е,  сражаться  от  зари  до  заката,  довольствоваться  половиной  сухой
лепешки...
   Такой изматывающей усталости она  не  испытывала никогда.  А  ведь она не
была  ни  ранена,  ни  больна.  Хотя...  Она  невольно поднесла руку к  едва
угадываемому на  ощупь шрамику где-то  между бровей.  Вчера здесь гнездилась
пульсирующая боль,  но сегодня она улетучилась,  оставив после себя какое-то
неопределенное ощущение.  Описать его  словами было  просто невозможно,  как
нельзя,  например, четко означить состояние тоски. Это слово пришло на ум не
случайно, ощущение было именно тоскливым.
   Ну,  этим-то можно пренебречь.  Она провела ладонями по волосам, плечам и
ниже,  пока не дошла до колен,  щиколоток,  кончиков пальцев ног, - и резким
движением сбросила в ничто все это наваждение. Помогло.
   - Ау-у!  -  пропела она,  и Кукушонок,  слетев с каменного насеста, занял
приличествующее ему место на принцессиных плечах.
   Первое,  что бросилось в  глаза,  -  громадный пушистый ковер,  буквально
засыпанный  невообразимым множеством пестрых  игрушек.  Отыскать  среди  них
блаженно воркующего Юхани  удалось не  сразу.  Рожица  малыша была  измазана
молочным продуктом неизвестного происхождения.
   Сэнни мгновенно превратилась в разъяренную тигрицу:
   - Кто кормил без разрешения?!
   - Борб,  - виновато прошелестел Кукушонок, словно сам акт кормления лежал
на его совести.  -  Все это прислали... спец-рей-сом. Командор Юрген сказал:
можно.
   - Там, где речь идет о Юхани, командор - я!
   Накинув первый попавшийся под  руку плащ,  она  вылетела из  корабля -  и
замерла, потеряв дар речи.
   Прибрежная  поляна,  залитая  жарким  летним  солнцем,  напоминала ковер,
усыпанный игрушками,  столько здесь выросло разноцветных шатров, палаточек и
навесов.  Все  это  сверкало,  лучилось  и  одновременно  отталкивало  своей
праздничной,  ярмарочной пестротой.  Глаза невольно поискали отдыха и  нашли
его в серебристо-оливковой зелени раскидистого дерева, свесившего свои ветви
над самой водой.  На нижнем его суку,  над самой озерной гладью,  сидели два
одинаковых лазурных  крэга  и  белоснежными клювами  оглаживали друг  друга,
время от времени подергивая хвостами, чтобы не коснуться ими воды.
   Бросить своих  хозяев среди  бела  дня?  И  это  после того,  в  общем-то
непрошеного,  обещания,  которое они дали джасперянам вчера вечером? Испокон
веков считалось,  что слово крэга нерушимо... Она поискала глазами тех, кого
оставили их пернатые поводыри,  и  вдруг с  недоумением поняла,  что веселая
толпа звездных дружинников во  главе со  своим командором занимается не  чем
иным,  как игрой в жмурки! Сбросив не только свои походные полускафандры, но
и камзолы,  они в одних рубашках галдели,  прыгали и хохотали вокруг Киха, а
он,  нелепо взмахивая руками,  метался от одного к другому, оступаясь, теряя
равновесие, приплясывая и хлопая в ладоши.
   Силясь  постичь происходящее,  Сэнни  высматривала хозяина второго синего
крэга - это должен был быть Пы, и он...
   Овальный бассейн,  сверкающий аквамарином,  расположился левее, за самыми
дальними шатрами (невольно мелькнуло:  зачем бассейн, когда озеро - рядом?).
На  его  бортике  непринужденно  расположился  громадный  землянин  в  белом
непроницаемом скафандре;  Пы в  позе лотоса сидел у  его ног.  Одной рукой в
Тяжелой перчатке землянин держал  Пы  за  сивый  чуб,  в  другой был  поднят
сверкающий на солнце кинжал...
   Состояние общего безумия ошеломило ее.
   - Всем стоять! - крикнула она, вскидывая руки.
   Все замерли,  и  один только Ких медленно повернулся к  ней и с блаженной
улыбкой двинулся на ее голос, самозабвенно повторяя:
   - Принцесса... Принцесса... Принцесса...
   Он шел неуверенно,  словно земля под его ногами качалась и проваливалась;
он  спотыкался,  с  трудом  удерживая равновесие,  но  ни  разу  не  потерял
направления. Приблизившись к принцессе, он опустился на одно колено, схватил
ее  руку  и  прижался к  ней  горячим лбом.  А  когда он  снова поднял лицо,
устремив на  мону Сэниа лучистый мальчишеский взгляд,  она  внезапно поняла,
что эти глаза видят.
   - Но  как  же  это?  Как?  -  твердила она,  тоже  опускаясь на  колени и
обхватывая  его  голову,  и,  только  наткнувшись на  холодок  металла,  она
обратила внимание на тонкий обруч,  спрятанный в  волосах и  заканчивающийся
двумя  спиралями,  прижимающимися  к  вискам.  Его  можно  было  принять  за
украшение, по матовый лак телесного цвета делал его почти незаметным.
   Тяжело бухая  мелочно-белыми ботфортами,  подбежал гигант в  скафандре и,
покосившись на  Киха,  тоже  рухнул перед  принцессой на  колено и,  бережно
охватив ее маленькую руку суставчатыми клешнями,  прижал ее сначала к  щитку
шлема,  а  затем к  тому месту,  где и  у  джасперян,  и у землян находилось
сердце.
   - Э-э,   Стамен,   -   крикнул,   подбегая,  Юрг,  -  кончай  разыгрывать
д'Артаньяна, приревную!
   Все трое поднялись, вложив в это движение различную степень грациозности.
   - А можно мне?.. - порывисто обернулась мона Сэниа к незнакомцу.
   - Разумеется, Ваше Величество!
   - Да кончай ты с этими китайскими церемониями!  - прикрикнул на него Юрг.
- Сэнни,  это Стамен Сиянов,  наш космодромный эскулап. Стамен, это Сэнни. А
чтобы  надеть этот  прибор (по-нашему "офит"),  надобно расстаться с  частью
шевелюры, иначе контакта не будет.
   - Скальп снимать не  обязательно.  -  Голос  Стамена доносился не  из-под
щитка скафандра,  а  из ячеистой пластинки,  вшитой в толстую защитную ткань
где-то на уровне желудка.  Это было так непривычно,  -  джасперяне, впрочем,
как и  земные слепцы,  с  детства привыкают оборачиваться точно на  источник
звука.
   Сэнни  поймала  себя  на  том,  что  она  все  время  кивает  головой,  -
необыкновенная  внешность  Стамена  притягивала  взгляд,   а  голос  тут  же
заставлял опускать лицо книзу.  Хотя -  о  внешности как  раз  говорить было
труднее всего:  как ни  силилась Сэнни,  но  под щитком она могла разглядеть
только широко распахнутые золотисто-кофейные глаза, да изредка промелькивали
необычно яркие для уже немолодого человека губы.
   А все остальное была -  грива.  Иначе не назовешь.  Как он дышал в шлеме,
забитом черной  копной,  в  которой были  абсолютно неразделимы брови,  усы,
бородища и смоляные кудри, оставалось загадкой.
   По-видимому, для Стамена - тоже.
   - Кроме шуток, - пояснил Юрг, - на голове надо выбрить узенькую полосочку
над ушами, от виска до виска. Вы, женщины, этот изъян спокойно замаскируете.
Ну так как, прикажете побрить-с?
   Принцесса глянула на  собственную дружину -  как-никак,  у  нее на глазах
проявляли явно недостаточное почтение к  особе королевской крови;  но у всех
на лицах светилось такое радостное облегчение, что она чуть было не кивнула.
   - Этот... офит - он единственный? - обратилась она к Стамену.
   - В данную минуту -  да, но сюда уже мчатся посылки из всех уголков Земли
- как говорится, по суше, по воде и по воздуху.
   "Древние боги, - мелькнуло в голове у Сэнни, - почему они не обратились к
нам?  Достаточно было  бы  одной нашей воли,  и  этот  бесценный груз  через
несколько секунд был бы здесь, на острове".
   Но вслух она произнесла:
   - Тогда этот офит принадлежит Киху.  Остальные получат их по старшинству,
я - последняя.
   Это было сказано так по-королевски,  что стало ясно: приказ обсуждению не
подлежит.  А "по старшинству" -  это,  по традициям Джаспера,  значило,  что
начинать надо с младшего.
   - Да вы не волнуйтесь,  милая, - пророкотал Стамен, наклоняясь над ней, -
на всех хватит:  мы провели компьютерный сбор данных и  обнаружили на всяких
складах,  в клиниках и лабораториях около восьми тысяч этих игрушек. На всех
хватит, потому как все - ваше!
   - И  уже  с  утра  все  фирмы,  выпускающие офиты,  заработали на  полную
мощность, - добавил Юрг. - Было бы куда грузить!
   Мона  Сэниа  безотчетно провела тыльной стороной ладони по  лбу  -  самый
большой страх был позади.
   - Что ты?.. - забеспокоился Юрг.
   - Я  в  порядке.  Сейчас окунусь...  -  Она неопределенно махнула рукой в
сторону озера.
   - Не  пренебрегайте  дарами  нашей  отсталой  цивилизации,   -  несколько
неуклюже пошутил Стамен.  -  Этот бассейн был собран по  специальному заказу
всего за одну ночь, а вода доставлена из горных озер!
   - Да,  да, - суетливо подхватил Юрг, - талая вода, говорят, улучшает цвет
лица, а в этой луже - сплошная тина...
   Да что они так беспокоятся?  Она обернулась к  синеющей глади,  отнюдь не
обещавшей тины  и  прочего безобразия,  и  нахмурилась:  на  расстоянии двух
полетов стрелы от  берега неподвижно замерла цепь небольших серебристо-серых
корабликов. Похоже было, что они окружают весь остров.
   - Небольшая предосторожность,  -  беспечно заметил Юрг. - Без этой охраны
здесь уже было бы больше непрошеных гостей, чем по ночам - комаров.
   - Кстати,  о гостях, - встрепенулся Стамен. - Как говорится, первый визит
должен быть непродолжительным. Пора мне восвояси, а я совсем запарился. Пока
долечу, пока то да се...
   - Хочешь сказать,  что в вошебойке часа четыре промаринуют? - ухмыльнулся
Юрг.
   - Да не иначе, по полной живодерской программе.
   - Сопливчики свои не забудь, кровопийца!
   Мона  Сэниа  слушала  весь  этот  неестественно оживленный  треп,  широко
раскрыв глаза.  Что-то они слишком беспечны. Ощущение фальши снова возникло,
как болотное марево.
   - Всегда рада буду вас видеть, Стамен, - приветливо кивнула она, ничем не
выдавая своего беспокойства:
   Окружавшая их дружина, как по команде, склонилась в почтительном поклоне.
Они  слишком плохо  знали  земной язык  -  случайные фразы,  боевые команды.
Поэтому сейчас по их непроницаемым лицам нельзя было судить,  ощутили ли они
ту же тревогу, что и их принцесса, или нет.
   - А вот и моя жужелица. - Стамен кивнул на толстую белоснежную стрекозу с
жирным алым крестом на брюхе. - О, смотрите-ка, вам первая партия из Елгавы!
   Брюхо стрекозы разошлось так,  что красный крест четко разделился надвое,
и  на  почти  невидимом тросике вниз  поплыла коробка,  на  которой с  одной
стороны были нарисованы три бокала, на другой - чаша со змейкой, а с третьей
довольно  корявая  -   видимо,  сделанная  наспех  -  надпись:  "Глядите  на
здоровье!" - и еще что-то, помельче, что пока нельзя было разобрать.
   Коробка очень осторожно легла на желтый матрац,  тросик взметнулся вверх,
и спустился большой зеркальный шар.  В нем открылся люк, и Стамен, подхватив
какой-то замысловатый контейнер,  побрякивающий своим содержимым, полез туда
со скрипом и стонами.  Наконец люк захлопнулся, шар вознесся вверх и исчез в
стрекозином брюхе.
   Юрг ударил себя кулаком в ладонь.
   - Есть контакт!  -  заключил он с выражением полнейшего удовлетворения. -
Малыш,  давай-ка  быстренько завтракай,  и  мне  надобно показать тебе  одно
местечко тут неподалеку...
   - А в чем дело?
   - Да нет,  не волнуйся, это тут, в лесу... Маленькая такая избушка, егерь
в ней останавливается, когда остров инспектирует. Там, говорят, превосходная
ванна, если не хочешь плескаться у всех на глазах.
   - В маленькой-то избушке?
   - Там увидим.  Давай по-быстрому,  вот кофе,  тосты,  персики,  я кое-что
прихвачу на дорогу... - Он уже рассовывал всякую снедь по карманам.
   - Да что за спешка такая?
   - Ничего особенного, просто сейчас все твои ребята будут заняты разборкой
офитов и бритьем,  а мне хочется перекинуться с тобой парой слов подальше от
этих птичек, которые мне, прости меня, Кукушонок, до чертиков надоели.
   Она машинально отметила про себя: не "наши ребята", а "твои"...
   - Тогда идем,  - решила она. - Все равно я ничего не хочу, кроме фруктов,
- у меня такое ощущение, словно я слегка отравилась... Видимо, чужой воздух.
Нет, нет, ничего серьезного.
   Он схватил ее за руку и буквально потащил к лесу.
   - Эй,  счастливчики, разбирайте пока подарки! - крик-пул он, обернувшись.
- В розовых коробках с разной бижутерией -  это для дам,  а для мужиков -  в
голубых,  попроще.  Остальное закиньте в помещение, только чтобы Юшка до них
не добрался. Ну, а мы ненадолго... Поздняя земляничка поспела.
   Узенькая тропинка, усыпанная прошлогодней хвоей, не позволяла идти рядом.
Сэнни,  шедшая  первой,  переступила через  узловатый кедровый корень и,  не
оглядываясь, бросила через плечо:
   - Ты совершенно не умеешь вести себя в лесу:  ступаешь бесшумно, а дышишь
как загнанный кентавр!
   - А тебе приходилось загонять кентавров?
   - Да уж...  -  помрачнела мона Сэниа - воспоминания, разом нахлынувшие на
нее,  нельзя  было  назвать  отрадными.  -  Так  о  чем  ты  хотел  со  мной
посекретничать?
   - Ну-у... ни о чем конкретно.
   Она резко остановилась и обернулась к нему:
   - Что ты скрываешь от меня, Юрг?
   - Да  ничего я  от  тебя не  скрываю.  Но,  насколько я  понимаю,  что-то
скрывают от нас. Вчера вечером, когда ты так царственно удалилась, Президент
спросил меня:  мы говорим с глазу на глаз?  Я как-то подумал о крэгах - ведь
никто не  знает,  на  каком расстоянии они могут подслушивать,  и  с  полной
уверенностью не мог сказать ни "да", ни "нет".
   - А он?..
   - Он сказал: тогда отложим разговор до личной встречи.
   - И как ты думаешь, что он намеревался тебе сообщить?
   - Сэнни,  сказка моя,  я  сейчас мечтаю совершенно о  другом!  Собственно
говоря,  я об этом мечтаю с момента приземления. Я потому в последний момент
и  переменил место посадки,  что в  степи нет ни  кустарников,  ни  укромных
полянок.  А  мне просто необходимо было утащить тебя подальше от  всей твоей
буйной оравы, пока каждый наш шаг не стал достоянием общественности.
   - Ты  хочешь сказать,  что  на  нас  будет любоваться все население твоей
планеты, как в королевском зверинце?
   - Боюсь, дорогая моя, что это еще мягко сказано. Сначала мы будем гостями
Президента, затем, по собственному выбору, любые уголки Земли - всем кагалом
или поодиночке, это уж нам самим решать. Кстати, туристические проспекты уже
сброшены,  и  в  невероятных количествах.  Ких уже освоил видеотехнику,  ему
понравилось по младости лет.
   Лицо моны Сэниа исказила горькая усмешка:
   - До  чего  ты  переменился,  эрл  Юрген!  Разве Президент -  это  первый
человек, которого мы должны посетить?
   - А у тебя встречные планы, солнышко мое? - спросил он игриво, обнимая ее
за плечи и настойчиво притягивая к себе.
   Она решительно освободилась от его рук и сделала шаг назад:
   - Как ты мог забыть о вдове эрла Юхана, твоего названого брата?
   Он помрачнел:
   - Прости меня,  я  не хотел тебя расстраивать в первый наш день...  Мы не
сможем с ней встретиться. Она больна. Она в клинике.
   - А что такое - клиника?
   - Клиника -  это такое заведение,  куда помещают людей, у которых сходные
болезни.
   - Это вроде кладбища,  да?  Но как больной может поправиться,  если его к
тому же еще и увезли из дома?
   - Ну,  там  много  врачей,  специалистов,  аппаратура  всякая...  Знаешь,
кое-кто выживает.
   - Перестань паясничать!  Этой несчастной женщине сразу станет легче, если
мы расскажем ей о том,  как все это время жил ее муж и как самоотверженно он
пошел на  смерть.  Или  ты  и  это  забыл?  Ведь  нет  ничего страшнее,  чем
неизвестность, особенно если это касается любимого человека.
   - Сэнни,  малышка,  ты  права,  как всегда...  Но  мы не сможем ей ничего
рассказать.  Она не просто нездорова.  Она никого и ничего не узнает.  Она в
клинике для душевнобольных.
   Мона Сэниа долго молчала,  потом подняла руку и  потерла шрамик на  лбу -
это движение уже вошло у нее в привычку.
   - Значит,  кто-то на твоей Земле умеет любить сильнее, чем на Джаспере, -
проговорила она совсем тихо - Прости, эрл Юрген, я хотела бы вернуться.
   - Четыреста чертей,  Сэнни,  да  посидим хотя  бы  просто  так,  вон  мох
пушистенький,  и  совсем не сыро,  я земляники наберу;  воздух какой,  это ж
самый пахучий день  лета,  одуреть можно,  весь лес  точно ромом настоянный,
голова кругом,  Сэнни,  это ж  просто грех на  такой заповедной поляне -  да
не...
   - Прости,  -  повторила она,  сделала шаг в сторону и исчезла.  Крошечный
паучок сорвался с ветки и,  пролетев перед самым носом командора,  невидимой
паутинкой перечеркнул все знойное чародейство этого июньского леса.
   Юрг мотнул головой,  как застоявшийся конь,  и понуро побрел обратно.  На
тропинку выкатился ежик-сосунок; он был настолько еще глуп, что, ткнувшись в
сапог,  не свернулся,  а  суетливо задергал носиком,  совершенно потрясенный
сладостным запахом джасперианской ваксы.
   - Двое нас,  идиотов,  -  сказал ему  Юрг  и,  осторожно перешагнув через
малыша, направился к озеру.
   Вечерело. Мона Сэниа заканчивала обход всех помещений корабля, придирчиво
высматривая,  что  еще можно было оставить на  Земле до  следующего прилета,
чтобы  в  первом рейсе  переправить на  Джаспер как  можно больше офитов.  К
счастью,  отправляясь в этот полет,  они не смогли захватить с собой никаких
личных  вещей,  и  здесь  было  только то,  что  забыли их  предшественники,
вернувшиеся неведомо из  каких  далей.  Диковинные тяжелые  шкуры,  каменную
посуду и  слитки золота она  уже безжалостно выбросила,  и  теперь остановка
была  за  тусклыми,  поцарапанными шкатулками и  коваными,  изрядно помятыми
сундучками.  Похоже было, что этим вещам уже не одна сотня лет, и если уж их
взяли с собой, то они наверняка хранили что-то весьма ценное и редкостное.
   Не  такая уж  это  была тяжесть,  да  и  места они  занимали сравнительно
немного.  Мона  Сэниа  задумчиво приоткрыла одну  из  шкатулок,  и  глаза ее
удивленно  расширились:  на  дне,  в  специальных  углублениях,  лежали  три
кинжала.  Все бы ничего, простые костяные рукоятки и добрая на первый взгляд
сталь,  но  у  одного кинжала было  одно лезвие и  один клинок,  у  второго,
обоюдоострого,  было два клинка,  а третий,  трехгранный,  и вовсе напоминал
исполинскую трехзубую вилку.
   Столовые приборы для великанов?
   Она   выбрала   средний,   двухклинковый;   отполированная  бесчисленными
прикосновениями  рукоять  как  будто  сразу  вжилась  в  ладонь  -  рука  не
слушалась,  когда мона  Сэниа всеми силами пыталась заставить себя  положить
оружие на  место.  Такой кинжал грех было не  попробовать.  Она  оглянулась,
подыскивая подходящую мишень.  На полу валялась медная бляшка, не то монета,
не то медаль;  принцесса,  не целясь, ударила, уже в момент размаха пожалев,
что  может испортить такой прекрасный клинок,  и  едва не  вскрикнула:  мало
того,  что толстый медный овал превратился в щепотку пепла, но и ковер, куда
вонзилось второе острие, вспыхнул и обуглился, как от десинторного разряда.
   И рука сама собой разжалась, выпуская магическое оружие. Нет, такое добро
до следующего раза оставлять было никак нельзя. Извечное женское любопытство
заставило ее заглянуть в горбатый сундучок,  но ее ждало разочарование:  там
оказались  детские  игрушки.  Это  были  маленькие фигурки  животных,  умело
изготовленные из кожи и меха.  С ними,  несомненно,  забавлялись: кое у кого
были повязаны бантики из замурзанных,  вылинявших ленточек, на других надеты
ошейники и  браслеты из оловянной и  золотой фольги,  готовые рассыпаться от
ветхости шерстинки с изумрудными бусинами.
   Человеческих фигурок среди этого игрушечного зверинца не обнаружилось.
   Мона Сэниа хотела уже превратить тешить свое любопытство,  но  витиеватые
надписи  на  незнакомом языке,  изукрасившие ароматный ящичек,  заставили ее
заглянуть и туда.
   На  черной  вате  змеились сверкающие всеми  цветами  радуги  цепи.  Они,
несомненно,  были отлиты;  из  стекла,  тем  более что на  каждой красовался
прозрачный  хрустальный колокольчик.  Затаив  дыхание,  она  двумя  пальцами
потянула  из   этого   искрящегося  вороха  тоненькую  аметистовую  цепочку.
Сиреневый  колокольчик с  агатовым  пестиком,  казалось,  был  готов  издать
нежнейший из  звуков,  н