ения?  Неудивительно,  что  общество
отвернулось от него, если все так обстояло в действительности!  Люди  должны
были возненавидеть того,  кого  лишь  вчера  считали  великим  героем,  кого
боготворили  они  не  могли  простить  того  факта,  что  их  идол  оказался
подверженным обычным человеческим порокам!
   Аримиад ворчливо разрешил нам пойти вместе с ним во дворец.
   - Но будьте осторожны, - предупредил он, - малейшее  нарушение  закона  с
вашей стороны - и у меня будет повод выгнать вас отсюда... Мы возвратились в
свои комнаты. Оказавшись наконец-то наедине, мы разразились веселым  громким
смехом.
   - Бедный Барон Капитан рассчитывал поднять свой престиж за  наш  счет,  а
получилось, что он окончательно потерял лицо перед своими коллегами! О,  как
бы он хотел убить нас. В эту ночь я задвину засов нашей двери. Не хотел бы я
вдруг неожиданно исчезнуть...
   В отличие от фон Бека, меня это не особенно забавляло, ибо мне предстояло
разрешить еще немало загадок. Ведь сутки назад я считал, что мне повезло:  я
обладал властью и престижем в этом мире. Теперь же у меня все это отняли.  И
если Шарадам действительно пользовалась властью в  Драахенхайме,  то  почему
меня вызвали для того, чтобы я вошел в тело принца?
   Ничего подобного я  прежде  не  испытывал.  Они  призывали  Шарадим,  мою
сестру-близнеца (и кто это - они?), возможно, потому,  что  уже  знали:  она
обладает реальной властью, а я - просто мошенник, передавший свое имя  герою
нескольких бестселлеров. Такое объяснение было вполне  логичным.  И  все  же
Рыцарь в Черном и Золотом и слепой капитан, казалось, считали важным,  чтобы
Вечный Воитель явился на эти земли.
   Я изо всех сил старался не  слишком  углубляться  в  данные  проблемы,  а
заняться непосредственными земными делами.
   - Нам разрешили находиться здесь до и во время Мессы. А после -  мы  люди
вне закона, отщепенцы, изгнанники, прекрасная дичь  для  бандитов  Аримиада,
топливо для его печей. Таково наше будущее,  обрисованное  вкратце,  не  так
ли?
   - Да, именно так я представляю себе нашу дальнейшую историю, - согласился
фон Бек. - Похоже, Аримиад уверен, что нас никто не примет. Но я не  так  уж
жажду заработать право находиться на таком корабле. - Пока он говорил, каюта
вдруг затряслась и нас отбросило к дальней стене. "Суровый щит" снова  начал
движение. - Есть ли у нас шансы попасть на какой-либо другой корабль или  на
другую землю? Как мне кажется, в Срединных Болотах это не проблема.
   - Лучше всего переждать здесь до Мессы. Там мы  сможем  разобраться,  кто
считает Принца Фламадина призовой лошадкой, кто не верит в историю Шарадим и
кто искренне не любит меня.
   - Мне думается, что вы приобретете здесь новых друзей. Либо вы как  Принц
Фламадин несете ответственность за совершенные преступления, либо вы  жертва
лживой пропаганды. Я хорошо знаю, как это ужасно - превратиться  в  мерзавца
за один день. Гитлер и Геббельс - большие мастера в подобном  искусстве.  Но
возможно, что на Мессе выяснится, что вы вовсе не виноваты.
   - С чего же мне начать?
   - Этого нам не дано решить до завтрашнего  дня.  А  пока  разумнее  всего
оставаться здесь. Вы заметили, что я позвонил и вызвал прислугу, как  только
мы вошли сюда?
   - Но никто не пришел. А ведь обычно слуги появляются  мгновенно.  Похоже,
радушному гостеприимству Аримиада пришел конец.
   Мы не  были  голодны  и,  умывшись,  легли  спать.  Я  знал,  что  должен
отдохнуть, но помешали кошмары. Голоса  звали  Шарадим,  эти  голоса  вконец
замучили меня. Потом, когда я еще глубже  погрузился  в  это  сновидение,  я
увидел женщин, которые звали  мою  сестру.  Высокие,  поразительно  красивые
женщины с прекрасными фигурами  и  миловидными  лицами.  Я  хорошо  знал  их
великолепные,  стройные  тела,  высокие  скулы,  большие,   чуть   раскосые,
миндалевидные глаза, маленькие уши и мягкие, нежные волосы. Они  были  одеты
по-разному, но только этим и отличались. Женщины, которые  встали  в  кружок
вокруг бледного огня, и чьи голоса наполняли  ночную  тьму,  были  женщинами
элдренами. Они были той расы, которую иногда называют  Вадхаг,  а  иногда  -
Мелнибон. Этот народ родствен  народу  Джона  Дейкера.  В  качестве  Вечного
Воителя я принадлежал и к тем, и к другим. Будучи Эрикезе, я когда-то  любил
такую женщину.
   И вдруг, когда языки белого пламени стали короче и видимость  улучшилась,
я задрожал от  экстаза  и  ужаса,  закричал,  стал  тянуть  руки:  я  жаждал
прикоснуться к лицу, которое узнал.
   - Эрмижад! - кричал я. - О дорогая моя! Я здесь, я  здесь!  Проведи  меня
через пламя! Я здесь!
   Но женщина, руки которой были переплетены с руками  сестер,  не  услышала
меня. Она стояла закрыв глаза, читала нараспев стихи и раскачивалась в такт.
Теперь я усомнился в том, что это именно она. Если только  это  не  элдрена,
которая вызвала меня к этим женщинам и заставила  Шарадим  думать,  что  они
меня позвали. Огонь разгорался все ярче,  он  стал  слепить  меня.  Я  снова
поглядел на нее. Я был почти уверен, что она - моя погибшая любовь.
   Из этого сна меня перекинуло в другой. Теперь я уже не знал своего имени.
Я  видел  красное  небо,  по  которому  летали  драконы.  Огромные  летающие
рептилии, казалось, подчинялись группе людей, стоявших  посреди  почерневших
руин некоего города. Я не был среди этих  людей.  Они  тоже  напоминали  мне
эддренов, хотя их одежда была более изысканной, почти шикарной,  хотя  я  не
уверен в этом. Но это были элдрены из другого места и другого  времени.  Они
казались чем-то расстроенными. Между ними и летающими в небе драконами  была
какая-то связь, но я не понимал смысла этой связи, хотя сохранил эхо  памяти
(или ее предчувствие, что для меня одно и то же). Я попытался  заговорить  с
одним из своих компаньонов, но они вроде бы и  не  замечали,  что  я  рядом.
Вскоре после этого оказалось, что я отошел от  них  и  стоял  на  стеклянной
равнине без горизонта. Равнина изменила свой цвет с зеленого  на  голубой  и
снова на зеленый, как будто она только  что  была  создана  и  цвет  еще  не
установился окончательно. Со мной разговаривало некое существо,  ошеломляюще
красивое, с золотистой кожей, кроткими и ласковыми глазами. Почему-то я  был
фон Беком. Слова не имели для меня никакого смысла, так как были обращены не
к тому человеку. Я попытался рассказать этому существу всю правду,  но  язык
не шевелился. Я был статуей, изваянной из того же стекла, что и вся равнина.
   - Мы потеряны, мы последние, мы недобрые. Мы - Воители Края Времени. Мы -
холод, остановка, мы глухие, немые и слепые. Замерзшие силы судьбы, ветераны
психических войн...
   Я снова увидел этих отчаявшихся солдат.  Они  стояли  вдоль  иззубренного
утеса, возвышавшегося над страшной  бесконечной  бездной.  Может  быть,  они
обращались ко мне? Или  просто  к  любому  прохожему,  присутствие  которого
ощутили?
   Я заметил человека в черных и  желтых  доспехах.  Он  скакал  на  крупной
вороной лошади по мелководью. Я позвал его, но всадник либо не услышал меня,
либо решил не откликаться.
   Внезапно я увидел лицо Эрмижад и услышал громкую декламацию:
   - Шарадим! Шарадим! Шарадим! Помоги  нам,  Шарадим!  Освободи  Фардрейка!
Освободи дракона, Шарадим, и освободи нас!
   - Эрмижад!
   Я открыл глаза и обнаружил, что выкрикиваю ее имя в  лицо  встревоженного
Эриха фон Бека.
   - Проснитесь, - сказал он. - Думаю, мы уже добрались до  площадки  Мессы.
Пошли посмотрим!
   Я потряс головой, все еще погруженный в воспоминания о сновидениях.
   - Вы не больны? - спросил мой  компаньон.  -  Я  мог  бы  пойти  поискать
доктора, если, конечно, на этом мерзком корабле имеются доктора.
   Я несколько раз глубоко вздохнул.
   - Простите меня. Я не хотел напугать вас.  Просто  мне  приснился  дурной
сон.
   - Женщина, которую вы ищете? Та, в которую вы влюблены?
   - Да.
   - Вы выкрикивали ее имя. Простите, если я побеспокоил вас,  мой  друг.  Я
ухожу, оставляю вас в одиночестве, чтобы вы пришли в себя.
   -  Нет,  фон  Бек,  останьтесь,  пожалуйста.  Больше  всего  мне   сейчас
необходимо общество обычных людей. Вы уже были на палубе?
   - Не мог заснуть из-за качки корабля. И к  тому  же  мешал  этот  ужасный
запах. Может быть, я слишком  привередлив,  но  здешняя  обстановка  слишком
напоминает мне концентрационный лагерь, откуда я пришел.
   Я выразил ему сочувствие, ибо понимал, каково ему на корабле Аримиада.
   Я оделся, как сумел привел себя в порядок и последовал за  фон  Беком  на
галерею,  расположенную  вдоль  наших  апартаментов,  с  которой  открывался
прекрасный вид на правый борт корабля. Сквозь дым, свисающие снасти,  флаги,
трубы и боевые башни было видно, что мы пристали  к  острову  почти  круглой
формы. В центре располагалось небольшое возвышение и стоял простой  каменный
монолит, подобный обелиску в Корнуолле  в  то  время,  когда  я  был  Джоном
Дейкером. Прибыло почти пятьдесят  кораблей.  Их  массивные  корпуса  делали
людей похожими на карликов, суетившихся на палубах. Корабли пускали пар,  но
не так активно, как при движении. Время от времени один из  кораблей  громко
шипел и облако дыма вырывалось в вышину. Это напомнило мне поведение  китов,
когда они пускают фонтаны воды и воздуха. Между кораблями,  как  я  заметил,
соблюдалось относительно равная дистанция.
   Корабли образовали нечто вроде полукруга, в центре которого  был  остров.
Несколько в стороне стояла группа стройных,  элегантных  судов,  похожих  на
греческие галеры, оснащенных веслами и небольшими парусами  на  мачтах.  Они
были со вкусом украшены и  богато  оснащены.  Я  подумал,  что  это  корабли
зажиточного народа. Я насчитал их не больше пяти. Радом стояли  шесть  судов
поменьше, тоже довольно впечатляющих и окрашенных в белый цвет  от  носа  до
кормы. Почти все, что могло быть белым, было окрашено белой краской:  мачты,
паруса, весла, даже флаги, кроме эмблемы  в  левом  углу.  Она  походила  на
крест, на каждом конце которого был обозначен длинный зубец.
   Далее вокруг острова стояли более крупные суда,  приводимые  в  движение,
очевидно, тоже паровыми двигателями, но совсем  другого  типа.  Эти  корабли
были построены в  основном  из  дерева,  с  высокими  бортами,  бойницами  и
отверстиями для ружей и весел. Единственная  дымовая  труба  размещалась  на
корме, вдоль обоих бортов я  заметил  по  восемь  небольших  гребных  колес.
Казалось, будто  кто-то,  охваченный  замыслом  создать  пароход,  попытался
воплотить свою идею на  практике,  независимо  от  того,  будет  эта  машина
работать или нет. Но не мне судить.  К  некоторым  кораблям  были  причалены
небольшие лодки, изготовленные из цельного куска дерева (это  дерево  должно
было быть громадного диаметра); лодки были позолочены,  нарядно  раскрашены,
оснащены флагштоком и целым рядом уключин с длинными веслами. Как видно, они
предназначались только для захода на мелководье и доставки людей на берег.
   И наконец, между самым  дальним  кораблем  Маашенхайма  слева  от  нас  и
маленькими лодками я увидел громадный корабль, больше  всего  походивший  на
Ноев ковчег. Весь из дерева, с заостренными носом и кормой и с одним большим
зданием на палубе, очень простой  конструкции,  но  зато  высотой  в  четыре
этажа. Окна и двери были размещены на равном расстоянии. Строитель даже и не
пытался как-то украсить здание. Это был самый функциональный  и  простой  по
архитектуре корабль из всех, что я  видел  до  сих  пор.  Единственное,  что
вызвало у меня любопытство: двери на корабле показались мне гораздо большего
размера, чем требуется для  человека  нормального  роста.  На  мачтах  я  не
заметил флагов, и фон Бек, как и я, не мог догадаться, чей же это может быть
корабль или откуда он приплыл сюда.
   Мы издалека видели нескольких людей, сошедших  на  берег.  Люди  с  белых
кораблей были одеты с головы до ног в белое. Обитатели элегантных галер, как
и можно было ожидать, носили яркие модные одежды. Люди  с  больших  открытых
судов поставили на берегу высокие угловатые палатки и, судя по струйкам дыма
из самой большой палатки, готовили себе обед. Но с Ноева ковчега не сошел ни
один человек, ковчег вообще не подавал признаков жизни, и это  заинтриговало
меня.
   Жаль, у меня  не  было  бинокля  Юрджина:  мне  не  терпелось  хорошенько
разглядеть жителей так называемых Шести Земель.
   Мы размышляли о людях и происхождении их кораблей, когда откуда-то сверху
послышался зычный голос:
   - Наслаждаетесь бездельем, благородные господа? После Мессы вас  не  ждет
легкая жизнь, уж вы  мне  поверьте!  Посмотрим,  умеет  ли  фальшивый  Принц
Валадека бегать быстрее болотной мыши?
   Конечно, это был Аримиад с красным от злобы лицом. Он  стоял  в  утреннем
халате ярко-алого цвета на балконе, как раз  над  нашей  головой,  и  сжимал
кулаки, будто уже душил нас с яростью и наслаждением.
   Мы вежливо поклонились ему, пожелали доброго утра и ушли в свои  комнаты.
Потом мы рискнули на время оставить комнаты (хотя не забыли  взять  с  собой
личные вещи) и пошли поискать своих новых молодых друзей.
   Мы нашли Белланду и ее  спутников  на  плоской  палубе  в  носовой  части
корабля. Они играли в какую-то игру при помощи пестрых фишек. Они удивились,
увидев нас, и неохотно встали, прервав игру.
   - Вы, конечно, слышали последние новости, - сказал я Белланде, на молодом
хорошеньком лице которой было написано неподдельное изумление. - Из героя  я
превратился в негодяя. Поверите ли вы мне на слово, что я ничего не  знаю  о
тех преступлениях, которые мне приписывают?
   - Вы  не  похожи  на  человека,  который  способен  отказаться  от  своих
обязательств и попытаться убить собственную сестру, -  медленно  проговорила
Белланда. Она подняла на меня глаза. - Но вы не стали бы всенародным героем,
если бы не отличались своей бескомпромиссной честностью и прямотой.  У  нас,
на "Суровом щите", говорят: трудно разобраться в сердце человека, у которого
красивое лицо. Легче  понять  характер  человека,  когда  у  него  уродливое
лицо... - Она отвернулась на мгновение, но когда снова посмотрела  на  меня,
ее взгляд был открытым.  -  Как  бы  там  ни  было,  Принц  Фламадин  -  или
экс-принц? - мы решили между собой, что оставим вашу суть под сомнением.  Мы
должны доверять самим себе. Это лучше, чем верить либо книгам,  либо  указам
нашего доброго Барона Капитана Аримиада! - Она рассмеялась. - Но  разве  для
вас, коли вы герой или негодяй, имеет значение, кем мы вас  считаем?  Мы  не
станем ни вредить вам, ни помогать. Здесь, на "Суровом щите",  мы  абсолютно
бессильны что-либо изменить.
   - Я уверен, что Принц Фламадин желает дружбы с вами,  -  тихо  проговорил
Эрих фон Бек. - Ибо это дает некоторое подтверждение тому, что мы сторонники
положительных ценностей.
   -  А  вы,  оказывается,  льстец,  милорд!  -  Белланда  улыбнулась  моему
компаньону. Теперь он смутился.
   Поглядев вверх, на салинги, я увидел молодого Юрджина,  который  наблюдал
через бинокль за другими кораблями. Поговорив еще немного с  окружающими,  я
поднялся по снастям к Юрджину на нок-рею.
   - Что-нибудь интересное увидели? - спросил я.
   Он покачал головой:
   - Я завидую другим кораблям. Мы -  самое  грязное,  самое  неухоженное  и
самое бедное судно из  всех.  А  ведь  прежде  мы  гордились  внешним  видом
"Сурового щита". Не могу понять, почему Аримиад не замечает, что произошло с
нашим кораблем с тех пор, как он убил нашего старого Барона  Капитана.  Чего
он добивался?
   - Некоторые несчастные люди полагают, что обладание властью уже  само  по
себе делает счастливым. Они захватывают власть разными  способами,  а  потом
удивляются, почему они все так же несчастны. Аримиад убил  ради  того,  что,
как ему казалось, даст ему счастье. А теперь, я думаю, единственное, что ему
по душе, - сделать всех других такими же несчастными, как он сам!
   - Непростая теория, Принц Фламадин. Мы можем так  называть  вас  или  уже
нет? Я видел вас с Белландой  и  понял,  что  остальные  мои  друзья  решили
остаться с вами в дружеских отношениях.  Но  поскольку  вы  не  получили  по
наследству...
   - Зовите меня просто  Фламадин,  если  хотите.  Я  поднялся  сюда,  чтобы
воспользоваться вашим биноклем. Меня особенно интересует  вон  тот  огромный
корабль и люди в белом. Вы можете распознать их?
   - Тот большой корабль  -  единственный  в  своем  роде,  которым  владеет
медвежий народ урсины. Они наверняка  не  выйдут  наружу  до  самого  начала
Мессы. Там женщины в белом, как говорят - каннибалы. Они  совсем  не  такие,
как остальные люди. Они рожают только девочек. Это значит,  что  они  должны
покупать или похищать мужчин из  других  земель  по  очевидной  причине.  Мы
называем их Женщинами-Призраками. Они надевают на себя доспехи  из  слоновой
кости, закрываются полностью от короны до ступней,  и  редко  кто  видел  их
лица. Нам внушили, что их надо бояться и держаться подальше от их  кораблей.
Иногда  они  устраивают  набеги  на  другие  земли  для  похищения   мужчин.
Предпочитают мальчиков и юношей. Конечно, они ничего плохого не  сделают  во
время Мессы, только купят то, что им продадут. Ваши люди готовы иметь с ними
дело, и, как я думаю, Аримиад - тоже, если он не побоится того, что от  него
полностью отгородятся другие Бароны Капитаны. Прошло уже несколько  столетий
с тех пор, как наши корабли торговали рабами.
   - Так значит, мой народ, жители Драахенхайма, покупают и продают рабов?
   - Разве вы этого не знали, принц? Мы  считали,  что  это  всем  известно.
Разве ваш народ только на Мессе позволяет себе заниматься этим делом?
   - Вам придется вспомнить, что я страдаю потерей памяти, Юрджин. Для  меня
загадка: каковы обычаи Драахенхайма.
   - Худший из них состоит в том, - сказал Юрджин, передавая мне бинокль,  -
что Женщины-Призраки - каннибалы. Они подобны самкам паука, которые  сжирают
своих мужчин после того, как они спарятся с ними.
   - Но  они  выгладят  довольно  элегантно  для  паучих.  -  Я  старательно
сфокусировал бинокль на группе женщин. Они что-то обсуждали. Мне показалось,
что им очень неудобно  в  доспехах  из  кости.  При  ближайшем  рассмотрении
доспехи были не просто белыми, но разных оттенков  -  от  светло-желтого  до
коричневатого. Слоновую кость доспехов  украшала  тонкая  резьба.  Отдельные
костяные пластинки соединялись посредством костяных  же  булавок  и  кожаных
петель. Вся эта конструкция плотно и изящно закрывала всю  фигуру  так,  что
женщина в таких доспехах  походила  на  изысканное  насекомое.  Эти  женщины
оказались выше среднего роста, были очень грациозны в движениях, несмотря на
сковывающие одежды, производили весьма приятное впечатление. Мне было трудно
представить себе, что такие красивые женщины  могли  быть  работорговцами  и
каннибалами.
   Две  женщины  склонили  друг  к   другу   головы   в   шлемах   и   стали
переговариваться. Одна из них нетерпеливо покачала головой, другая повторила
сказанное и от желания убедить подняла забрало на шлеме.
   И тогда я смог увидеть часть ее лица.
   Она была невероятно красива и  молода.  Кожа  светлая,  глаза  большие  и
темные, лицо  удлиненное,  треугольной  формы,  как  у  всех  элдренов.  Она
повернулась в мою сторону, и я чуть было не уронил бинокль.
   Я глядел в лицо женщины, которая овладела моей душой, моими мечтаниями  и
сновидениями, которая призывала мою  сестру  Шарадим  и  с  таким  отчаянием
говорила о драконе и мече...
   Но более всего меня поразило, что я узнал это лицо.
   Это было лицо женщины, которую я искал много эонов, женщины, по которой я
страдал, по которой исступленно тосковал дни и ночи, страстно мечтая найти и
воссоединиться с ней.
   Это было лицо моей Эрмижад!

Глава 5

   Мне казалось, что я рассматривал это лицо бесконечно долго.
   Не знаю, как я не свалился с веревочной лестницы в этот миг.
   Я снова и снова повторял ее имя Потом я пытался следить за ее дви