ия беседовать  у
них не было. Трудились в Совете они давно и неплохо уживались друг с другом,
хотя не считали себя близкими друзьями. Не было у них и желания порассуждать
вслух о возможной причине задержки.
   В результате они просто молча сидели в ожидании принца.
   Это гнетущее однообразие было нарушено несколько минут назад посыльным из
Храма с кратким посланием  Лорду  Горниру,  Министру  Провинций.  На  письме
стояла пометка "Срочно". Именно его держал в руках Лорд Горнир.
   - Какие матуанцы? - повторил вопрос Лорд Шуль.
   - Матуанцы из Хао Тана, - ответил Горнир. - Это в провинции Матуа.
   - О-о-о, - протянул Шуль, теряя интерес. - Никогда там не был.
   - И я тоже, -  сказал  Горнир.  -  Насколько  мне  известно,  город  этот
довольно заурядный - ещё  одно  сборище  торговцев  и  чиновников.  В  Матуа
полным-полно таких поселений. Но кто-то убил их префекта.
   Шуль, собиравшийся пояснить, что не бывал не только в этом городке, но  и
в Матуа вообще, выпрямился в кресле.
   - Убили?
   - Так по крайней мере заявляют. Убит в собственной постели.
   - Минуточку, Горнир. - Шуль оперся обеими руками о подлокотник кресла.  -
Это был домдарский префект или матуанский?
   - Домдарский, - ответил Горнир. - Во всяком случае, не матуанец. Судя  по
имени, он карамадорец.
   - Не важно.
   Шуля  имя  не  интересовало.  Он  подобно   многим   считал,   что   если
правительственный чиновник не местный житель,  то  он  все  равно  домдарец,
независимо от национальности своих предков. Боги давным-давно высказали свое
неодобрение чрезмерной  озабоченностью  некоторых  особ  чистотой  фамильной
линии, и даже для оракулов слово  "Домдар"  утратило  связь  с  определенной
этнической группой.
   - Государственный чиновник Домдара был умерщвлен в  постели?  Убит  не  в
пьяной драке и не при уличном грабеже, а в собственном доме?!
   - Похоже на то.
   - И у него не было охраны?
   - Охрана была. В Матуа никаких беспорядков не наблюдается уже много  лет,
но охрана тем не менее имелась. Убийца проник через крышу.
   - Какая наглость! - воскликнул потрясенный Шуль,  откидываясь  на  спинку
кресла. - В былые времена никто даже не осмелился бы подумать о покушении на
официального представителя Домдара!
   Горниру не надо было спрашивать у Лорда, что он  имеет  в  виду.  Шуль  в
значительной степени прав. В старые добрые времена можно было  обратиться  с
вопросом к оракулу и тут же узнать имя  и  местонахождение  преступника.  Не
нашлось бы такого  глупца  или  затаившего  на  кого-нибудь  злобу,  который
отважился бы при сложившемся тогда общественном порядке  напасть  на  своего
правителя.
   Но положение коренным образом изменилось семь лет назад, после  того  как
оракулы объявили, что умолкают навсегда.
   Горнир  завидовал  своим  предшественникам.  Им  было  значительно  легче
исполнять обязанности Министра Провинций. Практически все  более  или  менее
важные проблемы решались проще. Говорят, два последних года накануне  смерти
его отца оказались просто ужасными по сравнению с тем, что было до этого.
   С другой стороны, если б оракулы оглашали волю богов пять лет  назад,  то
он, Горнир, мог бы и не стать Министром Провинций: боги выбирали наследников
не по старшинству в роде, а исходя из заслуг претендентов. Они могли назвать
Министром его младшего  брата,  одну  из  сестер,  кузена  или  даже  вообще
какого-нибудь чужака.
   Но все это давно кончилось,  и  теперь  Домдару  приходилось  продираться
сквозь трясину государственного управления без божественных указаний. Горнир
продолжал молча размышлять о содержании письма,  в  то  время  как  Шуль  не
переставал громко ворчать.
   Министру Провинций крайне не  понравилось  то,  что  он  прочитал.  Матуа
никогда серьезно не протестовала против  правления  Домдара,  а  префект  по
имени Анока Кахи не попадал в поле зрения Горнира.  В  Империи  существовала
сеть  тайных  агентов,  в  задачу  которых  входило   выявление   проступков
государственных служащих и любых других неблаговидных  действий  чиновников,
способных повлечь за собой народные волнения. Если  убийству  предшествовала
серия незаконных  действий  префекта,  то  об  этом  должны  были  поступить
сообщения в Министерство Провинций.
   У Министра не было возможности следить за каждым префектом,  вице-королем
или губернатором по всей империи. И,  конечно,  доклады  агентов  не  всегда
доходили до Горнира - кое-кто из подчиненных мог посчитать, что именно  этот
доклад, если он существовал, не достоин  внимания  шефа.  Горнир  решил  все
проверить лично.
   Письмо содержало стенографическую запись показаний одного  из  помощников
префекта, и в этих показаниях не было и намека на  то,  что  подчиненные  не
любили Аноку, или  на  иные  обстоятельства,  позволявшие  предвидеть  такой
поворот событий.
   - Поверьте моему слову, на сей раз заваривается серьезная  каша.  -  Шуль
поднялся с кресла. - Теперь, когда у нас  нет  прямых  контактов  с  богами,
появляются типы, которые подвергают сомнению факт, что мы все ещё пользуемся
милостью  небес.  Они  думают,   будто   им   позволено   делать   все   что
заблагорассудится,  в  том  числе  третировать  чиновников  Домдара,  словно
заурядных обывателей.
   - Мы  и  есть  теперь  заурядные  обыватели,  -  пробормотал  Горнир,  не
вслушиваясь особенно в слова Шуля.
   В письме упоминалась и убитая вместе с префектом его сожительница.  Может
быть,  она  послужила  причиной  преступления?  У  неё  мог  быть   ревнивый
возлюбленный, или слишком горячий отец, или  брат,  которому  казалось,  что
Анока относится к ней как-то не так…
   Традиционным средством мести в Матуа был яд, поэтому Министру никогда  не
доводилось слышать о проникновении в дом через крышу и о вспарывании животов
во время сна. Однако нельзя исключать того, что родичи сожительницы не чтили
традиций.
   Помимо прочего в сообщении говорилось о том, что из дома украдены золотые
вещи и некоторые иные ценности. Доклад, однако, был непростительно краток во
всем, что касалось количества и стоимости украденного. В нем,  например,  не
указывалось, чьих рук это дело: одинокого  убийцы,  прихватившего  кое-какие
вещички на память, или целой  банды,  начисто  разграбившей  дом.  В  Матуа,
естественно, водились воры - не  так  много,  правда,  как  в  Олнамии,  где
воровство считалось искусством, но все же гораздо больше, чем в  Сотале  или
Даоне…
   - Мы - избранники богов! - вдруг заорал Шуль, от чего Горнир вздрогнул.
   - Были таковыми, - заметил он, отрывая взгляд от пергамента. - Теперь  мы
обычные люди, самостоятельно ведущие свои дела. И  мне  бы  хотелось,  чтобы
дела эти шли как можно лучше…
   Его прервал звук открываемой  двери.  Оглянувшись,  он  увидел  вошедшего
Принца Гранзера. Министр поспешно свернул пергамент и спрятал его в складках
одежды.
   - Ваше Высочество! - Горнир встал с кресла.
   - Милорды! - Принц слегка склонил голову.
   - Как чувствует себя Ее Величество? - вежливо поинтересовался Горнир.
   - Ее Величество -  старая  женщина,  страдающая  артритом  и  несварением
желудка, которой вдобавок приходится терпеть раздоры между своими детками. В
остальном же она чувствует себя превосходно, - кисло произнес Принц и тут же
прибавил:
   - По крайней мере сегодня она ухитрилась удержать в желудке свой завтрак.
   Горнир нахмурился. Но  не  потому,  что  Гранзер  проявил  неуважение,  -
Министр к этому привык, да и положение Принца допускало некоторую  вольность
по отношению к правящему дому. Лорда беспокоили возникшие за  последний  год
осложнения с пищеварением Императрицы. Ее здоровье имело огромное  значение,
так как Империя не была готова к переменам. Беретрис восседала на троне  без
малого полвека, и механизм восшествия на престол нового  суверена  несколько
заржавел, а возможно, и вообще вышел из строя, так  как  оракулы  теперь  не
могли ни предупредить о предстоящей кончине  монарха,  ни  помочь  в  выборе
наследника или наследницы.
   - И что же привело вас ко мне? - осведомился принц, устало массируя виски
кончиками пальцев.
   -  Голод,  Ваше  Высочество,  -  торопливо  ответил  Горнир,   не   давая
возможности Шулю высказаться первым. - На внешнем архипелаге Островов Вируэт
погиб урожай,  чума  истребила  тысячи  овец,  улов  рыбы  оставляет  желать
лучшего. Начать хотя бы с того, что запасы продовольствия пошли на убыль…
   - Но почему так сократились запасы? - со вздохом прервал Министра  Принц.
- Разве мы их не предупреждали, что не можем теперь предсказывать погоду?
   Горнир виновато пожал плечами.
   - Цены на зерно на Островах в прошлом году были очень высокими. И фермеры
не  устояли  перед  соблазном  продать  урожай.  Рыба  и  овцы  не  способны
прокормить жителей Островов.
   - Если они так хорошо заработали на продаже зерна, то  почему  бы  им  не
прикупить его в этом году? - спросил Гранзер.
   - В этом году цены ещё выше, - пояснил Горнир.
   - Коль скоро они обращаются к Империи с просьбой помочь им  в  несчастье,
мы это сделаем, - кивнул Принц. - Но почему вы  считаете,  что  этим  должен
заниматься именно я, а не кто-то иной на более низком уровне?
   - Потому что у  меня  нет  возможности  организовать  доставку  зерна,  -
ответил Горнир. - С помощью Лорда Дабоса  я  собрал  достаточное  количество
продовольствия для островитян - оно сейчас  находится  в  портах  Форстен  и
Ришна Габиделла. И я был вынужден просить  Леди  Мирашан  и  Лорда  Орбалира
помочь с доставкой, однако  они  не  соглашаются  добровольно  сделать  это.
Полагаю, вы предпочитаете не нанимать частных судов, чтобы не наносить  урон
Имперскому Казначейству.
   - Мирашан… - задумчиво  протянул  Принц  Гранзер.  -  Но  что  она  может
сделать? У неё нет кораблей, способных отправиться на Острова.
   Леди Мирашан была Министром Торговли и контролировала порты, а  не  флот.
Пузатые плоскодонные портовые суда, подпадающие под её юрисдикцию, не  могли
пересечь бурные северные моря. Но у Горнира был готов ответ.
   - Она могла бы взамен портового сбора обязать все суда, направляющиеся  в
Вируэт, использовать  зерно  в  качестве  балласта.  Зерно  передавалось  бы
губернатору в порту Мабор для последующего распределения.
   - А Орбалир мог бы просто направить свои корабли, - продолжил за Министра
Гранзер.
   Лорд Орбалир был Комиссаром Имперского Флота и отвечал за военные суда.
   - Совершенно верно, Ваше Высочество.
   - И каковы масштабы этого голода? - поинтересовался Принц.
   Лорд Горнир изложил цифры и факты.
   Полчаса  спустя  вопрос  был  решен.  Нехватка  продовольствия  оказалась
настолько серьезной, что островитяне могли стать неуправляемыми и отказаться
платить владельцам торговых судов. В силу данного  обстоятельства  перевозка
возлагалась на военный флот Лорда Орбалира с морскими пехотинцами на  борту,
способными обеспечить порядок при распределении зерна.
   - У вас есть вопросы ко мне, милорд? - спросил напоследок Гранзер.
   Горнир не знал, как поступить. Он дотронулся до того места  под  одеждой,
где дожидалось своего часа сообщение храмовых магов о ситуации в Матуа.
   Простое убийство, хоть и  совершенно  неожиданное,  вряд  ли  заслуживало
внимания Председателя Имперского Совета. Кроме того,  Принц  выглядел  очень
утомленным.
   - На сегодня все, Ваше Высочество, - с поклоном ответил Горнир.
   - Отлично, - произнес Гранзер и обратился к Лорду Шулю:
   - Вы проявили величайшее терпение, милорд. Что я могу для вас сделать?
   Лорд Шуль пустился  в  очередную  филиппику  о  необходимости  радикально
реформировать правительство, ограничить власть Великого Храма и его жрецов и
приблизить работу Имперского Совета к требованиям современности.
   Лорд Горнир не стал слушать  гневные  рассуждения  коллеги.  Он  тихонько
выскользнул из приемной, желая как можно скорее известить о  решении  Принца
Лорда Орбалира. После  этого  он  собирался  зайти  в  Великий  Храм,  чтобы
направить в Пай Шин послание губернатору Матуа с приказом  назначить  нового
префекта. Кроме того, следовало послать распоряжение непосредственно властям
Хао Тана, чтобы те не жалея сил вели поиски преступников.
   Дело, конечно, было не особо важное, но внимания все же требовало.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Проклятая железка не желала гнуться как следует. Бардетта  хотела,  чтобы
новый канделябр являл  собой  ровную  окружность,  а  у  Малледа  ничего  не
получалось. Он покосился на непослушный металл, зажатый в кузнечных  щипцах,
затем перевел взгляд на горн. Может быть, ещё немного размягчить железо?
   Нет, это вряд ли поможет.  Маллед  подозревал,  что  существует  какой-то
совсем несложный прием, которого он просто не знал. Отец мог бы за несколько
секунд все ему показать, но Хмара поблизости не было. Он отправился в Йелдау
к горному мастеру, поторговаться о цене на железную руду,  и  вернется  лишь
через пару дней.
   Если бы Бардетту устраивал канделябр размером чуть меньше, Маллед мог  бы
придать железу нужную форму при помощи  колеса  от  телеги,  но  она  желала
получить громадный светильник размером с мельничный жернов…
   Мельничный жернов. "Можно ли раздобыть  его?"  -  подумал  Маллед,  глядя
через открытую дверь кузницы в сторону Бьекдау,  где  имелись  две  или  три
мельницы. На одной из них, возможно, и найдется старый жернов…  Но  доставка
обойдется ему…
   Маллед  удивленно  заморгал,  так  и   не   решив   до   конца   проблему
транспортировки жернова. Со стороны деревни по аллее шел человек, облаченный
в белую мантию.
   Сначала он подумал, что это Оннел, шутки ради накинувший на  себя  что-то
белое, но тут же от этого предположения  отказался.  К  кузнице  направлялся
явно чужой - шаг его совсем не походил на столь знакомую  Малледу  развязную
походочку Оннела.
   В  Грозеродже  так  никто  не  одевался,  а  заказчика  из  Бьекдау   или
Давренароджа ждать не приходилось. Хотя Хмар и  Маллед  слыли  превосходными
мастерами, в каждом из этих поселений была своя кузница, а в Бьекдау даже не
одна.
   Время от времени в кузницу заглядывали  путешественники,  чтобы  заменить
оторвавшуюся подкову или выправить ось повозки. Но станет ли обычный  путник
носить такой непрактичный, доходящий до лодыжек белый балахон?
   Когда  незнакомец  приблизился,  Маллед  получил  ответ  на  так   и   не
произнесенный вслух вопрос. Конечно, это  жрец.  Только  жрецы  пускаются  в
дорогу в белых мантиях.
   - Эй! - закричал служитель богов, увидев, что Маллед смотрит на него.
   Молодой кузнец опустил молот и щипцы и, оставив незаконченную  работу  на
наковальне, вытер руки  о  кожаный  фартук.  Прищурившись,  он  наблюдал  из
полумрака прокопченной кузницы за освещенным солнечным светом незнакомцем.
   Жрец казался довольно безобидным. Он был не молод - на вид старше  Хмара,
- с изрядно поседевшими шевелюрой и бородой. Однако служитель богов держался
прямо, был широкоплеч и высок, всего лишь на голову ниже Малледа.  Оружия  у
него, скорее всего, не имелось, но в непомерно широких рукавах мантии  можно
было спрятать что угодно.
   Жрец шагал быстро, не обращая внимания  ни  на  металлическое  ограждение
кладбища, ни на лужайки с поблекшей  травой,  ни  на  яркие  краски  осенней
листвы. Он без промедления миновал противопожарный ров,  и  Маллед  встретил
его у дверей кузницы.
   Раньше ему никогда не доводилось говорить  со  жрецами,  хоть  видел  их,
разумеется, неоднократно, главным образом во время  празднеств  и  ежегодных
поминальных обрядов, призванных обеспечить душам усопших свободный переход в
загробное царство и спасти тела от осквернения. А ещё жрецы храма в  Бьекдау
совершали ритуал  его  бракосочетания  с  Анвой,  на  которое  Баранмель  не
соизволил явиться, дав повод обитателям  Грозероджа  немного  подшутить  над
молодоженом. Маллед также совершал ежегодное паломничество в святилище  бога
кузнецов Дремегера, и всегда вокруг храма крутилась пара дюжин разношерстных
служителей богов.
   Но у Малледа ни разу не возникло потребности пообщаться  со  жрецами  вне
храма или обсудить какой-либо вопрос, выходящий  за  пределы  обряда.  Более
того, поскольку его детство оказалось в какой-то степени  ущербным  по  вине
одного из представителей жреческого  сословия,  он  изо  всех  сил  старался
держаться от них как можно  дальше.  Церемония  бракосочетания  и  ежегодное
паломничество были необходимы, но без крайней на то нужды молодой кузнец  не
желал иметь со жрецами никаких дел.
   - Могу ли я чем-нибудь вам помочь? - спросил он, глядя на служителя богов
сверху вниз.
   - Возможно, и можете, мой друг, - улыбнулся жрец, поднимая на него глаза.
- Неужели вы тот самый кузнец, который был здесь  двадцать  лет  назад?  Для
этого вы выглядите слишком молодо!
   Маллед нахмурился и, в свою очередь, спросил:
   - Неужели вы тот самый жрец, который появился здесь двадцать лет назад?
   Улыбка жреца стала ещё шире, и, покачав головой, он радостно ответил:
   - Нет, нет! Сюда приходил Мезизар. Я с ним знаком, но меня зовут Вадевия.
О визите Мезизара, как я понял, вы знаете.
   - Вся деревня знает об этом визите! - прорычал Маллед.
   Жрец уловил недовольство собеседника и перестал улыбаться.
   - Мне показалось, вы этому не очень рады. - Он  забавно  наклонил  голову
набок.
   - Послушайте, жрец, что вам здесь надо?  -  раздраженно  выпалил  Маллед.
Этот человек уже успел ему надоесть, хоть они обменялись  всего  несколькими
фразами.
   - Я ищу ребенка, родившегося в тот день, когда сюда приходил Мезизар.
   Беспечный тон Вадевии куда-то улетучился, и теперь  жрец  говорил  вполне
серьезно.
   - Зачем он вам понадобился? - спросил Маллед.
   - Мне необходимо с ним поговорить.
   Кто бы сомневался! Маллед быстро оценил  имеющиеся  у  него  возможности.
Вряд ли жрец отступит, если заявить, что перед ним  не  тот  человек.  Любой
житель Грозероджа пришлет его обратно сюда. Не оставалось ничего иного,  как
признаться.
   - Вы уже с ним говорите.
   - Вот как… - протянул жрец, изучающе глядя на кузнеца.
   Видимо, ищет давно исчезнувшее родимое пятно, сердито подумал Маллед.
   - Вы сказали, что пришли поговорить со мной, а не пялиться. Итак,  о  чем
вы собираетесь толковать?
   Вадевия, не ответив прямо на поставленный вопрос, молвил:
   - Не могли бы мы присесть? Я проделал неблизкий путь.
   Маллед снова нахмурился, но все же, отступив в сторону, пропустил жреца в
кузницу и жестом указал на железную скамью у стены.  Эту  скамью  много  лет
назад в  качестве  образчика  своего  мастерства  выковал  Хмар.  Жрец  сел,
благодарно вздохнув, однако Маллед остался на ногах.
   Он слышал, будто некоторые кузницы  служат  местом  сходбища  аборигенов,
причем только зимой, так как летом  даже  при  открытых  окнах  там  слишком
жарко. В кузнице Хмара и  Малледа  гостей  не  приветствовали.  Отец  и  сын
предпочитали работать в одном месте, а  развлекаться  в  другом.  Поэтому  в
кузнице присесть можно было лишь на ажурную кованую скамью да на  обожженный
табурет близ мехов, и посетители, как правило, предпочитали беседовать стоя.
   Устроившись поудобнее, Вадевия погладил изящные металлические кружева.
   - Прекрасная работа, - похвалил он. - Ваша?
   - Отцовская, - ответил Маллед. - Но, сдается мне, вы явились не для того,
чтобы обсуждать искусство обработки металла.
   - Нет, не для этого, - спокойно промолвил жрец. - Вам довелось  прочитать
письмо Долкаута?
   Маллед кивнул, с трудом подавив искушение спросить, о каком  письме  идет
речь.
   - В таком случае  вам  известно,  что  вы  -  Богоизбранный  Заступник  и
Защитник Империи Домдар.
   - Мне известно лишь то, что это утверждает человек, подписавшийся  именем
Долкаут, - отрубил Маллед.
   - Это и в самом деле писал Долкаут, - оживился Вадевия.  -  Я  тот  самый
посыльный, которого оракулы направили к Главному  Жрецу,  и  все  преотлично
помню. Счастье узнать о новом Заступнике выпадает раз в жизни