ины   тепло  Жизни.  Она  прочно  установила  ноги  против
течения. Ее якорем была связь с Жизнью против реки Смерти.
      Казалось, все было спокойно. У ног непрерывно  журчала
вода, и издали, от Первых Ворот, доносился равномерный  шум.
Никто  не появился, никакие тени не замаячили в сером  свете
тумана. Сабриэль старалась почувствовать, не прячется ли кто-
нибудь  в  засаде, нет ли хоть малейшего намека на  западню.
Кроме   того,  ей  надо  было  ощутить  живой  дух  молодого
человека. Там, в Жизни, она находилась очень близко от него,
поэтому и здесь он должен был быть где-то рядом.
      Что-то  возникло,  но  оно было значительно  дальше  в
Смерти,   чем   предполагала  Сабриэль.  Она  пыталась   это
рассмотреть,  но  серая мгла не позволяла  точно  определить
расстояние. Скорее всего, оно пряталось под водой.
       Сабриэль   поколебалась,  затем,  осторожно   ступая,
сопротивляясь  течению,  двинулась  вперед.  Она   явственно
ощущала,   что   там  находится  что-то   странное,   и   не
сомневалась, что это - пойманный дух.
     Она не обратила внимания на еле слышный голосок в своем
сознании,  который предположил, что это может  быть  злобное
создание  Смерти,  достаточно сильное, чтобы  сопротивляться
!kab`.,c течению реки.
      И,  тем не менее, когда Сабриэль была уже в нескольких
шагах   от  того,  чем  бы  оно  ни  было,  девушка  качнула
колокольчик  -  Ранна  прозвенел и вызвал  желание  зевнуть,
вздохнуть, опустить голову, закрыть глаза и заснуть.
     Если там создание Смерти, подумала Сабриэль, оно должно
стать неподвижным. И она наклонилась, опустив руки в воду.
      Руки  коснулись чего-то твердого и холодного как  лед,
чего-то  совершенно непонятного. Сабриэль  дернулась  назад,
затем  снова  наклонилась,  и ее руки  нащупали  плечо.  Она
двинула рукой вперед и наткнулась на голову.
      Иногда,  если  дух проводил слишком  много  времени  в
Смерти,  он  становился совсем не похожим на свое физическое
тело, но этот точно соответствовал тому, что существовало  в
виде  деревянной  скульптуры. Смерть его не изуродовала,  он
сохранился так же хорошо, как и его деревянное изображение.
     Сабриэль ухватила его за руки и вытолкнула из воды. Как
дельфин   выскакивает   из   моря,  так   мертвенно-бледное,
негнущееся тело выскочило из черной реки. Сабриэль отступила
назад,   течение  забурлило  вокруг  ног,  но   ей   удалось
удержаться  и  не  упасть  в воду.  Сабриэль  потянула  тело
обратно в Жизнь. Это давалось ей с трудом. Течение у  Первых
Ворот  оказалось слишком сильным, а окаменевший дух  слишком
тяжелым, тяжелее, чем должен был быть дух.
      Поглощенная  своим делом, Сабриэль не  сразу  обратила
внимание  на неожиданное прекращение шума, который обозначал
вход в Первые Ворота. Но за несколько последних дней она уже
научилась быть наготове.
      Она внимательно прислушалась и уловила мягкие всплески
от  чего-то бредущего, ползущего против течения.  Что-то  из
Смерти хотело поймать ее врасплох.
      Несомненно, к ней двигалась опасность. Внутренне ругая
себя  за  собственную глупость, Сабриэль посмотрела на  свою
ношу. Она увидела очень тонкий черный шнур, уходящий от руки
духа  в  воду и потом дальше, в темные пространства  Смерти.
Благодаря  этому  шнуру  кто-то  вдалеке  понял,   что   дух
сдвинулся с места.
      Сабриэль  слегка  ускорила  свое  продвижение,  но  не
намного,  так,  чтобы не стало ясно, что  она  догадалась  о
преследовании. Если на нее нападут, она должна бросить дух -
и  его утащат прочь, теперь уже навсегда. Какая бы магия  ни
удерживала дух в этом месте, она не сможет сохранять  его  в
том  же состоянии, если он уйдет за Первые Ворота. Если  это
произойдет, то Сабриэль из спасателя превратится в убийцу.
      До  Жизни  осталось четыре шага, три... Преследователь
был  уже близко, Сабриэль увидела тень, ползущую под  водой.
Это,  несомненно, был обитатель Третьих или Четвертых Ворот.
Он  выглядел как толстый червь, который, извиваясь,  полз  с
большой скоростью.
     Два шага... Сабриэль снова перехватила свою ношу, обняв
дух  левой рукой на уровне груди, и оперла его о свое бедро.
Правая  рука  освободилась, но Сабриэль  все  еще  не  могла
вытащить меч.
     Червь начал хрюкать и шипеть, он уже несся галопом, его
&%+bk%  усы  топорщились  на  поверхности  воды,  его   тело
пронзала  волнообразная судорога. Сабриэль сделала еще  один
шаг  и  кинулась  в  Жизнь, толкая туда  свой  груз  головой
вперед. На мгновение показалось, что защита Ворот оттолкнула
их  обратно,  но, дернувшись из последних сил,  Сабриэль  со
своим грузом проскочила Ворота.
     Их преследовал пронзительный визг - и больше ничего...
      Сабриэль  упала, ударившись лицом о землю, куда  с  ее
замерзшего   тела  посыпались  кристаллики  льда.   Повернув
голову, она встретилась взглядом с Моггетом. Он посмотрел на
нее, затем прикрыл глаза и снова заснул.
      Сабриэль  перевернулась и медленно, медленно поднялась
на  ноги. Снова заболели все ссадины и синяки. Она подумала,
что слишком поспешно кинулась спасать дух из Смерти. Но ведь
ей  это  удалось! Дух человека был там, где ему  и  надлежит
быть, в Жизни!
      Она  посмотрела на деревянную скульптуру и не заметила
очевидных изменений, хотя почувствовала, что живой дух нашел
свое место в деревянной оболочке. Она пробежала пальцами  по
его неподвижному лицу.
       -   Поцелуй,  -  сонно  сказал  Моггет.  -  Вообще-то
достаточно было бы просто теплого дыхания. Но должна  же  ты
когда-нибудь начать целоваться. Я так думаю...
      Сабриэль  посмотрела на кота, размышляя, не похоже  ли
это  на  симптомы  отравления. Но  кот  выглядел  совершенно
здоровым и серьезным.
      -  Дыхание? - спросила Сабриэль. Она вовсе  не  хотела
целовать  никаких  деревянных мужчин. Он,  правда,  выглядел
симпатичным,  но  мог оказаться вовсе и  не  таким.  Он  мог
запомнить поцелуй и сделать какие-то выводы.
      -  Вот  так? - Она глубоко вдохнула и выдохнула  около
носа  и  рта  статуи. Затем отступила назад,  чтобы  увидеть
результат, - ничего не произошло.
       -  Ты  надышался  какой-то  гадостью!  -  воскликнула
Сабриэль, глядя на Моггета. - Ты не должен был...
      Ее  прервал  тихий звук. Тихий свистящий звук.  Статуя
дышала, воздух проходил меж изогнутых деревянных губ.
       Дыхание  становилось  все  сильнее,  изменился   цвет
деревянного лица, и дерево стало заменяться плотью.  Человек
закашлял,  и  вырезанная из дерева грудь  стала  похожей  на
грудь уставшего спринтера.
      Глаза его открылись и посмотрели на Сабриэль. Красивые
серые  глаза вытаращились и, казалось, еще ничего не видели.
Пальцы  его  рук  сжимались и разжимались, а ноги  дергались
так,  будто  он бежит на месте. Наконец его спина отделилась
от корабля, он шагнул вперед и упал на руки Сабриэль.
      Она быстро положила его на землю, потрясенная тем, что
обнимает обнаженного мужчину - это сильно отличалось от  тех
сценариев, какие она придумывала на подобную тему со  своими
подружками в школе.
     - Спасибо, - сказал он заплетающимся языком. Похоже, он
наконец-то  увидел  ее  по-настоящему. Внимательно  осмотрев
девушку и ее пальто, он добавил:
     - Аборсен, - и тут же заснул.
     Он выглядел моложе той скульптуры, которая украшала нос
недостроенного корабля.
       Сабриэль  смотрела  на  него,  стараясь  не  обращать
внимания  на  странное  чувство симпатии,  которое  возникло
ниоткуда.  Похожее чувство она испытывала, когда  возвращала
кролика Джакинте.
      -  Полагаю,  его надо укрыть одеялом,  -  нерешительно
сказала  она, озадаченная тем, что теперь так осложнилась  и
без  того  запутанная ситуация. Ей казалось, что она  должна
обеспечить  ему  безопасность и удобства,  по  крайней  мере
насколько это было возможно.
     - Я могу принести одеяло, если ты не хочешь оторвать от
него  глаз,  -  лукаво  сказал  Моггет,  крутясь  около  ног
Сабриэль.
      Сабриэль поняла, что она все еще разглядывает молодого
человека, и посмотрела в сторону.
      - Не надо. У меня есть запасная юбка. Можно отдать ему
и мои брюки, мы почти одного роста. Посмотри за ним, Моггет.
Я тут же вернусь.
      Моггет  проследил,  как  она, прихрамывая,  отошла,  и
обернулся  к  спящему. Кот тихонько коснулся его  лапкой,  а
затем лизнул своим розовым язычком знак Хартии на лбу.  Знак
вспыхнул и затем потускнел.
      - Та-аа-ак, - пробормотал Моггет, ощутив некий вкус на
своем  язычке.  Кот выглядел удивленным и даже рассерженным.
Он  снова  лизнул знак и затем с отвращением потряс головой.
На  его  ошейнике зазвенел маленький Саранет, звук  его  был
безрадостным.

                     ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

       Сжимая   ноги  и  руки,  вокруг  клубился  удушающий,
непроницаемый  серый туман. Он так плотно окутал  его  тело,
что  вырваться было невозможно, он не мог пошевелиться, веки
не  могли моргнуть. Ничего не было видно, только серые пятна
мглы проносились перед глазами.
      Затем внезапно яростным красным светом вспыхнула боль,
пронеслась по всему телу, от пяток к мозгу и обратно.  Серый
туман рассеялся, вернулась подвижность. Никаких серых пятен,
яркие  краски,  медленно кружащиеся перед глазами.  На  него
смотрела   женщина,  молодая  женщина  с   лицом,   покрытым
ссадинами   и   синяками.  Нет,  не  женщина.   Аборсен,   с
колокольчиками.  Но слишком молодая, младше всех  Аборсенов,
которых он знал...
     - Спасибо, - с трудом выговорил он и добавил:
     - Аборсен.
      И он упал в обморок, его тело провалилось в прекрасный
настоящий сон. Наконец-то он мог отдохнуть!
      Он проснулся под одеялом и в какой-то момент испугался
прижатой  ко  рту  и глазам шерстяной ткани.  Откинул  ее  и
глубоко вздохнул. Ему стало легче, когда он почувствовал  на
лице  свежий  ветер  и увидел лучи рассвета.  Он  растерянно
оглядывался по сторонам, несколько секунд не понимая, где он
находится,  но потом увидел высокие мачты, черные  паруса  и
-%$.ab`.%--k) корабль.
      Он  вздрогнул и все вспомнил. Но что он здесь  делает?
Совершенно голый под грубым шерстяным одеялом?
      Он  сел и потряс головой. Голова болела, будто  в  ней
колотились  молоточки.  Он  был  уверен,  что  не  напивался
допьяна.  Он  помнил,  что спускался по ступенькам...  Рогир
просил его... Нет. Последнее, что он помнил перед сном, было
бледное  озабоченное лицо в ссадинах и синяках со свисающими
из-под   шлема  черными  волосами.  Синий  плащ,  серебряные
ключи... Аборсен.
      -  Она  умывается  в  ручье, -  сказал  мягкий  голос,
прерывая  его  размышления.  - Она  встала  еще  до  восхода
солнца. Чистота - замечательная вещь.
      Молодой  человек посмотрел вокруг и не увидел  никого,
кто  мог бы это сказать. Перед ним был корабль с дырой в том
месте,  где должна быть деревянная скульптура. В  этой  дыре
свернулся  калачиком и наблюдал за ним неестественно  живыми
зелеными глазами белый кот.
      -  Кто  ты такой? - спросил молодой человек,  стараясь
найти взглядом что-нибудь похожее на оружие. Но рядом лежали
только рубашка, брюки и какое-то белье.
      -  Не  пугайся, - сказал кот. - В данный  момент  я  -
преданный слуга Аборсена по имени Моггет.
     Рука человека сжала лежащий рядом камень, но не подняла
его.  Воспоминания понемногу возвращались в его притупленное
сознание, притягиваясь одно к другому, как пылинки металла к
магниту. В том числе и воспоминания об Аборсенах, в  которых
он уловил намек на то, что сказал кот.
      - Ты больше, чем был, когда мы встречались в последний
раз, - рискнул человек, проверяя свои предположения.
      -  А  мы  встречались? - зевнул Моггет. - Я что-то  не
припоминаю. Как тебя зовут?
      Молодой человек знал, как его зовут, но имя ускользало
от  него.  В  сознании возникали другие  имена,  и  какая-то
вспышка  в памяти осветила его ближайшее прошлое. Он зарычал
и сморщился, когда вспомнил об этом, и его кулаки сжались от
боли и гнева.
      - Необычное имя, - хихикнул Моггет. - Скорее медвежье.
Не возражаешь, если я буду тебя называть Тачстоун <точильный
камень, оселок>?
     - Что? - возмущенно воскликнул человек. - Дурацкое имя!
Как ты смеешь...
      -  Не  устраивает?  - холодно продолжал  Моггет.  -  А
помнишь, что ты сделал?
      Человек  помолчал, потому что внезапно  все  вспомнил,
хотя   не   знал,  почему  он  это  сделал   и   при   каких
обстоятельствах. Он также вспомнил причину, по которой лучше
не  знать,  как его зовут. Ему больше не хотелось носить  то
имя.
      -  Да, я вспомнил, - вздохнул он. - Можешь звать  меня
Тачстоуном. Но я буду называть тебя...
     - Ты этого не скажешь, - перебил его Моггет. - Заклятье
продолжается, но я не могу об этом говорить, не могу  никому
сказать о его сущности или о том, как его удержать. Ты  тоже
-%  можешь  говорить об этом, могут возникнуть  последствия.
Конечно, это меня волнует.
     - Понимаю, - грустно ответил Тачстоун. - Скажи мне, кто
правит Королевством?
     - Никто.
     - Значит, Регент. В таком случае, возможно...
      -  Нет,  Регента  нет. Никто не правит.  Сначала  было
регентство, но оно прекратилось... с некой помощью.
      - Что значит сначала? - спросил Тачстоун. - Что именно
произошло? Где я был?
      -  Регентство продолжалось в течение ста  восьмидесяти
лет,   -   сухо   сказал  Моггет.  -  За   ним   последовала
двадцатилетняя анархия, сдерживаемая остатками роялистов.  А
ты,  мой  мальчик,  был помещен на нос этого  корабля  целых
двести лет назад.
     - А семья?
      -  Все  умерли  и прошли за Последние  Ворота,  спасая
одного,  кого и надо было спасти. Ты знаешь, что  я  имею  в
виду.
      Казалось,  эти  новости вернули  Тачстоуна  в  прежнее
неподвижное  состояние.  Он сидел в совершенном  оцепенении,
только  слабое движение груди при дыхании указывало  на  то,
что он жив.
      Моггет  безучастно смотрел на молодого человека,  пока
его дыхание не успокоилось.
     - Нечего плакать, - резонно сказал кот. - Столько людей
умерло,  пытаясь  восстановить  порядок!  Четверо  Аборсенов
погибли  в  сражениях  со Смертью. Мой нынешний  Аборсен  не
позволяет  себе  лечь  и поплакать. Возьми  себя  в  руки  и
постарайся ей помочь.
      -  Да что я могу? - вяло спросил Тачстоун, утирая лицо
одеялом.
     - Как что? - фыркнул Моггет. - Для начала оденься. Там,
на борту корабля, лежат разные полезные вещи, например меч и
тому подобное.
     - Но мне нельзя владеть королевским...
      - А ну-ка, делай то, что тебе говорят, - строго сказал
Моггет.  - Думай о себе как о воине с мечом присягнувшем  на
верность  Аборсену, если так тебе лучше.  Хотя  в  настоящее
время здравый смысл гораздо важнее, чем честь.
      - Очень хорошо, - смиренно ответил Тачстоун. Он встал,
надел  белье  и рубашку, но никак не мог натянуть  брюки  на
сильные ноги.
      -  На  корабле  ты найдешь и килт, и чулки,  -  сказал
Моггет.
      Тачстоун  кивнул и стал забираться в дыру, старательно
избегая прикосновения к Моггету. На полпути он остановился.
     - Ты ей не скажешь? - спросил он.
     - Кому и что?
      - Ей. Аборсен. Пожалуйста. Я сделаю все, чтобы помочь.
Но  это  было  неумышленное действие.  Я  имею  в  виду  мое
участие... Пожалуйста, не говори ей...
      - Нечего меня умолять, - решительно сказал Моггет. - Я
ничего не могу ей сказать. И ты не можешь. Поторопись -  она
a*.`.  вернется.  Пока ты будешь одеваться,  я  расскажу  ей
только конец нашей истории.
      После  умывания  в  ручье  Сабриэль  чувствовала  себя
здоровее,  чище  и  счастливее.  Она  хорошо  выспалась,   и
утреннее  омовение очистило ее от крови. Ссадины  и  синяки,
смазанные лекарственной мазью, быстро заживали. В результате
она чувствовала себя на восемьдесят процентов нормальной, на
десять  -  готовой к активной жизни. К тому же ей  предстоял
завтрак   в  новой  компании,  а  не  только  с  насмешливым
Моггетом. Он, конечно, был полезен как охранник. К  тому  же
он  заверил ее, что, попробовав на вкус знак Хартии  на  лбу
молодого человека, понял, что он не заколдован и не запятнан
Свободной магией.
      Она  думала,  что молодой человек еще спит,  и  слегка
удивилась  и  забеспокоилась, когда увидела  его  стоящим  у
борта корабля. Непроизвольно рука легла на рукоятку меча.
      Нервничая,  она  подошла  к  кораблю.  Ее  любопытство
сдерживалось  необходимостью быть осторожной с  незнакомцем.
Одетым он выглядел по-другому. Старше и как-то испуганней. У
его  ног  лежали  два меча, на несколько дюймов  вынутые  из
ножен. Его талию уже обхватил широкий пояс для мечей.
      - Проклятые шнурки, - проворчал он, когда она была уже
в десяти шагах от него. У него был приятный голос, глубокий,
но немного сиплый.
     - Доброе утро, - сказала Сабриэль.
     Он обернулся и, потеряв равновесие, упал на колено.
      -  Доброе  утро, миледи, - хрипло ответил он,  склонив
голову  и  стараясь  не  встретиться  с  ней  взглядом.  Она
увидела,  что  он нашел пару больших золотых серег,  которые
оттягивали  мочки  его ушей. Кроме серег она  видела  только
макушку его головы с вьющимися волосами.
      -  Я не миледи, - сказала Сабриэль, подумав о том, что
предложила бы в этой ситуации мисс Прионт, исходя из  правил
этикета. - Меня зовут Сабриэль.
      -  Сабриэль?  Но  вы же Аборсен! -  медленно  произнес
человек.
     Похоже, он не отличается живым умом, подумала Сабриэль,
вряд ли за завтраком возникнет оживленная беседа.
     - Аборсен - этой мой отец, - сказала она, строго глянув
на  Моггета, как бы предупреждая его о том, что он не должен
вмешиваться. - Все немного сложнее, я объясню вам  позже.  А
как вас зовут?
     Он заколебался, потом пробурчал:
     - Не могу вспомнить, миледи. Пожалуйста, называйте меня
Тачстоун.
      - Тачстоун? - переспросила Сабриэль. Имя показалось ей
знакомым. - Но это же шутовское имя. Почему вас так назвали?
     - Потому что это то, что я и есть, - равнодушно ответил
он.
      -  Тачстоун,  -  продолжала  Сабриэль.  -  Обычно  так
называют  умных  шутов,  что вовсе  не  плохо.  Полагаю,  вы
думаете,  что вы глупец из-за того, что были в заточении  на
носу корабля и, конечно, в Смерти.
      -  В  Смерти!  - воскликнул Тачстоун. Он посмотрел  на
Qабриэль  и  встретился  с  ней  взглядом.  У  него  был  на
удивление ясный, умный взгляд.
      -  Ваш  дух  как-то сохранился сразу  же  за  границей
Смерти,   -   стала  объяснять  Сабриэль.  -  А  ваше   тело
существовало в виде деревянной статуи. Все это было  сделано
Свободной  магией и волшебством. Очень сильное  воздействие!
Мне интересно, почему это с вами случилось!
      Тачстоун  отвернулся,  и  Сабриэль  заметила,  что  он
смутился.  Она поняла, что его объяснение будет полуправдой,
в лучшем случае.
      - Я не очень хорошо помню, - медленно сказал Тачстоун,
- хотя понемногу память возвращается. Я был... охранником из
Королевской   Гвардии.  На  Королеву  напали...   внизу,   у
лестницы.  Я  помню сражение, взмахи мечей и вспышки  знаков
магии  Хартии - все мы, охранники, были магами  Хартии.  Мне
показалось, что я в безопасности, но нас предали... и вот...
я здесь. Не понимаю, каким образом.
      Сабриэль внимательно слушала, стараясь понять, сколько
правды в его рассказе. У него явно было плохо с памятью, но,
возможно, он действительно был королевским охранником. Может
быть,  его  враги  ждали, когда он лишится  некой  защиты  и
почему-то  решили  заточить его, а не убивать...  Но,  самое
главное,  почему он оказался в виде деревянной скульптуры  в
самом защищенном месте?
      Сабриэль  оставила  все  эти вопросы  для  дальнейшего
расследования, потому что ее поразила мысль о том, что  если
он  был  охранником Королевы, умершей двести лет  назад,  то
почему он не погиб вместе со всеми, кто был рядом с ним.
      - Вы долго были в заточении, - сказала она мягко. -  И
вы...