одном и  том  же  месте,  так как боялись наткнуться на
викингов, затаившихся где-то по соседству. Никого из них они не видели с тех
самых пор, как над холмом показался частокол копий.
   Люди Эймунда мгновенно растворились среди зелени, и когда несколько сот
всадников взлетели на луговой гребень,  лес казался совершенно безжизненным.
Через  несколько минут спешившиеся воины ставили шатры,  расседлывали коней,
тащили хворост и  разводили костры.  Солнце тем временем завалилось за  бор,
ненадолго опалив его верхушки бордовым пламенем.
   Не  успели  догореть россыпи углей  на  месте  костров,  а  войско  уже
полегло, сваленное усталостью.
   Ильин  не   мог  понять,   на   что  рассчитывал  Эймунд.   Со   своими
тремя-четырьмя десятками мечей он  явно не  мог  надеяться нанести поражение
дружине Бориса -  в том,  что это полк молодого князя, Виктор не сомневался,
неоткуда было взяться в этих местах какой-то иной воинской силе. Всю ночь он
ломал  себе  голову,   пытаясь  разгадать  намерения  викингов.  Торир  тоже
недоумевал: час идет за часом, скоро начнет светать...
   - Если бы я хотел нанести им самый большой урон,  то ударил бы ночью. В
темноте враг не сумеет понять,  сколько нападающих, и может в страхе бросить
оружие и бежать...
   - Значит, они хотят видеть... - сказал Ильин и осекся.
   Может быть,  Эймунд узнал о намерениях Святополка?  Ведь согласно житию
Борис будет убит агентами его старшего брата во  время возвращения из похода
на печенегов. Ну конечно, вождь дружинников Ярослава прислан для того, чтобы
предотвратить внезапное нападение!
   Но Виктор тут же осадил себя - для того, чтобы предположить такое, надо
признать за Ярославом провидческие способности. Нет, тут что-то не так.
   И его мысли опять беспомощно закружились на одном месте.
   Легкий толчок Торира заставил его прийти в себя.
   - Смотри... Вон там, возле согнутой березы...
   Ильин напряг зрение.  На  фоне посветлевшего луга действительно рывками
перемещались две  темные тени.  То  и  дело останавливаясь,  они двигались в
сторону княжеского шатра.  Не  доходя до  него метров двадцати,  неизвестные
замерли на минуту, потом один из них взмахнул рукой, словно бросая что-то.
   - Петлю на шест накинул, - прошептал Торир.
   Даже не оборачиваясь к нему, Ильин по голосу почувствовал, как напрягся
викинг.
   За  то  недолгое время,  пока  неизвестные прошли от  опушки до  лагеря
дружины,  стало  еще  светлее.  Теперь  и  Виктор  различил тонкую паутинку,
протянувшуюся к  лесу  от  шеста  с  орлом-флюгаркой,  на  котором  держался
шелковый шатер князя.
   - Я понимаю... - медленно произнес Торир.
   И  в тот же миг один из двоих,  столбами замерших на лугу,  в несколько
прыжков достиг шатра. В руках его был меч.
   Торир  рывком поднялся с  колен.  Секундой позже  Виктор услышал слабый
звук  -  словно  кто-то  осторожно надорвал  лист  бумаги.  Он  увидел,  как
изогнутая  луком  береза  стремительно распрямилась,  и  одновременно с  ней
взлетел на воздух шест с шелковым полотнищем.
   Человек с мечом сделал шаг, другой на том месте, где только что высился
шатер,  вскинув  меч,  мгновенно опустил его.  Нагнулся,  схватил что-то  и,
прижав к груди, бросился к лесу.
   Ильин оцепенел.  Сознание еще не  постигло происшедшего.  Но  внезапный
жар,  разлившийся  по  всему  телу,  пульсировавший  в  пальцах,  в  висках,
свидетельствовал:   произошло  что-то  ужасное.   Сама  кровь  его  вопияла:
убийство!
   Он  едва  нашел в  себе силы взглянуть на  Торира.  Викинг стоял,  сжав
голову ладонями,  словно хотел раздавить ее.  Повернувшись к Василию, Виктор
увидел остекленевшие глаза, закушенный в немом крике рот.
   Сознание услужливо подсунуло успокоительное:  "Но  почему,  собственно,
убийство? Ты видел труп?.. Может быть..."
   Но он тут же оттолкнул от себя эти анестезирующие словечки.  Необходимо
немедленное действие!
   Замешательство длилось каких-то  несколько мгновений.  Но  за это время
все переменилось в том месте,  где только что стоял шатер. С полдюжины людей
потерянно метались там, оглашая спящий луг душераздирающими воплями.
   Из  шатров начали выскакивать полуодетые воины с  копьями наперевес,  с
обнаженными мечами в руках.
   - Надо уносить ноги, - проговорил Овцын. - Сейчас тут такое начнется...
   - Бежим к конюшне, - быстро сказал Торир. - Надо тех опередить.
   И, не ожидая согласия, бросился в глубь леса.
   В чаще было еще темно, и Виктор несколько раз с размаху растягивался на
земле,  зацепившись ногой за  корень.  Пока  мчались напрямик через заросли,
ветви исхлестали все его лицо. Выскочив на опушку позади брошенных строений,
он  провел рукой по щеке -  ладонь окрасилась кровью.  Догнавший его Василий
тоже был весь исцарапан, рукава рубахи висели клочьями.
   Бычья Шея значительно опередил их  -  он  был уже у  входа в  конюшню и
яростно махал рукой, подгоняя друзей.
   Едва они вбежали под своды сарая, он заговорил срывающимся шепотом:
   - Они  обязательно побегут здесь -  самый короткий путь.  Надо напасть,
узнать, что схватил тот малый...
   - Да ведь их вдесятеро больше, - возразил Ильин.
   - Огненная Рука один дюжины стоит. Да и я парень не промах...
   Легкая  обида  промелькнула в  душе  Виктора  -  его  возможности  явно
оценивались ниже.  Но  на  выяснение истины времени не  было  -  в  лесу уже
слышался треск сучьев.
   Сунувшись к щелям в стене, друзья увидели, как на опушку вылетела толпа
викингов.  Пробежав узкое пространство между лесом и конюшней,  они ринулись
под ее прикрытием к тому месту, где затаилась троица.
   Торир неожиданно выпрямился и  что  есть  силы  ударил ногой по  стене.
Трухлявая плаха раскололась и вылетела наружу. В следующую секунду Бычья Шея
выскочил в пролом и рванул меч из ножен.
   Какой-то темный звериный инстинкт вытолкнул и Ильина.  Не сознавая, что
делает,  он обнажил меч и  в  прыжке всадил его в  грудь набегавшего на него
викинга.
   Толпа  разом отхлынула.  Ильин успел увидеть боковым зрением,  что  под
ногами Торира корчится рыжебородый детина с огромной кровавой раной,  идущей
от шеи к  ребрам.  Рядом с  ним валялась рука,  сжимающая меч.  А в стороне,
закатившись  в  небольшую  ямку,  лежала  человеческая  голова  с  открытыми
глазами.
   - Это ты, Бычья Шея?! - крикнул по-норвежски один из викингов. - У меня
нет времени удивляться,  как ты здесь очутился.  Но это весьма кстати -  мне
пригодятся те три марки, которые назначены за твою башку.
   - Вы мастера рубить головы,  особенно у спящих,  -  Торир быстро махнул
мечом в сторону лежащего на траве кровавого трофея.  - Но только я теперь не
ближе к смерти, чем раньше, что бы ты там ни болтал, Жеребячий Лоб.
   Затем Бычья Шея  воткнул меч  в  землю,  схватил себя  обеими руками за
ворот и  рванул рубаху на  две части.  Отбросив обе половинки на  землю,  он
издал нечеловеческий вопль,  оскалил зубы и, подняв меч над головой, кинулся
на сгрудившихся под стеной викингов.
   В  первую  минуту  схватки троице удалось даже  потеснить растерявшихся
противников.  Но,  придя в  себя,  они сумели отделить берсерка от  Ильина и
Овцына.
   Торир проревел:
   - Возьмите голову!
   Виктор, совсем позабывший о ней, метнулся в ту сторону, но в тот же миг
на  него обрушился рослый малый с  двуручным мечом.  Виктор упал на  траву и
откатился к стене.  Лезвие меча ушло в землю в нескольких сантиметрах от его
ступни.
   Не  поднимаясь,  Ильин  мгновенно напружился и  ударил  ногами викинга,
отшвырнув его от оружия.  Быстро вскочил,  и  тут же рядом с  ним рубанул по
воздуху другой воин.  Всем  телом  подавшись вслед за  своим коротким мечом,
Виктор перерубил руку  нападавшего и,  не  удержавшись,  кубарем полетел под
ноги сражающихся.
   В  падении он  увидел,  что один из людей Эймунда бросился к  лежащей в
стороне голове, схватил ее и со всех ног пустился к лесу.
   Но вырваться из кольца воинов не было никакой возможности.  Ильин успел
лишь заметить место,  где среди кустов мелькнула спина убегавшего.  Яростные
крики и звон мечей заставили мгновенно забыть обо всем, кроме схватки.
   Ториру удалось пробиться к друзьям. Двое викингов остались лежать в том
месте, где он только что рубился.
   Оттесняя Овцына и Ильина к пролому в стене, Бычья Шея прорычал:
   - Быстро в конюшню. Я прикрою.
   Тон его не допускал противоречия. Как-то разом признав его главенство в
этой схватке,  сначала Виктор,  потом Василий нырнули спиной вперед в темное
чрево огромною сооружения.
   Бычья Шея последовал за ними,  наградив напоследок раной в живот своего
старого знакомого. Встав с мечом в руках у бреши, он крикнул:
   - Видишь,  Харальд,  всяко бывает:  и  то,  чего ждут,  и  то,  чего не
ожидают... Может быть, заглянешь сюда, я не против потолковать с тобой.
   Никто не решился сунуться под меч берсерка.
   Но передышка оказалась короткой.  Несколько воинов обежали угол конюшни
и ворвались в нее через широкий проход в торце.  Схватка возобновилась с еще
большим ожесточением.
   Теперь за спиной у троицы не было спасительной стены,  и им приходилось
быстро отступать в  глубь помещения.  Размахивая из стороны в  сторону своим
двуручным мечом, Торир перерубал по нескольку опорных столбов зараз, и балки
перекрытия рушились,  а вместе с ними на нападавших сыпались клубы древесной
трухи, мха и пыли.
   Но  некоторые  викинги  умудрялись  перемахивать через  перегородки  по
сторонам конюшни и заходили сбоку. Их удары отражали Овцын с Ильиным.
   В какой-то момент,  схватившись с очередным противником,  Виктор словно
бы  отключился от происходящего.  Он видел перед собой только ощеренный рот,
длинную рыжую бороду,  заплетенную косицей, и широкое лезвие меча, то и дело
рассекавшее воздух.  Вопль Торира донесся до  него словно сквозь толщу воды.
Он  сделал над  собой  усилие,  чтобы  вновь охватить сознанием всю  картину
побоища.  Послав острие меча в лицо нападавшего,  он рассек ему щеку. Викинг
отпрянул, споткнулся и рухнул навзничь в кучу перепревшего навоза.
   Виктор смог теперь обернуться на  рев берсерка.  В  туче пыли он увидел
сгорбленную  спину  Торира,  склонившегося над  распростертым телом  Овцына.
Между лопаток Василия торчало копье.
   Мгновенный жар пробежал по жилам Ильина, ударил в голову. Швырнув меч в
пыльное облако,  скрывшее людей Эймунда, Виктор слегка присел на корточки и,
выбросив вперед  обе  руки,  послал в  сторону проступивших теней  мощнейший
разряд. Две молнии, похожие на искореженные корневища, взорвали тьму.
   Но ему было мало этого.  Он снова и снова прошивал пространство конюшни
потоками белого огня.  По проходу неслись брызжущие искрами тела, ломались и
тут же занимались жарким пламенем столбы и перегородки стойл.
   Через несколько секунд вся та  часть конюшни,  где только что толпились
викинги, превратилась в море огня.
   От страшной жары борода и  брови Ильина трещали,  источая запах паленой
плоти.  Мгновенно скрутились и  побелели рыжие  волосы  на  плечах  и  руках
Торира.
   Викинг  поднялся  на  ноги.   Взгляд  его  дико  блуждал  по  сторонам.
Схватившись за древко копья, он выдернул его из спины Василия.
   - Бежать! - он затравленно озирался, ища выход.
   Ильин махнул рукой в сторону стены. Гнилые плахи разлетелись с пушечным
грохотом, образовав рваное отверстие в несколько метров диаметром.
   Бычья Шея вскинул на плечо тело Овцына и бросился наружу.


VI

   Анна не спала.  Едва они появились из леса, неся Василия, она выскочила
из  ладьи и,  не произнося ни слова,  принялась помогать мужчинам укладывать
раненого на подстилке из сена, устроенной на носу судна.
   Торир бросил быстрый взгляд на берег старицы. Сказал:
   - Удача,  забери котел и  топор.  Надо быстро уходить.  Если люди князя
придут сюда, нас не спросят, кто мы такие...
   - Да уж, разбираться не будут, - невесело усмехнулся Виктор.
   Побросав  нехитрый  скарб  в  ладью,   он  оттолкнул  ее  от  берега  и
перевалился через борт.
   Бычья Шея уже сидел у весла и энергичными гребками разворачивал судно к
выходу из старицы. Ильин сел рядом и взялся за второе весло.
   Когда вышли на  Альту,  увидели,  что  за  дальний поворот -  верстах в
полутора - уходит ладья с высоко вознесенной драконьей головой на форштевне.
Десятки весел разом взлетали и обрушивались в воду.
   - Здорово чешут, - сказал Виктор.
   - Страх силы прибавляет,  - отозвался Бычья Шея. - Хоть нам теперь и ни
к  чему  за  ними  гоняться,  будем  парус  поднимать,  ветер  вроде хороший
заводится...
   Пока викинг ставил полотнище, а Виктор сидел на руле, Анна разорвала на
широкие ленты одну из  своих сорочек и  присела возле раненого.  Как  только
Торир справился с парусом,  Ильин попросил его править,  а сам перебрался на
нос, чтобы помочь Анне.
   Он  начал  снимать  с  Василия пропитавшуюся кровью  рубаху,  но  вдруг
почувствовал,   что   Овцын  пытается  отвести  его   руку.   Губы  раненого
зашевелились.  Он старался что-то произнести, но Ильин слышал только шипящие
звуки...
   - Помолчи, милый, мы тебя сейчас перевяжем и...
   Василий открыл  глаза.  Отыскал взглядом сначала Виктора,  потом  Анну.
Губы  его  снова  зашевелились.  Ильин  и  княжна  инстинктивно склонились к
раненому и при этом слегка стукнулись головами.
   Рот  Василия растянулся в  беспомощной улыбке.  Он  опять зашептал -  и
теперь Анна и Виктор оба услышали, что хотел сказать Овцын:
   - Я...  знал... что вы... Люби его... Анюта... ему больно теперь... как
мне было...
   Анна  закусила губу,  закрыла глаза  ладонями.  У  Виктора ком  встал в
горле. А Василий все шептал:
   - Выбирайтесь, ребята... отсюда... тут нельзя...
   Речь его  сделалась невнятной,  и,  как  ни  вслушивался Ильин,  ничего
понять было нельзя.  Губы шевелились все  медленнее,  даже шипящих не  стало
слышно.
   И  вдруг рука  Василия со  страшной силой сжала предплечье Виктора,  по
телу его прошла стремительная судорога, он изогнулся, словно хотел встать на
мостик, кровавая пена запузырилась в углах рта.
   - Агония! - сдавленно вскрикнула Анна.
   И в тот же миг стальная хватка умирающего ослабла,  рука упала на сено,
тело вытянулось и мелко задрожало. Ильин невольно отпрянул в сторону.
   Едва Овцын замер, как по его лицу, по рукам, по видной в прорезь ворота
груди начало разливаться голубое мерцание. Оно становилось с каждой секундой
все сильнее, пока во все стороны от лежащего тела не брызнули снопы холодных
искр.
   "Как бенгальский огонь", - мелькнуло в сознании Ильина. Он почувствовал
- кто-то опустился рядом с ним на колени. Обернулся и увидел Торира: с дикой
гримасой кусая  губы,  викинг  исступленно раскачивая головой  из  стороны в
сторону. На руку Виктора упала горячая капля...
   Через   несколько  часов  Василия  похоронили  на   приметной  стрелке,
образованной небольшой речкой  при  впадении  в  Альту.  Бычья  Шея  кое-как
согласился обойтись  без  сожжения  -  если  бы  не  необходимость побыстрее
уходить от  места ночной трагедии,  он  бы  обязательно устроил погребальный
костер и  возвел на  месте упокоения побратима достойный его курган.  Ильину
пришлось  пообещать,   что  он  вернется  сюда  вместе  с   Ториром,   когда
обстоятельства будут этому благоприятствовать,  и  поможет ему в  сооружении
насыпи.
   Роя могилу,  а затем обкладывая свежий холмик камнями,  Ильин то и дело
посматривал на противоположный берег реки -  он все ждал появления воинов из
дружины Бориса.  У  него не было сомнений в  том,  что они обшаривают теперь
окрестности злополучного луга в поисках убийц.
   Раздумывая о  создавшейся ситуации,  Виктор пришел к  мысли,  что  надо
оставить  прежнее  намерение  отсидеться  в  глуши  и,  не  теряя  ни  часа,
спускаться вниз к Переяславлю, а затем идти на Киев.
   Когда  он  сказал вслух  о  своих соображениях,  Анна  сразу поняла его
опасения:
   - Думаешь, теперь на реке оставаться небезопасно?
   Викинг быстро согласился с  предложением Ильина.  Ему вообще было не по
душе прятаться от опасности.
   - Если в Кенугарде теперь неразбериха,  можно попробовать попроситься к
конунгу Святополку, ему наверняка люди нужны.
   - Не думаешь,  что в его дружине тоже могут оказаться твои земляки?.. -
спросила Анна.
   - Не по мне остерегаться того, чего я не видел...
   - Во  всяком  случае,  предусмотрительность никому еще  не  вредила,  -
заметил Ильин. - Я бы на твоем месте...
   Но викинг перебил его:
   - Может быть,  мы что-то и  смыслим в  будущем,  но уйти от него нам не
дано.
   Долго после этого они плыли в  молчании.  Торир мрачно смотрел на левый
берег, сидя у рулевого весла. Анна неподвижно лежала на сене, спрятав лицо в
ладонях. Виктор, привалившись спиной к мачте и запрокинув голову, смотрел на
облачные замки, то воздвигавшиеся, то рушившиеся в синеве.
   После пережитого сегодня на  рассвете в  душе  его  воцарилось какое-то
мудрое  спокойствие.   Была,   конечно,   и  тупая,  саднящая  боль,  иногда
затоплявшая  все  его  существо,  но  и  она  не  могла  нарушить  состояние
внутренней гармонии.  Душа его как бы замерла,  ступив на грань трагического
всезнания и обретя ощущение нерушимости сущего.
   Яростная  борьба  за  жизнь,  смерть  друга,  необходимость  немедленно
принять решение,  от которого зависит твоя судьба - все это, спрессованное в
краткий миг бытия, стало чем-то вроде могучего разряда, разрушившего пелену,
давным-давно опутавшую сознание Ильина.  Сегодня он  впервые за  многие годы
переживал природу,  чувствовал своих спутников с такой отчетливостью, словно
проник в самые потаенные глубины их подсознания.
   Разум не фиксировал с привычной поспешностью все,  что происходит вовне
и  в  нем  самом.  Разум словно уснул.  И  душа воспринимала мир как могучую
мистерию простых и  мудрых отношений всего  ко  всему.  Неразделимые добро и
зло,  боль и наслаждение,  составляя как бы вязкую кровь сущего, наполняли и
его,  Ильина,  сладким трепетом знания. Он ощущал Истину в самом себе, и это
давало  странное чувство  своей  безмерности,  своей  протяженности,  равной
Вселенной.
   Да,  разум Виктора спал.  Но  все в  нем ликовало от  ужаса и  счастья,
словно он  балансировал над  пропастью.  Восторг высоты и  подспудный страх,
говорящий: удержаться никому не дано. Это было прикосновение к Вечному.
   Из  состояния просветленного созерцания его вывел голос Торира.  Викинг
разглядывал свои руки и говорил, обращаясь к Виктору:
   - Я все понять не мог,  что у меня с плечами. Холодит. А теперь на руки
посмотрел и понял: волос нет. Как выбрило...
   Ильин молча смотрел на  его  жилистые ручищи,  в  которых тяжелое весло
казалось хрупким.
   - А ты здорово запалил эту конюшню... Как это вам удавалось с Василием,
наверное,  спознались кое с кем...  - Он даже улыбнулся, хотя глаза остались
по-прежнему холодными, замороженными.
   - Не говори глупостей, - отмахнулся Ильин.
   - Ты знаешь, я охоч до шуток... Если сказать по правде, я на самом деле
в восторге.  Ты поступил как настоящий мужчина -  сжег своих врагов вместе с
домом. У нас считают такое большой удачей.
   - Что ты имеешь в виду?
   - У нас полагается мстить за обиду,  и самое лучшее,  что может сделать
викинг,  -  это изловчиться запереть своих недругов в  доме и  поджечь его с
четырех сторон.  Если  тебе  удастся такой  способ мести,  вся  округа будет
завидовать такому везению.
   - Дикость,  -  сказала Анна,  резко сев на своем соломенном ложе.  -  И
коварство.  Я  еще  могу понять,  если человек убивает обидчика сгоряча.  Но
мстить - это низко. Нужно уметь прощать.
   - У нас думают по-другому,  -  усмехнулся Торир. - Даже пословица есть:
только раб мстит сразу,  а трус - никогда. Мужчина все хорошенько обдумает и
сделает дело на славу...


VII

   Киев был переполнен разноплеменным людом.  Несмотря на  то,  что ходили
упорные слухи о  скорой войне,  лес мачт у  пристаней нисколько не  поредел.
Один за одним подходили суда с юг