его.  Она знала этот иссохший лик, ей было
хорошо знакомо белое  облачение,  и  совершенно неправдоподобной казалась ей
маленькая серебристо-голубая погремушка,  висевшая,  точно орденская звезда,
на плетеном травяном шнурке.
   - Я  нашел их  здесь,  когда они  отдыхали на  пути к  нашему кораблю,  -
произнес совсем  рядом  невидимый Борб.  -  Старик  и  мальчик,  отравленный
хамеей.  Лронг говорит,  что нашел их возле анделахаллы. Больше он ничего не
говорит, только плачет от радости.
   Плакать от  радости.  Да.  Мона  Сэниа  стиснула зубы,  чтобы  ничего  не
ответить. Эмоции варваров. От радости надлежит смеяться.
   - Они знают, что ты здесь? - сказала она, справившись со своим отчаянием.
Плакать-то пристало ей, потому что она ждала совсем другого.
   - Естественно! Я хотел сразу же переправить их к кораблю, да засомневался
- Ких  говорил,  что старый рыцарь жестоко переругался с  нашим чудотворцем,
как бы его снова не хватил удар...
   - У рыцарей,  как видишь,  нервы железные.  Но воскресит его, насколько я
понимаю, какой-то другой колдун.
   - Лронг  говорит -  это  анделисы.  Когда они  накрывают умершего красным
рукавом...
   - Сейчас не  время обсуждать магические свойства их гардероба.  Ты берешь
старика, я - Лронга. Мальчишка нам не нужен. Ну, давай!..
   Возле  корабля  было  как-то  непривычно тихо.  Принцесса,  отпустив руку
Травяного Рыцаря,  тревожно огляделась и  тут только заметила Скюза и Таиру,
сидевших на земле.  Самый светлокожий,  как все естественные блондины, юноша
сейчас был в буквальном смысле слова белее полотна. Таира, зашивавшая на нем
штанину,  подранную на  колене,  наклонилась и,  перекусив нитку,  тихонечко
что-то  забормотала -  похоже,  ругалась  совсем  плохими  земными  словами.
Завидев принцессу,  Скюз оттолкнул руку девушки и,  перекатившись по  траве,
оказался стоящим на коленях.
   - Мне нет прощения,  -  проговорил он с  неподдельным отчаянием.  -  Я не
уберег крэгов...
   - И Кукушонка? - вскрикнула мона Сэниа.
   - Нет,  он на корабле.  Я выпустил его первым,  а потом запер в шатре, на
всякий случай,  чтобы он  охранял ее...  -  Он  кивнул на сопевшую от ярости
Таиру.
   - Меня  не  охранять надо было,  а  будить!  -  крикнула она.  -  Вздумал
командовать Гуен, чуть без штанов не остался, и можно сказать, повезло...
   Она подняла руку - на ладошке белел пух.
   - Все  было  спокойно,   в  небе  ни  птицы,   ни  ветерка,  -  продолжал
оправдываться Скюз.  Я  выпустил всех разом.  И  вдруг,  как  будто прямо из
воздуха,  появлялась стая...  Крупная  белая  саранча  с  зубастыми клювами.
Величиной с голубя.  Крэги,  словно сговорившись,  ринулись в ее середину, и
стая сгустилась,  так что ничего не стало видно.  Я крикнул Гуен,  чтобы она
была осторожна - не поранила ненароком какого-нибудь крэга. И стая помчалась
прочь...  Я  несколько раз  взлетал,  но  стоило мне  очутиться внутри этого
птичьего клубка -  и  я словно попадал в котел с кипящей лапшой.  Мельканье,
стрекот...  Я  гнался за  ними до  самой кромки леса,  но  это  уже сплошные
джунгли. Стая нырнула туда и исчезла.
   Мона Сэниа вопросительно глянула на Лронга.
   - Да,  -  подтвердил Травяной Рыцарь, - граница владений Аннихитры. И эта
нечисть, похоже, от него - у нас я ни разу ничего подобного не встречал.
   - Мне пришлось вернуться,  потому что я испугался за...  за весь корабль.
Это были твари не нашего мира...
   Мона Сэниа молчала, покусывая губы и взвешивая все услышанное. В заданных
крэгами  условиях  беречь  приходилось в  первую  очередь  Таиру  как  залог
возвращения Юхани.  Собственно говоря, она потому и глядела сквозь пальцы на
так  не  к  месту вспыхнувшие нежные чувства ее  несравненного стрелка,  чьи
голубые,  как незабудки,  глаза с  трехсот шагов безошибочно метили в сердце
врага,  что первая любовь всегда имеет два плюса:  во-первых,  у влюбленного
всегда начищены сапоги,  а  во-вторых,  к  возлюбленной не  надо приставлять
дополнительную охрану.
   - Ты все сделал правильно,  -  проговорила принцесса. - Присутствие Таиры
ничего не  изменило бы,  так  как  она  не  обладает нашим даром мгновенного
перемещения. Позвать надо было нас.
   Но по тому смятенному взгляду, который Скюз бросил на девушку, мона Сэниа
поняла,  что в  неразберихе этого нападения он  был способен думать только о
безопасности своей избранницы, потому что где одна стая, там могут появиться
и две, и больше.
   - Никуда крэги не денутся,  - жестко сказала она. - Каждому из них нужна,
в конце концов,  собственная планета,  и тут мы еще поторгуемся. Тихриане не
могут путешествовать по  всем звездным мирам,  так  что  крэги просчитались,
бежав от нас.  А сейчас... сейчас у меня просьба к тебе, рыцарь Рахихорд. Мы
чужие на Тихри и  попали сюда против своей воли.  Что и как,  расскажет тебе
твой сын.  Я  же  прошу тебя,  пока мы  не найдем моего малыша,  забыть свои
распри с сибилло. Мне нужна каждая кроха помощи...
   - Да он просто выживший из ума шут.  -  Голос бывшего узника был тих,  но
тверд.  -  Он и в молодости был просто полуобезьяной.  Так что не надейся на
него... как тебя величать, светлолицая?
   - Принцесса Сэниа, - быстро подсказал ему сын.
   Старец пошевелил спутанными бровями:
   - Забудь о  сибилло,  принцесса,  погляди лучше на небо,  которого я  был
лишен столько преджизней...  Алые перья от края до края предвещают на завтра
бурю. Почему ведун не предупредил тебя?
   - Мой  корабль не  боится  бурь.  Сибилло предусмотрел это.  Но  если  ты
советуешь, то мы перелетим в другое место, хотя бы в Ракушечник.
   - Нет, нет! - вскочила на ноги Таира. - Нам нужно оставаться здесь.
   - Это еще почему?  - Принцесса нахмурилась: девочка начала позволять себе
командовать всем кораблем.
   - Потому что... Я назначила здесь встречу. Возле Анделисовой Пустыни.
   - Кому?! - вскрикнули разом юноша и принцесса.
   - Полуденному Князю. Я послала ему молвь-стрелу.

   XII. Оцмар Повапленный

   Известие о пропаже крэгов не произвело такого эффекта, как это сообщение.
   - Кто  тебе  позволил?  -  В  голосе принцессы впервые послышался истинно
королевский гнев. Но коса нашла на камень:
   - А кто мне запретит?
   - Пока здесь нет остальных...
   Но  остальные были уже здесь -  и  сибилло с  ними.  Почувствовав крайнюю
напряженность обстановки и завидев незнакомую согбенную фигуру в белом,  Эрм
бросился к принцессе, на ходу обнажая меч:
   - Что происходит?
   Принцесса молчала, сжав губы и устремив испепеляющий взгляд на строптивую
девчонку.  Пожалуй,  впервые в  своей жизни она  не  знала,  как  вести себя
дальше. К счастью, раздался спокойный старческий голос:
   - Ничего  особенного,  о  дух  нездешнего воина.  Просто  я  воскрес,  ты
появился на  пустом месте,  а  вот  эта малышка-светлячок только что вызвала
сюда самого Оцмара.
   - Зачем? Если угодно будет принцессе, мы сами прибудем к нему во дворец.
   - Вот взрослые мужики,  а не понимаете, - фыркнула девушка. - Одно дело -
мы целой делегацией.  Здрасьте,  мол.  Не соблаговолите ли помочь?  И совсем
другое  -  получить послание:  девушка  с  волосами цвета  заходящего солнца
согласна  увидеться  с  ним  возле  Анделисовой  Пустыни,  что  под  городом
Орешником. Вот так: согласна. А могла бы и не согласиться.
   - Да  уж,   -   проворчал  старый  рыцарь,  -  умишка  у  тебя  в  голове
действительно как у  светлячка.  Как только князь получит твое послание,  он
тут же направит молвь-стрелу обратно с  приказом схватить тебя и доставить к
нему тихим обозом, связанную по рукам и ногам.
   - Ага,  связать.  Как бы его самого не повязали.  Нашим, - она кивнула на
стоящих вокруг дружинников,  -  это проще пареной репы. Только он прискачет,
вот увидите. Ему обещана встреча с рыжей, а он явно из любознательных.
   - Что-то я не слыхал о таком, - покачал серебристой головой Рахихорд. - И
кто ему мог наобещать невозможного?
   - Сибилло пообещало,  -  скромно вздохнул шаман. - Сибилло вещий сон был.
Это когда ты уже там пребывал...
   - Вещий сон!  - Бесцветные губы старца скривились на пепельном лице. - Да
тебе отродясь ничего, кроме жареного каплуна, и не снилось. Впрочем, когда я
там,  как ты изволил выразиться,  пребывал, мне тоже спилась обильная снедь.
Ты, младший, меня на прокорме держал? Плакали твои денежки...
   Старец был настроен благодушно и необидчиво - видимо, с прошлой жизнью он
оставил суетные счеты.
   - Был вещий сон!  -  не отступалось сибилло, отдувая от губ струящиеся по
лицу пряди бровей. - Не иначе, анделисы благостные наслали.
   - И  какая тебе  от  него была благость?  Ведь точно надеялся:  подвесишь
перед молодым князем,  как  перед рогатом-сосунком,  морковку рыженькую -  и
вернет он тебя из ссылки предзакатной. А? Вижу, вернул. Как же.
   - Вы опять ссоритесь,  -  утихомирила стариков Таира.  - Может, и вернет.
Как наше свидание обернется.
   - Как ты решилась? - тихо прошептал Скюз.
   - Да мы тут до одури будем обыскивать каждый заштатный городишко! А князь
- он владыка: прикажет, и найдут Ю-юшеньку.
   Шаман вдруг хлопнул себя по лбу,  так что подскочила камилавка с  надетым
на нее офитом:
   - Вспомнило сибилло,  вспомнило!  Говорил  за  столом  один  водонос  при
солнцезаконниках,  что приказ им  был:  найти и  доставить Полуденному Князю
белого ребенка. А кто найдет, тому награда великая. Искать бросились, да без
толку...
   - Ну,  что я вам говорила?  -  Девушка победоносно вздернула свой точеный
носик. - Обращаться следует сразу в высшую инстанцию.
   Мона Сэниа,  словно окаменев,  неподвижно глядела в одну точку.  Не может
этого быть.  Старый болтун набивает себе цену.  Сперва была байка про  вещий
сон,  теперь - про княжеский указ... Появился Рахихорд, который и знатнее, и
мудрее,  а может быть,  и старше,  и вот шаману потребовалось утвердить свое
положение.  Из  княжеского дворца он  был  изгнан,  некоторое время  удалось
побыть приживальщиком при  доме Рахихорда,  по  и  тут  не  повезло.  Теперь
прибился  к  джасперянам  -   так  нет  же,   появился  претендент  на  роль
старейшего...
   - Когда был получен приказ? - спросила она отрывисто.
   Сибилло зашевелил пальцами, подсчитывая:
   - Огней двавсемь назад... или чуть поболее.
   - То есть больше двух недель? Невероятно! Тогда я была еще...
   Она осеклась,  задохнувшись от неудержимых воспоминаний. Джаспер. Дерзкие
планы  побега.  Сказки  о  далекой  всемогущей Земле,  планете  обетованной.
Причмокивающий во сне Юхани в  серебряной королевской колыбельке.  И руки ее
Юрга, ее командора, ее благородного эрла...
   - Этого не может быть,  -  твердо произнес Эрм,  который,  как старший из
дружинников,  имел право слова вслед за принцессой.  -  Тогда на вашей земле
еще никто не мог знать, что мы сюда прибудем. Мы сами не знали об этом.
   - Но князь видел вещие сны...
   Принцесса отмахнулась от него, как от надоедливой мухи.
   - А вот тут мой содорожник не врет, - совершенно неожиданно подал голос в
его защиту Рахихорд. - Мальчишка сызмальства был посещаем видениями. Рисовал
их на стенах,  что мог -  потом возводил в  камне.  Было.  И у ведуна нашего
бывает, только у него от разжижения мозгов. А у князя...
   Он вдруг запнулся, словно решил не говорить лишнего.
   - Я поведал нашим гостям историю Оцмара,  как ты мне рассказывал, отец, -
почтительно вставил Лронг.
   - А, - только и произнес Рахихорд.
   - Ну вот видите, все сходится на вашем князе, - подытожила Таира. - Может
быть,  в  этом  и  заключалось мое,  так  сказать,  тайное  предназначение -
направить вас к главе государства... или атаману, как вам больше поправится.
Мне кажется, вы оба не испытываете ни малейшей симпатии к своему повелителю.
   - Смотри,   светлячок,  сама  не  загорись  к  нему  нежной  страстью,  -
совершенно серьезно предупредил старый рыцарь.
   - Ну,  а если?..  -  Девушка метнула на Скюза взгляд,  достойный истинной
дочери Евы.
   - А тогда узнаешь,  почему его прозвали Оцмаром Повапленным! - запальчиво
выкрикнул шаман.
   И прикусил язык. Но было поздно.
   - А  ты  никак на  мое  место захотел,  пустослов плешивый?  -  захихикал
Рахихорд.  -  И  то  келейка  у  меня  была  сухая,  раз  в  день  объедками
потчевали... Отдохнешь там годик-другой.
   У шамана водянистые глазки вдруг обрели глубину и блеск кошачьих зрачков:
   - Тьфу,  брехун залежалый,  накличешь! Привык мечом махать, а как силы не
стало, языком лягаешь!
   Таире вдруг показалось,  что  слово "год" употребляется здесь в  каком-то
ином значении,  чем  на  Земле.  Она,  как  всегда,  хотела уже  вмешаться в
перебранку старцев, но за нее это сделал Лронг:
   - Ты утомлен,  отец.  Позволь напоить тебя отваром подремника и отнести в
летающий дом?
   - Сдались мне твои поносные травки! Сейчас бы кубок доброго вина!..
   - Ой, это я вам мигом! - Таира порхнула в люк, даже не спросив разрешения
их  семейного лекаря.  В  захламленном до  предела корабле найти  заповедный
сосуд  с  инопланетным нектаром оказалось не  так-то  просто,  и  когда  она
вернулась, у корабля оставались одни старики.
   - Где народ? - осведомилась она.
   - Дозорные спать  пошли,  двое  доблестных витязей на  мечах состязаются,
остальных озаботила закуска, - быстро доложил шаман, потирая ладони при виде
вина.
   Таира  прислушалась -  действительно,  из-за  бурого кустарника доносился
лязг металла.
   - А на вашей дороге,  я гляжу, по лишнему пальцу в руке, - с завистливыми
интонациями заметил старый воин.  -  Это и  для захвата сподручно,  и  меч в
кисти тверже...
   - И  еще бы водички,  -  перебил его шаман.  -  А  то как бы с отвычки...
Осрамится доблестный рыцарь Рахихорд.
   - Что-то  не  видно здесь воды,  -  засомневалась девушка.  -  А  уж  что
касается срама, то кому-то лучше помолчать.
   - Мала  ты  старшим выговаривать,  светлячок,  -  снова  стал  на  защиту
сотрапезника Рахихорд.  -  А за водой во-он туда сбегай,  Анделисову Пустынь
всегда на  Ручье возводят,  чтобы Чернавкам сподручнее было.  Обеги кругом -
найдешь.
   - Ой, и правда! - Таира схватила объемистую чашу и вприпрыжку помчалась к
черному массиву плотно стоящих деревьев.  Ручей она там,  внутри, видела, но
сейчас  без  талисмана,  обеспечивающего скрытность,  заходить на  запретную
территорию что-то не хотелось. С какой же стороны сподручнее обойти?
   В  узком  -  едва  ногу  просунешь -  просвете  между  стволами виднелись
карминно-красные  заросли  кустарника.  Что-то  заставило девушку вглядеться
пристальнее,  и  она чуть не  вскрикнула:  полускрытое яркой листвой,  прямо
перед ней  чернело бесформенное пятно маски,  и  до  неправдоподобия светлые
глаза сверкали в ее косых прорезях,  приковывая к себе.  Долго,  очень долго
эти  глаза  не  мигая  глядели на  Таиру,  потом  приглушенный маской  голос
торопливо произнес:
   - Он солгал.
   И все исчезло -  и глаза,  и маска.  Даже листья не шевельнулись. Девушка
подождала еще  немного,  потом  направилась вдоль  живой  ограды в  глубокой
задумчивости.  Наткнулась  на  ручей.  Вода  была  красноватая,  железистая.
Набрала.  Побрела обратно, к своим старикам. Кто же из них солгал? Рихихорд?
Да он ничего особенного не говорил,  только колдуна вышучивал. А сам колдун?
Ну,  этот,  похоже,  врет беспрестанно,  по что же такого важного было в его
словоблудии, о чем стоило предупреждать?
   Она  обогнула девятикупольный массив  корабля и  незаметно приблизилась к
тому месту, где на охапках сухой травы возлежали старцы. Говорил шаман:
   - ...с мечом в руке - да разве это страх? Ткнут тебя, и уплывешь в ночной
мрак на вечное отдохновение.  И  в темнице тягомотно,  но не боязно,  смерть
придет -  как заснешь... Одним сибиллам ведом подлинный ужас, потому как нет
у них надежды на спасение в могиле.  Да и кары вам, людишкам смертным, разве
придумаешь? Раздвоить - так это миг один, зажарить аль утопить - подолее, но
разве сравнишь это с муками сибилло заточенного?
   - Врешь, не заточали тебя.
   - А то знаешь?  Прапрадедов твоих тогда под солнцем еще не грелось, когда
меня Кана-Костоправка заточила.  Наследника ей,  вишь,  захотелось, кабанихе
старой, всем двором утрюханной! Ни одно заклинание ее не пробрало.
   "Если врет, то до чего убедительно!" - подумала Таира.
   - Ну,  бросили меня  в  придорожный колодец каменный;  пока караваны шли,
меня еще потчевали -  кто подаянным куском,  а кто и калом рогатовым.  А как
прихолодилось,  кормиться стало нечем.  Тогда я принялось ступени в каменной
стенке выгрызать,  да только зуб поломало.  Он и сейчас там лежит,  как ночь
опускается -  чую,  ноет он от холода... Ты не думай, что у меня только тело
мое бессмертно,  -  каждая частичка моя,  хоть зуб,  хоть волос, нетленны, и
ежели я  хоть ресницу на дороге уроню -  потом век свой буду глазом дергать,
когда на нее наступят. Вот так.
   "А   ведь  со   своими  он  не  придуривает,   мол  "сибилло  уронило..."
По-человечески говорит, без этого третьего лица. Значит, это он только перед
нами выпендривался,  -  отметила девушка.  -  Насчет бессмертия он, конечно,
заливает,  как всегда,  но даже мудрый Рахихорд,  похоже,  клюнул.  Хотя - а
вдруг правда?.."
   А "бессмертный" продолжал:
   - Только ты  мою  тайну  храни,  Рахихордушка,  тебе  еще  долго жить  да
править,  сам меня не обидь и  никому воли не давай.  Потому как нет на всех
дорогах под солнцем существа жальче, чем сибилло, - денно и нощно боится оно
раздвоения и  усечения.  Ибо  каждая часть  его  будет болью томиться,  пока
кто-нибудь воедино все косточки не соберет.
   - А кому это надобно -  кости сибилловы подбирать? Их гуки-куки обгложут,
и поминай как звали! - недоверчиво предположил Рахихорд.
   - Что от губ моих уцелеет,  то и  гуков заклянет,  чтоб кости собрали,  -
логично заключил шаман.
   Таира  подумала,  что  пора  ей  уже  и  появляться,  но  старый  рыцарь,
стосковавшийся по общению, не унимался:
   - Так тебя что, и из колодца гуки-куки вызволили?
   - Ну  а  кто  же?  Как  весна  пришла,  унюхал  я  стаю,  выбрал четверых
поздоровее и принялся им хвосты растить.  Когда хвосты вытянулись непомерно,
приманил я гуков к колодцу, задами посадил и хвосты сплел. А вот вылезти еле
сил достало,  феи подсобили. Потому как за всю зиму-ночь треклятую крошки во
рту не было,  от холода лютого сон-угомон не шел,  от голода лед грыз... Что
там говорят:  кожа да кости.  Кости стужей истончились, кожи не стало - одна
прозрачная пленочка...  Ой, люто мне было так, что заточения я страшусь, аки
казни.
   - То-то  на  колдовство ты  стал  скуп  -  для  себя  силы припасаешь?  -
поинтересовался Рахихорд.
   - Да много ли я умею!  Когда я родился, заклинаний было ведомо - на руках
пальцев хватит,  чтобы перечесть.  А  когда колдовство да  ведовство в  силу
пошло,  у  меня уже  память отшибло.  Так  что нонешние сибиллы передо мной,
почитай,  что  князи перед смердами.  Это  я  тебе тоже по  секрету великому
говорю.  Вот так.  Да где ж пичуга наша с водичкой?  Не иначе, орехи в траве
подбирает...
   - А  вот  и  я!  -  поспешила явиться девушка,  чтобы  не  дать  старикам
предположить наиболее  вероятное.  -  Разбавлять будете  один  к  трем,  как
древние греки?
   - Сибилло  разберется.  -  Шаман  тут  же  вернулся к  своим  излюбленным
оборотам. - Оно на своем веку чего не пивало...
   - Может, вам ягод каких-нибудь поискать, мяса-то вчерашнего не осталось.
   - Не знаю,  как на твоей дороге, а на нашей после первой не закусывают, -
наставительно заметил шаман.
   - Не порти ребенка,  -  оборвал его старый рыцарь.  - Наливай лучше. А на
закуску птичку в поднебесье заговори.
   Но не успел незадачливый заклинатель и  рта раскрыть,  как на земле возле
него появилась громадная корзина, наполненная дымящимися пирогами. Еще миг -
и  сетка величиной с добрый гамак,  набитая полосатыми и крапчатыми плодами.
Хлюпнул содержимым запечатанный бурдюк.  Кильватерным строем пошли оловянные
блюда с жареным мясо