы  оба  чувствовали  себя  обездоленными.  Ах,
Ленка, милая, горячая, нежная, самозабвенная в любви Ленка, почему  ты
одна на свете?
    Вот  какие  юношеские   чувства   возбудило   во   мне   появление
дубля-"соперника"! До сих пер была обычная связь двух  уже  умудренных
жизнью людей (Лена год назад разошлась с мужем; у меня было  несколько
лирических разочарований,  после  которых  я  твердо  зависал  себя  в
холостяки), какая возникает не столько от взаимного влечения,  сколько
от одиночества; в ней оба не отдают себя целиком. Мы  с  удовольствием
встречались, старались интересно провести время; она оставалась у меня
или я у нее; утром мы  чувствовали  себя  несколько  принужденно  и  с
облегчением расставались. Потом меня снова тянуло к ней, ее ко  мне...
и т. д. Я был влюблен  в  ее  красоту  (приятно  было  наблюдать,  как
мужчины смотрели на нее на улице или в ресторане), но  нередко  скучал
от ее разговоров. А она... но кто поймет душу женщины?  У  меня  часто
появлялось ощущение, что Лена ждет от меня чего-то большего, но  я  не
стремился выяснить, чего именно... А теперь, когда возникла опасность,
что  Лену  у  меня  могут  отнять,  я  вдруг  почувствовал,  что   она
необыкновенно нужна мне, что без нее моя жизнь станет пустой. Вот  все
мы такие!
    Сборка камеры, впрочем, спорилась. В сложной работе важно понима