орее  всего,  о  потенциальных  женихах.
Остальные четыре сестрицы скалили зубы в общей спальне. В  доме  было  всего
две спальни - обе  просторные,  в  них  легко  дышалось.  Одна  принадлежала
родителям, вторая - дочерям. Маллед спал в тесном закутке.
   Внезапно он подумал: в то время как он завидует радостному  существованию
сестер в общей спальне, Делева, видимо, считает его обитание  в  душной,  но
отдельной норе очередной  привилегией.  Он  понял,  все,  даже  самые  малые
отличия в его образе жизни выводят Делеву из себя.
   Мадейя - мать семейства - занималась шитьем. Она сидела, поджав под  себя
ноги, на своей любимой низкой скамеечке;  игла  в  её  руке  то  исчезала  в
золотисто-коричневой ткани, то появлялась вновь.
   Маллед подошел к матери и долго смотрел, как она работает.
   - Мам? - наконец молвил он.
   Мадейя подняла глаза, и рука с иглой застыла в воздухе.
   - Тот жрец, который приходил  к  вам,  когда  я  родился…  что  он  тогда
сказал?
   Мадейя закрепила нитку и положила шитье на резную  шкатулку  с  иглами  и
катушками.
   - Не помню точно, - ответила она.
   - И ты даже не записала?
   - Нет, я ничего не записывала, но жрец оставил для тебя письмо.
   - Правда?
   Маллед был поражен. Кто-то, кажется, упоминал при нем о послании,  но  он
об этом совершенно забыл.
   - Да, он принес его в хорошенькой коробочке из слоновой кости.
   - А ты его читала?
   - Само собой. - Мать поманила его в свою спальню.  -  Мы  с  твоим  отцом
прочитали его, как только жрец ушел.
   - О, ты мне ничего не говорила! - В голосе мальчика слышалась обида, хоть
он изо всех сил старался её скрыть.
   - Там, по правде говоря, нет ничего интересного. Во всяком случае, ничего
такого, чего бы ты уже не знал. Да ты сам сейчас все увидишь.
   Мать выдвинула ящик комода и принялась рыться в нем.  Отложив  в  сторону
металлические гребни, старые носовые платки и прочую дребедень, она извлекла
на свет цилиндрический ларчик из  пожелтевшей  от  времени  слоновой  кости.
Затем отстегнула небольшой бронзовый крючок, откинула крышку и вручила ларец
Малледу.
   Внутри лежал пергаментный свиток. Маллед тотчас достал  его  и  осторожно
развернул.
   Читать он умел. Родители стояли на том, что  все  их  дети  должны  уметь
читать.
   - Нежданно-негаданно тебе это может  пригодиться,  -  так  объяснил  свою
точку зрения Хмар. - Например, получишь письменный заказ  на  работу;  лучше
прочитать его самому, чем охотиться за жрецом или  другим  грамотеем.  Да  и
вовсе не трудное это дело - чтение.
   Вот Маллед и научился читать,  только  практики  у  него,  пожалуй,  было
маловато, так как книги дома не  водились.  А  потому,  несмотря  на  крайне
разборчивый почерк, мальчику  понадобилось  несколько  минут,  чтобы  понять
содержание записки.

***

   Сыну кузнеца поселения Грозеродж мой привет.
   Сейчас, когда ты читаешь это письмо, ты, наверное, уже слышал  истории  о
Заступниках древних лет -  героях,  которые  милостью  богов  смогли  помочь
Богоизбранному Домдару установить свою власть над всеми землями  под  Сотней
Лун. Эти истории, не избежавшие, конечно, некоторых преувеличений,  по  сути
своей являются  истинными.  В  далеком  прошлом  боги  сумели  увидеть,  что
разделенный мир полон недостатков,  ибо  в  таком  разделенном  мире  народы
постоянно воюют друг с другом, и войны эти не только кровопролитны и ведут к
истреблению тех, кто поклоняется богам, но порою даже восстанавливают  самих
богов друг против друга.
   Посовещавшись, боги решили, что лишь один народ, управляемый одним Домом,
достоин их милостей. Этот народ и этот Дом призваны объединить всех людей  и
привести их к процветанию. Некоторые божества остались  недовольны  подобным
решением, и другим пришлось  употребить  все  свое  магическое  искусство  и
могущество, дабы навсегда прекратить помощь со стороны богов  всем  народам,
кроме народа Домдара.
   Но этого оказалось недостаточно, чтобы привести  всех  к  нашей  нынешней
счастливой  жизни.  Другие  народы,  обойденные  милостями  богов,   отважно
сражались против нас, и, кроме  того,  на  земле  оставались  могущественные
силы, бросавшие нам  вызов.  Это  были  темные,  злые  силы,  преисполненные
ненависти. Порою наступали времена, когда решимость Домдара слабела.
   Те боги, что  не  согласились  с  решением  предоставить  Домдару  особые
привилегии, не позволяли остальным богам прямо  вмешиваться  в  дела  людей.
Однако после долгих споров в небесах пришли к согласию,  что  Домдару  будет
дозволено  иметь  одного  Заступника,  одаренного  богами  сверхчеловеческой
выносливостью и жизненной силой. Заступник этот должен объединять  народы  и
сражаться во благо и ради  могущества  Империи  Домдар.  Заступники  прошлых
веков - каждый в свой черед -  вели  нас  в  бой  против  врагов,  истребляя
военачальников неприятеля и чудовищ, порожденных черной магией.
   В наше время особой нужды в Заступниках нет, ибо Империя Домдар выполнила
свое историческое предначертание, однако воля богов выполняется, и в Империи
постоянно существует один Богоизбранный Заступник.
   Последним из Заступников, кто по-настоящему призывался на  службу  богам,
был Фаял Искупитель. Это случилось в 854 году милости  богов.  После  смерти
Фаяла его обязанности перешли к  Дуннону,  от  которого  никакой  службы  не
потребовалось. Не обращались боги и к преемнику Дуннона по имени Маннаби.
   Сейчас, когда я тебе пишу (а это утро того  дня,  когда  ты  появился  на
свет), Маннаби уже три дня как мертв - он покинул нас во второй день  триады
Шешара. Трое наших оракулов, вещающих от имени Самардаса, Баэла  и  Веванис,
объявили, что следующим Заступником станешь ты - ещё  не  рожденный  и  пока
безымянный сын единственного кузнеца в Грозеродже. Нам известно о тебе  лишь
то, что ты родишься сегодня, во второй день триады Баэла, и у тебя  на  лице
будет красный след от когтя бога войны. Эта отметина послужит  знаком  того,
что ты и есть Богоизбранный Заступник, одаренный сверхъестественной силой  и
выносливостью. Скорее всего, ты подобно твоим  предшественникам,  Дуннону  и
Маннани, проживешь жизнь без призыва на служение, но мы  все  равно  считаем
своим долгом предупредить тебя, что, если над Империей нависнет  угроза,  ты
обязан подняться на её защиту.
   Поскольку твои услуги вряд ли когда-нибудь будут востребованы, мы  решили
не открывать твоего имени.  Я  поделился  этой  вестью  лишь  с  Бонвасом  -
Верховным  Жрецом  Великого  Храма  в  Зейдабаре.  Кроме   него,   о   твоем
существовании известно ещё семи-восьми служителям богов  здесь,  в  Бьекдау.
Никому другому о  твоем  предназначении  не  сообщалось  ни  изустно,  ни  в
письменной форме. Думаю, доставка  этого  письма  распространит  новость  по
поселению Грозеродж, но на том дело и  кончится,  и  не  жду,  что  на  тебя
обрушится поток просьб о помощи.
   Если у тебя возникнут вопросы в отношении твоих обязанностей, каждый жрец
в Империи, и в первую очередь оракулы, обязан предоставить любую  помощь,  в
которой ты нуждаешься. И да пребудет с тобой благословение богов!
   Подписано: Долкаут, Главный Жрец Бьекдау, День середины лета, Второй день
триады Баэла, в год 1082 милости богов.

***

   Маллед внимательно прочитал  послание,  а  затем,  вернувшись  к  началу,
прочитал ещё раз.
   - Значит, это я? - спросил он.
   - Ты, - ответила мать.  -  Но,  как  говорил  тебе  отец,  ты  не  должен
воспринимать все это всерьез. Хмар считает, будто это очередной трюк жрецов.
Якобы жрецы говорят подобное об одном мальчике  в  каждом  поселении,  чтобы
укрепить в народе верность Империи. Здесь написано, они  даже  не  известили
Императрицу. А это даже мне представляется неразумным. Кроме того, даже если
каждое слово в письме истина,  кто  слышал  о  людях  по  имени  Дуннон  или
Маннаби? Поэтому не думай, что тебя ждет великая судьба, если ты  сбежишь  в
Зейдабар. Ты, Маллед, ученик кузнеца и станешь кузнецом. Скорее всего  -  до
конца жизни.
   - Я знаю, мама. - Он тщательно свернул пергамент и убрал его в  ларец  из
слоновой кости.
   Мальчик задумался.  Ему  не  очень  хотелось  стать  героем,  похожим  на
Грелдара, Рубрекира или даже Фаяла. Все эти бесконечные схватки, убийства  и
кровь вызывали отвращение, да и сама Империя вот  уже  двести  лет  живет  в
мире. Герои сейчас никому не нужны.
   Избрание Заступником в эти дни не слишком большая  честь.  И  вообще,  он
ничего не сделал, чтобы этой сомнительной чести  удостоиться.  Значит,  боги
избрали его ещё в утробе матери, если родимое пятно и вправду означает то, о
чем говорится в пергаменте.
   Это избрание не принесло ему ничего  хорошего.  Дурацкий  пергамент  пока
только разозлил сестер - тем все  и  кончится,  если  оракулы  действительно
перестали отвечать.
   Лучше  всего,  решил  Маллед,  выбросить  эту  глупость   из   головы   и
постараться, чтобы другие тоже забыли. Он отдал ларец матери и повернулся  к
двери. Мать устремилась к комоду.
   Чем больше Маллед думал о  послании,  тем  сильнее  утверждался  в  своем
решении сделать все для того, чтобы о его богоизбранности забыли в деревне.
   Следующие несколько лет его жизни были посвящены достижению этой цели.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   - Мне эль… - не очень уверенно произнес Маллед, усаживаясь за стол.
   Минуло  уже  три  дня,  как  ему  исполнилось  шестнадцать,  и   Бардетта
намекнула, что недурно бы отметить такое событие добрым элем,  но  Маллед  с
этой мыслью до конца ещё не освоился.
   - Сейчас, сейчас, - кивнула Зениша, новая служанка Бардетты.
   Повернувшись на каблуках и зашуршав юбками, она направилась к бочонкам.
   Маллед устроился поудобнее и огляделся. Небо  словно  прохудилось,  дождь
изгнал земледельцев с полей, и трактир был полон. Испарения от мокрой одежды
пропитывали воздух, усугубляя духоту. Очаг в это время года  не  топили,  но
помещение напоминало парную.
   Маллед вполне мог продолжать работу  -  кузница  была  защищена  надежной
крышей, но  он  предпочел  устроить  перерыв,  зная,  что  в  трактир  может
заглянуть Анва со своим отцом.
   При мысли об Анве сердце его билось сильнее, а руки  слегка  подрагивали,
ибо, по его мнению, Анва была  самым  красивым  созданием  под  Сотней  Лун.
Высокая,  быть  может,  даже  слишком,  она  обладала  прекрасной   фигурой,
огромными  карими  глазами  и  гладкой  белой  кожей.  Говорила  она  всегда
неторопливо и умно, чем разительно отличалась от хихикающих дурочек, коих  в
деревне пруд пруди. При виде Анвы у Малледа захватывало дух.
   Девушки пока в таверне не было, зато её папаша, Драген, был тут как  тут,
и Маллед не терял надежды: если Драген задержится, его жена наверняка  велит
Анве привести его домой. А когда это произойдет, Маллед протянет  Анве  руку
помощи. По дороге он сможет сказать ей хотя бы  пару  слов,  а  если  Драген
хватит через край - так и урвать у неё парочку быстрых поцелуев.
   Драген вкупе с приятелями занимал стол в  центре  зала.  Компания  весело
хохотала над какой-то шуткой. В чем там была суть, Маллед не расслышал -  он
то и дело поглядывал на дверь, боясь прозевать явление Анвы.
   Дверь распахнулась, впустив в помещение вместе со струями  теплого  дождя
торговца по имени Гремаян, а вовсе не Анву.
   Торговца встретил радостный рев десятка глоток, и Гремаян,  приветственно
помахав  всем  рукой,  принялся  стряхивать  промокшую  шляпу.  Взглянув  на
холодный очаг, он бросил  шляпу  на  свободный  стул,  а  сам  плюхнулся  на
соседний. Только после этого Гремаян заметил,  что  промахнулся  и  набухшая
шляпа красуется перед ним на столе.
   - Бардетта, - рявкнул он, - бренди!
   Бардетты в зале не было, и Зениша, сунув Малледу кружку эля, поспешила за
бренди для торговца.
   - Ты никак из Бьекдау вернулся? - пьяным голосом заревел Драген.
   - Как видишь! - прокричал в ответ Гремаян. - И поверь, таких десяти  миль
под ливнем я не пожелаю и врагу!
   - Лучше десять миль из Бьекдау, чем двадцать из Давренароджа!  -  гаркнул
Драген. Он  победно  огляделся,  как  бы  ожидая  всеобщего  восхищения  его
остроумием. Однако все промолчали, и ему пришлось утешиться огромным глотком
пива.
   Зениша принесла бренди.
   - Спасибо,  красавица!  -  Торговец  с  улыбкой  отодвинул  шляпу,  чтобы
освободить место для латунной кружки. -  А  не  принесешь  ли  ты  к  бренди
немного водицы? Ты, конечно, можешь сказать, что у  меня  воды  больше,  чем
надо, и будешь права. Но та водица лилась по мне  снаружи,  а  что  касается
нутра, так там все пересохло.
   Зениша кивнула и зашуршала юбками, а Гремаян крикнул ей вслед:
   - И не мог бы кто позаботиться о моем быке?
   Маллед отпил эля, глядя на Гремаяна и не выпуская из поля зрения дверь.
   - Ну, и чего нового в Бьекдау? - спросил кто-то после того, как  торговец
плеснул бренди себе в глотку.
   - Они все с ума посходили, - сказал он, вытирая губы мокрым рукавом. - Из
Зейдабара, от  храмовых  чародеев,  только  что  поступило  известие,  будто
невесть где - на востоке, в Говии или  ещё  каком  богами  забытом  месте  -
появился новый вид магии.
   Все крестьяне как по команде повернулись  к  нему.  Послышался  невнятный
ропот.
   - Новый вид магии? - раздался чей-то растерянный голос. - И как же  такое
может быть?
   - Понятия не имею, - пожал плечами Гремаян. - Но толкуют, что это правда.
   - Неужели? - Молодой земледелец по имени Оннел  окинул  взглядом  зал  и,
заметив Малледа, спросил:
   - Поделись, Избранный, что тебе на этот счет сказали боги?
   Малледа,  тихо  сидевшего  наедине  со  своими  мыслями,  окатило  волной
холодной ярости. Он посмотрел  на  Оннела  сузившимися  глазами,  и  в  зале
мгновенно повисла мертвая тишина.
   - Заткнись, Оннел!
   Но крестьянин уже достаточно набрался, чтобы продолжать в том же духе.
   - Я только хотел…
   - Я сказал, Оннел, заткнись! - прорычал Маллед.
   Оннел побледнел. Его приятели, стараясь не привлекать  к  себе  внимания,
начали расползаться по углам. Рука Гремаяна скользнула к сапогу, из голенища
выглядывала рукоять кинжала.
   Оннел медленно поднялся на  ноги,  и  пару  минут  оба  противника  молча
смотрели друг на друга при гробовой тишине в зале.
   Оннел, троюродный брат Малледа, был старше его  шестью  годами.  Вот  уже
несколько лет он оставался самым дюжим  верзилой  в  деревне,  лишь  немного
уступая в силе кузнецу Хмару.
   Но время его величия недавно закончилось, и произошло это,  когда  подрос
Маллед.
   Маллед давно дал понять  землякам,  что  никому  не  позволит  вспоминать
забавный случай, имевший место в день его появления на свет.  Эту  мысль  он
внушал им всеми доступными  средствами,  вплоть  до  серьезного  физического
воздействия на взрослых мужчин. Случалось даже, на двух-трех одновременно.
   Оннел, отличавшийся бычьими мускулами, имел к тому же  рост  более  шести
футов. А Маллед, хоть и продолжал расти, был примерно на дюйм выше и гораздо
шире в плечах.  Многолетнее  размахивание  тяжеленным  молотом  одарило  его
необыкновенной силой. Кроме того, Оннел предавался возлиянию  уже  несколько
часов, а Маллед ещё не допил свою первую кружку эля.
   Вообще-то Оннел не испытывал к родственнику неприязни. Маллед никогда  не
сделал ему ничего дурного. Во всем, что не касалось его богоизбранности, сын
кузнеца был очень приятным, пожалуй, даже чересчур тихим парнем.
   - Это была всего лишь шутка, Маллед. Ты уж меня прости.
   - Шути, если хочешь, Оннел, но только когда меня нет, - сказал Маллед.  -
Каждому мужчине, женщине и даже ребенку в  Грозеродже  известно,  что  я  не
терплю, когда при мне  упоминают  об  этом  треклятом  жреце  и  его  глупых
россказнях.
   - Знаю, знаю, - кивнул Оннел, - и прошу прощения. Я много выпил.
   Маллед не знал, как поступить. Вспышка ярости улетучилась, и он  осознал,
что Оннел искренне сожалеет о своей бесцеремонности. Лучше всего,  наверное,
было бы просто выскочить из трактира,  но  ему  хотелось  дослушать  рассказ
Гремаяна.
   Кроме того, он ждал появления Анвы.
   - Ну ладно. - Маллед нагнулся, вернул упавший стол на место  и  поднял  с
пола опустевшую кружку. Затем, поманив Зенишу, он обратился к Гремаяну:
   - Ты, кажется, о чем-то рассказывал?
   Послышался нервный смешок.
   - Я рассказывал о том, - ответил торговец несколько  неуверенно,  опуская
руку к голенищу, - что на востоке, по слухам, открыли новый вид магии.
   - Да кому это нужно! - фыркнул бойкий крестьянин. - Вот  если  эта  магия
заставит снова заговорить оракулов - тогда другое дело. А так - что  нам  до
того, чему научились жрецы!
   - Вот-вот! - Гремаян  выпрямился,  вдохновленный  всеобщим  вниманием.  -
Самое интересное здесь то, что новая магия доступна не только жрецам,  но  и
простым людям. А это, что и говорить, не больно радует их, то бишь жрецов  и
храмовых чародеев, да, похоже, они ничего не могут поделать.
   Несколько человек заговорили разом, и понять что-либо  стало  невозможно.
Посовещавшись немного, они поручили задавать вопросы Неддуелу.
   - Ну, и что же умеет эта  новая  магия?  Способна  ли  она  предсказывать
будущее, как это делали оракулы?
   - Нет-нет, - покачал головой Гремаян. - Во  всяком  случае,  я  этого  не
заметил. Говорят, те самые новые маги  умеют  летать,  как  птицы,  исцелять
раны, заставлять камни светиться и совершать много  других  дел,  но  видеть
будущее не могут. А если и могут, так ещё хуже, чем астрологи.
   - Летать?
   - Подобно богам?
   - Богохульство!
   - Безумие!
   И снова десятки глоток загалдели одновременно.
   Малледа среди галдящих не было. Он предпочитал слушать.
   От него не ускользнул тот факт, что более пожилые крестьяне, и Неддуел  в
частности, этим известием подавлены, в то время как молодежь,  и  он  в  том
числе,  просто  заинтригованы.  Видимо,  пожилые  люди  более   привычны   к
существующему порядку вещей и опасаются любых перемен.
   Он вспомнил, как взрослые  тревожились  и  причитали,  услышав  весть  об
отказе оракулов отвечать на вопросы. В тот год по  окончании  страды,  когда
урожай  был  собран  и  уложен  в  закрома,  Неддуел  возглавил   делегацию,
отправившуюся в Бьекдау с протестом.
   Вернулись домой, можно сказать, ни с чем. Жрецы, неохотно подтвердив, что
боги отказываются отвечать, пустились в пространные  объяснения.  Мол,  боги
решили,  что  люди  должны  меньше  зависеть  от  указаний  свыше  и  больше
полагаться на себя. Когда делегаты  начали  выражать  несогласие,  служители
богов велели стражникам попросту выгнать их из храма.
   Насколько Малледу было известно, в  то  время  некоторые  даже  призывали
разрушить святилище в Давренародже, что являлось совершенной  глупостью  уже
хотя бы потому, что там никогда не было никаких оракулов. Другие  предлагали
отправиться маршем на Зейдабар, в  чем  было,  конечно,  больше  смысла,  но
Зейдабар находился от них не в одной сотне миль, и, кроме того,  оттуда  уже
начали  поступать  сообщения  о  бунтах,  тотчас  подавленных  Императорской
Гвардией.
   Одним словом, все эти протесты ни к чему не привели.  Страшных  напастей,
несмотря на молчание оракулов, не произошло,  и  триады  покатились  обычной
чередой. Империя выстояла  с  помощью  солдат  и  магических  сил,  которыми
по-прежнему обладали жрецы.
   В народе, однако, прошел слух, что теперь, когда боги  замолчали,  лучшие
дни Империи Домдар остались в прошлом.
   Императрица Беретрис взошла на  престол  в  ту  пору,  когда  большинство
присутствующих ещё не родились, - во всяком случае, задолго до рождения отца
Малледа, Хмара. Домдар правил миром на памяти  многих  поколений,  и  никто,
естественно, не помнил тех времен, когда власть  богов  была  неоспорима,  а
Сотня Лун блуждала в небе по своим запутанным и сложным путям. Кругом  царил
мир, царил дольше, чем мог припомнить любой из ныне живущих.
   Да, люди не привыкли к переменам. Им даже страшно подумать, что не тол