дал.
   Багар решил, что этот курьез имеет какое-то отношение к мосту через реку.
   У этого моста Генерал Балинус намеревался остановить врага. Правда, Багар
официального сообщения не слышал, до него доходило только то,  что  говорили
по этому поводу отец, дядя Гранзер, Капитан Дузон и другие офицеры.  Балинус
и первый по чину командир, Лорд Кадан,  опасались  встречать  противника  на
открытом пространстве: Ребири Назакри мог с помощью магии или каким-то  иным
способом, обойти Имперскую Армию.  Единственной  преградой  между  Говией  и
Зейдабаром оставалась Гребигуата, а единственным местом переправы через реку
был мост в Дриваборе, если, конечно, Назакри не надумает пуститься  в  обход
за тысячу миль.
   Река была слишком мелкой для  крупных  судов,  но  плотов  и  плоскодонок
имелось сколько угодно. Согласно Имперскому Указу все они должны были впредь
до особого распоряжения оставаться  на  западном  берегу  Гребигуаты.  Любая
лодка,  обнаруженная  без  хозяина   на   восточном   берегу,   подвергалась
конфискации.
   Генералы, видимо, полагали, что мятежники окажутся неспособными построить
собственные лодки или плоты. И действительно, на восточном берегу  Принц  не
увидел деревьев.  Кроме  того,  предположил  он,  олнамцы,  будучи  жителями
пустыни, наверняка не умеют строить плоты из соломы.
   Итак, оставался только мост.
   Багар посмотрел назад на дорогу.
   Пехотных полков видно не было. Рота Заступников их давно  обогнала,  даже
несмотря на то что половина воинов едва держалась в седлах. Но  Багар  знал,
пехота на подходе - шесть полков, три тысячи человек. И вся эта сила брошена
лишь для того, чтобы охранять один-единственный мост.
   Такого количества людей, несомненно, должно  хватить.  А  в  Агабдале,  к
северу от Зейдабара, Лорд Кадан собирал ещё  более  крупное  войско.  Однако
Багар не думал, что оно понадобится.
   Он даже не был уверен, потребуются ли все шесть полков авангарда.  Весьма
сомнительно, что разношерстная банда  мятежников,  даже  понукаемая  магией,
сможет преодолеть Восточную равнину.
   Но Принц все же надеялся, что враг доберется  до  Гребигуаты.  Тогда  он,
Багар, получит шанс показать  все  свои  способности.  Воображение  рисовало
яркую картину боя: он один, возглавляя свое войско,  сражается  на  мосту  с
дюжиной олнамцев и, естественно, всех побеждает.
   Его брат, Вали, может быть,  со  временем  и  станет  Императором,  думал
Багар. Но ему не суждено быть Богоизбранным Заступником Империи.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

   Путешествие на север от Бьекдау до Зейдабара заняло  четыре  с  половиной
дня. По мнению Малледа, это были на удивление скучные  дни.  Вадевия  шел  в
обычном платье, сложив жреческую  мантию  в  дорожный  мешок.  Он  не  хотел
привлекать внимания к странной паре,  состоящей  из  жреца  и  простолюдина.
Теперь же все принимали его за отца Малледа.
   Это ужасно раздражало кузнеца,  потому  что  Вадевия  был  хоть  и  велик
ростом, но  значительно  уступал  Хмару  и  вдобавок  не  обладал  спокойной
уверенностью в себе, присущей отцу.
   Самым интересным оказался первый отрезок дороги вниз по течению  реки  до
Назеди. Маллед смотрел, как суда, борясь с течением, идут вверх  или  быстро
скользят вниз к морю. Цвет парусов говорил о их принадлежности, а вымпелы на
мачтах указывали место назначения.  На  судах,  идущих  вверх,  естественно,
развевались желто-зеленые флаги Бьекдау, в то время  как  среди  спешащих  к
морю очень редко попадались два одинаковых вымпела. Маллед  не  знал,  какие
порты означены какими флагами, но уже само их разнообразие приводило  его  в
восхищение.
   Он не уставал любоваться солнцем,  пьющим  утреннюю  росу,  и  детишками,
резвящимися на мели у берега, вздымая брызги с веселыми криками.
   На протяжении всех двадцати с лишним миль от Бьекдау до Назеди вдоль реки
стояли дюжины постоялых дворов, поджидая тех, кто по какой-либо  причине  не
мог совершить путешествие за один день.  Каждый  постоялый  двор  имел  свою
пристань. Собственными  причалами  располагали  фермерские  дома,  рыбаки  и
различные склады. А два постоялых двора  могли  даже  похвастаться  паромной
переправой.
   Теперь же слева от путников тянулась гряда невысоких холмов, справа текла
река, за которой лежала равнина, в целом совершенно безликая, если, конечно,
не считать украшением ландшафта квадраты и прямоугольники фермерских полей.
   Назеди можно было увидеть с расстояния во много миль. По  правде  говоря,
он редко скрывался из виду с того  момента,  когда  при  выходе  из  Бьекдау
Вадевия указал Малледу на пятнышко у самого  горизонта  -  сторожевую  башню
Назеди.
   Маллед никогда не уходил так далеко от дома, и ему не приходилось  бывать
в этом городе. Он с интересом наблюдал за  тем,  как  башня  становится  все
более видимой и под ней вырастает купол храма.
   Назеди  был  крупнее  Бьекдау  и  раскинулся  по  обоим  берегам   Врена.
Разделенные рекой части соединялись четырьмя большими мостами. Малледу город
показался просто чудом. Его поразили широкие прямые улицы и дивные здания из
многоцветных камней и кирпича. Назеди был основан  через  много,  много  лет
после того, как регион был полностью  умиротворен,  и  в  отличие  от  более
древнего Бьекдау никогда не имел городских стен. Их отсутствие стирало грань
между городом и окружающим его  пространством.  Маллед  даже  не  мог  точно
сказать, в какой момент они вступили в город.
   Вадевия провел его  по  первому  из  четырех  мостов,  и  Маллед  вначале
подумал, что они продолжат путь к Зейдабару, хотя уже  давно  перевалило  за
полдень. Однако жрец препроводил его к гостинице на окраине города.
   - Я не так молод, как прежде, - извиняющимся тоном  произнес  Вадевия.  -
Боюсь, мне пора перекусить и хорошенько отдохнуть.
   Маллед ничего не сказал, но про себя подумал, что  жрец  принял  разумное
решение. Сам он не устал. Более того,  он  даже  не  помнил,  когда  уставал
последний раз.
   Кузнец с интересом осмотрел гостиницу. Она  была  значительно  просторнее
заведения Бардетты, богаче обставлена и украшена, а  в  остальном  мало  чем
отличалась от хорошо знакомого ему места.
   Было странно впервые в жизни очутиться на противоположном  берегу  Врена.
Переход через мост  оказался  таким  простым,  что  Маллед  чувствовал  себя
немного обманутым. Другое дело паром, брод или переправа вплавь.
   Остаток дня и весь вечер он бродил вокруг гостиницы и  по  прилегающим  к
ней улицам, прислушиваясь к беседам обитателей Назеди и путешественников. Он
с интересом  разглядывал  их  элегантные  одеяния,  вычурные  прически.  Его
внимание привлекали утонченные манеры  местного  люда.  Ничего  подобного  в
Грозеродже ему видеть не  приходилось.  Он  слышал,  как  мужчины  обсуждали
женщин, женщины - мужчин и как все, невзирая  на  пол,  толковали  о  делах,
друзьях, семье и погоде. Говорили и о войне. Но, как ни странно,  она  вовсе
не была главной темой. Маллед ожидал иного.
   Он не вмешивался в эти беседы, ограничиваясь  общением  с  Вадевией  и  -
весьма  неохотно  -  с  персоналом  гостиницы.  Кузнеца  очень  смущало  его
деревенское произношение.
   Разговоры  со  жрецом   касались   только   вопросов   бытоустройства   и
путешествия. Ни словом они не обмолвились о цели, приведшей их в Зейдабар.
   Утром, наскоро позавтракав, они тронулись в  путь,  хотя  солнце  ещё  не
успело подняться из-за крыш домов на противоположной стороне улицы. Счет  за
еду и ночлег оплатил Вадевия, так как у Малледа было всего  полтора  вьерта.
Цены в Назеди оказались возмутительно  высокими,  но  местных  жителей  это,
по-видимому, не тревожило. Они за один  прием  запросто  выкладывали  суммы,
каких  Малледу  не  доводилось  видеть  и  за  сезон.  Большинство   жителей
Грозероджа никогда не держали в руках монет  крупного  достоинства,  и  даже
кузнецам такие деньги перепадали крайне редко.
   Маллед оставил Анве три вьерта на непредвиденные расходы, что с  полутора
вьертами в его кармане составляло весь их капитал.
   Путешественники покинули Назеди и зашагали по Зейдабарской дороге,  такой
широкой, что на ней легко могли разъехаться  четыре  фургона.  По  обеим  её
сторонам  тянулись  ограды,   различавшиеся   высотой   и   внешним   видом,
обусловленным лишь фантазией и трудолюбием соорудивших их  фермеров.  Дорога
была абсолютно прямой. На равнинной и  довольно  однообразной  стороне  реки
ничто не мешало соединить Назеди со столицей кратчайшей линией.
   Ландшафт, в  какую  сторону  ни  взгляни,  не  представлял  ни  малейшего
интереса. Фермерские дома, окруженные живой изгородью, ничем  не  отличались
от домов в регионе. Казалось, они просто спустились  с  холмов  на  равнину.
Играющих детишек, как и кораблей, видно не было. Другие путники не  обращали
на Малледа и старика никакого внимания.
   К полудню они вошли в поселение, называемое Вурс. Дорога  расширилась  до
размеров площади, в  центре  которой  булькал  фонтанчик,  снабжающий  водой
путников и их животину. С разных сторон площади друг на друга  смотрели  два
постоялых двора. Из открытых дверей пекарни исходили аппетитные  запахи,  но
Маллед вспомнил, как мало у него денег, и  поборол  искушение.  Борьба  была
существенно  облегчена  тем,  что  по  его  обонянию  вдруг   ударила   вонь
деревенской сыромятни. Словом, они миновали Вурс не задерживаясь.
   Однако уже в  следующей  деревне  пришлось  остановиться  на  ночь.  Жрец
сказал,  что  поселение  называется  Деу  Анафа,  и  это,  в  свою  очередь,
подтвердил хозяин постоялого двора.
   Третий день практически ничем не отличался  от  второго.  Они  шагали  по
прямой как стрела Зейдабарской дороге, между живыми изгородями и  тянущимися
до самого горизонта полями. А далее,  миновав  деревню  Деу  Бьенда  ещё  до
полудня, они заночевали в городке под названием Аллас.
   Первая половина четвертого дня была самой унылой, так как  на  дороге  не
оказалось даже деревни, способной нарушить однообразие пути. Но  вот  Маллед
усмотрел впереди  в  небе  какое-то  марево.  Примерно  через  час  он  смог
определить, что это дым, и поделился своим наблюдением с Вадевией.
   - Кузницы Зейдабара, - сказал жрец споткнувшись. Он упал бы, не  подхвати
его вовремя Маллед.
   - Прошу прощения, - поникшим голосом произнес Вадевия. - Боюсь, я  теперь
не очень пригоден для путешествий.
   - Мы можем отдохнуть, если желаете,  -  предложил  Маллед,  хотя  сам  он
усталости не чувствовал.
   - Нет, - покачал головой жрец, - идем дальше.
   Живые изгороди вдоль дороги исчезли,  но,  когда  они  увидели  постоялый
двор, небеса вокруг россыпей  лун  начали  темнеть.  Далеко  впереди,  из-за
купола храма и башни, наполовину скрытых в дыму, пробивались последние  лучи
солнца.
   - Да, - сказал Вадевия, прежде чем Маллед  успел  задать  вопрос,  -  это
Зейдабар. Купол принадлежит Великому Храму, а башня с  золотым  шпилем,  та,
что немного правее, - Императорский Дворец. Они гораздо больше и значительно
дальше, чем ты думаешь, поэтому не мечтай о том, чтобы добраться до  столицы
сегодня. Этот постоялый двор подойдет нам как нельзя лучше.
   - Хорошо, - сказал Маллед.  -  Но  где  мы  сейчас?  Как  называется  эта
деревня? - Он указал на постоялый двор и скопление домов впереди у дороги.
   - Это Даузгер, - улыбнулся Вадевия,  -  но  его  вряд  ли  можно  назвать
деревней в обычном  смысле  слова.  -  Не  пожелав  пускаться  в  дальнейшие
объяснения, жрец повлек Малледа к постоялому двору, дабы получить там ужин и
кров.
   Наутро они снова тронулись в путь. Теперь Зейдабарская  дорога  шла  мимо
множества постоялых дворов и мастерских.  Живые  изгороди  исчезли  напрочь,
хлебные поля и зеленые пастбища тоже кончились. Вместо них появились  клочки
возделанной земли, на которых росли овощи. Даже в столь  ранний  час  дорога
кишела путниками.
   Когда они прошагали примерно пять миль, кузнец поинтересовался:
   - Мы все ещё в Даузгере? Сдается, я никогда  не  слышал  о  городе  таких
размеров.
   - Нет, - засмеялся Вадевия, - думаю, мы уже в Незбуре.  Именно  это  я  и
имел в виду, когда сказал, что Даузгер не деревня.  Это  просто  пригородное
поселение, каких много вокруг Зейдабара.
   Башни и купола столицы были отчетливо видны, хотя до них  ещё  предстояло
шагать и шагать.
   - Неужели вы хотите  сказать,  что  отсюда  до  Зейдабара  идут  сплошные
поселения? - спросил Маллед.
   - Именно. Во всяком случае, вдоль дорог.
   Кузнецу с трудом в это верилось, однако возражать старику он  не  стал  и
продолжал шагать молча.
   Еще один час непрерывной  ходьбы  убедил  его  в  правоте  жреца.  Теперь
главную дорогу  примерно  через  каждую  сотню  ярдов  пересекали  улицы,  а
параллельно тракту и чуть в стороне от него тянулись широкие  проспекты.  Но
это все ещё не было Зейдабаром.
   Теперь он находился не прямо перед ними, а  чуть  справа,  взирая  сверху
вниз на крыши домов, лавок и мастерских, выстроившихся вдоль  дороги.  Город
стоял на вершине холма. Таких холмов Маллед никогда не видел.  Его  каменные
склоны были настолько круты, что скорее напоминали  утес,  в  то  время  как
вершина оставалась совершенно плоской.
   Правда, сейчас она  скрывалась  за  городской  стеной,  столь  причудливо
слившейся со скалистыми склонами, что переход от обрыва к стене был почти не
заметен. Впрочем, при более  пристальном  рассмотрении  обнаруживалось,  что
неровный, каменный, поросший вьющимися  растениями  вертикальный  склон  был
творением природы, а могучее сооружение из  черного  камня  с  кованными  из
железа мостками по периметру - произведением человеческих рук.
   Скала возвышалась над уровнем равнины примерно на  сотню  футов,  да  ещё
стена добавляла пятьдесят - шестьдесят футов.
   - И как же мы туда доберемся? - спросил Маллед.
   - Ворота расположены в северо-западной части стены и смотрят на  Агабдал,
- пояснил Вадевия. - Дорога огибает возвышение.
   - В стене только одни ворота?
   - Да.
   Маллед, чуть поразмыслив, сказал:
   - Всю жизнь я слышал от людей о Вратах Зейдабара, но понятия не имел, что
эти знаменитые Врата существуют в единственном числе.
   - Да, это правда.  Ведь  вначале  Зейдабар  был  простой  крепостью,  все
остальное появилось позже.
   - Крепость… - Маллед взглянул на застившие половину неба стены, на  башни
и, оценив столь изощренную систему обороны, произнес:
   - Знаете, в детстве мать рассказывала мне истории, в которых все  заслуги
в защите Империи приписывались богам и Заступникам. Однако я не представляю,
кто может рассчитывать  на  успешный  штурм,  даже  если  крепость  обойдена
вниманием богов.
   - Никто никогда не пытался сделать это. Однако  сейчас  Назакри  способен
свершить невозможное, - ответил Вадевия.
   Примерно через полмили их дорога влилась  в  другой  тракт.  Дома  теперь
стояли вдоль неё с обеих сторон стена к стене, и линия эта прерывалась  лишь
на перекрестках.
   Да, это была явно не деревня и даже  не  простой  город.  Это  был  Очень
Большой Город. Таких Маллед не только не видел, но даже не  подозревал,  что
они могут существовать, хотя и знал - столица Империи довольно велика.
   - Мы уже в Зейдабаре? - спросил он. - Или это место  все  ещё  называется
по-иному?
   - Ответ будет зависеть от того, кому ты задашь этот вопрос,  -  улыбнулся
Вадевия. - По существу, это не что иное, как Зейдабар. Но ревнители  чистоты
языка относят это название  только  к  крепости.  Одни  называют  это  место
Внешним Зейдабаром, или Внешним Городом, другие - Восточным Агабдалом.
   - Значит, мы очень близко от Агабдала?
   Маллед слышал об огромном порте, через который  в  Зейдабар  доставляются
товары со всех концов Империи, но только сейчас  узнал,  что  он  расположен
совсем рядом со столицей.
   - Ты разве не чувствуешь запаха моря?
   Маллед ощущал целую гамму запахов, но уловить в них запах  моря  не  мог.
Поэтому в ответ лишь пожал плечами.
   Широкая улица, по которой они  теперь  шли,  огибала  основание  горы,  и
вскоре их глазам предстал вход в крепость.
   Улица выходила на огромную, кишащую людьми площадь, с  которой  начинался
подъем к самой твердыне, представлявший  собой  рукотворный,  весьма  крутой
пандус шириной в сто футов. Верхняя треть пандуса, прорубленная в  скале,  с
обеих сторон была защищена  могучими  стенами,  в  тени  которых  находились
знаменитые Врата Зейдабара.
   Маллед был потрясен их грандиозностью.  Огромные  панели  из  сверкающего
металла, во много раз превосходящие рост человека и размахнувшиеся в  ширину
на сорок ярдов каждая, были распахнуты. Они висели на гигантских  петлях,  и
от каждой створки к сторожевым привратным башням тянулись  пучки  толстенных
канатов. Растворенные Врата напоминали исполинскую птицу. Но у  какой  птицы
могли быть такие фантастические крылья, покрытые чистым золотом и серебром!
   - Пойдем, - сказал Вадевия. - У  тебя  будет  достаточно  времени,  чтобы
наглядеться на них.
   Маллед, очнувшись, затрусил вперед. Визитеры протиснулись  сквозь  толпу,
вышли на площадь и уже по ней проследовали к пандусу.
   Поднимаясь в окружении многих дюжин людей по крутому склону, Маллед видел
прямо перед собой сверкающий купол Великого Храма - огромную массу золота  в
рамке сказочных Врат.
   - Вначале мы остановимся там,  если  не  возражаешь,  -  сказал  Вадевия,
указывая на Храм.
   Малледу, ошеломленному толпой, шумом  и  величавостью  окружающего,  Храм
показался вполне подходящим местом.
   Его безмерно удивляло, как Вадевия может  верить,  что  один-единственный
человек, пусть даже богоизбранный, способен что-то здесь изменить.
   Такое место, как Зейдабар, в Заступниках не нуждается.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

   Апирис, Верховный Жрец Великого Храма в Зейдабаре, Уста  Богов,  Советник
Ее Императорского Величества Беретрис, Королевы Домдара и  Императрицы  Всех
Его Владений, мучился ужасной  головной  болью.  Он  чувствовал,  как  череп
раскалывается изнутри, грозя вот-вот разлететься на тысячу осколков.
   Это уже не вызывало удивления. Иногда  ему  казалась,  что  голова  болит
непрерывно все шестнадцать лет, с той минуты, когда его титул - Уста Богов -
потерял свой истинный смысл. От всех остальных  титулов  пользы  было  мало.
Конечно, он продолжал беседовать с богами, но не обнаруживал признаков того,
что они его слушают. И хотя Верховный Жрец все ещё занимал место в Имперском
Совете, он очень сомневался, что Беретрис или, что ещё важнее, Принц Гранзер
замечают его.
   Некоторые члены Совета Апириса замечали, но это вовсе  не  означало,  что
они одобряют его присутствие. Например, Лорд Орбалир в открытую заявил, что,
коль скоро боги перестали вмешиваться в  людские  дела,  нужды  в  храмах  и
жрецах больше нет и Верховному Жрецу не место в Имперском Совете.
   Апирис понимал, почему Орбалир ведет себя подобным образом. Лорду было до
фонаря, кто во что верит и кто заседает в Совете. Он просто  хотел  посадить
магов-вестников на свои  корабли,  лишив  их  удовольствия  прохлаждаться  в
храмах. Поэтому он всеми возможными способами  подрывал  позиции  Апириса  в
надежде на то, что таким образом сможет заполучить магов.
   Да и Лорд Кадан своими методами ведения военной кампании тоже не  помогал
Апирису. Все, конечно, понимали, Комиссар Флота не мог оказать прямой помощи
в войне на суше, но  в  то  же  время  согласно  Императорскому  эдикту  оба
Комиссара должны были координировать свои действия. Лорд Кадан, считая,  что
исполнил этот эдикт, заявил Орбалиру в присутствии всех членов Совета, что в
его услугах не нуждается и нуждаться не будет.
   Однако утверждать, будто флот вообще ненадобен,  было  бы  несправедливо.
Ведь Имперская Армия  постоянно  испытывала  нужду  в  доставке  рекрутов  и
припасов в порт Агабдал.
   Пока Орбалир строил козни против Кадана и  Апириса,  а  Кадан,  игнорируя
Орбалира, требовал от Апириса улучшить разведку, Лорд Горни