гое:
   - Ты считаешь, пришелец, что князья разных дорог могут подчиняться одному
и  тому  же  властелину?  Да  наш  Оцмар  никогда не  признает над  собой ни
человека, ни зверя, ни анделиса.
   - А бога? - поинтересовался Дуз.
   - А кто такой бог?
   Это был тупик.  Можно, конечно, было попытаться продолжить эту дискуссию,
но она не вела к маленькому Юхани.
   Почувствовали это, похоже, и тихриане.
   - Если дума на ум нейдет,  надо дремой ее приманить, - резюмировал шаман.
- Отдыхайте,  гости пашей дороги,  а  ежели на  сибилло озарение снизойдет -
сибилло вас добудится.
   И он начал устраиваться на ночлег прямо под открытым небом, усмотрев себе
ложбинку  между  двумя  продолговатыми глыбами,  служившими основанием этому
древнему сооружению никак не  меньше тысячи лет  тому  назад.  Но  и  сейчас
замшелая кладка,  прорезанная горизонтальными бойницами,  подымалась еще  на
добрых три человеческих роста,  и  на  верхнем ее уступе,  добела загаженном
куда-то  подевавшимися птицами,  неподвижно  застыла  Гуен.  Глаза  ее  были
прикрыты -  верная стражница отдыхала,  как и  ее хозяйка.  Спящая птица так
органично вписывалась в  общую картину этих руин,  что никому из тихриан и в
голову не пришло заподозрить присутствие еще одного существа из иного мира.
   - Зачем же на камнях, уважаемый сибилло, - голосом ровным и бесцветным от
непомерной усталости проговорила мона Сэниа.  -  Отдохни в моем шатре. И ты,
рыцарь.
   Шаман покосился на призывно раскрывшуюся дырку люка, припомнил, наверное,
свой позорный провал на поприще отворения этих заговоренных дверей (надо же,
у  себя  на  Тихри  с  этим  нехитрым  делом  он  сызмальства  справлялся) и
решительно затряс бороденкой.
   Глядя  на  него,  и  Травяной рыцарь предпочел жесткое ложе  родной земли
сомнительному уюту  чужого дома,  вытянувшись во  весь свой неправдоподобный
рост и закинув руку за голову. Через несколько секунд он, полуприкрыв глаза,
уже дышал мощно и ровно.
   Мона  Сэниа,  неслышно  проходя  мимо,  невольно  задержалась над  спящим
великаном.  Смягченное сном, его лицо уже не казалось таким грубым; сейчас в
нем проступило то редкостное сочетание детскости и надежности, которое так и
манит  довериться этим  лучшим качествам души  до  конца.  Слабые доверяются
безотлагательно.  Она не  была слабой,  видят древние боги.  Но  до какой же
степени она  была  отчаявшейся!  И  несмотря на  верных  своих  собратьев по
оружию, как она была одинока...
   Она  уже  хотела нагнуться к  задремавшему великану,  как тот сделал едва
уловимое движение рукой  и  цепко  обхватил ее  щиколотку.  Только  надежная
тренировка  инопланетной  воительницы  предупредила  естественный  вскрик  и
заставила  разом  сосредоточиться.   И  вовремя:  вторая  рука  рыцаря  чуть
приподнялась, указывая вверх.
   Ах,  вот  оно что.  Заметил-таки сову,  несмотря на  полуопущенные густые
ресницы. Мона Сэниа стряхнула с себя напряжение и с улыбкой подняла голову.
   Сквозь верхнюю бойницу на нее глядели злобные прищуренные глаза.

   IX. Анделисова пустынь

   Если бы у принцессы был хотя бы миг на размышления, она призвала бы своих
дружинников и указала на смертельную опасность, нависшую - нет, не над ними,
а  над тихрианами.  Но этого мига не было,  и сам собой из ее груди вырвался
крик:
   - Гуен! Гуен, чакыр!!!
   Позолоченные  солнцем  размашистые  крылья  распахнулись  во   всю   свою
устрашающую ширь,  Гуен взмыла вверх и  вдруг со  скоростью метеора ринулась
куда-то в сторону города,  пропав из виду. Оба тихрианина, еще не знакомые с
этой   достойной  представительницей  земной  фауны,   оцепенело  глядели  в
шафранное небо. Первым опомнился сибилло.
   - Птенец джаяхуудлы? - постукивая зубами, проговорил он. - Или сам...
   - Ага,  птенчик, - заспанная рожица Таиры, незамедлительно откликнувшейся
на сигнал нападения, показалась из люка. - Кого промышляем?
   Она  увидела выпрямившегося во  весь рост Лронга и  незамедлительно явила
весь  арсенал своего любопытства,  спрыгнув на  землю и  подходя к  великану
почти вплотную. Затем она задрала вверх подбородок и звонко спросила:
   - Эй ты, там, в вышине, ты свой?
   Травяной рыцарь переместил свой  взгляд с  небес  на  юное  создание,  не
достававшее ему до груди. Создание было облачено в один черненький свитерок,
не прикрывавший даже коленок, но оба амулета - флакончик с мерцающей пылью ~
исправно несли свою декоративную вахту у нее на шее.
   - Свой,    свой,    -   досадливо   проговорила   принцесса.   -   Рыцарь
Лроногирэхихауд-по-Рахихорд-над... забыла.
   - И  этого достаточно,  -  по-королевски кивнула девушка.  -  Рыцарь,  ты
женат?
   - Вроде бы нет... - ошеломленно пожал плечами вопрошаемый.
   - Я и не сомневалась. С таким-то безразмерным именем...
   Рыцарь наклонил голову и посмотрел ей на макушку.
   - Во время Невозможного Огня дети спят, - заметил он.
   "Капля бальзама", - невольно подумала принцесса.
   А  над  башней  снова  возникла  устрашающая в  выполнении  своих  прямых
обязанностей Гуен.  Традиционный бело-золотой размах,  стремительное падение
вниз,  в глубину руин -  и заячий вскрик соглядатая, покрываемый сатанинским
хохотом плотоядного удовлетворения.
   - Гуен, маленькая моя, не входи в раж! - крикнула Таира.
   Травяной рыцарь неодобрительно покрутил головой и полез наверх,  цепляясь
за осыпающуюся кладку.
   - Э-э,  как там тебя,  Хирвахорд,  вернись!  Гуен тебя не знает,  так что
подрать может основательно. Она ведь не только сова, но и гарпия.
   - Да, - подтвердила принцесса, - вы еще, так сказать, ей не представлены.
Пы и Флейж, заберитесь-ка наверх и что там осталось - сюда.
   Не прошло и минуты, как Пы уже спускался по осыпи, водрузив себе на плечи
обмякшее тело.  Флейж следовал за ним с расчехленным десинтором.  Очутившись
внизу,  они прислонили так и не пришедшего в себя лазутчика к упругой стенке
малого кораблика.  Лоб  его  был  залит  кровью,  черпая волосяная повязка и
валики бровей набухли и стали рыжими - Гуен била по голове.
   - Было при нем,  - сказал Флейж, протягивая моне Сэниа сдвоенную плетеную
корзиночку.  Крышка над  одной половинкой была приоткрыта,  в  другой части,
запертой,  виднелось что-то  желтое,  как лимон.  Сибилло задрал бороденку и
поглядел на  Гуен,  уже  занявшую свой  пост  и  теперь  наводившую красоту,
расчесывая клювом свои роскошные штаны.
   Два крошечных канареечных перышка закружились, опадая.
   - Ага,  -  с удовлетворением произнес сибилло. - Соглядатай успел послать
молвь-стрелу.  Между прочим, на Тихри нет птицы, способной догнать княжескую
вестницу.
   - Теперь есть,  - хихикнула Таира. - И не только догнать, но и поужинать.
Вот жалко только,  что она проглотила и  донесение,  надо бы  его прочитать.
Кстати, Гуен, это - свои. Охраняй их, как всех нас, ррыжик-ррыжик!
   Гуен  наклонила голову  и  замерла,  вперив в  тихриан стоячий колдовской
взгляд.   Кажется,  она  была  не  в  восторге  от  расширения  круга  своих
обязанностей.
   - Кроме этого, - сказала принцесса, кончиком сапога указывая на пленника.
- Где-то я его...
   Она  наклонилась  и   сильным  рывком  подняла  лазутчика  на  ноги.   Он
зашевелился, приоткрыл глаза и в смертельном ужасе заверещал.
   - Ты,  это  ты!..  -  крикнула принцесса и  резко оттолкнула стражника от
себя. Он качнулся - и исчез.
   Шаман подобрался,  осторожно помахал рукой в  том  месте,  где только что
находилось вполне осязаемое тело.
   - Зачем ты наградила этого недостойного даром невидимости и неощутимости?
- обиженно проговорил он. - Разве сибилло не заслужило этих более подходящих
ему свойств, о всемогущая?
   Мона   Сэниа   недобро  усмехнулась  одними  уголками  потрескавшихся  от
усталости, по все же прекрасных губ:
   - Не  завидуй,  колдун.  Все  качества этого скота сейчас вместе с  ним в
ледяной яме, где бродят снежные тролли.
   Оба  тихрианина отшатнулись и  одновременно сцепили  согнутые  мизинцы  -
вероятно, ритуальный охранительный жест.
   - А  ты  жестока,  непредначертанная...  -  еле  слышно  прошептал рыцарь
Травяного Плаща.
   - Нет.  Сегодня на  глазах у  меня он убил ребенка.  Пришиб одним ударом,
просто так. Эта девочка ничего ему не сделала, она только пела...
   - Пела?  -  переспросил шаман.  -  Свинуха ледащщая.  Они  всегда поют по
темным углам, корку просят.
   - Это перебежчики с дороги Свиньи,  -  пояснил Лронг.  - Там беззаконие и
вечный голод.  Их  сначала отлавливали и  назад возвращали,  но  они  только
полнили свою дорогу рассказами о нашем благоденствии. Тогда Полуденный Князь
повелел бросать их в  каменные колодцы и землей засыпать,  чтобы милосердные
анделисы им не помогли.
   - Ну, а у этой мясо молодое, лакомое - ее, видно, в кокон запеленали.
   Принцессу  передернуло -  она  припомнила слова  шамана  о  том,  что  он
заплатил "за два кокона для своего шурушетра".  Древние боги,  да что же она
должна сделать, чтобы и ее крошечный Юхани не превратился бы в такой кокон?
   - Рыцарь,  - проговорила она, молитвенно складывая руки на груди, - время
бежит, а мы ни на шаг не приблизились к моему сыну...
   - Я  думаю об  этом непрестанно.  В  городе его нет,  иначе я  услышал бы
разговоры о  таком  чуде,  как  белоголовый ребенок.  Говорят,  правда,  что
Полуденный Князь  отдал приказ свозить к  нему  в  зверинец всех  диковинных
детей,  но  тогда  ты,  сибилло,  должен был  бы  повстречать на  своем пути
шурушетра с княжеским возничим.
   - Сибилло не встречало шурушетра.
   - А разве эти ваши шуру-муру-как-там бегают только по дорогам? - спросила
Таира, кутаясь в плащ, который накинул на нее Скюз.
   - Они скользят не по дороге,  а над нею,  -  поправил девушку шаман. - Ты
сметлива,  дитя. Могло быть и такое, особенно сейчас, когда весь орешник уже
вырублен и поля просторны. Но кто и откуда пошлет шурушетра не по дороге?
   - А кому понадобилось красть ребенка? - парировал Сорк.
   - И  все-таки надо прежде всего убедиться,  что принц не спрятан где-то в
городе, - твердо сказал Эрм.
   - Ты лучше других знаешь этот город - как его там?..
   - Его наименование -  Жемчужный Орешник,  а  зовут его попросту Перловик.
Что  ж,  во  дворце спокойно,  я  недавно выносил оттуда усопшего в  водяных
корчах.  У  караван-озера  никто не  суетится,  ничего не  прячет,  ничем не
похваляется. Наши не удержались бы.
   - Это точно,  ваши таковские,  -  поддакнул шаман, - Да что там говорить,
если в городе что-то прячут, то, значит, собираются вывезти - иначе зачем? А
на чем вывезешь, ежели уйдет последний обоз?
   - А  как  насчет колдовских штучек вроде ковра-самолета?  -  подала голос
что-то очень уж молчаливая сегодня Таира.
   - Неведомы сибилло такие словеса,  неведомы.  Нету ни чар, ни заклинаний,
чтобы самолетать!
   - Дело  серьезное,  сибилло,  -  вмешался рассудительный Сорк,  прекрасно
видевший,  что  принцесса уже  засомневалась в  ведовских способностях этого
явно провинциального колдуна. - Может, существует что-то, чему ты не обучен?
Вон ты говорил,  что почувствуешь приближающуюся опасность,  -  а  лазутчика
проглядел?
   Шаман обиженно засопел:
   - Громобой-тунец летит быстрее молвь-стрелы,  по он один на всю дорогу, и
запрягать его может только сам Полуденный Князь.  Кстати,  отец его, Отногул
Солнцеликий, дозапрягался...
   - Что,  попался зело кусачий тупец?  -  поинтересовалась девушка, на долю
которой всегда выпадали самые рискованные вопросы.
   - Молния попалась отменно злая,  лиловая... вроде твоих глаз, царственная
дочь!  -  это шаман расплачивался за недоверие к собственным способностям. -
Приманить-то  ее  Отногул приманил,  а  вот запрячь без сибилловой помощи не
смог.
   - А ты смог бы?
   - Сибилло  придает силу,  а  не  проявляет суетность...  Что  же  касаемо
лазутчика,  то уж больно черна эта башня, так и светится замогильным светом,
глаза  внутренние застит.  Сибилло  тут  пораскинуло мозгами и  решило,  что
негоже оставаться на запоганенном месте. Ежели ваш девятиглавый дом и впрямь
летает, стоило бы убраться отсюда.
   - А куда, уважаемый? - с надеждой спросила принцесса.
   Старец поймал губами белую прядку, свисавшую от надбровных дуг до бороды,
принялся жевать -  то  ли  перебирал варианты,  то  ли  просто держал паузу,
набивая цену каждому своему слову.
   - Есть одно тайное место, куда ни один из нас не смеет ступить, - хлопнул
себя по колену Лронг.  Сибилло зло глянул на него:  стало очевидно,  что про
это место он знал не хуже Травяного рыцаря. - Анделисова Пустынь.
   - Пустыня? - переспросили сразу несколько голосов.
   - Пустынь. Место отдохновения духов полуночи, - ворчливо пояснил шаман. -
Зачарованный сад, куда не смеет ступить ни одна нога.
   - Ага,  - сказала Таира, - ботанический сад, вход по спецприглашениям. Но
за садом ведь надо ухаживать? Или это делают безногие?
   - У тебя в голове вместо мозга - шустрый зверек, - неодобрительно заметил
явно  компетентный в  области анатомии рыцарь.  -  За  садом смотрит Вековая
Чернавка.
   - Тоже из злыдней? - снова не удержалась девушка.
   - Почему - тоже? Анделисы суть духи добра, последняя надежда страждущих и
дарители сладостного успокоения безнадежным.  Как  был бы  страшен последний
отрезок жизни,  если бы  не  упование на благость анделисов?  Разве в  твоем
мире, дитя, конец жизни не озарен светлым чаяньем?
   - Химиотерапией он  озарен,  но  ваша  цивилизация  до  этого  не  дошла.
Вернемся к Чернавке. Это что, жрица?
   - Фу,  как не стыдно, дитя! Вековая Чернавка вкушает лишь ту малую толику
пищи,  которая необходима для поддержания сил.  Готовится к тому часу, когда
ее оставят одну. Надолго ведь не напасешься...
   Джасперяне  переглянулись:   если  с  приближением  холодов  эти  варвары
откочевывали в  более теплые места и  бросали на  произвол судьбы несчастную
женщину,  то у нее был мотив для похищения ребенка хотя бы в качестве выкупа
за свою жизнь.
   - Укажи,  где этот сад!  -  топом,  не  допускающим возражений,  повелела
принцесса.
   - Это нетрудно сделать,  -  пожал плечами рыцарь. - Иди так, чтобы солнце
светило тебе в правое ухо, пересеки Большую Дорогу Света, пройди весь город,
и  очутишься в поле ореховых пней.  Тропинка,  по которой ходит за провизией
Вековая Чернавка, не широка, но протоптана основательно, не ошибешься.
   - Разве ты откажешься сопровождать меня?
   - К Анделисовой Пустыни? Но это - нарушение моего обета...
   - Ты    забыла,    безжалостная   повелительница,    что    отец   рыцаря
Лроногирэхихауда заключен в  княжескую темницу,  и  он  вынужден был  надеть
Травяной Плащ,  как символ своего обета, потому что это - единственная плата
за  прокорм  узника.  Если  нарушить  обет,  то  клеть  заваливают сеном,  и
заключенный умирает без еды, питья и анделиса.
   - Делов-то!  - вмешалась, как всегда, Таира. - Попроси наших мальчиков, и
они твоего папу в два счета откуда хочешь вытащат. Не проблема.
   - Рыцарь,  -  торжественно проговорила мона Сэниа. - Если ты поможешь мне
найти сына...
   - Ой,  только не надо торговать добром за добро!  - бесцеремонно оборвала
ее девушка. - Помоги, и все.
   Рыцарь впервые посмотрел на нее с уважением.
   - Моя младшая сестра права,  -  сделав над собой усилие, проговорила мона
Сэниа.  - Я даю тебе королевское слово, что приложу все усилия к тому, чтобы
твой отец уже к утру был свободен - и ты, соответственно, тоже.
   Глаза  рыцаря  под  стрельчатыми  густыми  ресницами,   ложащимися  такой
иссиня-черной тенью на  серые щеки,  что  это  невольно воскрешало в  памяти
что-то траурное,  вроде кипарисовых ветвей на пепелище,  -  эти глаза как-то
странно вспыхнули и погасли.
   - Благодарю тебя,  царственная гостья, по мой отец стар, и он не проживет
и половины этого срока.
   Мона Сэниа и Таира недоуменно переглянулись.
   - Знаешь что, - предположила девушка, - наверное, он тебя не так понял. Я
уже  давно заметила,  что  у  них  тут  "утро" и  "весна" обозначаются одним
словом.
   - Летим! - приказала принцесса, не тратя больше ни секунды на объяснения.
- В любом случае после Анделисовой Пустыни - твой отец.
   Тихриане с некоторой опаской забрались в "девятиглавый дом",  и, пока они
осматривались, корабль уже завис над дорогой.
   - Куда теперь? - спросила мона Сэниа, глядя сквозь прозрачный пол.
   - Ищи  черное  кольцо  негорючих  сосен,  за  ним  будет  красная  полоса
пятилистника медового,  внутри - водяное кольцо; только всего этого ты из-за
сосен не  разглядишь.  -  Сибилло и  не  предполагал,  что  они находятся на
значительной высоте, откуда все это была видно как на ладони.
   - Вон, южнее, - негромко подсказав Скюз. - Садимся с внешней стороны?
   - Естественно.
   Приземления  тихриане  тоже  не  ощутили,  и,  когда  круглая  дыра  люка
разверзлась перед ними,  они едва не  потеряли дар речи,  увидав перед собой
стену кольчатых стволов и где-то за ними -  непроходимо частый краснолистный
кустарник.
   Спрыгнув  на  утоптанную почву,  они  увидели  город  вдалеке,  окутанный
преддождевым туманом.
   - Ну,  дела...  -  сибилло прямо-таки обвис,  став ниже ростом.  -  Вы  и
анделисов не опасаетесь?
   - Встретимся -  увидим,  -  коротко бросила принцесса.  - Кстати, как они
выглядят?
   Шаман замялся -  то  ли  стыдился своею незнания,  то ли,  как уже за ним
замечалось, придерживал информацию.
   - Те,  которых они излечивают и обратно в мир выпускают,  говорят,  что у
них  два  рукава,  -  неуверенно проговорил Лронг.  -  Накрывают  красным  -
возвращают силы молодые, самые счастливые минуты, всю сладость жизни в одном
глотке воздуха...  А уж не поможет - укрывают черным рукавом, и страдалец из
мук и сожаления уходит в полуночный край.  Кроме этого, никто ничего ни разу
и не вспомнил. Ни разу. За все времена.
   - Так. Два рукава, - подытожила принцесса. - А Чернавка?
   - Ну, эту на рынке встречали. В черном с красной оторочкой, маска на лице
углем чернена. У здешней вроде горбик.
   - Нет у нее горба,  -  возразил рыцарь,  - это ее печаль пригибает. Жизнь
была сладкая,  ни трудов особых,  ни дорог,  сиди в  своей Пустыни да орешки
щелкай, благо на базаре все даром дают и ни о чем не спрашивают.
   - Даже об анделисах? Она ведь их должна видеть по должности.
   - Вот потому-то  Вечной Чернавке нельзя задавать ни одного вопроса.  Даже
если она помирать станет. Закон. И войти к ней нельзя.
   - Ну, мы пришли сюда именно за этим, - сухо возразила мона Сэниа. - Флейж
- налево, Скюз - направо, обойти сад кругом. Может быть. Чернавка гуляет...
   - И я!  -  подскочила Таира, уже успевшая натянуть штаны и сапоги. - Ноги
затекают, ну честное слово...
   - Ступай со Скюзом. Но бесшумно.
   Они  двинулись в  обход сада,  если только так  можно было назвать кольцо
пирамидальных сосен с кольчатыми бамбуковыми стволами.  Они росли так часто,
что между ними не пролез бы и вездесущий гуки-куки.
   - Тропинка, - прошептала Таира. - А вот и воротца. Заглянем?
   - У  меня приказ...  -  юноша смотрел на  нее  влюбленными глазами,  как,
впрочем,  почти все  дружинники,  но  пока еще  слово командора было сильнее
каприза огненнокудрой чаровницы.
   - Клянусь   всеми   побрякушками  Джаспера,   -   девушка   для   большей
убедительности схватилась за  амулет с  серебряными пылинками,  -  ты просто
трусишь!
   - Таира!  -  он  перехватил ее руку -  и  в  этот миг флакон отделился от
резной втулочки, которая осталась на шнурке.
   Серебристая пыль вылетела,  стремительно увеличиваясь в  объеме,  снежным
вихрем закрутилась вокруг девушки, превращаясь в маленький искрящийся смерч,
и так же бесшумно растворилась, исчезая.
   Но и девушки, стоявшей на тропинке, тоже не было.
   - Комарье, что ли, в глазах мельтешит?
   Ее  голос  прозвучал совсем рядом,  может быть,  слегка скрадываемый едва
уловимым шелестом.
   - Я не вижу тебя... - ошеломленно прошептал Скюз.
   - Да ты что? Протяни руку - вот же я!
   - Ты невидима!
   - Я