ые блики.
   Мгновение спустя  они  бились в  траве,  стараясь удержать мощное тело,
запутавшееся в силках. Удар хвоста пришелся Ильину прямо по щеке, отчего она
сразу же вспухла и запылала.
   - У  с-сволочь!  С-сом!  -  с  отвращением стирая с  лица  рыбью слизь,
прохрипел Виктор.
   Его начала бить дрожь.  Овцын с  минуту молча смотрел то  на  судорожно
дергающуюся  рыбину,   то  на  пострадавшую  щеку  Ильина,   потом  принялся
безудержно хохотать.
   - Д-дурак! С т-твоими нервами т-только в морге служить.
   - Ну что ты трясешься?  Радоваться надо, завтра знатную ушицу сварим, -
бодро сказал Василий.

   Водя пальцем по  карте,  Виктор вспоминал кладбища,  где они прятались,
поджидая упырей, засаду в коноплянике, когда следили за избой молодой вдовы,
к которой будто бы повадился огненный змей.  Невольно улыбнулся, воскресив в
памяти картинку:  по  озаренной восходящим солнцем деревенской улице во  все
лопатки мчится Овцын, а за ним, то и дело хватая его за порты, несется свора
собак  -  Василий  решил,  что  выследил оборотня,  и  сунулся  за  каким-то
шелудивым псом в заросли бурьяна, где дворняги остервенело рвали выкопанного
ими из земли околевшего жеребца.
   Бывали и  похуже случаи,  когда друзьям приходилось уносить ноги не  от
обозленных шавок, а от разъяренных женщин и девок.
   Раз их обнаружили старухи,  собравшиеся за деревенской околицей сжигать
белого петуха,  что,  по  мнению местных жителей,  способствовало плодородию
нивы.  Обряд надлежало совершать в глубокой тайне от мужского населения,  от
молодежи,  от замужних баб.  Это табу и  натолкнуло Ильина на мысль,  что во
время  отправления языческого богослужения кто-то  из  его  участников может
демонстрировать сверхъестественные способности.  Мужик,  сообщивший ему  под
большим секретом о готовящемся действе,  заклинал его не ходить за околицу в
святую ночь, ибо ведуньи таким охальникам жестоко мстят.
   Виктор понял,  что  совершил ошибку,  когда  обнаженные старухи гурьбой
двинулись по  лугу,  размахивая длинными  ножами  и  выкрикивая обращенные к
Мокоши  просьбы подать лен-ленок  долог,  как  бабий  волос,  репу  сладку и
гладку,  не менее афористично живописались горох, капуста, конопель и прочая
огородина.
   - Я  бы  предпочел девок,  -  шепнул Овцын,  лежа  в  высокой траве.  -
Помнишь,  на Ловати деревню опахивали от мора - в сохи впряглись голышом. По
крайней мере, было на что посмотреть. А тут - тьфу!..
   - Я  бы предпочел,  чтобы они шли в  другую сторону,  -  с едва скрытой
тревогой пробормотал Ильин.
   - В самом деле...  Этого еще не хватало,  - заметно струхнул Овцын. - С
такими косарями они нас с  тобой,  как того петуха -  ширк,  и нету...  Чую,
Витя, пора подыматься...
   После той  погони у  Ильина рубаха к  спине прилипла,  а  руки тряслись
несколько часов - приняв их за нежить, голые старухи с диким визгом кинулись
вслед, не боясь ни хлещущих веток, ни кочек, ни оврагов.
   Наутро, когда доплелись до ладьи, Виктор сказал:
   - Хороши мы были.  Вот бы со стороны посмотреть на эти гонки:  достойно
кисти Айвазовского.
   - Кто такой? - в изнеможении спросил Овцын.
   - Был один... буйство стихий изображал... во времена Анны жил.

   Палец Ильина замер на значке,  изображавшем восьмиконечный крест -  так
обозначались места, где, по слухам, действовали подвижники новой религии.
   Виктору и  его  спутникам дважды пришлось убедиться в  преувеличенности
подобных известий.  Все  чудеса лесных старцев заключались в  том,  что один
просидел на  "столпе",  то  бишь высокой ели,  три  месяца,  а  другой вырыл
ногтями пещеру в  глинистом скате оврага и  поселился в ней.  Во всех прочих
отношениях  это  были  совершенно  неинтересные  персонажи  -  косноязычные,
невежественные.
   Но  подвиги того отшельника,  который был  обозначен крестом в  среднем
течении Днепра,  превосходили всякое воображение:  он  будто бы  в  одиночку
валил  за  один  день  столько деревьев,  сколько нужно было  для  постройки
большой церкви.  Причем  делал  это  без  помощи топора,  одной  лишь  силой
молитвы.
   Ильин и  Овцын даже  не  поленились сходить на  вырубки,  где  орудовал
пустынник.  Их  поразило то  обстоятельство,  что на пнях совершенно не было
следов топора, гладкие срезы казались отшлифованными.
   - Будто лазером, - растерянно сказал Ильин, увидев работу чудотворца.
   - Он ведь как говорит,  черноризец-то этот,  -  объяснил провожатый.  -
Церквей-де  божиих не  по  всем городам еще настроено,  вот вы и  коснеете в
идолопоклонстве.  А  я  вам во славу Иисуса в  один присест леса навалю,  вы
только не поленитесь срубить... Вот так по всей нашей округе прошел.
   - Как же это он умудряется?.. - озадаченно спросил Овцын.
   - Не велит глядеть,  мол, не ровен час зашибет вас андел божий, который
мне на  помочь приходит.  Мы  уж и  запужались,  народ-то здесь робкий -  то
князь,  по зиме в полюдье едучи,  в страх вгоняет,  то епископ налетит:  где
капище порушит,  где богов пожгет,  где жальник окропит да крестом зачарует,
чтоб мертвяк не баловал.
   - А бывает такое? - больше по привычке, чем для дела спросил Овцын.
   - Как же ему не побаловать. Скучно в могиле-то веки веченские лежать...
   - Да какое нам дело до покойников,  Витя,  - почему-то вспылил Овцын. -
Нам надо отшельника искать. Не знаешь, отец, где он сейчас?
   Так,   двигаясь  от  одного  приднепровского  селения  к  другому,  они
мало-помалу нагоняли чудодея:  в последней из деревень им сказали, что монах
был у  них накануне,  а  нынче,  идя берегом,  должен добраться до Рогнедина
Волока.
   Теперь Ильин  изучал карту  в  виду  этого сельца,  показавшегося из-за
поворота реки.
   - А сом вкусный был, - заметил Овцын, явно стараясь воодушевить Виктора
на предстоящий поиск.
   - Хочешь  сказать,  у  нас  есть  сегодня  возможность  пополнить  свои
продовольственные запасы?
   Василий рассмеялся.  Ему тоже изрядно надоели эти ночные засады,  из-за
которых они оба неоднократно попадали в  дурацкое положение.  Но -  и Виктор
оценил его деликатность -  ни  разу не намекнул на сумасбродность самой идеи
поиска пленников времени. Ильин почувствовал потребность оправдаться.
   - Вася,  я сам понимаю:  шансы на то,  что моя гипотеза окажется верна,
ничтожно малы. Но у нас нет пока ничего более стоящего...
   - Не уговаривай.  Я по-прежнему хочу домой,  -  и,  стрельнув глазами в
княжну, Василий добавил: - А вот Анюта...
   - Папа может и не дождаться, - мстительно сказал Ильин.
   - Не прикасайся,  пожалуйста,  к моему отцу,  -  вспыхнула Анна.  - Это
светлый, чистый человек. Я не стою его... Я обожаю его...
   - Да ради бога, - пожал плечами Ильин. - Просто я думал...
   В этот момент проснулся Торир.
   - О чем вы тут заспорили? Ты так кричала. Разве можно так с отцом?..
   Анна закрыла лицо руками и повалилась на сено.


III

   Раздвинув густые заросли,  Ильин и  Овцын увидели в полусотне метров от
себя  коренастого человека в  черном подряснике.  Он  стоял среди поваленных
сосновых стволов спиной к  конспираторам,  вытянув перед собой руку с плотно
сжатыми  пальцами.  Длинные  волнистые волосы  ниспадали из-под  клобука  на
плечи, по перепутавшимся прядям то и дело пробегали искры.
   - Пришелец! - Василий не вытерпел и радостно сжал запястье Виктора.
   У Ильина сердце готово было выскочить из груди, но он нашел в себе силы
удержаться от выражений восторга и приложил палец к губам.
   Они заранее договорились,  что отшельника надо,  как говорится, брать с
поличным.   Иначе  мигрант  -   если,  конечно,  монах  окажется  таковым  -
обязательно отговорится.  Ход их рассуждений привел к выводу:  вряд ли можно
ожидать   откровенности   от    человека,    привыкшего   маскировать   свои
сверхъестественные способности.  К  тому же  трудно было рассчитывать на то,
что он появился здесь из какой-то просвещенной эпохи.  Может быть, он вообще
не понял механизма своего перемещения в прошлое. Или будущее?
   Шевелюра черноризца заискрилась сильнее, пряди волос поднялись в разные
стороны,  словно протуберанцы.  Мгновение спустя с вытянутой ладони сорвался
мощный  разряд,  ударивший в  основание мачтовой  сосны.  Крона  вздрогнула,
помедлила чуть-чуть и, все увеличивая скорость, понеслась навстречу земле.
   За  треском ломающихся веток чудотворец не  услышал,  как  из  зарослей
вылетели Овцын и Ильин.  Он обернулся,  когда они были в нескольких шагах от
него.
   - Иван?! - разом выпалили охотники за привидениями.
   Да,  перед ними стоял их  товарищ по путешествию во времени собственной
персоной. На лице его было написано такое же безмерное удивление.
   - Вы... откуда свалились?..
   - Ивашка...  -  снова  повторил  Ильин,  словно  вспоминая  вкус  давно
забытого имени.
   - Не Ивашка, а инок Антоний, - поправил старообрядец.
   - Да-да,  конечно...  Вот,  дьявол,  мы ведь...  Ну,  ладно,  ладно, не
набычивайся,  не буду больше нечистого поминать...  Мы в  самом деле рады до
чертиков... тьфу! никуда не уйдешь от этой нежити...
   Овцын подошел вплотную к новоявленному пустыннику и обнял его.
   - Ну вот, не зря говорят: тесен мир. Как ты тут без нас?..
   Через четверть часа  они  сидели возле ладьи,  вытащенной на  песок,  и
оживленно беседовали.  Антоний-Иван, предупрежденный о том, что Торир ничего
не знает об их происхождении, сразу уловил, каких тем следует избегать.
   - Зачем же ты чудеса творишь?  -  строго спросила Анна.  -  Прямо земля
гудит от молвы. Нехорошо.
   - Богу работаю, - отведя глаза, ответил монах. - Он мне способность эту
дал, перед ним и ответ держать буду...
   - А колдовать умеешь?  -  заинтересовался Торир.  -  Порчу насылать или
злых духов изгонять из человека?
   - По молитвам моим дает господь,  - сказал Иван. - Только портить людей
не в моем обычае...
   - Эх!  -  искренне вздохнул Торир.  -  А  я  хотел попросить тебя кое о
чем... Может, поможешь?..
   - Отойди и не смущай. Мое послушание в том, чтобы храмы божий созидать.
   Торир  изобразил  на  лице  великую  скуку  и  перестал  вклиниваться в
разговор.  А  вскоре и  вообще отошел к  ладье,  чтобы достать из нее верши.
Махнув  друзьям рукой,  отправился через  прибрежное мелколесье на  старицу,
где, по словам селян, водились крупные пескари.
   - Обидел человека.  Эх ты,  фанатик,  - Анна быстро поднялась с песка и
скрылась в зарослях.
   - Не обращай внимания,  Антоша, - сказал Ильин, даже не посмотрев вслед
княжне.
   - Они  чего?..  -  спросил старообрядец,  многозначительно кивнув в  ту
сторону, куда ушли викинг и Анна.
   - Это уже детали, - поспешно ответил Ильин и перевел разговор на другую
тему: - Ты расскажи лучше, как в обстановку здешнюю вписался.
   - Вписался!  Отвык  уж  я  от  ваших  словечек  за  эти  месяцы.  Плохо
вписываюсь -  потому и  ярюсь на язычников...  У них ведь,  окаянных,  что в
заводе:  заметят  священнослужителя -  через  плечо  плеваться начнут.  Даже
примета по-ихнему:  встретил монаха -  к беде. А ведь они и видывали-то его,
может,  раз в  жизни,  когда из греков кто-нибудь проезжал...  Не иначе,  от
волхвов эти гнилые словеса идут...
   - А что, есть они по здешним местам? - спросил Овцын.
   - И-и! Как подальше от больших дорог, так ни одного с крестом на шее не
найдешь. А ведьмаки эти в каждой деревне.
   - Интересно,  - задумчиво проговорил Ильин. - Добр... Святовид, я хотел
сказать, утверждал, что он последний хранитель языческой старины.
   - Ну петли вязать -  это они мастера.  Правды у них,  что у змеи ног не
найдешь.
   - Тебя что, били? - соболезнующим тоном спросил Овцын.
   - Пытались... Посейчас, наверно, в ушах у них звенит.
   Когда вернулись Торир и  Анна,  Антоний-Иван рисовал на  песке церковь,
своего  рода  типовой  проект,  который  он  предлагал строить  жителям  тех
селений, что попадались ему на пути.
   Викинг глянул на изображение и воскликнул:
   - Э,  да ведь это почти точное подобие храма Святовида в Арконе.  Мы не
раз  плавали туда из  Йомсбурга,  чтобы умилостивить богов перед сражением и
получить наши знамена, которые во время мира хранились в храме.
   - Что еще за Аркона? - с подозрением просил старообрядец.
   - Недалеко от устья Одры,  где находится Йомсбург, лежит большой остров
Руяна, обитают там ваши сородичи, от них я и языку славянскому научился.
   - Так как же в христианском храме могут совершаться богомерзкие требы?!
- враждебно глядя на Торира, вопросил Антоний-Иван.
   - А кто сказал, что он христианский?
   - Но это, - старообрядец ткнул носком лаптя в изображение, - есть образ
церкви Христовой.
   - Да, типичный шатровый храм, - подтвердил Ильин.
   - Ничего  подобного,  -  решительно возразил викинг.  -  Тамошний волхв
обвел нас вокруг всего капища, а о храме сказал: эта вытянутая вверх кровля,
увенчанная  шаром,  есть  подобие  мужского  детородного органа  и  выражает
животворящую силу Святовида...
   - Тьфу,  анафемы!  - Пустынножитель передернулся от отвращения. - Божий
дом орудию греха уподобили!
   - Не горячись,  Иван, - опять позабыв новое имя старообрядца, задумчиво
сказал Ильин.  -  Подожди,  не дергайся.  Я  знаешь что вспомнил?  То ли при
Никоне - вашем гонителе, то ли сразу после него русская православная церковь
приняла  специальное  постановление  о  воспрещении  строительства  шатровых
храмов...
   - Было такое, - буркнул старообрядец, глядя в песок. - Как раз потому и
заповедали,   что  нам,   по  истинной  вере  живущим,   они  особо  любы...
По-старинному строили.
   Ильина охватило возбуждение -  он уже знал,  что оно означает:  вот-вот
должно прийти озарение,  какая-то догадка осветит новым светом все, что знал
доселе, что, может быть, лежало в тайниках памяти как раздробленная мозаика.
   И  он  прямо-таки  физически ощутил,  как  осколки срастаются в  единую
картину, будто повинуясь некоему магниту.
   - Да  ведь  вы  просто-напросто  пронесли  из  дохристианской древности
излюбленную народом архитектурную форму!  Никон исправлял книги и  обряды по
греческим и  европейским образцам -  тогда-то ему и бросилось в глаза резкое
отличие народного православия от его, так сказать, первообразца...
   - Мы  по  преданиям святых отцов  жили!  -  раздувая ноздри,  зарокотал
Антоний-Иван.
   - Да не суетись ты,  -  досадливо отмахнулся Ильин. - Потом будешь свое
соответствие доказывать. Не мешай думать.
   Торир непонимающе переводил взгляд с  одного спорщика на  другого.  Он,
конечно,  ничего не  уразумел из  сказанного.  Анна  с  тревогой смотрела на
мужчин, особенно не нравилось ей, что Ивашка то и дело сжимал кулаки.
   - Где твоя благостность,  Иван?  -  шепнула княжна. - Ты же монах, а не
забияка из питейного...
   Эти  слова охладили старообрядца.  Он  утер лоб рукавом и  опустился на
песок.  Сделал вид,  что вообще не слушает Ильина.  А  тот,  даже не заметив
краткого словесного поединка, продолжал развивать свою новую гипотезу.
   - Мы недаром ничего не знаем о  зодчестве Древней Руси -  ведь оно было
деревянным,  как и вообще вся народная культура: письмо - я разумею бересту,
утварь,  мебель...  Это  княжеская  культура,  привозная из  Византии,  была
каменной. Те немногие храмы, что дошли от этой эпохи до позднейших времен, -
все  выстроены  в  византийском  стиле.  А  деревянные,  которые  мы  знаем,
достались нам от времен никоновских, петровских... Надо полагать, что предки
этих сооружений были куда архаичнее.  Василий Блаженный и храм в Коломенском
повторяли формы  деревянной архитектуры,  любезной народу...  Она  потому  и
утвердилась,  что  была  связана  с  вековым культурным опытом...  А  мы-то,
простофили,  ломали  голову  над  тем,  как  выглядели  славянские языческие
храмы...
   - Мне все это до фонаря, - сказал Овцын, щегольнув фразой из ильинского
лексикона. - Какая разница...
   - Я бы наоборот хотел что-нибудь понять,  -  заявил Торир.  - Но мне не
приходилось слышать ни об одном из тех людей, которых ты тут перечислял...
   - Не  важно,  милый мой,  что ты не слышал о  Никоне и  Петре.  Их дела
бесконечно далеки  от  твоих  нынешних забот,  и  я  не  буду  утомлять тебя
рассказом об этих мужах.  А  вот ты сказал нечто такое,  что перевернуло мое
представление о славянской культуре.
   - Вот уж великая новость!  - пренебрежительно усмехнулся Торир. - Да не
только в Арконе я такие храмы видел -  по всему Поморью. И в нашей местности
Рогаланде есть похожие.
   - Слушай, а почему йомсвикинги в славянский храм ходят? - вдруг прервал
его Овцын. - Да еще знамена свои в нем хранят.
   - Я же говорил вам,  что среди нас было очень много славян -  ободриты,
руяне,  глиняне,  лужичане,  лютичи. Да и все города в той земле принадлежат
вашим соплеменникам. На берегу моря, неподалеку от владений датских конунгов
- Старград.   В   лесной   стороне  -   Велеград,   который  германцы  зовут
Мекленбургом,  неподалеку от  него Ратибор.  Самый знаменитый из  славянских
городов -  Ретра.  Туда можно попасть из Йомсбурга,  поднявшись по Одре.  Мы
ходили в тамошний храм Радигоста - золотого бога, который дает удачу воинам.
   - Выходит,  и норманнская,  и славянская вера - одно и то же? - спросил
Овцын.
   - Конечно. У нас одни боги с вами, только имена разные. А изображают их
одинаково. Ваш Святовид на Арконе - многорукий...
   - Как  Шива?  -  сказал Ильин,  еще  не  осознав до  конца смысла своей
догадки.
   - Какой Шива? - удивился Торир. - Я хотел сравнить его с Фрейром, богом
плодородия. В Уппсале есть храм, посвященный ему.
   - А я говорю об индийском многоруком боге.
   - Индийские купцы мне встречались на Готланде - у них еще такие круглые
родинки на  лбу  нарисованы.  Ты  прав,  они тоже принимали наших многоруких
богов  за  своих  -  ставили перед ними  курящиеся палочки...  Очень приятно
пахнут.
   Ильин на мгновение задумался и быстро заговорил,  словно боясь упустить
ускользающую мысль:
   - Вспоминаю,  что в индийских сказках и мифах,  которые мне приходилось
читать,  мудрецы, прежде чем принять важные решения, отправлялись куда-то на
Север  и  там  предавались созерцанию...  Вообще  с  Севером у  них  связано
представление о святости, мудрости, чистоте.
   - Так и у нас то же самое,  -  сказал Торир.  - Мы тоже верим в то, что
боги  обитают на  ледяном острове Туле,  далеко  в  северном океане.  Оттуда
придут  гиганты,   которые  возродят  мир,  погубленный  черными  карликами,
властителями золота.
   - Слушай,  а еще какое сходство между славянской и норманнской верой ты
приметил? - волнуясь, спросил Ильин.
   - Не знаю...  Много чего...  Пожалуй,  самое главное у  вас и  у  нас в
храмах - статуи воинов, борющихся со змеем...
   - Всадников?
   - Да. Иногда, правда, вместо всадника бывает лев...
   - А как ты сам представляешь:  какой смысл имеет этот поединок,  что он
обозначает?
   - Сначала расскажу об  одном обычае,  который мне  пришлось наблюдать в
Гаскони -  мы ходили в  те края с херсиром Свейном Одноухим.  В одном глухом
местечке в  горах,  где  уцелели жрецы старой веры,  -  их  зовут друидами -
каждый год  в  канун самого длинного дня там устраивают башню,  плетенную из
ивняка,  а внутрь нее кидают змей, много дюжин. Ночью, когда солнце уйдет за
горы, поджигают это сооружение и пляшут вокруг.
   - Выходит,  змей как бы приносят в жертву солнцу... - прокомментировала
Анна.
   - Именно так и  сказал мне друид,  но  он  добавил еще:  мы  показываем
нашему богу Света, что никогда не примем веру Змия.
   Антоний-Иван перекрестился и  демонстративно отошел к  ладье,  чтобы не
слушать язычника.
   - Я  понял тебя,  -  Ильин обхватил себя руками за плечи,  зажмурился и
проговорил: - Эх, братцы, тут таким открытием пахнет...
   - Подожди,  недосказал еще,  -  недовольно нахмурился Торир. - Я тогда,
после разговора с друидом,  точно так,  как ты сейчас,  подумал:  до чего же
сходно все.  Ведь у  нас  волхвы точно так говорят,  когда детишек в  капище
приводят:  видите эту змею,  что с