ршегося перед ним
сановника, лицо которого почти касалось  лилово-черных  разводов  кимирского
ковра, и мановением  мизинца  приказал  секретарю  удалиться.  Тот  вскочил,
спрятал перо и, завинчивая на ходу медную чернильницу, исчез за вздувшейся с
шелестом занавесью.
   - И в чем же твоя вина, досточтимый Тамзаа?
   Не разгибая спины, сановник вскинул бледное перекошенное лицо:
   - Я приказал досточтимому Хаилзе  возглавить  караван,  отправляющийся  к
морю... полагая, что он... при его умении и опыте...  достойно  справится  с
этим делом...
   - Это было при мне, - сухо  напомнил  Улькар,  оглаживая  двумя  пальцами
черные тени под внимательными усталыми глазами. - Будь это преступлением,  я
казнил бы тебя уже тогда... Так что же все-таки случилось, досточтимый?  Как
я понимаю, Хаилза не оправдал твоих надежд?
   - Шарлах взбунтовал один из кораблей, отбился от каравана, а  четыре  дня
назад совершил налет на тень Ар-Мауры...
   Главное было  сказано.  С  неподдельным  страхом  Тамзаа  всматривался  в
застывшее лицо государя. На скулах Улькара обозначились  желваки,  судорожно
передернулся кадык.
   - Распрями хребет, - бросил государь, брезгливо  глядя  на  облитую  алым
шелком спину сановника. - На тебя неприятно смотреть.
   Тамзаа  осторожно  выпрямил  позвоночник,  но  не  до  конца  -  приличия
требовали хотя  бы  полупоклона.  Государь  внезапно  сорвался  с  места  и,
пробежавшись из угла в угол, вновь остановился перед ожидающим своей  участи
сановником.
   - Итак, - страшным шепотом начал он, - вражда между кланами  закончилась,
не  правда  ли?  Бессмертие  государя  нарушало  и  твои  планы,   и   планы
досточтимого Альраза?
   - Государь...
   - Молчи! ! И кого же из моих отпрысков вы назначили мне в наследники?
   Льягу, сына Ринад, или Авла, сынаАйют?
   - Госу...
   - Молчи! ! Ради такой великой цели Альраз даже пожертвовал  своим  родным
дядей, караванным Хаилзой!  ..  -  Страшный  сухой  смешок  государя  бросил
досточтимого Тамзаа в холодный пот. Улькар запнулся, нахмурился.  -  Кстати,
он жив?
   - Не знаю, государь... Возможно, Шарлах взял его заложником... - Сановник
взглянул на Улькара и испуганно смолк.
   - Шарлах... - выдохнул тот, и глаза его остекленели.  Тамзаа  с  трепетом
ждал, что он скажет дальше, но государь молчал, потом вздохнул прерывисто  и
резко повернулся к сановнику. - Ты найдешь мне Шарлаха, - негромко  приказал
он. В голосе его уже не было гнева, в нем звучала Лишь  усталая  беспощадная
решимость. - Мне не важно, что там случилось с  Хаилзой,  мне  не  интересна
судьба каравана... Но найди мне Шарлаха, досточтимый! Бочка с морской  водой
должна быть здесь в течение одной луны.
   - Государь! ..
   - Хорошо, двух! - Улькар вновь усмехнулся, глядя на  застывшего  от  горя
сановника. - Ты это дело начал, ты его и  закончишь.  Итак,  две  луны.  Две
луны, досточтимый! Кстати, это  касается  и  твоего  нового  друга  Альраза,
можешь ему так и передать... Хотя не надо,  я  его  сам  обрадую.  А  сейчас
садись и пиши.
   Воскресший Тамзаа, всплеснув алым шелком, кинулся к столу и, заняв  место
секретаря, уставился на Улькара.  Спохватился,  наколол  на  дощечку  чистый
разлинованный  пергамент,  развинтил  одну  из   чернильниц,   выхватил   из
стеклянной кимирской вазочки заточенное перо и вновь воззрился на государя.
   - Улькар, государь и повелитель Единой Харвы, непостижимый и бессмертный,
- покусав нижнюю губу, начал диктовать тот сквозь зубы, - повелевает  своему
слуге...
   - ...повелевает... - шептал  досточтимый  Тамзаа,  склоняясь  к  столу  и
скрипя пером, - своему слуге...
   Миновав  строй  охраны,  подобный  ряду  статуй   из   черного   гранита,
потрясенный сановник дошел до конца коридора, свернул  направо  и  лишь  там
позволил себе пошатнуться с тихим стоном.
   - Вар-ран! .. - в тихой ярости выговорил он; - Самый тупой из варанов! ..
***

   Даже он  при  своей  ненависти  к  досточтимому  Хаилзе  недооценил  всей
глупости красномордого караванного. Допустить мятеж на головном корабле чуть
ли не в первый день похода! .. Горе стране, имеющей таких полководцев...
   Добравшись  до  своих  покоев,  Тамзаа  бросил  исписанный  под  диктовку
государя свиток на стол и некоторое время бессильно обвисал на стуле.  Потом
собрался с силами и кликнул Ирву.
   - Мне нужен Шарлах, - бросил он без предисловий. - Достань мне Шарлаха.
   Хоть из моря вынь, но достань.
   И  вновь  ни  малейшей  боязни  не  отразилось  в  больших  карих  глазах
секретаря.
   Ирва молча вынул покрытую воском дощечку и кипарисовое стило.
   - Кто он?
   Досточтимый Тамзаа въелся глазами в невозмутимое смуглое  лицо  юноши.  В
дела, связанные с поимкой знаменитого разбойника и подготовкой каравана  для
досточтимого Хаилзы, он секретаря по некоторым соображениям не посвящал, так
что вопрос Ирвы прозвучал вполне естественно. Должно  быть,  у  досточтимого
просто разыгрались нервы: опять померещилось,  что  молчаливый  широкоскулый
юноша знает куда больше, чем ему положено знать.
   Нехотя он  объяснил  в  двух  словах,  о  ком  идет  речь,  не  упомянув,
естественно, ни  о  море,  ни  о  просмоленной  бочке  на  головном  корабле
каравана. Ирва занес данные на покрытую воском дощечку и  склонился,  ожидая
дальнейших приказаний.
   Досточтимый Тамзаа долго хмурился и молчал. Наконец решился.
   - Пошли гонца к Альразу... И чем быстрее, тем  лучше.  Мне  нужно  с  ним
встретиться. С глазу на глаз.
   Вот теперь секретарь был поистине  ошеломлен.  Родственники  первой  жены
государя Ринад, сплотившиеся вокруг Тамзаа, и родственники второй жены Айют,
во главе которых стоял Альраз, отношений  друг  с  другом  не  поддерживали.
Если, конечно, не брать во внимание постоянные интриги и куда  менее  частые
отравления.
   Ирва поднес было стило к восковой дощечке, но  сановник  коротко  тряхнул
головой,  и  кипарисовый  стерженек  отдернулся.   Записывать   такое   было
неразумно, да и просто опасно...
   Оставшись один, досточтимый Тамзаа позволил себе не спеша выцедить  кубок
прохладного вина, однако развеять тягостные раздумья ему так и не удалось.
   Победа обернулась поражением. Гнев государя обрушился не на незадачливого
Хаилзу,  а  на  самого   сановника.   Мысль   о   том,   что   красномордого
дурака-караванного, должно быть, нет в живых, также не утешала...
   В таком-то вот угрюмом настроении  и  застал  своего  господина  довольно
быстро вернувшийся Ирва.
   - Что? - нахмурился досточтимый.
   - Альраза сейчас во дворце нет. Я отправил гонца к нему домой.
   Относительно же Шарлаха...
   Досточтимый Тамзаа удивленно  вскинул  голову.  Нет,  без  сомнения,  его
секретарь был каким-то дивом  в  своем  роде.  Неужели  за  то  время,  пока
сановник прихлебывал вино и предавался мрачным размышлениям, Ирва  ухитрился
что-то разузнать о Шарлахе?..
   - Да?
   - Сегодня  перед  рассветом  в  такырах  Талланы  была  разбита  торговая
каторга.
   Утром владелец остановил почтовик, идущий  в  Харву  из  тени  Ар-Нау,  и
передал с ним жалобу.
   - Глупец, - презрительно фыркнув, изронил сановник. - Теперь еще и  судна
лишится... А при чем здесь Шарлах?
   - В жалобе сказано, что нападавшие шли на почтовой каторге. Насколько мне
удалось выяснить, кроме  Шарлаха,  никто  никогда  не  захватывал  подобного
судна. Кроме того, владелец прямо утверждает, что ограбил его именно Шарлах.
   С этими словами Ирва наклонил  голову  и  вручил  досточтимому  свиток  с
жалобой. Тот поспешно развернул его и уставился на корявую вязь. Несомненно,
владелец ограбленного судна писал жалобу сам.
   - Таллана...  -  хрипло  сказал  наконец  досточтимый  Тамзаа,  вскидывая
обезумевшие глаза. - Но это же совсем близко к Харве! Чего же ты мешкаешь?!
   - Боевая каторга ?Геккон? вот-вот должна выйти из южного порта, -  ровным
голосом известил Ирва.
   Тамзаа недоверчиво, чуть ли не с суеверным страхом  покосился  на  своего
секретаря. Потом всмотрелся повнимательней и снова забеспокоился.
   - Что-нибудь еще?
   - Нет, - после секундного колебания ответил тот. -  Но  я  бы  на  всякий
случай послал в Зибру распоряжение нагрянуть в тень Ар-Кахирабы и в Турклу.
   - Не понимаю.
   - Ap-Maypa в своей жалобе утверждает, что мятежный караван  направился  к
югу, - объяснил Ирва. - Значит, либо Пьяная тень, либо Туркла.
   - Но ведь налет был  четыре  дня  назад!  За  это  время  запросто  можно
побывать в Туркле и снова подняться к  северу!  -  уже  раздражаясь,  бросил
Тамзаа. - Что тебя смущает?
   - Меня смущает отсутствие двух остальных кораблей, - бесстрастно  ответил
секретарь.
   - Н-ну... - Досточтимый несколько замялся. - Шарлах мог продать их в  той
же Туркле и оставить себе одну только почтовую каторгу...
   - Я бы  на  его  месте  постарался  избавиться  именно  от  почтовика,  -
задумчиво заметил Ирва.
   - Да, но владелец-то утверждает, что ограбил его Шарлах, а не  кто-нибудь
иной!
   - Да...  -  вновь  поколебавшись,  сказал  секретарь.  -  Но,  во-первых,
владелец мог не правильно понять грабителей.  А  во-вторых,  сами  грабители
часто называют шайку именем главаря.
   - То есть ты хочешь сказать, что Шарлах разделил свои  силы?  -  Сановник
тревожно задумался. Потом решительно кивнул:
   - Ты прав. В любом случае вреда от этого не будет. Да и флот Зибры что-то
застоялся в последнее время. Пусть сходят в Турклу и  в  Ар-Кахирабу.  Такие
походы только на пользу...

***

   Не исключено, что рассудком Улькар повредился  именно  из-за  бесконечных
склок,  в  которые  его  втравили  родственники  жен.  Во   всяком   случае,
бессмертным он себя объявил сразу после того, как оба  враждующих  семейства
подступили к нему с  двух  сторон,  смиренно  и  настойчиво  умоляя  назвать
наследника.
   На отцовский престол в будущем претендовали пятнадцатилетний  Льяга,  сын
Ринад, и одиннадцатилетний Авл, сын Айют.
   Добром это дело не кончилось -  Улькар  закусил  удила.  Его,  победителя
Кимира, ставили перед выбором! Его, можно сказать, хоронили заживо! И кто?
   Вчерашняя мелкая знать, поднявшаяся лишь потому, что древние  роды  Харвы
сгинули в огне мятежа, опрометчиво приняв сторону Орейи Четвертого!

***

   Уже утром следующего дня грянул указ  о  бессмертии  государя.  Возможно,
Улькар решил таким образом раз и навсегда  разрубить  затянувшийся  намертво
узел дворцовых интриг. Действительно,  какие  могут  быть  наследники,  если
государь бессмертен? Досточтимый Сейта осмелился ужаснуться,  и  это  стоило
ему головы. Попытались воздействовать  на  Улькара  через  первосвященников.
Результатом были разрушение храма Четырех Верблюдов и  указ  о  божественной
сущности государя. И жители Харвы притихли испуганно, тогда лишь  сообразив,
что правитель их безумен.
   Тем не менее борьба  за  наследство  продолжалась.  Мало  кто  при  дворе
понимал  слово  ?бессмертный?  буквально.  В  большинстве  своем   сановники
искренне полагали, что бессмертие государя  есть  некий  символ  Власти,  не
более. Тот же Орейя Четвертый, к примеру, именовался ослепительным, но  ведь
не светился же!
   Однако поход за морской водой в корне менял  дело.  Речь  уже  шла  не  о
титуле - речь шла  о  реальном  бессмертии,  если,  конечно,  верить  трудам
древних... Даже ко всему привыкший Тамзаа испытал потрясение,  когда  Улькар
объяснил,  зачем  ему  понадобился  разбойник  Шарлах.  Тем  же  вечером   в
состоянии, близком к панике, сановник приказал Ирве найти и собрать у себя в
доме всех ученых, кому посчастливилось пережить  мятеж.  Ученых  собрали,  и
досточтимый Тамзаа потребовал от них истины.
   Истин,  к  его   удивлению,   оказалось   несколько.   Особенно   поразил
досточтимого некий мудрец, подозрительно смахивающий на нищего. Он объяснил,
что море есть антитеза пустыни, возникающая в человеческом  воображении  под
влиянием  солнечных  лучей  и,  следовательно,  отношения  к  бессмертию  не
имеющая.
   Отпустив этих оборванцев, сановник долгое время пребывал в  задумчивости.
Суждение  нищего  мудреца  ему  понравилось,  но  было  ли   оно   истинным,
досточтимый не знал. Все, конечно, могла решить случайная смерть Шарлаха  во
время облавы на него, но, поколебавшись,  досточтимый  решил  оставить  пока
разбойника в живых и несколько усложнить интригу.
   И, как выяснилось, зря...

Глава 13

СОБРАТ ПО РЕМЕСЛУ

   Приход в Турклу разбойничьего каравана переполоха  не  вызвал  -  пестрое
население этого странного оазиса и не такое видывало.  Громкое  имя  главаря
также никого особо не поразило. Как  выяснилось,  о  Шарлахе  здесь  слышали
краем уха, поскольку награбленное добро он  сбывал  исключительно  в  Пьяной
тени и столь далеко на юг не забирался ни  разу  по  причине  утлости  своих
корабликов. Было даже слегка обидно, что грозный разбойник, от одного  имени
которого вот уже второй год трепетала вся Пальмовая Дорога, считается  здесь
вполне заурядной личностью.
   Хотя, с другой  стороны,  разбой  в  Харве  никогда  не  достигал  такого
размаха, как,  скажем,  в  юго-восточных  провинциях  Кимира,  где  наглость
пустынных стервятников однажды дошла до того, что они осадили Алийбу  (в  ту
пору главный город государства) , угрожая  штурмом  и  требуя  баснословного
выкупа. И хотя разбойничьи орды были тогда рассеяны своевременно подошедшими
войсками, Орейя Третий счел за благо перенести столицу  в  более  безопасное
место.
   Укрепившись в новой  цитадели,  сей  воинственный  государь  вознамерился
окончательно искоренить  разбой,  однако  был  застигнут  в  разгаре  сборов
внезапной смертью, а бездарный его преемник Орейя Четвертый... Ну да история
смуты и отделения Харвы достаточно известна.
   Прорвавшийся по трупам к обломкам трона полководец  Гортка,  одно  время,
кстати,  тоже  числившийся  в  разбойниках,  решил  продолжить  дело   Орейи
Третьего. Его стараниями Кимир каким-то  чудом  уберегся  от  окончательного
развала, а бесчисленные шайки грабителей быстро ощутили, что рука  у  нового
государя  весьма  твердая.  Несколькими   решительными   рейдами,   невольно
заставляющими  вспомнить  сомнительное  прошлое  полководца,  Гортка  Первый
разорил такие старинные разбойничьи гнезда, как Алияни и Порт-Ганеб,  однако
оазис Туркла, неожиданно оказавшийся на границе  двух  держав,  избег  общей
участи, вовремя попросив покровительства Харвы.
   Прекрасно понимая, что из-за отдаленности и  труднодоступности  управлять
Турклой невозможно, Улькар, в ту пору еще не объявивший себя богом,  все  же
принял этот оазис под высокую руку - исключительно с целью еще раз навредить
западному соседу.
   Пожалуй, Туркла была единственной тенью в пустынях, немало выигравшей  от
раскола  великой  державы.  Торговля  между  Харвой  и  Кимиром   фактически
прервалась. После  того  как  безумный  Улькар  запретил  вывозить  в  Кимир
что-либо ценное, пограничные караваны Харвы стали для купцов  куда  опаснее,
чем сами разбойники. Остановив торговую каторгу, стражи порубежья  объявляли
контрабандой все, что им вздумается. Когда же лун пять назад было объявлено,
что купцы имеют право следовать из Кимира  в  Харву  и  обратно  лишь  через
перечисленные в указе тени, пустыни и  впрямь  стали  пустынями.  Оставалась
одна отдушина на юге, один-единственный порт, куда  на  законных  основаниях
могли заходить корабли обеих держав, - Туркла.
   Заурядное разбойничье гнездо преобразилось. Три огромных базара  затихали
только с наступлением полной темноты. Здесь  торговали  всем.  Отсюда  гнали
шелк в Кимир и  крашеное  стекло  в  Харву.  Сюда  стекались  двумя  мощными
потоками золотые кругляшки с профилями Орейутов, Улькара и Гортки Первого. В
обоих портах, где раньше ютилась пара-тройка утлых  разбойничьих  суденышек,
теперь негде было приткнуть каторгу. За каждое место приходилось выкладывать
целое состояние.
   И что самое забавное: разбойничья Туркла уже всерьез начинала бороться  с
разбоем.  Грабежи  вредили  торговле,  и  вот  прославленные  главари  шаек,
польстясь на неслыханное доселе  вознаграждение,  сами  нанимались  охранять
богатые караваны.
   По традиции Туркла управлялась двумя погонщиками, сменяемыми  каждые  два
года. Пара корявых, оправленных в золото посохов,  когда-то  принадлежавших,
если верить легенде, двум погонщикам  верблюда  по  имени  Зибра,  вручалась
самым  уважаемым  жителям  оазиса,  то  есть  наиболее  удачливым  скупщикам
краденого или содержателям крупных притонов и веселых домов.
   Промыслов в Туркле не водилось - все, включая тес и камень для  построек,
ввозилось со стороны. Тем не менее городок производил если не чарующее,  то,
во  всяком  случае,  ошеломляющее  впечатление.  Узорно   вымощенные   улицы
соседствовали с глинобитными заборами, а роскошные ткани дорогих  халатов  с
выжженными добела отрепьями. Архитектура поражала буйным  смешением  стилей:
строгие линии Харвы сплошь и рядом внезапно  взрывались  вычурными  изысками
Кимира. Впрочем, довольно скоро Ар-Шарлахи поймал себя на том, что находит в
этом определенную прелесть. Особенно умилил его  храм  Четырех  Верблюдов  -
точная копия  ныне  разрушенного  храма  в  Харве,  но  только  до  смешного
маленький. Подпрыгнув, Ар-Шарлахи,  пожалуй,  смог  бы  коснуться  кончиками
пальцев позеленевшего копыта одного из верблюдов, украшающих  углы  розового
кубического  здания.  Бронзовые  звери,  презрев  свой  малый  рост,   гордо
выпячивали покрытые броней шеи и задирали увенчанные страшным рогом головы -
все четверо: Авр, Зибра, Ганеб и Ай-Агвар.
   Собственно,  в  город  Ар-Шарлахи  выбрался  только   на   третий   день.
Проснувшись утром в каюте досточтимого Хаилзы с  тяжелой  головой  и  приняв
первую чашку вина, он подумал,  морщась,  что  надо  бы  наконец  прекратить
пьянство и  всерьез  заняться  собственной  судьбой.  Где-то  поблизости  за
переборкой обиженно бубнили басы и опасно срывался хрипловатый высокий голос
Алият.
   - Нет, ну... Расковать - расковали, и что ж теперь? С голоду помирать?..
   - Могу приковать снова.
   - Нет, ну... Остальным-то...
   - Остальные заложников не убивали. Считать умеешь? Два надсмотрщика. Даже
если их оценить как матросов, это сто улькаров золотом.  Вас  трое.  Значит,
примерно по тридцать три улькара на храп. А ваша доля -  двадцать  пять.  То
есть вы еще и в долгу остались...
   - Так мы ж и не требуем, госпожа. Мы же просим...
   - В Туркле просят только на базаре. А здесь корабль Шарлаха.
   - Да ладно вам... - мрачно проклокотал  некто,  до  сей  поры  молчавший.
Права она... Как надсмотрщиков кончать прикованных  -  так  храбрые,  а  как
расплачиваться - сразу и заскулили... Не сожгли тогда - и  на  том  спасибо.
Пошли, скарабеи...
   За переборкой зашаркали, закашляли, слышно  было,  как  всхлипнули  петли
бортового люка. Потом дверь каюты открылась, и вошла Алият. Без  стука.  Как
всегда.
   - Каторжане? - сипло спросил ее Ар-Шарлахи.
   - А то кто же?  -  Как  бы  удивляясь,  Алият  качнула  головой.  -  Чуть
пожалеешь
   - сразу взнуздать норовят... А тот,  красноглазый,  вроде  ничего...  Вот
увидишь, наниматься придет.
   Она села в углу, скрестив по-кимирски ноги, потом окинула взглядом пустые
кувшинчики и безнадежно усмехнулась.
   - Да я уже все... - успокоил Ар-Шарлахи. - Хватит, попьянствовал...
   - С людьми я расплатилась, вроде все пока довольны,  -  сказала  Алият  и
нахмурилась. - Мало ты взял с  Ар-Мауры.  Деньги  кончаются.  Имей  в  виду,
почтовик я отдала на продажу. Может, какой дурак найдется - купит... Команда
гуляет в Туркле, караулы выставлены...
   - А почему ты мне об этом докладываешь?
   - Да некому пока больше...
   - А про Шарлаха так ничего и не слышно? - осторожно спросил он.
   Алият вздохнула, плечи ее устало поникли.
   - Никаких пока следов... Наняла тут одного  -  разузнать,  а  он  пришел,
дурачок, и давай о тебе рассказывать...
   - Как? - не понял Ар-Шарлахи.
   - Т