она, и мой брат - не всадник.
  Чародей продолжал буравить Бер-Росса холодным взглядом. Он не видел лжи в
его словах, но не видел и правды.
  - Хорошо, - после долго раздумья произнес Каллист. - Тогда другой вопрос:
ты знаешь, где дракон, не так ли?
  - Не знаю, - совершенно откровенно ответил Оливул.
  Заметно было, как колдун начинает колебаться. Открытость Белого князя его
обезоруживала, и Донай даже пожалел, что затеял ссору. Но тут рядом
появилась женщина с изумрудными глазами.
  - Господин, седой человек - дракон, - прошипела она.
  - Опять за свое? - нахмурился чародей. - Мне надоело выслушивать твои
бредни, я предупреждал...
  Он не договорил, потому что женщина протянула ему на ладони какой-то
клубок. Братья невольно попятились, когда клубок зашевелился и превратился
в трех крошечных ящерок.
  - Они покажут его тебе, - произнесла ведьма сухим бесцветным голосом.
  Человеческий глаз не в состоянии был уследить за ящерицами - так
молниеносно они перемещались, и уже через секунду в руке чародея появилась
живая трехмерная рамка. Истинную опасность данного действия Донай осознал,
когда явственно ощутил страх Оливула, хотя на лице Белого князя ничто не
отразилось. Каллист медленно поднес живой индикатор к Бер-Россу.
  - Невероятно, - прошептал он, разглядывая пленника сквозь рамку,
образованную тельцами ящерок. - Белый дракон!
  - Ты находишься сейчас под впечатлением собственного воображения и слов
этой дамы, - спокойно произнес Оливул. - Я маг, а не дракон.
  Но Каллист его не слушал.
  - Белый дракон! - глаза его загорались азартом. - Так это означает, что
тот двуглавый, всего лишь твой...
  - Брат, брат, брат, брат, - зарокотали ящерки.
  Вот теперь Синий князь решил не церемониться. По залу прокатился громовой
раскат. Экзорный потенциал пробил фон Темного Мира, и в руках Ви-Брука
возник меч.
  - Защищайся, ты, повелитель лисьих шкурок!
  - Донай, нет! - крикнул Оливул, но поздно: клинок описал роковую дугу и
навис над чародеем.
  Ящерицы разбежались, блеснула молния, и маг в маске, раскинув полы плаща,
взметнулся к потолку.
  - Ты, посмевший бросить мне вызов! - прогремел по залу неестественный
густой голос. - Отправляйся в бездну! Навеки!
  Под ногами Доная вдруг разверзлась земля. Оливул бросился на помощь брату,
но порыв колдовского ветра отшвырнул его назад.
  - Смерть! - донесся из рваной каменной пасти голос Синего князя.
  Плиты сомкнулись. Потрясенный, Оливул медленно, опираясь о стену,
поднялся. Колокол Тверди гудел внутри, призывая на бой, и он готов был
отдать приказ легионам Стихии, как вдруг прямо перед собой увидел глубокие
зеленые очи. Холодная рука обвила плечи.
  - Ты будешь служить моему господину, - зашуршала тонкотелая женщина.
  Блеснули острые белые зубы. Белый князь почувствовал короткую боль в шее,
пространство покосилось, и время закрутилось перед глазами черно-алыми
бесконечными пятнами.
  - Назад дороги нет, - произнес где-то над ним чародей. - В облике человека
ты проживешь только до заката, а после - тебя ждет мучительная смерть. На
этот яд нет противоядия. Единственный твой шанс остаться в живых, это
стать драконом. Я буду хорошим всадником! Мы освоим новые земли, нам будут
повиноваться все страны Заморья! Я жду тебя, Белый дракон!
  Оливул собрался с силами.
  - Я не дракон, - выговорил он, силясь увидеть хоть что-то возле себя.
  - Вздор! Ты обязан принять первородный облик, или же ты погибнешь!
  - Я человек... - повторил Белый князь, теряя сознание.

  9

  Упустив брата из вида, Юлька некоторое время неподвижно стояла на высокой
естественной ступени, за которой начиналась долина, вслушиваясь в горную
пустоту. Но прошла минута, за ней другая. Гай-Росс не показывался.
  - Грег-Гор! - что было сил закричала Юлька.
  Голос зазвенел во всех концах ущелья.
  Никакого ответа.
  Прикинув расстояние между долиной и грядой, куда упал дракон, Юлька
решила, что преодолеет его пешком меньше, чем за час. Она бойко спустилась
по шатким камням и приблизилась к реке. Бурные воды неслись на юг, где
остался дом Гаюнара, а она, подгоняемая тревогой, быстро пошла против
течения на север, подыскивая лазейку, позволившую бы пробраться за
неприступную череду скал, отделявших ее от брата.
  Весело бежала своей дорогой речка, тянулась ровная выстроенная природой
стена, пылало солнце в безоблачном небе, и надежды Юльки таяли так же
неумолимо, как и силы. Она еще несколько раз звала Черного князя, но горы
молчали. Наконец, измотанная жарой и быстрой ходьбой, она присела возле
воды.
  Она смотрела на веселую речку, и ни с чем не связанные воспоминания
разгоняли неспокойные мысли по уголкам сознания. Пенные барашки
перекатывались по гальке, распадались, вновь собирались, и их курчавые
головки терялись вдали. Девушка принялась размышлять о неповторимом
бесконечном движении реки, о величии природы, о жизни под сводами Мира.
Мысли заплутали в философских узорах, но неожиданно появилась одна - самая
что ни на есть приземленная: река течет из края в край, впадает в другие
реки и озера, и каждая капля ее общается с себе подобными. Вода способна
помочь найти Грега и Гора, и, быть может, поведать, где сейчас Оливул,
Донай, Пэр и Данила! Воодушевленная, Юлька наклонилась к реке.
  - Милая подружка, ты вездесущая странница, неутомимая путешественница.
Расскажи, прошу тебя, что ты знаешь об этой стране? Или может быть ты
видела где-нибудь моих друзей?
  Река заволновалась. Юлька силилась понять, что говорит ей Стихия, она
отодвигала сознание дальше и дальше, пытаясь вобрать в себя то, о чем
хотела поведать вода. Мозг начал улавливать размытые контуры передаваемых
образов. Берега, покрытые песком, берега, поросшие травой. Девушка
достигла того состояния, когда ее собственные зрение и слух будто бы легли
на речные просторы. Вода видела теперь ее глазами. Камыши, заводи, болота.
Корни вековых деревьев, ветви плакучих ив. Неожиданно берега пропали.
Бескрайность и мощь. Море. Оно катило свои волны в иные земли, к чужим
странам и манило за собой в беспредельную даль, в одиночество и свободу.
"Я не могу. Я должна искать друзей", - мелькнуло у Юльки в тот момент,
когда она готова была уже оттолкнуться от берега и окунуться в
величественные просторы. Стихия развернула перед подругой зеленые глубины
с их таинственной красотой, и вновь позвала. От этого тихого молящего зова
у девушки защемило сердце. Она любила свою Стихию, ее влекла открытость и
необузданная мощь океана, но что такое Вода без Тверди? Где бы ни гуляли
свободные волны, рано или поздно они возвращались к берегам, чтобы
поведать земле о своих странствиях.
  Твердь. Оливул. Юлька вздрогнула, ясно ощутив знание того, что друг
сейчас, в этот момент, смотрит на море. Стихия попыталась провести подругу
дальше за ее видением, но на пути поднялось нечто громадное и мрачное.
Волны оставались волнами, но казались затянутыми прочной невесомой
пленкой. Не принадлежащий Стихии океан, шипя и сопротивляясь, играл в
чужую Игру.
  Юлька часто заморгала. Ощущение было такое, будто она долго плыла под
водой с открытыми глазами, и в ушах до сих пор стоял мерный рокот моря.
Когда же зрение и слух вернулись в привычное состояние, она поняла, что на
берегу реки уже не одна. Кто-то стоял за спиной.
  Девушка медленно, не допуская резких движений, повернулась и обнаружила
подле себя двух человек - мужчину и женщину в охотничьих костюмах. Они
рассматривали Юльку с любопытством и некоторым недоумением. В стороне
храпели и нетерпеливо переминались взмыленные кони. "Это не случайные
прохожие, - обречено подумала девушка, увидав усталых лошадей. - Никто не
будет гнать животных во весь опор без веских на то причин".
  - Не бойся, - доверительно заговорила женщина. - Мы хотим помочь тебе,
мальчик. Что с тобой случилось?
  "Мальчик? - удивилась про себя Юлька и поспешила потушить озорной огонек,
мелькнувший в глазах. - Отлично. Вы сами напросились". Усилий не
потребовалось. Невзрачное экзорное покрывало окутало тело, и перед
охотниками испуганно встал хрупкий паренек лет четырнадцати в неказистой
универсальной для всех миров и народов одежде - широких штанах, рубахе и
коротких сапожках. Это было точь-в-точь как при поступлении в летную
школу. Оливул, выслушав забавный Юлькин рассказ о ее похождениях, от души
посмеялся и объяснил, что успех был предрешен, ибо Сила Созидания,
сознательно или подсознательно вызванная, давала жизнь тому образу, к
которому стремился ее обладатель.
  - Он не понимает, - сокрушенно покачал головой мужчина - долговязый
остроносый брюнет, казавшийся рядом с плотной коренастой женщиной чем-то
вроде жердины.
  - Не мешай, - отмахнулась та и приблизилась к "мальчику" еще на шаг. - Как
твое имя? Ты можешь говорить?
  Юлька сделала неопределенный жест, истолкованный собеседницей как
отрицание.
  - Чудненько! Он еще и немой, - долговязый отвернулся.
  - Посмотри, над ним фон, - женщина обратилась к спутнику. - Держу пари,
это Каллист заколдовал мальчишку. Опять за свое, будь он трижды проклят! И
кажется на нашу голову ему все-таки повезло, и он приручил дракона.
  Она говорила тихо, но Юлька тем не менее разбирала слова, разве что звук
был не совсем обычный - словно пропущенный через толщи воды. Между
мужчиной и женщиной возник спор, как поступить с "мальчиком". Пока они
пререкались, Юлька осторожно пятилась вдоль берега. Каллист - колдун,
которому нужен дракон - это она поняла однозначно. И очевидно было, что
чем быстрее она найдет брата, тем меньше шансов у колдуна действительно
завладеть крылатым змеем.
  - Э, пацан! Стой!
  Остроносый брюнет заметил попытку "мальчишки" сбежать. На секунду их глаза
встретились. Тот оцепенел.
  - Гарсий! Гарсий отомри! - женщина развернула его, схватив за плечи, и
сильно, не по-женски встряхнула.
  - Мы снова вляпались, - пробормотал он, следя за Юлькой, которая,
изображая испуг, присела на корточки у самой воды. - Он не под образом
Каллиста. Он избранник какой-то Стихии.
  - Глупости. В команде Крылатого Волка нет ребенка.
  - Да. Наверное, это остатки экзорного кулака, которым я получил по
башке... Но кое-что я проверю.
  Широкими шагами он приблизился к "мальчишке", доставая из-за пазухи черную
коробочку. "Сканер", - с первого взгляда определила Юлька и, как можно
естественнее изобразив немой ужас, кинулась в реку.
  - Не пугайся, дурашка! - Гарсий вступил в воду вслед за ней, держа на
вытянутой руке аппарат. - Я не сделаю тебе больно. Я только хочу узнать,
что с тобой случилось.
  Юлька, отступая, выбрала самое глубокое место, где вода добиралась до
бедра, и, театрально споткнувшись, окунулась в быстрые волны. Стихия
обняла подругу, сделав ее на минуту частью естественного бытия этого Мира.
  Гарсий поймал беглеца за рукав и, игнорируя слабое сопротивление, провел
над ним зондом.
  - Местный, - облегченно сообщил он, взял "мальчишку" в охапку и выволок на
берег.
  Юлька сидела на жухлой траве, как пойманный зверек, и снизу вверх смотрела
на людей, обсуждавших, что им следует делать с найденным пареньком -
оставить здесь, и тем самым не вмешиваться в ход событий Темного Мира, или
взять с собой "в ставку", где "пацан будет в безопасности". Девушка давно
догадалась, с кем ей пришлось столкнуться: ее нашли двое из кланоида,
игравшего вместе с Кочевниками в их Игру. Конечно, Юлька могла сейчас
попросить воду как-нибудь задержать бесцеремонную пару, а сама вскочить на
коня и ускакать прочь, но больше ей нравилась альтернативная идея. Когда
люди кланоида пришли призвать Посредника, Грег и Гор заметили, что они
отлично оснащены различной аппаратурой, которая, в отличии от приборов,
взятых с Крылатого Волка, прекрасно функционировала в этом Мире. Таким
образом, у Юльки был шанс с помощью техники определить местоположение
друзей.
  "Всего в кланоиде пятеро, - прикинула девушка свою диспозицию, - трое ушли
с Серафимой, следовательно, осталось двое. Один раз я уже обвела их вокруг
пальца. Обведу и второй". Пока она рассуждала, вопрос решился в ее пользу.
  - Поедешь с нами? - женщина присела возле "спасенного паренька". - Только
давай договоримся: не надо убегать. Мы твои друзья, понимаешь?
  Юлька, продолжавшая разыгрывать немого, быстро кивнула. Та победно глянула
на спутника, мол, учись: никакого насилия! Ее приятель сделал вид, что не
заметил слишком выразительного взгляда, и оглушительно свистнул. Кони
встрепенулись и послушно подбежали к хозяевам.
  - Возьми его в седло, - распорядилась женщина из кланоида. - И давай
поторопимся, а то прозеваем сообщение с Совета.

  10
Мерный топот копыт, тошнотворный запах лошадиного пота и едкая пыль,
заволакивающая глаза. Данила не сразу понял, что лежит поперек седла со
связанными за спиной руками. Ратник, транспортирующий пленника, не
отреагировал на его усилие пошевелиться, а Данила, побежденный тупой болью
в затылке, опять потерял сознание.
  Во время пути он приходил в себя еще дважды, но вокруг ничто не менялось:
та же крупная рысь коня, та же пыльная дорога и та же жестокая головная
боль.
  Ощущения вернулись, когда в щеку впиявились острые сухие стебельки травы.
Гаюнар обнаружил, что его немилостиво сбросили с седла на землю. С трудом
подняв глаза, он увидал широкий двор добротной хаты, спешивающихся
всадников в доспехах и бегущих к ним по улице поселян. Из монотонного
гула, стоящего в ушах, он постепенно начал выделять слова, затем в
сознание стал прорываться смыл отдельных реплик. Кто-то из воинов,
наиболее рьяный, требовал немедленной казни "ведьмака", вдалеке причитала
женщина, а старый мужской голос невнятно бубнил молитву.
  Вдруг все стихло. Данила увидел над собой бородатого воеводу и в первый
миг подумал, что наступает его конец, поскольку ему показалось, будто тот
поднял меч.
  - Кровь за кровь! - зычно провозгласил воевода и, взмахом руки остановив
одобрительный крик толпы, продолжал. - Каллист Великолепный не пожелал
раскрыть колдовские очи и узреть ведьмака из Проклятой Лощины. Но все мы
свидетельствуем: он прискакал верхом на чудовище-волке, и волк убил двух
наших товарищей!
  Грохнул хор утвердительных голосов. Воевода чинно кивнул и обратился к
пленнику.
  - Человек ты или колдун, ты ответишь за смерть и за раны моих воинов. К
столбу его! Пусть солнце выпьет магические силы!
  Трое молодцов подняли Гаюнара и под бормотание простеньких заклинаний
поволокли по пыльной дороге на задворки последнего на деревенской улице
дома. Там на горушке его накрепко привязали к толстому столбу, врытому в
землю, и оставили одного. Не успел Данила оглядеться, как рядом появился
дед в длинной рубахе из домотканого полотна. На вытянутой руке он держал
дымящийся корень и заунывным голосом пел молитву. Он трижды обошел вокруг
столба, оставляя за собой едкий шлейф, и удалился, не взглянув на
"ведьмака" ни разу.
  Солнце палило нещадно, сознание то и дело проваливалось в черные ямы, от
запаха жженого корня, упрямо висящего в воздухе, подкатывала тошнота, в
горле пылало, а вид колодца за забором и тени сарая, лежащей в пяти
саженях от столба, приумножал мучения. Кроме старика за истекшие часы к
пленнику никто не приблизился, а любопытные мальчишки ограничились
созерцанием его персоны с крыши соседней хаты. Причем стоило Даниле
бросить на них взгляд, всех словно ветром сдуло со "смотровой площадки".
  Боль в затылке не давала покоя, а надежда на спасение утопала в трясине
отчаяния. Данила осознал вдруг, что остался совершенно один. Он попытался
призвать Жизнь, но мысли нестройной толпой блуждали в стонущем мозгу, и не
было никакой возможности сосредоточиться на чем-либо конкретном. "Пэр!" -
хотел крикнуть Гаюнар, но язык прилип к высохшему н„бу, и с губ сорвался
хрип.
  "Пэр! - Данила, собрав остатки сил, сконцентрировался на образе брата. -
Пэр! Помоги!"
В полубессознательном состоянии Данила пребывал еще час или полтора до тех
пор, пока прилетевший откуда-то ветерок не принес с собой спасительную
прохладу. Гаюнар пришел в себя. Все то же палящее солнце в безоблачных
небесах, изнуряющая жара и полное одиночество. О существовании окружающего
мира напоминал лишь далекий лай деревенской собаки, да горлопан-петух,
оседлавший плетень. "К вечеру, если ничего не изменится, я превращусь в
вяленого карася", - подумал Данила и осторожно повел головой, ожидая вновь
наткнуться на тупую боль, но обнаружил, что вместо нее осталась гудящая
тяжесть, а двор и сарай перестали пританцовывать перед глазами.
  - Похоже, это твоя работа, Жизнь, - пробормотал он, обращаясь к незримому
и постоянному своему спутнику. - Но я же висел без сознания. Откуда ты
взялась, родная?
  Он посмотрел по сторонам и сразу заметил четко очерченный круг мертвой
травы, центром которого был злополучный столб. Потрясенный до глубины
души, Данила долго не мог отвести взгляд от погибших растений, отдавших
узнику свои жизни. Накатил стыд от осознания собственной непростительной
пассивности, а пробужденная воля вдребезги разбила предательский фатализм.
  - Так, охотнички за ведьмами, мы еще поговорим по душам, - Данила недобро
усмехнулся. - Хотели видеть колдуна из Проклятой Лощины - увидите. И задал
же папочка вам в былое время шороху!
  Гаюнар несколько раз дернул руками, проверяя, насколько прочны веревки.
Пришлось признать, что путы держат достаточно крепко. Мелькнула мысль об
огне. "Грег-Гора бы сюда!" - он с тоской посмотрел на недоступное солнце.
Внезапно из памяти всплыло: в любой форме сущего так или иначе обязательно
присутствуют шесть мирских Стихий. Вспомнился Юлькин ледяной мост,
переброшенный к Тверди в испытании Обманувших Смерть. Только он подумал,
что лед - очевидная модель единения Тверди и Воды, как в голове родилось
решение собственной задачи: листья растений вырабатывают вещество, без
которого невозможно их существование, и происходит это благодаря свету.
  Гаюнар прикрыл глаза и постарался отказаться ото всех посторонних дум.
  - Жизнь, найди Хозяина Огня, найди Черного дракона.
  Произнося слова, он настраивал себя на особое ощущение образа. Источник
Огня - нечто, плывущее по небу; источник Жизни - обнявшие землю гибкие
корни, "мозг" растений, чьи зеленые кроны испытали вкус льющегося света.
Ищите на земле или в небе, ищите то, что сродни хорошо знакомому небесному
страннику, ищите избранника Стихии.
  Данила ждал ответа. Протекали минуты, десятки минут... Вот повеяло теплой
струей. Стихия тихонько тронула сердце, как всегда, когда возвращалась к
хранителю. В сознании Гаюнара отпечаталось сожаление. Без образа, без
стройной мысли - он понял вдруг, что Грег-Гор не слышит. Он сделал над
собой усилие, и перед глазами появился оттиск, похожий на черно-белую
картину: юноши-близнецы лежат друг подле друга на неровной площадке среди
скал; глаза их закрыты, руки сплетены, будто они вот-вот примут облик
дракона, а кругом разбросаны тушки отвратительных выдуманных чьим-то умом
острокрылых птиц. Гаюнар плотно сжал губы. Юльки, Оливула, Доная и
Серафимы рядом с Гай-князем не было, то есть бой с экзорными хищниками он
вел один.
  Данила безрадостно обвел взглядом залитый солнцем двор и тут обнаружил
нежданного визитера: холеный жирный кот, совершенно игнорируя пленника,
преспокойно умывался, сидя в тенечке возле сеновала. Гаюнар просветлел.
Веревка, стягивающая руки, сплетена из растительных волокон,
следовательно, за определенное время кошка своими острыми зубами может ее
перегрызть. Помня, как однажды нашел путь к инстинктам мыши, Данила
сосредоточился на коте.
  Рука Жизни, отделившаяся от хранителя, мягко обвила животное. Кот
подскочил, как на пружине, и отчаянно заорал. Ажурная сетка, тщательно
оплетаемая новыми и новыми витками с каждым поколением - так представилась
Даниле жизнь кошки. Она извивалась и ловко выскальзывала из-под власти
Стихии. Гаюнар удвоил усилие. Вторая струя поднялась и устремилась на
упрямца. Вольнолюбивый зверь, не в силах сопротивляться жизненной энергии
человека, шипя и скалясь, медленно двинулся к с