- О,  четыреста чертей,  дернуло же меня все это тебе объяснять! Сэнни, я
человек  подневольный,   у  меня  есть  начальство.  И  если  мне  приказали
обеспечить безопасность населения  моей  планеты,  я  обязан  выполнить  всю
программу.  Честное слово, это не унижает твоего достоинства. Мы, знаешь, из
ближнего космоса возвращаемся,  и то нас пропускают через воше... ну, моют -
проверяют.
   - Я родила тебе сына,  - ледяным голосом отчеканила принцесса. - Он жив и
здоров. Разве это не достаточная проверка?
   - Силы небесные, да мне-то этого достаточно выше головы! Но кроме меня...
   - Когда ты прибыл на Джаспер, никого, кроме меня, не волновало, здоров ты
или нет.  Впрочем,  меня это тоже не  беспокоило.  Если бы ты был смертельно
болен, я просто умерла бы вместе с тобой, и все.
   - Малыш,  мы  не  на  Джаспере,  -  проговорил он,  вкладывая бесконечное
терпение в каждое слово. - Кроме нас, здесь еще около пяти миллиардов людей.
Многовато, конечно, но не уменьшать же это число посредством эпидемии?
   - Мой  народ  побывал  на  сотнях  чужих  планет.  Нас  там  убивали;  мы
возвращались израненные, но никогда - больные.
   - Вот  и  прекрасно!  Наши  врачи только лишний раз  это  подтвердят.  Не
понимаю, почему это доводит тебя до бешенства?
   Она слегка запрокинула голову,  и он увидел в полумраке, как презрительно
искривились губы.
   - Потому,  - произнесла она свистящим шепотом, - что, когда тебе сказали,
что кровь твоей жены может быть ядовита,  а дыхание отравлено, ты должен был
вызвать этого человека на черный бой - в темноте, на звон мечей. Понял?!
   Он  долго молчал,  потому что  ответить на  такие слова можно было только
одним вопросом. И он его задал:
   - Сэнни, ты разлюбила меня?
   Ему показалось, что невидимая молния полыхнула между ними.
   - О,  не-е-ет...  Я не разлюбила тебя.  Когда разлюбишь,  в душе остается
пустота.  А я полна горя и ненависти!  Я ненавижу тебя,  Юрий Брагин, за то,
что ты убил моего Юрга.
   Он сделал шаг вперед и с бесконечной нежностью обнял ее за плечи:
   - Сэнни,  помнишь, в подземелье я рассказывал тебе сказку про живую воду?
Скажи только одно слово, и оно станет живой водой для твоего Юрга...
   Она замерла, окаменев. Его руки, которые она узнала бы из тысяч других...
Его руки, которые она полюбила с первого прикосновения... Кукушонок тихонько
снялся с ее плеч и бесшумно исчез в наступившей для нее темноте.  "Не жди от
меня этого слова,  просто владей мною,  потому что я, как бы ни тосковала по
этим рукам, все равно этого слова вслух не произнесу..."
   Целую вечность продлилось это ожидание.
   Потом руки, согревавшие ее плечи, разжались и исчезли.
   - Владетельная принцесса, позволь мне удалиться.
   - Ты свободен, благородный эрл.
   Она проснулась с ощущением невосполнимой утраты.  Сказочной красоты офит,
поджидавший ее пробуждения в  устланной черным атласом коробке,  поразил ее,
но не обрадовал.  Он был устроен так,  что две змейки свивались причудливыми
узлами на висках,  обратив друг к  Другу точеные головки с  черными глазками
видеодатчиков.  Вернее,  это была одна двуглавая змея,  чьи эмалевые чешуйки
складывались в  черно-бело-лиловый орнамент.  Драгоценные камни тех же тонов
оживляли узор холодными искорками, но не вносили дешевой пестроты.
   - Знаешь,   Кукушонок,  на  какой-то  планете,  говорят,  рабам  надевали
ошейники как знак их подневольности,  -  задумчиво проговорила мона Сэниа. -
Любимым  рабам  эти  ошейники  украшали  драгоценными камнями...  Ну,  будем
осваиваться. Посиди с Юшенькой, друг мой.
   Она приладила обруч и  почувствовала,  как он цепко и  властно охватил ее
голову.  Да,  ощущение странное.  Пока  глядишь неподвижно,  все  размыто по
сторонам, но прямо перед глазами все видится четко и, похоже, безупречно. Но
вот  стоит  шагнуть,  и  предметы начинают перемещаться,  словно вокруг тебя
декорации, которые кто-то сворачивает.
   Она взмахнула руками -  так и хотелось за что-нибудь ухватиться.  Нет, на
виду у всех так качаться ей не пристало.
   Она слегка раздвинула стеночку и  выглянула наружу.  Ну,  все как обычно:
полковник  Брагин  (она  произнесла это  про  себя  с  каким-то  мстительным
удовольствием)  препирается  с  призраком  в  белом  балахоне,   все  восемь
дружинников доблестно несут караул у  бассейна.  Юная Сиянова,  вероятно,  в
воде...  Нет,  все-таки  трудно все  время замирать в  полной неподвижности,
останавливая даже дыхание.  Дуз прав,  нужно привыкать,  и побыстрее,  - она
твердо решила не  задерживаться на  Земле дольше чем еще на  три-четыре дня.
Дипломатические  визиты  и   экзотические  экскурсии  придется  отложить  на
следующий прилет.  А  сейчас хорошо бы  выбрать какой-то  уголок подальше от
посторонних глаз - не на виду же у всей честной компании учиться ходить!
   -...четвертая команда -  нападение,  -  донесся до  нее  звонко-воркующий
голос -  чувствовалось,  что  юная  леди  с  пеленок проводила слишком много
времени с птицами. - Только прошу вас, никогда не пытайтесь сами командовать
Гуен.  Шайтан ее разберет,  в каком она настроении,  -  а то и в глаз можете
получить.
   - А пятая команда? - это, конечно, Скюз.
   - А  про  пятую  команду вам  вообще лучше ничего не  знать.  Кстати,  вы
обещали  мне  взамен  кое-что  показать -  или  нет?  Вот  я  сейчас  слегка
обсохну...
   Раздался плеск,  и повелительница сов,  выпрыгнув из воды, выпрямилась во
весь рост,  стоя на бортике бассейна.  Она тряхнула головой, как боевой конь
после  купания,  и  маленькая  радуга  поднялась над  ее  огненно-каштановой
гривой.
   Мона  Сэниа  тоже  затрясла  головой,   отпрянула  назад  и  стремительно
захлопнула дверцу в стене.
   Или ей это показалось, или на девушке не было ровным счетом ничего.
   Подальше,  подальше от  всех  этих  земных фокусов!  Вот  только -  куда?
Единственное место,  которое она  совершенно отчетливо помнила,  была лесная
тропинка,  ведущая в дом...  Она потерла лоб,  вспоминая слово.  Нет, оно не
вспоминалось,  но  его значение она поняла -  это было то же самое,  что дом
Иссабаста.  Солнечная поляна,  и на том месте, где тропинка вливалась в нее,
диковинные цветы,  оранжевые снизу  и  лиловые сверху.  Наверное,  это  были
цветы-андрогины,  не  разделенные на  мужские и  женские соцветия и  поэтому
непроходяще-счастливые в своем вечном единстве...
   Отогнать бы этот образ, но нельзя - ей нужно именно туда.
   - Кукушонок,  я в лес. Ненадолго. - Она погладила пестрые перышки. - Надо
мне привыкать обходиться без тебя.
   Она  сосредоточилась на  образе  густой,  не  колышемой ветром  травы,  в
которой терялась Тропинка, и сделала шаг.
   И  почувствовала,  как  два  пестрых  зеленых плаща  крутанулись слева  и
справа,  подымая вихрь,  опрокидывающий ее  навзничь.  Она почувствовала под
лопатками упругую траву,  смягчающую падение, и болотный пух едва различимых
облаков поплыл над нею в непривычно высокой голубизне.
   Она поднялась, села. Несколько пестрых лесных эльфов порхали над поляной,
ничуть  не  смущенные  ее  появлением.  В  траве  стоял  неумолчный  стрекот
невидимых гномиков -  как  жаль,  что  не  было времени узнать,  что они там
мастерили.  Она раскинула руки,  чтобы лучше держать равновесие,  и  сделала
шаг. Надо же, не упала! Нечего было и мечтать сойти с тропинки в траву - там
ноги безнадежно запутались бы,  а она еще думала, не взять ли с собой легкий
меч для первой тренировки:  Нет,  сегодня - только движения. Шаг с поворотом
головы.   Остановка,   корректировка.  Шаг  с  последующим  выпадом  вперед.
Остановка. Прыжок назад. Остановка. Получается.
   Она  уже пересекла поляну и  очутилась под перистыми лапами безлиственных
деревьев.  Древние боги,  какой густой,  одуряющий запах!  Если бы она могла
себе позволить хотя бы один день одиночества в  этом заповедном лесу!  Может
быть, в этой тишине она и прошептала бы то слово, которое так хотел услышать
от  нее Юрг,  и  оно долетело бы до него само,  даже не посланное ее древней
магической силой...
   Она  встряхнула головой  и  вдруг  увидела,  что  домик,  к  которому она
направлялась,  уже совсем близко,  и  если с  ней был бы сейчас ее привычный
поводырь, она заметила бы его уже давно.
   Прячась за  толстыми чешуйчатыми стволами,  оставляющими на ладонях капли
своей душистой крови, она приблизилась к постройке и замерла в удивлении.
   Дом был сложен не из камня,  как полагалось бы человеческому жилью,  а из
стволов деревьев; крышу покрывал толстый мох, навес над крыльцом и небольшие
оконца украшала незамысловатая и местами небрежно выполненная резьба - у нее
в замке за такую работу серв отправился бы на переплавку. Входная дверь была
непропорционально большой,  двустворчатой;  сквозь  медные колечки на  обеих
половинках этой  двери была  продета веточка с  засохшими листьями -  любому
было понятно, что хозяина уже несколько дней здесь нет.
   Движимая даже не любопытством,  а  каким-то неведомым ранее принуждением,
она поднялась на крыльцо и вытащила ветку.
   Сухие листики,  осыпавшись, легли у ее ног. Она приоткрыла одну створку и
осторожно проскользнула внутрь.  Ничего особенного, скорее сарай, чем жилье.
Дощатый  стол,  две  лавки,  скромный  шкафчик  и  полки,  прогибающиеся под
какими-то фолиантами. Никакой резьбы, ковров или шкур - вероятно, здесь даже
не  ночевали.  Недоумение вызывала только обитая медью дверца прямо напротив
входа - странно, комнатка вроде бы занимала весь объем дома.
   Слегка смущенная этим  вторжением в  чужое жилище,  она  обогнула стол  и
приблизилась к  сверкающей дверце.  А  может быть,  это не медь,  а  золото?
Редчайший на  Джаспере металл,  всегда  бывший знаком укрывательства чего-то
запретного?
   На   полированной  поверхности  отчетливо  виднелся  контур  человеческой
ладони. Ни секунды не раздумывая, она подняла правую руку и наложила на этот
черненый силуэт.  Раздалось легкое  шипение,  и  дверца  плавно сдвинулась в
сторону,   открыв  что-то  вроде  шкафа,   абсолютно  пустого,   с  гладкими
голубовато-серыми стенками. Мона Сэниа ступила внутрь, и в ту же секунду пол
мягко просел под  ногами,  и  она  почувствовала,  что ее  тихо и  нестрашно
опускают вниз.  Спуск длился недолго,  всего три-четыре удара сердца,  потом
ступни  ощутили упругий толчок,  и  в  тот  же  миг  яркий  свет  хлынул  ей
навстречу, так что она невольно подняла ладони, заслоняя лицо и одновременно
дивясь  тому,  как  это  в  подземелье проник  прямой луч  солнца.  Каким-то
сторонним знанием она ведала, что и здесь она совершенно одна.
   Она раздвинула пальцы,  прикрывающие глазки ее змеек,  и огляделась.  Да,
это был подземный дворец.  Небольшой стол,  застеленный роскошной скатертью,
бесчисленные висячие  и  стоячие  полки  с  посудой,  бутылками  и  книгами,
прикрытые створками сверкающих стекол самых  нежных оттенков.  Низкий диван,
ковер над которым увешан драгоценным и, судя по знакам на чехлах, магическим
оружием.  В  другой раз ее  рука сама потянулась бы к  такому вот золоченому
эфесу,  но сейчас принцесса решительно отвернулась от любимых игрушек юности
и заглянула под стрельчатую арочку.
   Спальня.  Еще богаче, чем эта гостиная. Нет, не то. Белая гладкая дверь -
почему-то   ее   притягивали  именно   закрытые  двери.   Туда.   Свет   еще
ослепительнее, по уже не солнечного, а какого-то безжалостно пронизывающего,
лунного оттенка.  Голубоватые стены, необъятная черная ванна, снова полочки,
флаконы,  кувшины... Стараясь двигаться как можно осторожнее, чтобы неловким
движением не смести на пол эту хрупкую утварь, она развернулась к высокой, в
человеческий рост, чеканной раме - и отшатнулась.
   Потому  что  навстречу ей  таким  же  образом  обернулась нелепая  темная
фигура,  плохо различимая даже  в  ослепительном свете.  Мона Сэниа поднесла
руку к  поясу,  где всегда находился маленький кинжал,  -  некто повторил ее
движение. Она бесстрашно шагнула вперед - узкое смуглое лицо с низко надетой
короной стремительно приблизилось и замерло, приобретая твердые очертания.
   Она  поняла:  это диковинка дальних планет,  запрещенная на  Джаспере,  -
зеркало!
   Значит,  это  странное лицо,  которое она помнила по  зыбким отражениям в
стоячей воде, - это она?..
   Нет,  это была не она.  Во всяком случае, никто не смог бы сейчас назвать
женщину,  замершую перед ней в  холодной плоской реальности,  той прекрасной
принцессой,  которой  поклонялась вся  молодежь Джаспера.  Спутанные волосы,
подхваченные на  макушке какой-то  тряпкой,  сухие морщины,  бегущие вниз от
уголков  рта,  по  главное  -  затекший  шрам  на  лбу,  окруженный бледными
мертвенными кольцами,  лиловый прочерк когтей  на  правой  щеке  и  лишайное
пятно, сползающее с губы.
   Эта женщина была безобразна.
   Мона  Сэниа  отшатнулась,  неловко нашаривая рукой свободное пространство
для  спасительного шага,  согнулась,  чтобы  снова  не  упасть на  спину,  и
ринулась в ничто.
   ...Три фехтующие пары,  замершие при ее появлении. Эрм со своим крэгом на
коленях.  Больше никого.  Нет, вдали, под раскидистым деревом, экс-командор.
Похоже,  хохочет,  задрав голову и  воздев руки.  На нижнем суку два белесых
пятна...  не разобрать...  громадная птица,  прячущаяся в листве...  светлая
согнувшаяся фигурка пытается дотянуться до  своей  питомицы,  но  срывается,
падает прямо в  подставленные руки,  и  ее Юрг,  благородный эрл,  кружится,
кружится, кружится с этим хрупким полу детским телом в своих объятиях...
   Синица в руках.
   - Дружина моя! - Голос чужой, срывающийся в хрип, - медовый туман!

   V. Лукавый завет

   Она сделала три глубоких вздоха,  выравнивая дыхание.  Почему-то  корабль
сильно качнуло -  она испугалась, что они сели прямо на дверцу люка. Но нет,
сейчас мак стоял прямо.
   - Давай-ка не мешкать,  -  сказала она Кукушонку, снимая свой драгоценный
обруч и оставляя его в ногах у Юхани, который даже не проснулся при перелете
в другой мир. - Выходим с оружием!
   Настороженно   пригибающиеся  фигуры   в   полускафандрах  попрыгали   на
каменистую почву.
   - Доставать коробки? - спросил нетерпеливый Ких.
   - Нет. Сперва ищем вход в подземелье.
   Никто не захватил фонаря,  и напрасно -  желтый,  а скорее даже горчичный
туман проносился по ущелью,  скрывая его стены,  но по приглушенности звуков
можно  было  догадаться,  что  этот  естественный проход между двумя горными
хребтами неширок.  Ветер  с  ледяным посвистом отрывал от  охристой облачной
массы сгустки поплотнее,  вытягивая их  в  протяженные языки,  нацеленные на
невидимое,  но  определенно заходящее солнце;  совершенно непредсказуемо эти
языки сворачивались в маленькие смерчи,  которые,  расширяясь кверху гудящей
воронкой, сливались с низкими тучами, втягиваясь в них.
   Раза два в  просвете между этими крутящимися столбами все-таки проглянуло
вечернее светило  -  рыжее,  воспаленное;  казалось,  оно  было  чрезвычайно
раздражено тем,  что, уходя на ночной покой, ему приходится оставлять в этом
ущелье такой непорядок.
   - Солнце садится,  -  констатировал Сорк почему-то удивленным тоном. Было
похоже, что он сам еще не понял, что же такое его настораживает.
   - Ну так ищите же!  -  крикнула принцесса. - И до последней возможности -
не стрелять...
   Подгонять дружинников было излишне -  они и так метались в клубах тумана,
то исчезая,  то появляясь снова.  Они были слишком опытны, чтобы разбиться о
скалу даже в недальнем прыжке через ничто,  и все-таки у моны Сэниа тревожно
заныло сердце. Один Сорк как столб застыл возле корабля.
   - В  чем дело?  -  отрывисто спросила она.  -  Почему ты медлишь?  Каждый
человек дорог!
   - Солнце садится...  -  Казалось,  он  не  может ухватить кончик какой-то
мысли.
   - Да, да, скоро совсем стемнеет!
   - Солнце садится,  -  уже совсем другим тоном проговорил Сорк.  -  Мы  не
должны были его  вообще видеть.  Ущелье Медового Тумана тянется с  севера на
юг.
   Несмотря на цепенящий холод,  мона Сэниа почувствовала,  что ее бросило в
жар. В висках застучало. Нет. Нет.
   - Ты хочешь сказать, что это совсем другое место? - спросила она шепотом,
словно опасаясь,  что их услышат другие.  -  Этого не может быть. Крэги дали
слово,  а  оно нерушимо.  Они не  могли перенести нас по своему произволу...
Вспомни, Сорк, перед прыжком в ничто ты представил себе именно это место?
   - Да,  принцесса.  Ровное каменистое дно, желтый туман, скрывающий стены.
Вечер.
   - Почему - вечер?
   - Не  знаю...  В  первый миг все было как-то  неопределенно,  но  потом в
голове вдруг прояснилось,  и я увидел все окружающее так четко, словно я уже
был здесь. Затем мы сюда и перенеслись.
   - И все-таки этого не может быть...  Поищем еще -  до захода солнца,  тем
более что пас пока не обнаружили.  Я  боялась,  что в  первую же минуту наши
крэги передадут всем своим собратьям,  что мы вернулись на Джаспер,  а те уж
как-нибудь поставят об этом в известность хотя бы мою семью.
   - Принцесса, если позволишь сказать...
   - Говори,  Сорк,  ты  подмечаешь всегда то,  что  ускользает от  внимания
остальных.
   - Мне кажется,  это не просто туман... Это золотой туман. Он, как и любое
золото, не пропускает никаких сигналов, и крэги просто не могли никому о нас
рассказать.
   - Тогда  мы  еще  некоторое время  в  безопасности...  Хотя  зачем крэгам
отправлять нас туда, где они сами оказались в ловушке? И потом, если туман -
золотой,  то как же мы с нашим кораблем пробились сквозь него? Перелет через
золото невозможен.
   - И тем не менее, принцесса, здесь пока никто не появился.
   И,   словно  опровергая  его   слова,   вверху  раздался  свист  крыльев,
рассекающих густую облачную массу. Летучие кони!
   - Всем  к  кораблю!  -  крикнула принцесса,  отправляя свой голос широким
веером по ущелью.
   Они появились почти мгновенно,  выхватывая на  бегу десинторы и  вжимаясь
спинами   в    упругую,    но   непробиваемую   оболочку   корабля.    Люки,
предусмотрительно приоткрытые,  могли укрыть их,  но  такого приказа пока не
было.  Она бросила быстрый взгляд налево и  направо,  пересчитывая своих,  -
одного не хватало. Он примчался, тяжело топая и отфыркиваясь, самый могучий,
но  и  самый  неповоротливый -  Пы,  и  она  открыла рот,  чтобы сделать ему
выговор,  и  в  тот  же  миг  мохнатый серый ком отделился от  проплывающего
облака,  расправил  длинношерстные крылья-опахала  и  с  надрывным мяуканьем
спикировал на бегущего юношу.
   Раздался  скрежет  -  когти  проехались по  скафандру,  не  причинив ему,
естественно, никакого вреда.
   - Берегите крэгов! - велела принцесса. - Стрелять буду только я.
   Крылатый дьявол в  крайнем недоумении завис над  ними,  трепеща крыльями,
словно прополаскивая их в  тумане.  Круглая кошачья морда с пастью от уха до
уха, громадные когти на сгибе крыла и фосфорические глаза-тарелки делали его
похожим на легендарного демона Иуфу,  еще до наступления Черных Времен якобы
обитавшего где-то в горах близ Северной Ледниковой Шапки.
   Ими еще кое-где пугали детей, но в них не верили.
   Мона Сэниа учла,  что космический скафандр придется этому чудовищу не  по
зубам,  но оно-то этого не знало,  и,  наметив себе жертву более аппетитную,
нежели приземистый Пы,  монстр хлопнул крыльями, так что туман разлетелся по
сторонам, как пух из разодранной подушки, и неторопливо, облизываясь на лету
светящимся оранжевым  языком,  начал  снижаться  над  Сорком,  вероятно,  по
жадности выбрав самого высокого из  всех.  Мона Сэниа перевела калибратор на
веерный разряд,  вздохнула - очень не хотелось обнаруживать себя - и в самый
последний миг остановила руку,  - откуда-то сзади наперерез по-волчьи серому
демону  ринулась белоснежная земная  птица,  целя  прямо  в  мерцающий глаз.
Раздался удар,  потом еще и  еще,  и  две сцепившиеся в бешеной схватке тени
покатились по облаку, как по земле, пока не исчезли в густом тумане.
   Раздалось плотоядное уханье,  что-то