и пошел прочь...
   Подняв с  травы глухаря,  Виктор прикинул его вес -  выходило не меньше
пяти килограммов.  "Тут работы до полудня,  -  досадливо подумал филолог.  -
Перо общипать и  то пальцы обломаешь".  Собрал рябчиков и,  расставив руки с
трофеями в стороны, повернулся, чтобы идти в избу.
   - Виктор, откуда такая добыча? - Княжна появилась словно из-под земли.
   Ильин  смутился  -  такие  вроде  бы  нечаянные  встречи  происходили в
последнее время подозрительно часто. Пробормотав что-то несвязное про силки,
про охотников, филолог предложил:
   - Заходи,  Аня,  к нам, заодно поможешь птицу щипать. На дворе ветрено,
по всей поляне перо разнесет...
   Первое время Бестужева заливалась краской,  стоило назвать ее по имени.
Заметив   это,   Ильин   предложил   вернуться  к   прежнему   обращению  по
имени-отчеству.  Но  княжна  запротестовала -  ее  восхищали демократические
манеры  филолога.  Оправдывая  свою  застенчивость,  она  говорила,  что  ее
нравственность изуродована  сословным  воспитанием.  Чем  скорее  выветрится
школа Смольного, тем лучше, считала Анна...
   Когда они уселись возле закопченной каменки,  Ильин показал,  как нужно
дергать перо, и молча принялся за первого рябчика.
   - Где Иван с Василием? - через некоторое время спросила княжна.
   - Ходят где-то, - не поднимая глаз от птицы, ответил Ильин.
   Прошло еще несколько минут. Затянувшуюся паузу прервала Анна:
   - Чем собираешься заниматься сегодня?
   - Суп  буду варить,  -  уткнувшись взглядом в  изрядно полысевшую тушку
рябчика, отозвался Виктор.
   Его  злило  то,  что,  будучи почти  вдвое старше Анны,  он  теряется в
общении с  ней  как  мальчишка.  Стоило большого труда заставить себя  прямо
смотреть ей в лицо,  а говорить непринужденно,  как в первые недели, и вовсе
не получалось.
   Вообще в  отношениях с  прекрасным полом  Ильин  всегда чувствовал себя
уверенно,   умел   завоевать   внимание,   умел   занять   своих   избранниц
непринужденной беседой.  Нынешнюю свою неловкость он объяснял тем, что Овцын
обнаружил  нешуточный интерес  к  генеральской дочери  и  весьма  настойчиво
старался добиться ее  расположения.  Василий  вызывал симпатию у  Ильина,  и
филологу не хотелось,  чтобы отношения в четверке осложнились - ведь всем им
нужно было держаться друг за друга в  этом чужом и,  может быть,  враждебном
мире.  Кто  знает,  сколько им  еще  предстоит скитаться в  дебрях  времени,
говорил себе Виктор,  я  как  старший просто обязан блюсти равновесие,  дабы
никто не почувствовал себя уязвленным...
   Княжну поведение Ильина по  временам прямо-таки бесило.  По  целым дням
она дулась на  него,  не  подходила со  своими обычными вопросами о  светлом
будущем.  Но,  конечно,  не  выдерживала и  вновь являлась как ни  в  чем не
бывало. В глубине души Ильин восхищался ее непосредственностью и идеализмом,
но  все же  до  поры до времени ему удавалось выдерживать роль сдержанного и
даже несколько толстокожего человека.
   - Витя,  я ничего не пойму,  ты так держишь себя со мной, словно я тебя
чем-то обидела, - с вызовом сказала Бестужева.
   Ильин отложил в сторону рябчика и исподлобья уставился на Анну.
   - Знаешь что...  у  меня  просто...  просто период адаптации,  то  бишь
приспособления  к  новой  одежде.   Я  болезненно  переношу  всякие  бытовые
изменения,  вот и все... Так что прости... Может быть, это признак и плохого
воспитания - неумение скрывать, что тебе плохо...
   В  больших серых  глазах княжны появилось участливое выражение,  полные
губы сложились сердечком.
   - Бедный Витенька,  прости,  я не знала... Ну зачем ты обрядился в этот
балахон.
   - Ты знаешь, Анюта, если я похожу в своих джинсах и майке еще месяц, то
буду выглядеть как оборванец.  А  я  все-таки не потерял надежды вернуться в
свое время,  и появиться в двадцатом веке мне хотелось бы в человекообразном
виде...  И  тебе советую,  пока юбка и  блузка не потерлись,  прибрать их до
лучших времен.  Кстати сказать,  тебе здорово пойдут платья и поневы здешних
девиц,  да  и  кокошник с  жемчугом украсит твои чудные светло-русые волосы.
Будешь смотреться стопроцентной славянкой.
   Анна сначала презрительно наморщила носик,  а потом, искоса взглянув на
Виктора, с кокетством сказала:
   - Да ведь тебе должны нравиться девушки в стиле рюс, ты же фольклорист.
   - Нет,  в самом деле!  -  Ильин не принял шутливый тон.  - Тебе даже не
придется приноравливаться к более тяжелой одежде, как мне...
   - То есть?..
   - Ты понимаешь,  я  только теперь понял,  насколько сильно переменились
условия  существования  человека  в   нашу  эпоху  по   сравнению  со  всеми
предшествующими...  Вернее,  первое ощущение в  этом  плане у  меня возникло
после того,  как  Василий дал  мне  померить свой камзол.  После моей майки,
весящей сто граммов,  его обшитое позументами сооружение просто веригами мне
показалось.  А туфли! Я словно бы колодки на ноги надел. Тяжелые, скрипучие.
Поверь, вот эти лапти, что на мне сейчас, в десять раз удобнее. До кроссовок
им,  конечно, далеко, но, по крайней мере, ноги не натрут. Я не представляю,
как Вася на этих красных каблуках по лесу тогда бежал,  это же все равно что
на кабаньих копытах танцевать...
   - И  из  этого опыта ношения чужой одежды ты  сделал вывод о  характере
всей эпохи? - со скептическим смешком сказала Анна.
   - Да,  представь себе.  Еще мои родители жили в одну эру с вами, а мы -
граждане иного века.  Не по календарю,  а  по сути.  Мы дети синтетического,
одноразового времени.
   - Как это одноразового?..
   - Ну  как  тебе  объяснить...   У  вас  все  делалось  на  целую  жизнь
человека...  Вот  мать  моя,  выросшая в  ту  эпоху -  она  по  двадцать раз
полиэтиленовые пакеты моет,  а  мы  использовали -  и  в  мусор.  Наше время
таково,  что  никто  почти ботинок в  починку не  носит.  Мода  каждый сезон
меняется, и в общем новые вещи на свалку выбрасываются...
   Перед глазами его  возникла картинка из  раннего детства -  год,  может
быть,   пятьдесят  первый.   Отец  возвращается  с  работы,   заходит  в  их
единственную комнату,  единственным украшением которой  служат  два  венских
стула. Садится на некрашеный табурет, ставит на колени огромный портфель, на
изготовление которого, наверное, пришлось содрать кожу с годовалого теленка,
щелкает большими медными замками и достает кипу бумаг.  Зычно кричит: "Зина,
полюбуйся на  первенца!"  С  кухни  влетает мать,  одетая в  креп-жоржетовое
платье  с  высоко поднятыми плечами.  "Автореферат!"  -  значительно говорит
отец.  Мать чмокает его в  щеку вишневыми от  помады губами и  берет у  него
рукопись.  Отстранив  ее  на  расстояние вытянутых рук,  торжественным тоном
читает: "О повышении революционной бдительности советских людей. Автореферат
на соискание ученой степени кандидата философских наук. Автор Ильин Эм.Эн.".
Пока она произносит этот текст, похожий на заклинание, отец снимает с головы
тюбетейку, вытирает лысину большим красным платком. Потом кладет портфель на
пол возле стены и поднимается во весь свой богатырский рост. Они долго стоят
обнявшись с матерью, и Виктор с обожанием взирает на родителей. Как нравится
ему  каждая деталь отцовского туалета -  всегда до  блеска начищенные яловые
сапоги,  широкие синие галифе,  длинный френч,  застегнутый на все пуговицы.
Отец преподает Краткий курс истории ВКП(б) в педагогическом училище, а также
читает лекции в  обществе по распространению политических и  научных знаний.
Когда к  матери приходят соседки,  она хвастает им,  что благодаря отцу было
разоблачено  много  шпионов,  диверсантов  и  ротозеев.  Виктор  внимательно
слушает ее рассказы,  а потом сам хвастает мальчишкам:  отец учит на лекциях
соблюдать государственную и военную тайну, не трепать языком на курортах и в
трамваях,  не бросать в мусорные корзины копирку от пишущих машинок.  Отсвет
славы  Ильина-старшего  падает  и  на  Виктора  -   мальчишки  безоговорочно
принимают его указания по  изобличению вражеских агентов.  Увидев на помойке
какого-то типа,  который рылся в железных бачках,  сразу поняли, в чем дело,
и,  налетев толпой,  повалили подозрительного оборванца.  Пока один из ребят
бегал  звонить  в  милицию,  другие,  вцепившись в  шпиона,  не  давали  ему
подняться с земли...
   - Черт знает куда заводят воспоминания,  - невесело усмехнулся Ильин. -
Начал про философию одежды, а забрался в общественную психологию.
   - Это все безумно интересно! - воскликнула княжна, с обожанием глядя на
Виктора. - Так что же стало с этим шпионом? Его повесили?
   Ильин помрачнел и нехотя ответил:
   - Нет,  конечно.  В то время уже не вешали...  Дураки мы были...  Давай
лучше  про  одежду  говорить...   Я  о  галифе  и  сапогах  начал  -  их  по
десять-пятнадцать лет носили.  Помню разговоры в доме о китайских костюмах с
двумя брюками в комплекте.  Пиджак еще новый, а штаны протерлись - вот тогда
вторые извлекаются.  Это же апофеоз бережливости!  А пальто какие шили -  на
каждый карман шло материала,  сколько сейчас на пиджак. Но и носились они от
одной мировой войны до другой...
   - У  нас в  Никольском Погосте тоже один пальтоносец был,  -  с улыбкой
заговорила Анна.  -  Еще  до  моего  появления на  свет  дедушка  из  Парижа
небывалое одеяние привез -  то  ли  кафтан,  то  ли плащ песочного цвета,  и
название чудное, кое-как выговоришь: пальто. Так одна наша соседка, старушка
из  мелкопоместных рассказывала.  Можно  представить,  что  мужики  про  это
приобретение говорили. Соседи-помещики нарочно приезжали, чтобы на диковинку
посмотреть.  Несколько лет  уездные франты  дедушке подражали,  пока  пальто
среди  дворян  в  широкий  обиход  не  вошло...   Когда  же  парижское  диво
основательно износилось,  дед  подарил его  писарю  из  станового правления,
первому щеголю среди окрестных поселян.  Тот  за  такое благодеяние по  гроб
жизни благодарен был  -  шутка сказать,  не  каждый из  господ подобную вещь
имел.  Во всякую стужу,  в любой зной этот малый с пальто не расставался. До
дыр его вытер...
   - А ведь мне старик пастух говорил, что в Никольском Погосте - половина
жителей Пальтовы, - вдруг вспомнил Ильин. - Не от этого ли многострадального
одеяния и фамилия пошла?
   - Косвенным образом,  -  кивнула Анна.  -  Того писаря так и  прозвали:
Пальто.  А  считался он большим сердцеедом -  как у  одинокой солдатки или у
вдовы ребенок родится, всем ясно становится: без Пальто не обошлось. И детей
таких звали - а, кучерявенький, значит, Пальтов. Когда же эти потомки писаря
подрастать стали, им и фамилии по уличному прозванию записали.
   - Однако!  - покрутил головой Виктор. - Могуч мужик! Полдеревни от него
пошли...  Слушай,  а как сыновей его звали?  Не было среди них Феофилакта...
или что-то в этом роде?
   - Флегонт, может быть?
   - Точно -  Флегонт!  Я  ведь на  его могиле,  вернее,  на его надгробии
сидел. Там еще "почетный гражданин" значилось.
   - Смотри-ка,  в люди выбился,  - удивилась княжна. - Он незадолго перед
тем, как я... исчезла... в соседний уездный город перебрался, торговлю хотел
открыть...
   На  мгновение  Ильин  с  поразительной ясностью  снова  увидел  залитое
солнцем  кладбище,   буйно  разросшиеся  кусты  боярышника,  порыжелый  плащ
пастуха, услышал его надтреснутый голос...
   Виктор с силой потер виски. Виновато произнес:
   - Знаешь,  Аня,  я  до сих пор иной раз не верю в  происшедшее с  нами.
Абсурдом, чертовщиной все кажется. Как тогда, после метания молний...
   Княжна с признательностью прикоснулась к его руке точеными пальцами.
   - Если б  не  твои объяснения,  я  бы,  чего доброго,  от  материализма
отреклась, в бога и бесов, как Ивашка, поверила...
   - Да ведь это все мои гипотезы, предположения. Знать бы, что предстоит,
я  бы  физику  поприлежней штудировал.  Теперь вот  и  приходится выдумывать
теории одну другой причудливее.  А  в  современной науке наверняка все имеет
ясные обоснования.  Хотя бы историю с  этими частицами взять:  читал где-то,
что экспериментально обнаружены некие тахионы -  вроде бы  так они в  статье
именовались -  и  движутся будто  бы  эти  частицы в  направлении,  обратном
течению времени.  Знать бы поточнее,  может быть,  и механизм Перехода можно
было понять.
   - А  меня  твоя  затея захвата энергии убедила,  -  непреклонно сказала
Анна.
   После  происшедшего в  поселке  у  излучины реки  Ильин  несколько дней
раздумывал о  явленных им и  его товарищами сверхъестественных способностях.
То,  что все четверо оказались наделены ими,  сразу же определило ход мыслей
филолога -  он  сделал вывод,  что перемещение во  времени каким-то  образом
усилило их  естественное биологическое излучение.  Проанализировав ситуацию,
стремительно развивавшуюся после того,  как  дружинник развязно положил руку
на плечо княжны,  Ильин пришел к заключению:  сильная эмоциональная встряска
привела к концентрированному выбросу энергии. В момент смертельной опасности
у всех четверых пришли в движение такие экстрасенсорные способности, которые
сотворили "чудо".
   Друзья  по-разному  отнеслись к  рассуждениям Виктора.  Иван  сразу  же
отверг его гипотезу,  сославшись на то,  что если богу было угодно забросить
их всех в прошлое,  значит,  он же наделил их неземной силой. Овцын и княжна
проявили  большую  склонность к  восприятию рациональных построений.  Однако
потребовали объяснить физическую природу явления.
   - В который раз вам говорю - я гуманитарий, - втолковывал им Ильин. - Я
знаю  только  обрывки  научных  идей  -  то,  что  носится  в  воздухе,  что
пересказывается газетами и журналами на уровне сенсаций...
   - Виктор Михайлович,  -  взмолилась княжна,  - я уже начинаю испытывать
раздражение  от  этих  постоянных  самоуничижений.   Да  вы  в   тысячу  раз
просвещеннее любого ученого из нашей эпохи...
   - Ну  хорошо,  хорошо,  не буду,  -  согласился Ильин.  -  Слушайте мои
соображения...  Со  времен школы  помню,  что  Ломоносов сформулировал закон
сохранения материи.  Не  знаю только,  до  или после того,  как вы,  Василий
Тимофеевич, отправились ловить бегунов в Никольский Погост...
   - Я  об  этом ничего не  слышал,  -  отозвался Овцын.  -  Хотя о  самом
господине Ломоносове... Знатный стихотворец, и муж весьма ученый.
   - Закон,  им открытый, гласит: количество вещества в природе неизменно,
если у  одного тела отнимется какая-то  часть материи,  точно такая же часть
прибавится к  другому.  Примерно так звучало определение Ломоносова.  Причем
далее уточнялось, что закон распространяется и на движение, то есть энергию:
сколько отнимется у одного тела, столько же прибавится к Другому.
   - Уразумел, - закивал Овцын.
   - А  раз так,  то наше появление в прошлом является нарушением мирового
закона:  мы  материально принадлежим одному времени,  но,  будучи вырваны из
него,  оказываемся в  ином  времени чем-то  вроде  антивещества,  инородными
телами.  Отсюда,  наверное,  и  избыточная энергия,  которую мы в  состоянии
излучать.  Стоит нашему биологическому полю возбудиться,  как мы  становимся
источником  мощных  разрядов.   Мы  заряжены  отрицательно  по  отношению  к
энергетическому полю этого времени.
   - Понимаю с трудом,  но смысл улавливаю,  -  сказала княжна.  - Все это
просто восхитительно...
   За несколько недель, минувших с той поры, Анна усвоила не только манеру
общения по  имени и  на  "ты",  но и  многие понятия,  бывшие обиходными для
любого  гражданина двадцатого века.  Она  достигла бы  несомненных успехов в
науке,  доведись  ей  жить  в  иное,  будущее,  время,  считал  Ильин.  Даже
отрывочных  познаний   его   оказалось   достаточно,   чтобы   стимулировать
самостоятельный поиск ею  первопричин тех  или  иных  загадочных явлений,  с
которыми сталкивалась четверка.
   Когда Виктор рассказал о распространенных в его время научных сенсациях
вроде  проблемы  Бермудского  треугольника,   телепортации,   о  Лох-Несском
чудовище, Бестужева надолго задумалась, а потом сказала:
   - А  ведь такие факты,  как исчезновение самолетов и судов в Бермудском
треугольнике,  говорят о том, что и там существует дыра во времени, подобная
той, в которую угодили мы с вами.
   Ильин несколько мгновений озадаченно смотрел на нее и вдруг завопил:
   - Гений! Ты гений!..
   - Что стряслось? - примчавшийся на крик Овцын тяжело дышал.
   Коротко остриженные волосы  коллежского секретаря торчали дыбом,  роняя
искры.
   - Успокойся, все в порядке, - с улыбкой сказал Ильин.
   Шевелюра Овцына покорно улеглась.
   - Анна  только  что  сделала  великое открытие,  -  пояснил филолог,  с
восхищением  глядя  на  княжну.  -  Оно  дает  возможность объяснить  многие
разрозненные и на первый взгляд несвязанные между собой явления.
   - В чем же состоит это открытие?  - ревниво переводя взгляд с Ильина на
Бестужеву, спросил Василий.
   - Таких дыр во времени много.  Нельзя,  конечно,  утверждать, что после
каждого падения метеорита образуется подобный канал,  важно  ведь  понять  -
какого  происхождения было  то  небесное  тело,  которому мы  обязаны  своим
появлением здесь...  Знаете, мне вдруг пришла в голову мысль: не являются ли
некоторые метеориты сами путешественниками во времени?  И  соприкосновение с
ними  вызывает  смещения  энергетического поля,  искривление  пространства и
прочие аномалии...
   Этот разговор произошел на днях,  и теперь,  когда Анна вновь вспомнила
об идее захвата и переноса энергии, по-дилетантски сформулированной Ильиным,
он  с  внезапной ясностью  осознал  причину  своего  томления,  невыносимого
желания поскорее уйти из таежного убежища.
   На  самом  дне  сознания уже  брезжило нечто такое,  что  властно звало
куда-то вдаль, словно там, на просторе, среди бесконечной дороги должно было
произойти освобождение из плена времени. И вот теперь, в эту минуту, то, что
таилось  на  глубине,  вдруг  стремительно стало  всплывать,  наполняя  душу
восторгом знания.
   - Понял! - закричал Ильин. - Я понял, как нам выбраться отсюда.
   Анна  от  неожиданности  уронила  недощипанного рябчика  и  непонимающе
уставилась на Виктора.
   - Ну  что  ты  глядишь как на  полоумного?  Я  действительно знаю,  как
вырваться... Не из урочища, а из этого времени!
   Он отодвинул тушку птицы и бросился к выходу, не замечая, как с пальцев
его  сыплются  искры.  Выбежав  на  солнечный припек,  остановился,  оглядел
поляну. Ах как хотелось ему, чтобы вокруг толпилось много людей, чтобы можно
было  бросить  в  толпу  свое  знание.  Никогда  у  него  не  бывало  такого
тщеславного чувства,  и вот теперь...  Может быть, потому что никогда ему не
приходилось совершать такое.  Утерев  испарину  со  лба,  Ильин  улыбнулся и
подумал:  так,  наверное,  чувствовали себя древние пророки, вдруг ощутившие
касание  истины.  Действительно,  в  этом  чувстве внезапного прозрения было
что-то мистическое,  казалось,  будто чей-то чужой голос произнес в тайниках
подсознания искомое слово и оно взмыло оттуда как спасательный буй...
   - Говори  же!  -  Анна  стояла у  выхода из  избы,  вцепившись руками в
дверной косяк так, что побелели пальцы.
   - Раз  дыры  времени многочисленны,  раз  они  образованы в  результате
метеоритного воздействия, значит и другие временные каналы, подобные нашему,
действуют с  такой же  периодичностью.  Земля-то движется по одной и  той же
орбите! Выходит, чтобы попасть в будущее, надо узнать, когда в последний раз
действовал тот или иной свищ, пробитый метеоритом.
   - Но  почему ты  должен вернуться в  то самое время,  из которого попал
сюда?
   - А помнишь, я говорил, что мы являемся частицей материи, похищенной из
своего конкретного пространства?  Здесь мы  как бы  антивещество,  поскольку
превышаем неизменную массу  материи,  но  в  нашем  времени,  в  нашем,  так
сказать,  домашнем измерении образовалась дырка.  Почему бы не предположить:
когда мы будем проноситься по каналу времени через все слои пространственных
измерений, нас