о скрываемое возбуждение. - Вы ранены?
  - Не я. Мой брат.
  Оливул показал на Доная, лежащего на полу, и тихо ахнул: стрелы не было, а
кровь беспрепятственно струилась из груди и расползалась по плитам.
  - О, нет, - в отчаянии прошептал Белый князь.
  Он опустился рядом с кузеном на колени в надежде как-то остановить
кровотечение, но быстро понял, что без образа это не удастся. Однако,
создать даже самую элементарную клеящую мазь оказалось нелегко. Раскрыв
экзорный потенциал, Оливул наткнулся на сотни различных тонов, которыми
кишело здешнее пространство. Забытые Игры, брошенные Игры, текущие Игры
плавали вокруг, оставляя неизгладимые следы. Это было все равно что петь
собственную песню в какофонии неуправляемых мелодий. Смотритель не мешал,
но когда внемиренец закончил перевязку, приблизился к нему и, не сводя
странно горящих глаз с Красного князя, сказал:
  - Ему нужны тепло и покой. Слишком много крови потеряно. У меня есть
удобные комнаты на втором этаже. Оставайтесь в замке, сколько посчитаете
необходимым. Я буду рад быть полезным.
  Оливул окинул смотрителя замка внимательным взглядом. Мог ли он доверять
этому существу в полуэкзорном полуреальном Мире? Если бы не Донай, он не
остался бы здесь ни на час. Но смертельная угроза нависла над жизнью
брата, и Белый князь принял решение.
  - От всей души благодарю вас... Если вас не затруднит, помогите мне
уложить его.
  Дымиус с готовностью наклонился к раненому и прежде, чем Бер-Росс успел
продолжить, легко поднял богатырское тело на руки.
  - Идите за мной... Пустяки, - он поймал на себе изумленный взгляд гостя, -
я легко донесу его один. Идите за мной, Оливул Бер-Росс.
  В коридоре, уходившем вглубь второго этажа, было еще более мрачно, чем в
холодном зале. Белый князь с радостью создал бы сейчас меч, но нельзя было
обидеть хозяина недоверием, тем более - и Оливул это чувствовал - тот
предложил помощь со всей искренностью, на которую только был способен.
  Какое-то создание, вышедшее из темного угла, бесшумно открыло дверь в
одну из комнат.
  - Не волнуйтесь, - предупредил вопрос Дымиус, - это мои безмолвные слуги.
Они преданы моим гостям так же, как мне. Вот здесь будет удобно.
  Он бережно опустил Доная на низкую кровать. Оливул спешно восстановил
пошатнувший образ повязки, поскольку удержать его при перемещении среди
чужих экзорных струй было практически невозможно. Смотритель тем временем
затопил камин и зажег несколько толстых свечей. Огонь нехотя озарил
небольшое помещение, оформленное под гостевую комнату, с огромным узким
окном во всю высоту стены, которое закрывали тяжелые бардовые гардины.
  Скрипнула дверь. Нечто, похожее на движущийся студень, вползло на порог и,
приподнявшись, подало смотрителю кувшин. Тот поднес сосуд к камину и
подержал над огнем, затем осторожно поставил на столик.
  - Если позволите, я помогу обработать его рану, - произнес он.
  Оливулу не понравился этот вкрадчивый тон, но от помощи он не отказался,
только более внимательно стал наблюдать за действиями сторожа замка.
Смывая кровь с груди Доная влажным полотенцем, Бер-Росс мимоходом
обнаружил прилипшие к его телу белые хлопья, похожие на пух. Точно такие
он видел на листьях кустов, когда искал пропавшего арбалетчика. Впрочем,
выяснять их природу мысли не возникло. Просчитав пульс раненого, Оливул с
тяжелым вздохом отошел от кровати.
  - Возле вас много смерти, господин, но еще большее ее возле вашего брата,
- произнес Дымиус, поглядывавший на гостей издали после того, как его
участие стало необязательно.
  Белый князь не ответил. Он прекрасно понимал, что если сейчас же не
восполнить потерю крови, Донай до утра не доживет. Восстановить
поврежденные ткани с помощью образа было не слишком трудно и основную
часть этой работы он уже сделал, но без Экзистедера смоделировать
кровообращение не мог.
  - Ему необходима кровь, - медленно произнес Оливул, не отрывая взгляд от
бледного лица Ви-Брука.
  - Я доставлю вам кровь любого сорта, вкуса и цвета, - оживился Дымиус.
  - Она должна быть настоящей, - уточнил Бер-Росс. - Все, что находится в
замке, несет на себе печать Игры.
  - Я знаю, - вздохнул Смотритель. - Тут часто происходят перемены. Я уже
привык. Но вокруг много деревень. Одно ваше слово, господин, и я принесу
столько крови, сколько потребуется!
  Внемиренец в упор посмотрел на странное существо.
  - Вы убиваете мирян? - спросил он.
  - М-м, - замялся Дымиус, - не часто, но, должен признаться, да. Я же
упырь, - он застенчиво склонил голову на бок.
  - Я догадался.
  - Ради вас и вашего брата я готов...
  - Нет, - отрезал Оливул и расстегнул манжету на левом рукаве. - Лучше
помогите мне провести небольшую операцию.
  Смотритель замка опешил.
  - Вы доверяете мне?
  - Доверяю.
  Оставив упыря в благолепном недоумении, Оливул пододвинул кресло ближе к
тахте и, опустившись в него, сосредоточился на образе элементарной системы
для прямого переливания крови. Дымиус нерешительно мялся поодаль, и,
наконец, решился заговорить.
  - Господин, даже у братьев бывает разная кровь. И если это так, он, -
упырь показал на Доная, - погибнет.
  - Я знаю, - обронил Белый князь.
  На столе перед ним прямо из пустоты материализовалась легкая конструкция с
ручным движком и двумя трубками, каждая из которых заканчивалась длинной
иглой. Когда образ окончательно воплотился в предмете, Бер-Росс взял одну
из трубок, быстро ввел иглу в вену на предплечье брата и без колебаний
повторил ту же процедуру на своей руке.
  - Пожалуйста, подойдите сюда, - обратился он к смотрителю, и когда тот с
готовностью приблизился, продолжал. - Начинайте медленно вращать ручку.
Моя кровь будет перетекать по трубке к брату. Я скажу вам, когда
закончить.
  - Вы рискуете, господин? - осторожно спросил упырь.
  Оливул откинулся в кресле.
  - Нет, Дымиус, - ответил он тихо, - я не рискую: так однажды уже было.

  7

  Оливул наблюдал за алой струйкой, ползущей по прозрачной трубке.
Вспомнился тот, первый случай...
  Донай был мальчишкой-подростком, задиристым, безрассудным, отчаянным. С
кузеном он не ладил, при каждой встрече норовил излишне вольно пошутить,
петушился и старался доказать свое превосходство. В один из таких
спектаклей лошадь, которую пацан объезжал на виду у старшего брата,
понесла. Он сорвался с седла где-то на лесной дороге и, напоровшись бедром
на острый сук, потерял сознание. Оливул отыскал его, почти бездыханного,
спустя полчаса и, плохо отдавая себе отчет, что делает, с мальчишкой на
руках бросился по Структурному мосту в Мир Ортского. Однако герцог только
взглянул на Доная и спокойно сказал: "Ты сам излечишь его. Ты достаточно
силен, чтобы уверовать и действовать". Бер-Росс попытался возразить,
напомнить учителю, что существует лишь благодаря искусственной жизни и его
тело наполнено смертью. Ортский не дослушал: "Верь", - обронил он и ушел.
  И вот по велению рока все возвратилось. Но теперь Донай был взрослым,
детские злые шутки, неприязнь, соперничество, дуэль прошли чередой и
канули в прошлое, а Оливул, навсегда расставшийся с мертвой жизнью, на сей
раз сам себе сказал - "Верь".
  Белый князь пришел в себя, когда какой-то горький настой просочился в
горло.
  - Пейте, господин, - проскрипел над ним Дымиус, - и к вам вернутся силы.
  - Что это? - выговорил Оливул.
  - Древний эликсир. Вы потеряли сознание, и я осмелился завершить операцию
сам, - он показал на сосуд и трубки с иглами, лежащие на столе.
  - Спасибо.
  Оливул уронил голову на высокую спинку кресла и перевел взгляд на Доная.
Внешних изменений в состоянии раненого не наблюдалось, но он угадал вдруг,
что брату легче. Уверенность эта пришла через новое чувство, сродни тому,
что испытал он, услышав голос Тверди.

  Время в замке текло по собственным законам. Здесь не существовало ни ночи,
ни дня, их место занимал постоянный сумрак. Из окон не видно было небесных
светил, а луна, хоть и выплескивала изредка свой безрадостный блеклый
свет, ни разу не показалась из-за туч. Странные слуги Дымиуса периодически
меняли свечи в комнате, где лежал Донай, не угасало пламя в камине,
распространяя умиротворяющее тепло. Но за дверью господствовали мрак и
холод, скрипели половицы под тяжелой поступью невидимых монстров, и иногда
из недр замка доносился леденящий душу вой, приглушенный толстыми стенами.
  Оливул не мог сказать, как долго продолжалось его бдение. Он не позволял
себе спать, ибо подпустив сон однажды, едва не потерял экзорный образ,
благодаря которому Донай держался сейчас за жизнь. В сознание раненый не
приходил, но периодически принимался бредить. Несколько раз Бер-Росс
расслышал среди бессвязных слов свое имя. Оно звучало, как слабый крик о
помощи.
  Смотритель замка заботливо приносил еду. Чаще, поставив поднос на стол, он
молча удалялся, но иногда задерживался, чтобы поговорить, безошибочно
определяя настроение гостя. В ходе этих коротких разговоров Оливул узнал,
что в подвалах и на подземном этаже старой башни, постоянно происходят
непредсказуемые пространственные изменения, а диковинные создания время от
времени навещают замок.
  - Некоторых я приручил, - гордо добавил Дымиус.
  - Не сомневаюсь, что вы тоже внемиренец в глубоких корнях и владеете Силой
Созидания, - сказал ему Оливул. - И вы сможете в один прекрасный день уйти
в другие Миры.
  - Если только кто-то сжалится и даст мне Жизнь, - тяжело вздохнул упырь. -
Из всех Стихий, как вы это называете, тут присутствуют только Твердь и
Смерть.
  - Я знал немало внемиренцев, которые пробивали себе дорогу в Миры. Вот
увидите, придет время, и вы найдете свой Путь, - ответил Белый князь.

  По тому, как прекратилось действие бритвенного крема, Оливул определил,
что с момента его ухода из Белого Мира прошло шесть дней, и пять из них
Донай находился в бессознательном состоянии. Слегка рассеяв образ
заживающей раны, наложенный вначале, Бер-Росс осмотрел реальную и остался
удовлетворен. Дело без сомнения шло на поправку. Укрепив экзорную накладку
вновь, он расслабился, дав себе несколько минут отдыха, но из долгожданной
дремы его выдернул шорох, послышавшийся со стороны кровати. Раненый пришел
в себя и, стараясь оглядеться, делал слабые попытки приподняться.
  - Какого дьявола?... Откуда взялся этот склеп? - с трудом выдавил он,
увидав кузена. - Куда ты меня притащил?
  - Молчи, тебе не нужно пока говорить. Нас любезно приютил упырь,
смотритель замка. Это реальный Мир, на котором развлекаются с полсотни
экзисторов сразу. Но пусть тебя это не беспокоит. Лежи, скоро все будет
хорошо.
  Донай брезгливо поморщился в ответ на последнюю фразу и принялся
устраиваться на тахте. Оливул поддержал его, но Ви-Брук только разозлился.
  - Отстать. Я сам.
  Очень скоро Белый князь прочувствовал, что ему было гораздо спокойнее,
когда Донай лежал в забытьи. Парень упрямо норовил встать, ругался, грубил
и стремился доказать, что в состоянии двигаться самостоятельно. После
одной из таких неудачных демонстраций он упал без чувств. Оливул уложил
его на тахте и остался рядом. Очнувшись, Красный князь увидел над собой
бледное осунувшееся лицо брата.
  - Ты сидел здесь сутки напролет? - изумленно спросил он.
  - Это было необходимо. И я тебя прошу: еще два дня в постели и без
фокусов. Тогда я сниму наложение и передам его тебе. Договорились?
  Донай отвернулся. Оливул предпринял новый заход:
  - Послушай меня: я лишь хочу, чтобы ты выздоровел как можно быстрее, и
рана не дала бы осложнений.
  - Да, хватит. Понял уже, - огрызнулся Ви-Брук.

  Донай угомонился, и Оливул смог, наконец, подумать о проблемах, которые
временно ушли на второй план: где Крылатый Волк, где Юлька? Как добралась
девушка до Белого Мира? Что предпринимает Серафима, узнав о случившемся?
Не однажды Бер-князь порывался уйти в Структуру, но всякий раз, взглянув
на брата, останавливался. Непонятная сила удерживала его возле Доная, и
сила эта исходила от Ви-Брука, будто он, сам того не осознавая, отчаянно
искал у Оливула поддержки.
  Два дня минули незаметно.
  - Ты будешь убирать свою игрушечную нашлепку или нет? - спросил Донай,
едва открыв глаза после беспокойного сна.
  - Может быть еще рано? - предположил Оливул.
  - Мы договорились! Давай живее, мне надоело висеть у тебя на шее.
  Бер-Росс удивленно приостановился: из уст Красного князя эти слова
прозвучали по меньшей мере необычно.
  - Если ты чувствуешь себя готовым, начнем, - медленно ответил он.
  Силы Созидания братьев сплелись в общий поток. Синхронизация прошла
значительно быстрее, чем предполагал Бер-Росс, и Донай без особого труда
принял образ заживающей раны в собственную локальную Игру.
  - Твой стиль Игры изменился, - заметил Оливул, проследив, как брат
управляет наложением.
  - Было бы чему меняться, - проворчал в ответ Донай. - Можно подумать, меня
играть учили... Готово. Теперь, надеюсь, я могу встать?
  - Я бы этого не делал.
  - К счастью, я - не ты.
  С этими словами Ви-Брук стал осторожно подниматься с тахты. Пройдясь по
комнате, он все же благоразумно вернулся к постели и, покосившись на
Оливула, который стоял у окна, делая вид, что перемещения кузена его не
тревожат, объявил:
  - На первый раз достаточно. Слышишь? Можешь не волноваться.
  - С чего ты взял, что я волнуюсь?
  - У тебя на затылке прочел... Дымиус сказал, будто ты за всю неделю ни
разу не отошел от меня. Это правда?
  - Пожалуй. Что он еще рассказал?
  Оливул взял со смотрителя слово держать в тайне факт переливания крови, и
теперь по реакции Доная хотел определить, выполнил ли тот обещание.
  - Кое-что рассказал, - Ви-Брук прислонился к стене, возле которой стояла
тахта. - Про замок, про то, как ты меня сюда притащил, как управлял
камнем. И еще о том, что во мне якобы много смерти.
  Белый князь поднял на Доная взгляд. За его спиной на граните маячила
иссиня-черная бесформенная тень. Потухла забытая свеча, тень колыхнулась,
преобразившись в силуэт, который нельзя было не узнать.
  Смерть выходит из Тверди и возвращается в ее форму. Догадка, мигом
переросшая в уверенность, полосонула Оливула.
  - Эй, Бер-Росс, что с тобой? - Донай подался вперед.
  - Что? - рассеянно переспросил тот.
  - Приехали! Ты, братец, сейчас похож на покойника больше, чем обычно.
Во-он там, - он кивком показал на противоположный угол комнаты, - есть
удобный диван. Я уже в сиделке не нуждаюсь, можешь смело заваливаться
спать.
  - Не сейчас. Мне нужно убедиться, что Юля добралась до Волка. Потом мы
приведем сюда корабль.
  - Ты что, никогда не слышал как закрутить Надмирье и приостановить Мир в
Структурном времени? - изумился Донай. - Куда ты гонишь? Ты в таком
состоянии в какую-нибудь дыру попадешь, а не к Юльке под крылышко!
  Оливул сделал вид, что последнее не расслышал.
  - Насчет времени ты прав, но это отнимет много сил, - сказал он и
продолжал рассуждения вслух. - Впрочем, если подождать здесь еще несколько
дней, твоя рана окончательно заживет, и мы сможем отправиться на поиски
Волка вместе.
  - Вот еще новости! Это почему я должен с тобой идти?
  Белый князь невольно обратил взор туда, где привиделась ему тень седьмой
Стихии. Слово вырвалось, опередив рассудок:
  - Потому что ты - Смерть.
  Ви-Брук вздрогнул, но тут же скроил насмешливую гримасу:
  - Слушай, братец, кто из нас неделю в жару провалялся: я или ты?
  Бер-Росс уже жалел о своей поспешности. Донай не готов был воспринять
рассказ о Стихиях, поэтому он, выдержав паузу, перевел разговор на другую
тему.
  - Зачем ты выдернул стрелу, когда нас несло по Черноте? Только не говори,
что не подумал о последствиях.
  - Я выдернул стрелу? - чуть не подскочил тот. - Я похож на самоубийцу,
по-твоему?
  В искренности его ответа сомневаться не приходилось.
  - Ты видел стрелявшего?
  - Нет, только арбалет. Да в чем дело? Ты выглядишь так, будто с минуты на
минуту грянет всемирная катастрофа!
  Бер-князь не мог сказать, в чем именно дело, однако чувство опасности
вдруг приняло жесткие, хотя и скрытые, контуры. Энергетический вихрь в
Структуре, землетрясение, арбалет без стрелк(, исчезнувшая стрела - все
было связано в какую-то логическую цепь с точно установленной целью, и
ничему хорошему не предшествовало.
  - Я должен найти Крылатого Волка. Немедленно. Оставайся здесь, Донай, я
вернусь за тобой.

  8

  Серафима, Грег-Гор и за ними Пэр поднялись на открытую палубу. Волк парил
над макушками гигантских елей, и вокруг, насколько хватало глаз,
перекатывались живые волны зеленого океана.
  "Какая красотища!" - восхитился призрак.
  - Это ненастоящее, - отозвался Грег. - Кто-то закрыл картинкой свою Игру.
Сосредоточься. Неужели не чуешь, как кругом витает творящая мысль?
  Пэр неуверенно передернул плечами.
  - Будьте наготове, - предупредил Гор. - Начинаем.
  Близнецы придвинулись друг к другу. На идентичных лицах застыло одно и то
же напряженное выражение. Таинственная Сила Создания, направляемая волей
внемиренца, медленно раскинула над несуществующим лесом невидимую тень.
  - Что он делает, Пэр? - Каляда была чем-то встревожена.
  "Наверное, строит антиобраз, который позволит нам увидеть реальную
обстановку. Оливул так поступал, насколько я знаю".
  - Произошло столкновение двух чужеродных сред, - женщина следила за
Грег-Гором. - Когда играл Белый князь, ничего подобного я не замечала.
  "Ты думаешь, Гай-Росс что-то не учел?"
  - Он мог переоценить свои возможности - вот чего я боюсь.
  "Серафима, смотри!"
От волнения призрак вытянул руку раза в два длиннее, чем следовало. Тень
Крылатого Волка, распластавшаяся на густой кроне деревьев, колыхалась так,
будто над лесом гулял ураган. Спустя еще несколько секунд ели начали
таять, открывая взору людей хитроумный узор, сложенный из огромных плит.
Над ним плясало марево, готовое оформиться в образ низкого здания с
плоской крышей и чередой одинаковых узких окон.
  "Нам придется спускаться, - сказал Пэр, перекинувшийся через перила
смотровой площадки. - Отсюда Оливула и Юлю мы не найдем... Что случилось,
Серафима?"
Каляда застыла, не спуская взгляда с близнецов. Призрак ахнул.
Человеческие фигуры их медленно расплывались, но облик дракона не находил
своего воплощения и как мутное изображение закрывал тающие тела.
  "Что с ним?"
- Я не понимаю... - Серафима тщетно пыталась найти путь к сознанию Черного
князя. - Он далеко, он почти не контролирует себя.
  "Оливул говорил, Экзистедер может поглотить создателя! Серафима, сделай
что-нибудь!"
Каляда молчала.
  "Серафима, ты же сенсор! Скорее!"
  - Ментальное проникновение не помогает.
  В ее обычно спокойном голосе сквозило отчаяние. Но призрак испугался
по-настоящему, когда увидел растерянность на лице капитана.
  Раздался тихий хлопок - превращение все же завершилось. Дракон качнулся,
обе головы его склонились, и тело повалилось на гладкую поверхность
палубы. В этот момент вокруг друзей неуловимо изменилось пространство.
Волк вздрогнул, будто от попадания торпеды, гравитационный якорь
неожиданно вышел из строя и корабль потащило к земле, при этом Серафиму
бросило на поручни, а призрак успел прилипнуть к крышке люка.
  - Данила, взлет! - крикнула Каляда, сопроводив голосом мощный сенсорный
сигнал.
  Палуба накренилась.
  "Грег-Гор!" - Пэр увидел, как дракон соскальзывает за борт.
  Не помня себя, он метнулся к другу и нырнул в его тело. Окутанный зеленой
дымкой Гай-Росс раскрыл крылья. Серафима ухватилась за сознание Черного
князя, но удивленно отпрянула: его место занимал Пэр.
  Царящий кругом хаос неумолимо вел к катастрофе, и вдруг...
  - Космос! - призыв женщины-Посредника распахнул Вселенную.
  Великая Стихия окутала внемиренцев, порвав сеть экзорных потоков,
сковавших несчастный Мир. Воспрянула освободившаяся от чужого влияния
природа. Дрогнул воздух, потянулись к земле седые облака, сильный порыв
ветра ударил в борт корабля и рассыпался в тот же миг хлопьями мнимого
снега.
  - Пэр, уводи Грег-Гора в ангар! - крикнула Каляда и, когда дракон, ведомый
призраком, скрыл