поскольку на мониторах
бортинженера резко вспрыгнули диагностические кривые поступающих извне
сигналов. Оливул быстро изменил настройку. Через несколько секунд из
динамика посыпался треск помех, а затем в кабине прозвучало:
  - Эй, на Волке! Куда вы подевались!
  - Гаюнар! - Юлька перехватила у Бер-Росса микрофон. - Слышим вас!
  - Шлюз готовьте, идем на стыковку, - пришло в ответ.
  На экранах и за центральным иллюминатором было видно, как от темной
громады отделяется крошечный флаэр. Но друзья вздохнули свободно, лишь
когда катер опустился в ангаре.
  Казалось, сам Крылатый Волк воспрянул духом, когда экипаж в полном
составе собрался на борту. Пэр первым делом втек в стены корабля, и на
внемиренцев хлынули его теплые, не оформленные в конкретные образы
чувства. Грег и Гор наперебой принялись рассказывать Оливулу, Донаю и
Юльке о приключениях на лайнере, в азарте упустив из виду, что и монстры,
и чудовищный невидимка были создано мыслью экзистора. Серафима не стала
мешать их бурному повествованию, прислонилась к шасси катера и,
расслабившись, на несколько секунд прикрыла глаза.
  Она всегда считала человеческую сторону своего "я" второстепенным
проявлением своей сущности. Среди людей в Мирах, в обществе внемиренцев и
даже на Крылатом Волке в кругу друзей, ставших для нее семьей, на первое
место так или иначе выходил Посредник. Казалось, другого в принципе не
дано... Женщина взглянула на Данилу, ласкавшего четвероногих спутников. Он
однажды заставил ее усомниться в истинности принятой догмы. Позднее,
вспомнив о его горячем порыве, она осознала себя человеком и победила
власть Великого над собой. Перед Посредниками трепетали Миры; внемиренцы
взывали к ним, как к справедливейшим судьям; им оставляли право вершить
приговоры Судьбы. То была одна сторона медали. Другую Каляда узрела после
своего первого и единственного прямого контакта с Великим. Посредники, как
бы могущественны они ни были, оставались репликантами, отражениями сродни
куклам-двойникам, наделенными властью исполнять слово высшего Разума. Ей
же Судьба завещала объединить в себе мощь сознания и тела Посредника с
сердцем и душой человеческими. То были Космос и Жизнь - союз, который не
смог сокрушить даже Великий.
  - Серафима, ты ощутила Силу Созидания? - Оливул невольно прервал ее
размышления.
  - На фоне Жизни вс„, рожденное Игрой, было слишком плоским и ненастоящим,
- откликнулась Каляда и почувствовала, как незаметно для других воспрянул
Данила. - Кто-то очень хотел вручить нам искривленное представление о
Кочевниках.
  Белый князь сурово кивнул.
  - И я знаю - кто.
  Он излагал свои наблюдения в полной тишине, и даже воздух остановился в
ангаре, повинуясь настроению Пэра.
  Грег и Гор, изумленные и растерянные, синхронно качали головами и, чуть
только брат закончил, воскликнули:
  - Оливул, Ортский никогда бы не повернулся против нас!
  Серафима отошла от борта флаэра.
  - Ортский - Великий, - произнесла она. - И ни "против", ни "за" для него
не существует. Мы отвергли его волю, и по стечению обстоятельств пошли
другой дорогой. И он сделал все, чтобы убедить нас в необходимости
скорейшей элиминации Кочевников. Возможно даже, он рассчитывал, что мы
повернем Волка, пожертвовав Игрой Александра Гаюнара.
  - Зачем? - возбужденно, и поэтому громко, спросил Данила. - Кому Кочевники
на хвост-то наступили?
  Ему не ответили. Серафима лишь повела плечом, а Бер-Росс, нахмурившись,
опустил взгляд. Гаюнар не унимался.
  - Оливул, ты знаешь человека, который управлял Экзистедером?
  - У Ортского в свите был единственный кадровый астролетчик. Кроме него
никто бы не создал столь точный образ корабля и не повторил бы все
особенности состава топлива.
  - Военный астролетчик? - уточнил Данила.
  - Да.
  - Так. Я же сказал: слишком сложная система для пассажирского корыта! -
Гаюнар бросил взгляд на Гай-Россов и продолжал, уже обращаясь к Серафиме.
  - Мы могли бы поговорить с этим астролетчиком по душам.
  - Не исключено, что нам придется вести переговоры с самим Ортским, -
вздохнула Каляда. - Но пока Волк движется по жесткому фарватеру, и курс
менять мы не будем, - она вопросительно посмотрела на друзей и встретив их
согласие, продолжала: - Я проверю состояние систем, и установлю автопилот.
Это не займет много времени. Всем остальным - отдыхать. И без возражений.
  Данила поймал на себе добрый, чуть-чуть насмешливый взгляд капитана.
Что-то неуловимо изменилось в ней сегодня. Гаюнар, скрепя сердце, давно
отказался от мечтательных фантазий и теперь, согреваемый глубоко
спрятанной надежной, приготовился терпеливо ждать.
  В кают-компании повис полумрак. Осветители работали в четверть мощности,
центральный экран главного бортового процессора бездействовал, а матовое
дрожание библиотечного терминала, будто тихий протяжный гимн сна,
создавало атмосферу спокойствия и отрешенной расслабленности. Ничто не
напоминало о том, как всего несколько часов назад здесь бушевали вихри
пространственной битвы, а затем тревожное ожидание натягивало нервы людей,
превращая их в тугие струны. Крылатый Волк ревностно хранил покой команды.
  Коммутатор зашипел и начал было невнятным автоматическим голосом излагать
какое-то предупреждение, но динамики свели на-нет все его усилия и
постепенно смолкли. За иллюминатором прокатилось сияние голубых небес.
Волк, скользнув над густо-зеленым безбрежием непроходимого леса, нырнул в
едва заметную среди хвойных волн просеку и опустился в мягкие высокие
травы.



                                  ГЛАВА 4



  ВО ПЛОТИ


  1

  Гигантский сумеречный лес обхватил поляну могучими лапами елей. Его
щупальца - кустарник и вездесущая жадная поросль - впились в пяточек
солнечного света, а колючий мох согнал траву и робкие полевые цветы в
центр трепещущего лужка. Какое бы время суток не царило на земле, под
сводами леса вечно господствовала холодная, влажная ночь. Лишь верхушки
стволов корабельных сосен, отвоевавших у орешника относительно сухой
пригорок, блестели медью в лучах летнего солнца.
  Тропа, уверенно начавшая свой путь на опушке, съежилась и потерялась в
густых зарослях, чуть только попала во владения сырой мглы. Друзья
невольно остановились, прежде чем шагнуть под неприветливую тень. После
того, как обнаружилась весьма неприятная особенность этого Темного Мира -
ни один аппарат, основанный на использовании естественных законов природы,
здесь не функционировал - им ничего не оставалось, как искать дорогу в
резиденцию Александра Гаюнара без помощи технических средств. Исходя из
предположения, что корабль приземлился недалеко от жилых строений, Черный
дракон со всеми предосторожностями поднялся над лесом и, вернувшись после
короткого разведывательного рейда, радостно сообщил, что видел заброшенный
особняк в лощине всего в пяти-семи верстах от "стартовой площадки". Однако
именно эти версты предстояло пройти пешком по забытой тропе сквозь заросли
кустарника и лабиринт древесных стволов в сопровождении голодных комаров и
прочего гнуса.
  Донай шел впереди, и грозный клинок Смерти в его руке безжалостно рассекал
уродливые переплетения сучьев, нависающие со всех сторон подобно
окаменелой паутине. Пэр предпочел двигаться в человеческом облике;
старательно перебирался через валежник и подныривал вслед за Юлькой под
размашистыми еловыми лапами. Ему даже начало казаться, что прозрачное тело
вот-вот станет чувствовать прикосновение колючих ветвей. Но невзначай
отпущенная девушкой ветка беспрепятственно промахнула сквозь зеленый
туман. Иллюзия рассыпалась, а подкатившая досада усугубилась еще и тем,
что попытка раздвинуть руками листву орешника успехом не увенчалась.
Призрак рассеял контуры и взлетел над друзьями густым облаком. Данила
подтянул его к себе за прозрачный шлейф и шепнул.
  - Не вешай нос. Скоро будешь управляться с вещами не хуже других. Главное,
веру не теряй.
  Ви-Брук прорвался сквозь очередной кордон, выстроенный коварным лесом, и
едва не ухнул в скрывавшийся за ним овраг.
  - Стоп, отряд! - гаркнул он, с первых минут придававший походу налет
легкой игривости. - Будем переправляться!
  Юлька скроила кислую гримасу и прихлопнула на голенькой шее очередного
комара. С короткой стрижкой она чувствовала себя неуютно, но спасти
прическу после злополучного пожара не удалось: как ни старался Пэр
сохранить золотые пышные кудри подруги, из всех стрижек пришлось выбрать
самую "мальчишескую" - как окрестил его произведение Данила.
  Грег и Гор перетащили через естественное препятствие Аполлона и Артемиду,
не пожелавших спускаться по склону самостоятельно, и с опаской покосились
на существо, стоящее подле Серафимы. Огромный, почти вдвое превышающий в
размерах собак, темно-серый волк смотрел перед собой немигающими черными
глазами, на дне которых светились жаркие угли. Грубая шерсть покрывала
мощное, будто выточенное из камня тело, между чуть приоткрытых челюстей с
белоснежными клыками виднелся кроваво-алый язык, а уши, поднятые торчком
ловили каждый шорох, долетавший из лесной чащи. И в мертвом спокойствии
его таился вихрь жизни.
  - Даже не верится, что Стихии настолько его изменили, - пробормотала
Юлька, так же как и близнецы, боязливо поглядывая на коллективное творение.
  - И тем не менее, это наш Крылатый Волк, - Каляда опустила руку на волчью
холку и негромко произнесла. - Вперед.
  Зверь повел мордой в сторону капитана и легко, безо всяких видимых усилий
серой упругой молнией переметнулся на противоположную сторону оврага.
  Путешествие продолжалось. По уверениям Грег-Гора до места назначения
оставалось не более одной версты, хотя лес был все так же неприступен, а
тропа, давным-давно проложенная Александром Гаюнаром, окончательно
исчезла, задавленная травой, буреломом и мхом.
  Оливул замыкал шествие, и взгляд его то и дело возвращался к грозному
созданию, неотступно шагавшему по правую руку от Каляды.
  Это была всецело ее идея. Когда встал вопрос, как защитить корабль от
посторонних глаз, Грег-Гор, Юлька и Донай чуть ли не в один голос
предложили построить образ-тень. При сложившихся обстоятельствах иные
варианты отсутствовали, ибо защитный экран не функционировал из-за
особенностей Мира, а способ, используемый для сокрытия звездолета
Александром, канул в небытие вместе с ним. Однако Оливулу пришлось
отвергнуть это единственное реальное предложение. Он слишком хорошо знал
Темные Миры, и знал, что любая локальная Игра пришлого экзистора
незамедлительно будет поглощена. Друзья удивились и принялись уверять
Белого князя: мол, его, мастера, проникшего однажды в Экзистедер самого
Ортского, не одолеет никто. "Экзистедер Ортского - фонарик на тщедушной
батарейке по сравнению с солнцем, коим являются Темные Миры - порождение
воли внемиренцев и силы Семи Стихий, - ответил Оливул. - Нам пришлось бы
остаться здесь на годы, чтобы наша Игра вжилась в естественный поток
творения". Слова Бер-Росса ввергли друзей в смятение, но образовавшуюся
паузу быстро оборвала Каляда: "Безусловно, Темные Миры уникальны в своем
роде, и от внемиренцев, попавших сюда, требуется неукоснительное
соблюдение здешних неписаных законов. Но, друзья мои, мы не просто
внемиренцы, мы избранники Семи Стихий - их человеческие лица, воплощение
их духа и разума. А Темные Миры - то единственное место в Структуре, где
Стихии продолжают созидать, поскольку экзисторы нашей Судьбы призвали их в
соратники. Твердь, Вода, Огонь, Воздух, Смерть, Жизнь и Космос однажды
сотворили Крылатого Волка, как пожелал Великий, и они изменят его форму,
подчинившись нашей воле. То будет не Игра, а часть бытия".
  Далее начался сон наяву, который ни вспомнить, ни забыть было невозможно.
И Волк обрел плоть...
  Повеяло свежестью. Мрачные ели и кривые сосны уступили место березам и
осинам, а дальше, за светлой от белых стволов рощей, начиналось море
зеленых трав. Легкий ветерок скользил по некошеному лугу, и живые волны
убегали в лощину, лежащую между двух величественных лесных массивов.
Посередине ее, как старая видавшая виды крепость, стоял двухэтажный
особняк, обнесенный каменной оградой. С пригорка внемиренцы увидели пустой
двор, развалившиеся хозяйственные постройки, конюшню, много лет не
слышавшую лошадиного ржания, остов некогда лихой кибитки. Ни единой дороги
к парадным воротам усадьбы не было. Дом казался забытым островом в
бескрайнем океане полей и лесов.
  Возомнившие себя единственными представителями сообщества цветов метелки
иван-чая и настырный чертополох заполонили подступы к лестнице, на которой
между разбитых камней проросла трава. Оконные ставни скрипели под порывами
ветра, и басом вторила им приоткрытая входная дверь. На появление людей
дом никак не отреагировал, разве что в ужасе разбежалась семейка каких-то
мелких грызунов, промышлявших поодаль.
  Само собой получилось, что Гаюнар поднялся на крыльцо первым. Это был дом
его отца. Здесь Александр работал над чем-то тайным, здесь протекала его
бурная юность и зарождалась суровая зрелость. Данила провел рукой по
стене, покрытой старой паутиной. Может быть в трещинах между камней
прячется тепло, оставленное отцом? Или сквозь пласты времени пробьется к
сыну далекий голос, живой голос.
  Тишина. Гаюнар оглянулся. Друзья стояли в дверях, не смея нарушать его
уединение.
  - Он хотел, чтобы мы все пришли сюда, - глухо произнес Данила. - Пэр, чего
ты боишься?
  Призрак висел над крыльцом клубком бледного тумана, но не пересекал порог.
  - Я не боюсь, - поспешно отозвался он. - Просто мне как-то не по себе. Я
не должен бы знать этот дом, но я его помню. Я даже могу показать, -
собравшись с духом, он втек в полутемный тамбур и преобразился в человека.
  - Здесь гостиная.
  Заскрипели проржавевшие петли. Дверь, потревоженная прозрачной рукой,
приоткрылась.
  - Получилось, - тихонько, будто опасаясь спугнуть удачу, проговорил Пэр.
  Небольшой зал, куда зашли внемиренцы, давным-давно потерял былой уют.
Виновниками беспорядка стали ветры и дожди, беспрепятственно проникающие в
помещение через не закрытые ставнями высокие окна. Свою лепту внесли и
животные, зимовавшие в пустующем здании. И конечно время. Время, как
суровый неподкупный судья, вынесло смертный приговор столам и стульям,
портьерам и покрывалам, книгам и картинам, на которых от прежней красоты
остались лишь размытые воспоминания.
  - Сколько же лет он не появлялся тут? - спросила Юлька, поежившись.
  - Три десятка, не меньше, - откликнулась Серафима. - И за эти годы в доме
не было ни одного человека.
  - Не удивительно, - Оливул прошел к окну. - Этот Мир не отягощен
прогрессом, и Александр наверняка слыл среди местных пособником черной
магии.
  - Но тут нет ничего, что бы не вписывалось в существующие условия! -
воскликнул Гор.
  - Да мы еще и дом внутри не видели, - усмехнулся Данила и после секундной
заминки продолжал. - Я почему-то уверен: вс„, что отец выделывал с
Кочевниками, он выделывал именно здесь. И мы обязаны это найти.

  2
 
Солнце давно миновало зенит и медленно поплыло в объятия лесного океана.
Также медленно и неотступно накатывались разочарование и усталость. За
четыре с лишним часа пребывания в заброшенной усадьбе друзья не обнаружили
ничего, что представило бы Александра как экспериментатора, исследователя,
алхимика. Кроме нескольких книг по математике и случайно забытого на
какой-то полке пластикового пакета ни одна вещь не указывала на
присутствие внемиренца вообще. Пэр не менее десятка раз прозондировал
собственным телом стены в поисках замаскированного сейфа или потайной
комнаты. Руководствуясь принципом "доверяй, но проверяй", Донай рискнул
влезть вслед за призраком даже на чердак, но и там его ждали только
прогнившие стропила да паутина.
  Понурый, Данила вышел на крыльцо и присел на ступеньку. Он не позволял
себе думать, что отец передал кодовую карту, следуя очередному хитроумному
плану Ортского. Он упрямо искал оправдание, силился вспомнить голос,
жесты, взгляд отца, и к ужасу своему не находил в памяти ни одной живой
ноты в его словах, ни искры в глазах. "Я никогда не видел его живым", -
жестко оборвал сам себя Гаюнар и взглянул на мышь, которую до сих пор
держал в ладони. Собаки разворошили гнездо в куче тряпья, он подоспел на
шум, когда несколько хвостатых обитателей особняка были безжалостно
задушены, а этого он буквально вытащил из пасти Артемиды.
  - Сколько же поколений вашей братии прожили тут за тридцать лет? - сказал
Данила вслух. - Того гляди, придется признать за вами право собственности
на недвижимость.
  Он смотрел на мышь, мышь взирала на человека черными бусинками глаз, не
делая попыток убежать. Крошечная капля жизни в серенькой шкурке с
неутомимым носиком и проворными лапками доверчиво стояла перед хранителем
Стихии, открыв свои непознанные глубины. Данила вдруг почувствовал, что
способен управлять этой частицей в бурлящем вечно изменяющемся океане
бытия.
  - Замри, - негромко произнес он.
  Мышка оцепенела. Бессознательный взгляд устремлен на господина. Гаюнар
распахнул для Стихии врата своего существа, и та аккуратно обвила хрупкое
создание. В сознании Данилы всплыли неопределенные сгустки инстинктов, не
ведавших ни стройности мысли, ни многоцветия ассоциаций. А Жизнь кружила
между Хранителем и животным, и сгустки обретали все более отчетливые
контуры, понятные человеческому разуму. Голод и сытость. От первого ко
второму путь лежит вверх по шершавой доске, далее огромная гладкая стена.
Щель, решетка и много, много еды.
  Гаюнар сильно зажмурился. Контакт разорвался, и струи Стихии вернулись в
свою обитель.
  - Беги домой, - он опустил мышь на камень и проследил, как неугомонный
зверек скрылся под порогом.
  Послышались легкие шаги.
  - Ты с кем-то разговаривал? - Юлька удивленно оглядела пустой двор.
  - С мышонком.
  Девушка подняла брови.
  - Серьезно?
  Следом вышел Оливул.
  - Грег и Гор, доверяясь чутью Огня, утверждают, что где-то в доме
находится генератор на тепловых кристаллах, функционирующий в настоящий
момент, - произнес он.
  - Да, и еще пищевой модуль, который тоже до сих пор работает, - поддержал
Данила, вставая. - Видали мышей в спальне? Чем по-вашему они тут питаются?
  - Законный вопрос, - согласился Белый князь.
  - Нужно, чтобы каждый обратился к Стихии, - настойчиво предложила Юлька,
по всему видно, не в первый раз, и добавила для убедительности. -
Серафима, по-моему, как раз этим и занимается.
  - Каляда ищет сенсорные следы, - откликнулся Донай из окна второго этажа
над парадным крыльцом. - Не знаю, каковы результаты, а вот у меня возникла
одна идея. Гаюнар, внимательно посмотри на двор. Ничего особенного не
замечаешь?
  Данила огляделся: крапива, осока, репейник, иван-чай, низкие кривые кусты
возле самой ограды. Две тщедушные березки и невысокая рябина росли возле
ворот, донельзя склонившись в сторону леса.
  - Деревьев нет, - пробормотал он, - то есть почвенный слой слишком мал для
их корней. Подземный бункер!
  - Во, и я так подумал, - удовлетворенно заявил Донай и скрылся в комнате.
  Деревянная лестница в глубине особняка заскрипела и застонала под быстрой
поступью Синего князя. Оливул обернулся ему навстречу, как вдруг вздрогнул
и изменился в лице.
  - Игра... Я ведь его предупреждал!
  Он бросился в дом.
  - Что с ним? - Донай посторонился, пропустив кузена.
  - Грег-Гор все-таки вызвал Силу Созидания, - пояснила Юлька и помчалась за
другом.
  Из закутка подвала, где располагались печи, валил дым. Сквозь него
виднелись зеленые разводы - это Пэр, подстегивая ленивый подвальный
воздух, разгонял едкие клубы, в которых метались огромная черная тень.
  - Но я нашел! - слышались два объединившихся в один голоса. - Оливул, это
был мой потенциал, понимаешь, собственный потенциал, порожденный в Темных
Мирах. Ни одна живая душа не способна его распознать!
  - В таком случае почему я здесь? - Бер-Росс был рассержен не на шутку. -
Твой Экзистедер рожден в другом Мире, пойми, в другом!.. Немедленно
восстанови полный челове